Глава 5. Слабость силы
О, людское одиночество! Ни одна философия в мире, ни одно самое увлекательное занятие не способно поглотить нас настолько, чтобы не осталась, пусть небольшая, но часть нашего «Я», которой выпадает доля чувствовать себя одинокой.
Джон Барт, «Конец пути»
Итак, что я расскажу тебе в этой главе. Историю о необычном человеке. Трагическую, грустную историю. Историю, которую стоило бы рассказывать детям в школах, историю, достойную, чтобы её изучали психологи. Историю, в которой никто не виноват, и виновен каждый.
Я знаю, что ты подумал или подумаешь впоследствии. У моего народа ведь тоже было много великих известных людей, которые трагически ушли из жизни. Знаешь, что, во-первых, это моя книга и мне решать, что в ней писать. А во-вторых, и это главное, я отвечу так. Читатели знают, кто такой Маяковский, Есенин, Высоцкий? Конечно, знают. А знают ли они, кто такая Джиа Мари Каранджи? Ни хрена они не знают, ибо «знают» только то, что им рассказывали в пределах их стен. А ты не знаешь ничего и подавно. Так есть ещё претензии или вопросы?..
День её рождения – 29 января 1960 года. Родилась она в одном из пригородов Филадельфии. Кетлин Каранджи и отец Джии прожили вместе до тех пор, пока дочке не исполнилось 11.
До того времени воспитанием Джии занималась мать, а отец стоял во главе небольшой сети закусочных. Джиа была спокойным, но в то же время артистичным ребёнком. Она не всегда хотела стать моделью, она не всегда была уверена, что именно для этого она живёт, именно этим она должна заниматься. Но однажды она просто увлеклась этим. Кто знает, когда наступило начало конца? Когда она захотела быть моделью или, когда её мать бросила их?.. Так и случилось, когда ей было 11. Мать собрала свои вещи и покинула своих детей и мужа (у Джии был брат). Этот момент перечеркнул всю жизнь маленькой девочки, так как впоследствии она страдала от нехватки материнской любви в своей жизни.
До совершеннолетия Джиа подрабатывала в закусочных своего отца. Когда Джии Мари исполнилось 18, она твёрдо решила добиться своей цели и стать успешной моделью. Так как на её малой родине сделать это было невозможно, она уехала в Нью-Йорк. Многие родственники полагают, что отпускать Джию в одиночестве было роковой ошибкой. В Нью-Йорке её иногда навещала мать, но чаще всего лишь для того, чтобы прибраться у неё и постирать одежду, так как у Джии не хватало на это времени.
В Нью-Йорке Джиа очень быстро освоилась, завоевав сердце агентства «Wilhelmina Models», возглавляла которое Вильгельмина Купер, бывшая модель. Джиа была своего рода сенсацией для модельного бизнеса, так как в то время в цене были исключительно блондинки. Но Джиа была свежей, яркой, энергичной и необычной. Также феноменом Джии Мари Каранджи стало то, что она могла вживаться абсолютно в любой образ. Сначала Каранджи выполняла небольшие заказы, как и большинство начинающих моделей, однако, знакомство с именитыми на то время фотографами Франческо Скавулло, Марко Главиано и Ричардом Аведоном буквально перевернули её жизнь. Она перешла в разряд самых востребованных супермоделей конца 70-х начала 80-х.
Также она познакомилась с эпатажным фотографом Крисом фон Вангенхаймом, который фотографировал её для «Vogue». Тогда же он и предложил ей сняться в обнаженном виде. И его (да и всех) потрясло то, что она быстро согласилась. Она хорошо играла перед камерой, она не думала, она жила. Примерно в тот же период она познакомилась с визажистом Сэнди Линтер, которая готовила Джию к съёмкам. Тут то и поплыли слухи о том, что Джиа Мари Каранджи… лесбиянка. Собственно, Джиа никогда не скрывала этого и даже не комплексовала. Её наклонности начали проявляться ещё в лет 14. За время карьеры модели у неё было несколько связей с девушками, но самая долгая и самая, должно быть, болезненная была связь с Сэнди Линтер. Сама же Линтер была по сути натуралкой, но впоследствии призналась, что в Джию не влюбиться было невозможно. Она очаровывала всех, даже геев.
Круг общения Джии был невелик, она дружила с моделями Джулией Фостер и Дженис Дикинсон. Скорее всего, то, что Джиа была нетрадиционной ориентации, практически не общалась со своей семьёй, а также то, что она была стопроцентной моделью, но в то же время она как человек, как личность отличалась от всех тех людей, с которыми «варилась» в одном котле, сыграло с ней злую шутку. Эта ситуация оказалась уникальной тем, что в одно и то же время о ней можно сказать: «она оказалась в нужном месте в нужное время» и «она оказалась не в том месте, не в то время». Парадоксальная противоречивая ситуация.
Над Каранджи довлело то, что она отличалась от окружающих. То есть, у неё была масса поклонников, она была красива в обычном понимании красоты, у неё было море денег, море знакомых. Но при всём при этом она была одинока. Глубоко одинока уже давно. Уже очень давно внутри неё образовалась пустота. Когда у человека, особенно в раннем возрасте, что-то отнимают (или он просто лишается чего-то), что-то очень близкое, нужное, то на месте этого чего-то образуется пустота. И впоследствии человек всю жизнь будет пытаться заполнить эту пустоту, этот пробел, эту пропасть, эту чёрную дыру. Чем угодно. Здесь уж многое зависит от ситуации, от окружения, что оно предложит человеку… Не так уж плохо, если человек заполнит эту пустоту, например, поисками себя в спорте, творчестве, то есть заполнит пространство каким-либо видом самореализации. Плохо, если он, нуждаясь, окажется не там, где следует.
Джиа пыталась заполнить эту пустоту, которая появилась после потери матери, постоянными серьёзными отношениями. Но мы, не жившие в американских богемных кругах 80-х, никогда не поймём, насколько трудно это было сделать. Хотя мы можем постараться приблизиться к этому понимаю. Это было время расцвета наркотиков, одноразового секса, разврата, насилия… Собственно, уж очень похоже на нынешнее время… Не об этом. Сам можешь представить, легко ли было найти настоящую любовь высокооплачиваемой супермодели, да и ещё с гомосексуальными наклонностями, но простому, доверчивому человеку? Говорят, она влюблялась в каждого, кто проявлял к ней интерес, однако всем нужны были только деньги и «отношения» на одну ночь. И если многих звёзд в то время устраивало такое положение вещей, то Джиа не хотела такого развития событий её жизни. Но пропасть внутри тем не менее всё разрасталась.
Джиа была успешна в работе. Она снималась для многочисленных обложек «Vogue» и «Cosmopolitan». Но уже после того, как к Каранджи пришёл первый серьёзный успех, она начала посещать различные клубы, которые славились своими свободными нравами. Одним из таких клубов была «Студия 54». Там процветал секс, наркотики, гомосексуализм, случайные связи. Именно там Джиа впервые попробовала наркотики. Сначала это был кокаин. Она принимала его, чтобы расслабиться после напряжённой работы. Затем приём кокаина стал зависимостью.
И, возможно, всё бы ничего, если бы не ещё одна потеря в жизни Каранджи. От рака лёгкого умирает её наставница Вильгельмина Купер, которая и впустила Джию в мир моды. Джиа не могла спокойно перенести такой утраты. Кокаин не спасал от стресса, и тогда Джиа пошла на крайние меры: она попробовала героин. И это было началом конца.
Почти два года Джиа вела карьеру успешной модели. В то время таких, как она, просто не было. Она зарабатывала более 100 000 $ в год. Но в 1980 году её карьера пошла на спад. У Джии по-прежнему было много заказов от фотографов, она принимала участие в фотосессиях, однако на съёмках она начала вести себя неадекватно, импульсивно, нервно. Все вокруг прекрасно понимали, что все проблемы модели от наркотиков, все знали, что она героинщица, она и сама этого не скрывала, зачастую она кололась прямо на съёмках. В те времена в модельном бизнесе существовал негласный запрет на наркотики: модель не должна быть наркоманкой, так как это негативно сказывается на работе. Но с Джией этот запрет не действовал. Все закрывали глаза на её проблемы, были готовы вытерпеть её вспышки гнева на площадке, лишь бы заполучить фотографии с ней.
Постепенно в последующем все деньги, которые Джиа зарабатывала за съёмки, она спускала на наркотики. Она всё сильнее увеличивала дозу. Иногда она кололась по четыре или пять раз за день.
К осени 1980 года после того, как она в очередной раз снялась для обложек журналов «Vogue» (парижского и американского) и «Cosmopolitan», ситуация стала принимать угрожающий оборот, так как Джиа не только устраивала истерики и капризничала на съёмках, она ещё могла и вовсе уснуть перед камерой. Вскоре желание работать уступило место желанию получить новую дозу героина. Близкие и родные Каранджи каким-то образом пытались повлиять на неё, однако все попытки не увенчались успехом.
В ноябре 1980 года Джиа Каранджи снова снялась для обложки знаменитого «Vogue», но все были ошеломлены. На руках явственно виднелись следы от уколов, в редакции был скандал, после которого пришлось отретушировать руки модели. Тогда же Джиа решила уйти из агентства «Wilhelmina», где она проработала практически три года. Она подписала контракт с Эйлин Форд, который строго относился к своим моделям, и Джиа должна была следовать определённым правилам. Но в её состоянии это было сложно сделать, и уже через три недели работы она была понижена. В начале 1981 года Каранджи решила взять небольшой перерыв, чтобы решить проблемы со своей личной жизнью. Как окажется позже, этот «отдых» затянется на целый год.
Джиа была глубоко больна и чувствовала себя опустошённой, поэтому она отправилась домой, чтобы записаться на курс реабилитации. Однако там она встретила молодую студентку Рошель, в которую влюбилась. У Рошель зависимость от героина была ещё серьёзнее, чем у Джии. И, естественно, общение с Рошель не могло принести никаких положительных результатов для Джии: её зависимость усугубилась. За весну того года Джиа несколько раз была арестована.
В начале лета 1981 года Каранджи покинула родной дом, чтобы вернуться в больницу для реабилитации. Однако и здесь её ждала неудача. Её близкий друг, фотограф Крис фон Вангенхайм погиб в автокатастрофе. Болезненная зависимость Джии снова вырвалась наружу. К этому времени некогда прекрасное тело Джии Мари Каранджи покрылось нарывами и язвами. В конце 1981 года Джиа снова попыталась взять себя в руки и завязать с наркотиками. Она твёрдо решила покончить с этим и вернуться в модельный бизнес. После реабилитации Джиа заметно поправилась, стала выглядеть несколько лучше, в начале 1982 года она вернулась в Нью-Йорк и подписала контракт с Моником Пиллардом. Хотя Пиллард многое слышал о поведении Джии и её зависимости, он рискнул попробовать поработать с ней. Да и Каранджи была настроена решительно, чтобы доказать всем, кто в неё не верил, что она может сделать рывок.
В начале 1982 года Джиа вновь работала с Франческо Скавулло над фотографией для обложки «Cosmopolitan». Но как знаменитый фотограф ни старался, у него не получалось пробудить в Каранджи тот магнетизм, тот талант, которым она некогда обладала. Чтобы скрыть следы от уколов на руках, их пришлось завести за спину. Вердикт Скавулло после фотосессии был один: Джиа Мари Каранджи «умерла» для модельного бизнеса и больше никогда не воскреснет.
В этом же году Джию пригласили на телепередачу «20/20 – истории о супермоделях» для канала «ABC». Там она рассказывала о том, что больше не употребляет наркотиков, что она справилась со своей зависимостью, но это была откровенная ложь. В кадре модель вела себя странно, постоянно переспрашивала, отвлекалась, а внешний вид говорил о том, что ничего не изменилось.
Постепенно предложения от фотографов стали исчезать. Они не хотели работать с наркоманкой.
Ещё весной 1983 года Каранджи снялась для обложки «Cosmopolitan», где можно увидеть, что она скрывает следы на руках, её взгляд опустошён, она не выглядит как модель.
Той же весной карьера Джии была окончена, когда на съёмках в Северной Африке её взяли с поличным прямо на съёмках. Контракт был расторгнут, её попросили собраться и вернуться домой.
В мае 1983 года Каранджи переехала в Атлантик-Сити и жила там с Рошель. Она не хотела делать ничего, чтобы вернуть работу. Мать Джии постоянно ждала дурных вестей, ведь в любой момент Джиа могла либо умереть, либо сделать что-то непоправимое.
Зависимость Джии ухудшалась. Её сознание претерпевало необратимые изменения. В начале 1985 года Джиа вновь записалась на реабилитацию, так как близкие пытались спасти её. Джиа пролечилась 6 долгих месяцев, она переехала в пригород Филадельфии, собиралась начать новую жизнь, увлеклась кино и фотографией, работала продавцом-консультантом в отделе продаж джинсов. Всё это продлилось всего три месяца. После этого Джиа снова вернулась в Атлантик-Сити, где её наркотическая зависимость усилилась. Ей уже не хватало прежнего количества героина, дозы не спасали, их нужно было увеличивать. Естественно, денег на наркотики не хватало, и Джиа доставала их любыми способами. Она начала заниматься проституцией, её несколько раз насиловали.
В 1986 году Джиа поступила в больницу с признаками тяжёлой пневмонии. Там же ей поставили страшный диагноз, который и сейчас приводит всех в ужас, – СПИД. Состояние бывшей супермодели стремительно ухудшалось, её перевели в больницу ближе к дому. И здесь Каранджи получила то, о чём мечтала всю свою недолгую жизнь, – внимание матери, присутствие матери, влияние матери. Кэтлин Каранджи делала всё, чтобы больничная палата была похожа на родной дом девушки. Здесь Джиа впервые, должно быть, серьёзно начала задумываться о будущем. Она поверила в Бога, повесила на дверь своей палаты изображение Иисуса. Она очень хотела снять документальный фильм для молодых людей об опасности наркотиков, о том, к чему они могут привести. Но смертельное заболевание, которое, видимо, уже несколько лет убивало модель изнутри, с каждым днём отнимало у неё всё больше и больше сил. Она была изуродована, на её лице и на теле были язвы, она уже не могла ходить и практически не могла разговаривать. Перед самой смертью она дрожащей рукой, зажав карандаш, нацарапала на бумаге два слова «I hope».[1] Полгода она пробыла в больнице и 18 ноября 1986 года она навсегда стала легендой. Она умерла. Тихо. Беззвучно. Спокойно. Ей было 26. Мать рассказывала, что, когда санитары пришли в палату, чтобы переложить её тело на каталку и увести в морг, часть её спины просто отвалилась, когда её попытались поднять. Её тело было настолько поражено вирусом и обезображено, что в ритуальном агентстве посоветовали хоронить её в закрытом гробу.
Ещё практически целый год никто из её знакомых, никто из мира моды не знал, что некогда знаменитая Джиа Мари Каранджи скончалась от СПИДа. Узнали позже.
Если ты знаешь о Джии Мари Каранджи из фильма, то забудь этот бред, забудь лицо Джоли, она ни на йоту не приблизилась к Каранджи. Я не знала её, но, прочитав её биографию и только после этого посмотрев фильм, я поняла, что в фильме рассказывается не о Джии Мари Каранджи, а о ком-то совершенно другом. Возможно, Джоли сыграла саму себя. Мать и многие, кто знал Джию при жизни, также сказали, что образ, который создала Джоли, очень далёк от настоящей Джии.
Эта история не может не тронуть сердце, так как это история не просто о наркоманке. Это история о девушке, которая искала любовь там, где её не было. Она хотела чистоты, красоты, милосердия, сострадания, доброты, ласки, преданности и искренности. Но там их не было. Их не было и нет. Видя и понимая всю грязь окружающего её мира, она подсознательно хотела слиться с ней, стать её частью, быть такой же грязной и не задумываться о чистоте, бросить все свои помыслы, так как они тщетны. Она хотела заполнить пустоту, но обрела счастье только на смертном одре. Нет, она не прославленная легендарная модель, которая зарабатывала баснословные деньги. Она не падшая наркоманка, лесбиянка. Она просто была маленькой девочкой, которую завали Джиа Мари Каранджи. Маленькая девочка, которую никто не знал.
Из личных дневников Джии: «…Нет такого места, как дом. Там все стены измерены четырёхмильными шагами, и хочется, как в старых мультиках, гуашью выделить следы. Малышка, улыбнись, вытри слезы. Нам не к лицу печаль. Хотя в этом доме чего только не происходило – носились парадные чулки, обрывались лепестки у ромашки, слушались пленки и затухали звуки… Здесь кто-то впервые признался себе, что в кого-то влюблен. Запах сосисок, томатов и риса, следы от школьной сумки в шкафу – дверь оцарапана пряжкой… Пятна от слез на бумаге, и чернильные разводы. Нет сил, нет вихрящейся вселенной серо-зеленого цвета. Есть только прощение, которое получаешь уже к концу… Оплатив билет от Марса. Не обратно…»
«И только мне одной лучше знать, что со мной сейчас и что меня ожидает…
…жизнь и смерть, энергия и покой, если я остановилась сегодня, это все же того стоило и даже ужасные ошибки, которые я сделала и которые я бы исправила, если бы могла, боль, что сжигала меня и оставила шрамы в моей душе, – это все стоило того, чтобы мне позволили пойти туда, куда я шла, – к этому аду на земле, к этому раю на земле и обратно, внутрь, под, между, сквозь них, в них и над ними…»
«Мир кажется основанным на деньгах и сексе…
Я ищу лучшие вещи, чем это, такие как счастье, любовь и забота».
Глава 6. Есть ли логика у «хорошо»?
В природе всё либо развивается, либо деградирует. Если вы не развиваетесь, значит, вы деградируете.
Восточная мудрость
Маленький Дзэн. Откуда люди знают, как поступать правильно, а как нет?
Профессор Оук. Это интересный вопрос. Помимо вопроса «откуда берутся дети?» мы в детстве постоянно задаёмся ещё одним вопросом: что такое «хорошо» и что такое «плохо»? Это, должно быть, самый тяжёлый вопрос. Откуда берёт своё начало то, что люди обычно называют «мораль»? Я не знаю, уж почему так сложилось (теперь уже, наверное, исторически), что люди при слове «мораль» вздрагивают, словно дотронувшись до оголённых проводов. Мораль – это просто слово, слово, придуманное человеком, как и все слова. В нём заключён определённый смысл, и так уж случилось в человеческом обществе, что некоторые слова со временем немного меняют свой смысл, а с изменением смысла меняется отношение к этому слову. При слове «мораль» люди начинают представлять себе рамки, ограничения, стереотипы, не понимая того, что это уже и есть стереотип, которому они подверглись по какой-то причине. Большинство людей теперь говорят одну заезженную фразу: мораль придумал человек. Ага. Значит, если мораль придумал человек, априори это явление губительное, вредное, потому что лишает людей каких-то там мифических радостей и т. д. Хм. Оглянись вокруг, ЭмДзэ. Значит, всё, что нас окружает, губительно и вредно, ведь практически всё, что нас окружает, придумал человек. Ты раньше этого не замечал, правда? Да всё ты прекрасно замечал. Люди просто не хотят думать, не хотят включать логику, мозги, разум. А ты как считаешь?
Маленький Дзэн. Может быть так, что большинство вещей, которые придумал человек, он придумал, чтобы улучшить свою жизнь, а вот мораль – нет. Мораль – это что-то такое… Ну, что-то такое, знаешь, что идёт вразрез с природой человека?
Профессор Оук. А ведь презервативы тоже идут вразрез с природой, не так ли? Бритьё подмышек тоже идёт вразрез с природой. Ладно, не важно. Называть себя Homo Sapiens тоже придумал сам человек, или ты думаешь, что однажды разверзлись небеса, оттуда показалась огромная огненная задница, из которой показались чудесные письмена, где указывалось, что человек отныне – это Homo Sapiens. Видимо, люди хотели бы, чтобы так было и с моралью. Нет, её не должен был придумать человек, она должна была прилететь с таинственным метеоритом. Точно так же, как и шампунь, колбаса, автомобили, компьютеры, «Playboy», героин, тампоны… Ах, нет! Всё это тоже, насколько я знаю, придумано людьми.
Маленький Дзэн. Может быть, мораль и не нужна? И нравственность тоже? В них есть смысл?
Профессор Оук. Для того чтобы прийти к таким выводам, в своей жизни человек должен сделать хоть что-то, чтобы начать так думать. И нет, людям не нужно для этого много денег, много работать и т. д. Им нужно просто хорошенько подумать. В нравственности смысла намного больше, чем в яичнице, которую они съедают каждый день на завтрак. Потому что нравственность – это и есть здравый смысл, и только он имеет значение (заметь, нравственность, а не мораль).
Маленький Дзэн. Существуют ли вообще понятия «хорошо» и «плохо»? Или это такие же отвлечённые от сути слова?
Профессор Оук. Существуют.
Маленький Дзэн. Но почему? Почему оскорблять людей для вас – это плохо? Почему материться – это плохо?
Профессор Оук. Но ты не задаёшь вопрос: почему убивать людей для нас – это плохо, почему насилие – это плохо и т. д. А ведь это тоже в какой-то степени мораль. Мораль, принявшая форму закона.
Маленький Дзэн. Хорошо. Почему?
Профессор Оук. Не нужно сильно ломать себе голову, не усложняй себе жизнь. Начнём немного издалека. Что люди представляют себе, когда слышат слово «природа»? Вне контекста обычно это деревья, озёра, трава, песок, насекомые, животные. И, конечно же, это так. Всё, что не создано при участии человека, – это природа. Но если употребить это слово в контексте, например, «природа человека», то большинству почему-то приходит на ум спариванье, секс, «траханье», прости за выражение, я бы употребила что-то другое, но в этом случае подходит именно такое слово. Траханье. Тупое, бездумное, бесцельное траханье. Это и есть то, что большинство почему-то подразумевает под понятием «природа человека», обращаясь к примеру животного мира. Но практически ни у одного вида на Земле нет такой «природы». А почему-то люди решили, что она есть у человека. Львы, волки, мухи, утконосы, крокодилы – никто из них не трахается. Все их инстинкты нацелены лишь на одно – жизнь. В этом слове заключается и смысл продолжения рода, и смысл сохранения природы как таковой. Так вот, стало быть, что значит «природа». Люди – это природа. Уже протухшая и испорченная, с истекающим сроком годности, но природа. Природа уникальна тем, что у неё есть механизм поддержания вечной жизни. И я сейчас говорю не о человеческом траханье. Всё в природе нацелено на выживание. Полное вырождение для природы губительно. Деградация для природы губительна. Ей нужна эволюция. То, что Джобс создал iPhone, – это не показатель эволюции человека. Эволюция сама по себе есть усовершенствованный механизм выживания.
Так, может быть, ты сам сможешь ответить на вопрос, что такое «хорошо» и что такое «плохо»? Нет? По всей видимости, «хорошо» – это всё, что направлено на выживание вида, «хорошо» – это природа, а природа – это жизнь. «Хорошо» – это не делать ничего, что могло бы быть губительным для человека или природы в целом. Забудь о философии смысла жизни. Человек – часть природы, и если однажды он захочет отделиться от неё, у него ничего не выйдет. Люди ничтожны. Очевидно далее, что «плохо», значит, делать что-то против выживания.
Знаешь, в чём наша проблема? Почему люди не хотят принимать здравый смысл, нравственность? Потому что их учат думать о частном, о том, что «здесь», о том, что хочет «я». Но понятие жизни, их частной жизни неотделимо от понятия глобальной жизни. Думай о глобальном, и ты всегда будешь счастлив в частном. Я надеюсь всё-таки, что ты понимаешь, о чём я. Люди должны думать о развитии, значит, думать о влиянии тех или иных вещей на развитие. Они должны задавать себе вопрос: «почему?». Они должны играть в «почемучек» всю свою сознательную жизнь.
Маленький Дзэн. Почему глобальное так важно? Почему оно преобладает над частным?
Профессор Оук. Эволюция, составляющей частью которой является развитие, не может касаться единичных особей в пределах одного вида. Эволюции подвергается большая или значительная часть вида. Я говорю не об эволюции Дарвина, эволюции генов и т. д. Любая теория об эволюции – это лишь теория, запомни это. Почему люди вообще должны морочить себе голову развитием, глобальным и т. д.? Потому что люди хотят одного – быть счастливыми. Никто сознательно не хочет страдать. Все хотят счастья.
Маленький Дзэн. Как это связано?
Профессор Оук. Напрямую. Человек зависит от социума, а так как он часть этого социума, социум зависит от него. Его дети зависят от него, и он зависит от них. О чём они думают? Чего они хотят? К чему они стремятся?
Маленький Дзэн. Так почему доброта – это хорошо, а зло – это плохо?
Профессор Оук. Это, конечно, общие, собирательные понятия, но ты всё прекрасно знаешь. Природа есть жизнь, жизнь есть развитие. Деградация – это вымирание. Хотя в глобальном понимании вымирание – это тоже часть эволюции. И, возможно, то, что происходит с человечеством сейчас, – это часть плана эволюции. Ты понимаешь, о чём я.
Но многие люди, конечно же, считают себя очень развитыми, эволюционированными, продвинутыми и цивилизованными. Поверь мне, они абсолютно ничем не отличаются от жителей каких-нибудь африканских племён, вся разница заключается лишь в том, что нас немного по-разному учат. Предки темнокожих жителей Западной Европы, Северной и Южной Америки, многие из которых теперь учёные, программисты, певцы и актёры, также некогда были «неразвитыми», «неэволюционированными», «непродвинутыми» и «нецивилизованными» жителями Африки. То, что мы умеем тыкать в экраны своих iPhone, подтирать задницу туалетной бумагой, не значит, что мы предельно развиты и эволюционируем с каждым днём всё больше. Люди могут повысить свой IQ, могут научиться решать теоремы, могут прочесть множество книг. Но всё это они делают благодаря тому, что им уже заранее дано. Ни больше и не меньше. Но это тоже хорошо, так как всё это позволяет им расширить своё мировосприятие, начать действительно думать.
Итак, у нравственности есть логика, именно поэтому я называю её здравым смыслом. Это и отличает её от морали. Мораль придумывается. Нравственность есть. Уступать место старушкам в транспорте – это здравый смысл, а не мораль, как полагают многие. Быть вежливым – это тоже здравый смысл, заложенный природой (инстинкт самосохранения). Когда человек в каком-то помещении отстраняется, чтобы пропустить другого, это не этикет. Этому его никто не учит и не заставляет делать. Это внутренний позыв, понимаешь? Нравственность – это здравый смысл. И баста. Здравый смысл – это то, что направляет нас на выживание. Развитие – это выживание. Деградация – это уничтожение.
Но люди отказываются от здравого смысла, говоря и утешая себя, что это рамки, это границы, а человек не должен существовать в рамках. Здравый смысл не может быть рамками априори. Рамки люди выстраивают вокруг себя только сами. Но у них есть выбор.
Маленький Дзэн. А может ли быть так, что нравственность будет расходиться со здравым смыслом.
Профессор Оук. Нет. Такого быть не может никогда. Это мораль может расходиться со здравомыслием, а нравственность – это оно и есть. Приведу тебе пример. Несколько человек застряли на необитаемом рифе. Там нет еды, нет укрытия. Их товарищ умер. Они спустя некоторое время, чтобы не умереть, решают съесть своего товарища. Это решение даётся им нелегко, но какой выход? Ведь жажда жизни сильнее какой-то морали. Проходит время, их спасают. Они рассказывают историю о съеденном товарище. Общество порицает их. Ведь это аморально. Аморально, потому что в обществе есть какие-то нормы. Нормы морали. У нравственности же есть только нормы природы. Поэтому со стороны людей это аморально, со стороны природы это полностью нравственно и оправданно. И когда мать убивает напавшего на её детей врага – это нравственно, пусть и звучит это варварски. И когда человек, от которого полностью отвернулось общество, от которого зависит его жизнь, (хотя такое бывает крайне редко), крадёт буханку хлеба в булочной, чтобы накормить своих детей, – это тоже нравственно, хотя и аморально.
Чтобы понять глубже, что такое нравственность, а не относиться к этому понятию как к чему-то выдуманному, искусственному, нужно заглянуть в этимологию этого слова. Слово «нравственность» происходит от слова «нрав». Чаще всего это слово означает врождённый характер, совокупность врождённых психологических признаков. Также мало, кто знает, что под словом «нрав» понимается совокупность ума и внутреннего содержания человека (темперамента), что большинство словарей характеризует словом «душа». Религия подразумевает душу, как нечто действительно существующее, некую энергетическую наполненность. Кто-то понимает под этим словом, собственно, то, что и было мною описано: характер, внутреннюю составляющую человека. Но, так или иначе, нрав – это то, что дано от природы. Разлад рассудка и нрава приводит к «декадансу». Поэтому нравственность (то, что относится ко нраву) – это врождённый механизм выживания, как в животном, так и в человеке. И никак иначе.
Видишь ли, Маленький Дзэн, моральные нормы (то есть человеческие, а не природные), установки поведения, ограничения появляются в том обществе, где люди изначально отказываются от своей природы, заложенной в них, от здравого смысла. И установок больше там, где здравого смысла, то есть нравственности, меньше всего. Обществу, где в людях под влиянием воспитания (и влиянием извне вообще) не убивается их природа, не нужны никакие установки поведения. Грубо говоря, не нужны законы. Но человеческая эволюция так и осталась в зачаточном состоянии. И вряд ли она уже шагнёт вперёд.
Маленький Дзэн. Тогда что входит в понимание безнравственности?
Профессор Оук. Хм. Дай-ка подумать. В современном обществе вещей, которые убивают человечество, так много, что я даже не знаю, с чего начать. Убивают и психологически, и физически. Люди, как же я их ненавижу…
Будем разбираться вместе. Итак, мы отвергаем мораль. Почему? Потому что мораль – это что-то придуманное кем-то. Мы внутренне неосознанно задаём себе вопросы: «Когда? Зачем? Почему? Кто это был? Почему я должен подчиняться кому-то мифическому, непонятному?». Это так. И ведь мы, задавая такие вопросы, правы. Как можно слепо подчиняться чему-то там, чьей-то воле, чьим-то выдумкам? Это значит, признать чью-то огромную значимость. Кого-то, кого мы в лицо не видели. Отвергать, значит, утверждать собственную значимость. Вот главная причина, по которой общество отвергает мораль в широком смысле: оно не видит в ней смысла. Люди не видят в ней логики и смысла. Даже в вере в бога, казалось бы, смысла и логики больше, пусть даже его никто и не видел.