Мне сказали стоять здесь, ну я и стоял. Ждал, пока мои вещи принесут. В таком месте как это быстро привыкаешь делать то, что велят и ни о чём не думать. Это только называется спецшкола, по сути это та же колония, только еще, и учиться заставляют. Отстой, короче говоря. Но уже очень скоро меня всё это волновать не будет. Вот принесут мои вещи и пока! Я целых три года провёл в этом «замечательном месте», которое гордится своими методами перевоспитания трудных подростков. Таких, как я то есть. Хотите, верьте, хотите, нет, но для меня это время было не таким уж и тяжёлым. Первый год разве что. Да и мелкий я ещё тогда был. Таких, как я, которых отправили сюда за убийство здесь не так уж много, так что до меня особо не докапывались. Кличку только дурацкую придумали -«Улыбашка». Говорят потому, что когда я улыбаюсь, то становлюсь «красивым» очень. Красивым? Как же! Вы рожу мою видели? Нет? Тогда вам точно повезло. Представьте себе круглое плоское лицо, всё в шрамах, глазки маленькие, как у свиньи, уши торчком, губ считай, что и нет, нос сломан, двух верхних зубов не хватает. На голове ежик коротких чёрных волос, поросёнок короче говоря. Когда люди видят таких как я, первое что им приходит в голову, что такой вот может убить ни за грош! Ну, я и убил. Кстати зубы мне этот мудак выбил. И лицо я тогда порезал, когда он меня через окно выбросил. Это когда этот утырок со своими друзьями алкашами меня избили. А старуха моя только в углу сидела и робко лепетала что-то. Я его тогда решил выгнать из нашего дома, ну он и вернулся со своими дружками. Ну а ножом я его уже потом пырнул, как оклемался немного. Вообще-то за те три года, что провёл в этой спецшколе, я разного навидался. Такого что и рассказывать не хочется, да и вспоминать тоже. И всё же о чём я не минуты не жалел, так это о том, что этого ублюдка на тот свет отправил. Хоть моя старуха от него избавилась! А я чего? Ну, отсидел три года, хоть среднюю школу закончил, я, когда на свободе был и не ходил туда даже. Так, что тут хоть читать толком научился. Кормили опять-таки хорошо. Помню, бывало, сопрёшь в магазине у станции чего-нибудь, это и поешь! Вообще получается, что я жалуюсь, типа пожалейте меня! Я такой несчастный! Во-первых, есть много других людей, которым куда хуже, чем мне и я много таких знаю, вот хоть в этой самой спецшколе! А во-вторых, не так уж и плохо мне было! До колонии, было много весёлого! Драться было весело, например. В спецшколе, вот к чтению пристрастился. Телевизор тут часто не дают смотреть, так что волей неволей приходится читать. Да и пока в изоляторе сидишь, только и остается, что заниматься чтением.
– Такахаши, вот твои вещи!
Да, забыл я совсем, что три года уже прошло, так что спасибо, что хоть робу мне оставили, а то в одних трусах бы пришлось идти. Не ожидал я, что так сильно вырос.
– Удачи тебе, Улыбашка! – охранник хлопнул меня по спине, и я оказался за воротами, со свёртком в руках. Светило яркое Солнце, больше никто не указывал мне куда идти и что делать. Передо мной была большая, почти пустая парковка, в самом её конце маячила одинокая фигурка какой-то женщины. От чего-то у меня, засосало под ложечкой, и я пошёл ей навстречу. Это точно оказалась она, старуха моя. Она теперь стал такой маленькой, как будто усохла, но выглядела она лучше, чем три года назад, когда я видел её в последний раз. Во всяком случае, синяков на лице у неё не было. Когда я приблизился, губы у неё начали кривиться, а носик сморщился. Я подошёл и остановился перед ней, честно говоря, в носу у меня тоже щипало.
– Кен-чан, ты так вырос! – она трогательно всхлипнула, в руках она комкала какую-то тряпку.
– Прости, что я не навещала тебя! Но я каждый месяц собирала тебе посылку и деньги! Я думала, что тебе за польза видеть свою старуху! Деньги тебе там нужнее! – слёзы потекли по её бледным щекам, она не решалась посмотреть мне в глаза и, мне стало так её жалко! Почему она такая дура! Объятия это такая смущающая штука! Особенно если без практики! Я её обнял и сжимал так, пока она не выплакалась.
– Слышь, мам, давай купим мне самые дешёвые футболку и брюки, а то в тюремном неудобно! – сказал я.
– Понимаете, наша школа очень престижное заведение! – директор, кругленький, приятно пахнущий старпёр, многозначительно посмотрел на меня и тут же отвёл взгляд.
– Мы решили вступить в программу по реабилитации подростков, потому, что чувствуем свою ответственность за судьбы молодого поколения! Кроме того, для нас важно, чтобы в нашей школе были представлены молодые люди из разных социальных слоёв! Своеобразная модель нашего общества! Вы меня понимаете?
Языком он чесал, как по писанному, но то, что он что-то не договаривает, для меня было ясно, едва он свой толстогубый рот приоткрыл. А моя старуха, знай себе, кланяется, и кивает! Небось, и половины не понимает из того, что он говорит! Зато рада до усрачки, что сынок её будет теперь ходить в престижную старшую школу. Если бы не программа реабилитации, меня бы и на тысячу метров к ней не подпустили!
– Нас направили сюда из центра по реабилитации! – вставила моя старуха.
– Да, да! Мы предоставим Вашему сыну, стипендию, выделим вам деньги на приобретение нашей школьной формы. Она у нас довольно-таки дорогая, по сравнению с другими школами, – директор поправил на своём столе подставку для ручек.
– Спасибо, господин директор!
– Не благодарите! Это наша обязанность в некотором смысле.
– В нашей школе подработки не приветствуются, но если не афишировать, то в принципе можно. Вы меня понимаете? Кроме того, я рекомендовал бы Такахаши-куну вступить в какой-нибудь клуб! В качестве рекомендации для поступления в университет это будет для него полезно!
Он с дуба рухнул?! А моя карга только:
– Да, господин директор! Как скажете, господин директор!
Поклоны и снова поклоны.
Он ещё раз взглянул на меня и снова отвёл взгляд.
– Сколько, Вы сказали, лет Вашему сыну?
Я так скажу, не знаю, что это за престижная школа такая, но форма у них и, правда, шикарная! Одна ткань чего стоит! Даже такой боров, как я в ней смотрится прилично! Может мне даже удастся благодаря этому подработку найти! Хотя, кого я обманываю! С такой-то рожей! Короче говоря, никогда ещё у меня не было такой хорошей одежды! Только ради этого и стоило к ним записаться! Иду я, значит, за учителем в класс, все встречные на нас косятся, как будто ведут учёного медведя. Да и не мудрено! Я считай на целую голову выше этого учителешки! Иду я за ним следом и прямо чувствую, как у этого мужика холодный пот по спине ползёт! Так и хочется ему сказать: не бойся, не съем я тебя! Заходим в класс, и наступает тишина! Встал я рядом с сенсеем и осмотрелся. Все такие прилизанные и чистенькие! Цветник прямо! А от девчонок пахнет так, что тебе магазин парфюмерии! И все естественно уставились на меня. Ну, учитель говорит:
– Это наш переведённый ученик. Будет учиться в нашем классе. Он приехал из другого города.
Это он, верно, сказал, колония в другом городе была.
– Представься, пожалуйста! – это он мне.
– Меня зовут Такахаши Кен, мне 1# лет. Рад учиться вместе с вами! Надеюсь, мы поладим!
Ну, я мог бы сказать, что отбыл три года в колонии для малолетних преступников и что моё хобби драться, но решил что это тут немного не к месту.
Учитель вздохнул и говорит:
– Ну, садись!
– Куда? – спрашиваю.
– Здесь есть свободное место! – кричит какая-то пигалица на весь класс. Место кстати хорошее оказалось, последнее в левом ряду у окна, и рядом эта брюнеточка сидит. Сел я. Колени в парту упираются. Я и в тринадцать был довольно крупным, а за время в колонии вымахал до шести футов с лишком и с этим ничего уже не поделать! Хотелось бы мне иногда быть не таким заметным, но не получается!
– Хорошо. Достаньте учебники!
А у меня в сумке, только мой обед, маманей приготовленный. Учебники я не получил ещё.
Соседка посмотрела на меня и говорит ласково так:
– Такахаши-кун, у тебя учебника нет?
– Нет, – говорю, – не получил ещё.
– Сенсей! – это она учителю, – у Такахаши нет учебника! Можно мне объединиться с ним?
– Да конечно, Кунишиге! Будь добра!
Значит, её Кунишиге зовут! Ну и она, значит, придвигает свою парту к моей и прежде чем я очухаться успел, её узенькое плечико упёрлось в моё плечо. А пахнет она! Никогда я ещё не чувствовал, чтобы девчонка так пахла! По правде сказать, у меня даже мой дружок в штанах зашевелился! В душе то я понимаю, что интересен ей не больше чем дикий зверь какой-нибудь! Небось, она в жизни таких уродов, как я не видала! Умом понимаю, но поделать с собой ничего не могу. Я её только тут рассмотрел, кожа белая, словно фарфор, глаза как две большие миндалины, губки алые и припухлые, волосы длинные, чёрные, плотные и блестят, как шёлк. Одним словом принцесса! О таких девчонках мы в бараке мечтали перед отбоем и знали, что таких ни у кого из нас никогда не будет! Не того полёта эти птицы, для нас смертных! Краем уха я слышу, что читают «Ворота Расёмон». У меня с этой книгой связаны очень «хорошие» воспоминания! Я как-то две недели в одиночке просидел, за…неважно за что! Короче, в течение этих четырнадцати дней, или тринадцати, не помню уже, у меня была в камере только одна книга, тоненькая книжечка, вот эти самые «Ворота Расемон» Дадзая. И я читал их без конца и выучил так, что могу с любой строчки цитировать начать. Могу процитировать не сначала до конца, а, наоборот, с конца к началу. Я когда пацанам, это продемонстрировал, то прямо фурор вызвал! Короче говоря, хвалили, восхищались! Минута славы, в общем! Краем уха я слушал «Ворота», а мозг мой весь был занят запахом этой самой Кунишиге. Но полностью я контроль не терял. В тюрьме быстро привыкаешь за всем в пол глаза следить, кто не привыкает у того проблемы начинаются. Кунишиге ко мне наклонилась, как-будто что-то в книге рассматривает и шепчет:
– Тебе, правда, 1#?
– Да, – говорю. Странный вопрос, я же сказал, когда представлялся.
– Ничего себе! У моего отца есть охранники, так ты выше любого из них! И шире!
Я плечами пожал. Ну и что мне с того?
– Хочешь узнать, почему тебя сюда взяли? – продолжает она заговорщицким шёпотом и голос у неё, прямо как кошка мурлыкает. Глупость, конечно, но приятно, короче у меня стояк уже в полный рост.
– Ну, – говорю.
– У нас две недели назад, ученица с собой покончила. С крыши спрыгнула после занятий! Прямо в лепёшку! Кровищи было! Ну и они решили, что нужно имидж школе поправить!
Это понятно, о чём-то таком я и думал. Но странно другое, когда Кунишиге мне всё это рассказывала, мне почудилось, что она вроде как даже радуется что ли? Тут она поглядела вниз на мои брюки, и у неё вырвалось что-то вроде:
– О!
Нужно срочно брать себя в руки, пока хуже не стало! Только успел я обуздать свои «чувства», как слышу:
– Дальше читает Такахаши-кун!
Выбрался я с трудом из-за парты, это смешно, наверное, было, Кунишиге мне учебник протягивает, я его отложил и начал тарабанить, как по писанному, глядя на учителя. Все аж рты разинули от удивления! Смотрю, даже учителешка улыбается.
– Спасибо, – говорит, – Такахаши-кун! Мы поняли, что тебе очень нравится Дадзай!
Я пожал плечами и сел. Хватит, так хватит.
– Ничего себе! Да ты его наизусть помнишь! – восхитилась Кунишиге, глаза у неё аж блестят.
– Ага. И с зада наперёд могу, – отвечаю.
– Ты специально выучил?
– Был повод, – говорю.
Не стал я дальше углубляться в эту тему, не для её маленьких ушек такие истории. Короче первый урок мне понравился, ничего так. Думал, хуже будет. Они все богачи конечно, но в школьной форме, когда она у всех одинакова это не так заметно. Кстати, у девчонок здесь юбки едва коленки прикрывают! Благодать! Да и люди они в общем нормальные, такие же, как и везде. А если что я ведь и двинуть могу! После урока Кунишиге проводила меня в библиотеку и я, наконец, получил учебники. Зовут её, Харука, между прочим! Я в журнале подглядел. Прилепилась она ко мне как банный лист, еле смог отвязаться от неё в обеденный перерыв. Мне с этими мажорами есть не с руки. У них если бенто, то такие все элитные! А большинство из них в столовку ходит. Я туда заглянул, цены там, как в дорогом ресторане! Мне это не по карману! Маманя мне онигири наготовила с разными начинками, я их страсть как люблю! Сунулся я на крышу – закрыто, ничего не поделаешь, нашёл я место позади спортзала, куда не ходит никто, у них тут, кстати, спортзалов то ли три, то ли четыре! Спортсменов они тут готовят что-ли?! Ну вот, уселся я прямо на травку, но газетку подстелил, брюки-то дорогие и сижу себе онигири лопаю. Думаю где бы мне подработку найти. Дома-то у нас с маманей нет почти ничего, даже телевизора нет. Она все деньги что зарабатывала мне в колонию отправляла, себе не оставляла почти ничего! Короче, теперь моя очередь о ней позаботиться. Задумался я, но контроля не теряю! Мало ли что! И тут слышу сверху знакомый голос:
– Так вот ты где, Такахаши-кун! Попался! – и точно это Кунишиге. Вижу, голова её в окно второго этажа высовывается.
– Никуда не уходи! Я сейчас приду! – и убежала.
Да я и не собирался никуда уходить. Куда мне идти? Что-то с ней не так. Может, у неё друзей совсем нет?
Прибежала Кунишиге и уселась прямо на траву рядом со мной.
– Юбку испачкаешь, – говорю.
– Плевать!
Ну да, она же богачка.
– Что ты ешь? – спрашивает.
– Онигири.
– Вкусные? Можно попробовать?
– Можно, – говорю, – выбирай! Но это просто онигири с начинками из водорослей в основном.
– О, так много! Ты их все один съешь?
«Да нет, с тобой!» – думаю. Она выбрала один и с аппетитом так схавала. Облизала пальцы и говорит:
– Очень вкусно! Это твоя девушка тебе приготовила?
– Мама, – говорю, – нет у меня девушки.
Она мою рожу внимательно разглядела?! Или у неё близорукость? Кунишиге улыбнулась и говорит:
– Можно ещё один? А взамен, я поделюсь с тобой своим бенто!
– Давай.
Глупо это, но очень уж мне было любопытно, что там у неё в коробке. Ну как я и ожидал, креветки, кусочки кальмара, чёрная икра, прямо как в шикарном ресторане! И палочки чёрного дерева! Блиин! Хорошо быть богатым!
– Ты ешь, не стесняйся! – и опять за мой онигири принялась.
Я съел где-то половину примерно и говорю ей:
– Кунишиге-сан, тебе не стоит со мной сильно сближаться!
– Это ещё почему?
Она так искренне удивилась, что я почти пожалел о своих словах.
– Все здесь знают, что я тут человек случайный, не вашего круга, короче говоря! Зачем тебе общаться с таким как я?