Tsitaadid raamatust «Чагин»

Сотни тысяч книг, собранных в одном месте, имеют свою энергию

Рассказывали мне об одном старце, слушавшем, как некий человек бранит ближнего своего: и мздоимец-де он, и лжец, и сладострастник. Потеряв терпение, воззвал старец к бранившему: – Поведай мне, брате, о человеке сем что-нибудь хорошее. – Да нет в нем, – ответил тот, – ничего хорошего. Старец же, помолчав, сказал ему: – Ну, так придумай.

восемьдесят – возраст, прямо скажем, не руферский. Да и зачем ей

что в белые ночи на западном берегу Крестовского острова можно встретить закат, а потом, перейдя на восточный берег, через полчаса встретить рассвет.

Просто получается как всегда: мы рождаем идеи, а они их воплощают. У нас же между идеей и воплощением – пропасть.

Счастье определяю как блаженное состояние души. Как некое парение, отрывающее ноги от земной поверхности, где грязь, и слякоть, и всяческий мусор. Касаемо

забыть, ему бы не хватило и трех жизней. Есть вещи, которые мы делаем автоматически:

Счастье определяю как блаженное состояние души. Как некое парение, отрывающее ноги от земной поверхности, где грязь, и слякоть, и всяческий мусор. Касаемо источников счастья смею предположить, что они разнообразны. В детском возрасте это может быть игра в лото зимним вечером. Щемящая геометрия уюта: круг абажура, отраженный в круге стола. Горячее какао в чашках, игральные присказ

гнезда. Мы отдаем вам нашего сына (щелканье зажигалки) и в придачу великий город.

Der dümmste Bauer hat die dicksten Kartoffeln