Tsitaadid raamatust «Чагин»
Сотни тысяч книг, собранных в одном месте, имеют свою энергию
Рассказывали мне об одном старце, слушавшем, как некий человек бранит ближнего своего: и мздоимец-де он, и лжец, и сладострастник. Потеряв терпение, воззвал старец к бранившему: – Поведай мне, брате, о человеке сем что-нибудь хорошее. – Да нет в нем, – ответил тот, – ничего хорошего. Старец же, помолчав, сказал ему: – Ну, так придумай.
восемьдесят – возраст, прямо скажем, не руферский. Да и зачем ей
что в белые ночи на западном берегу Крестовского острова можно встретить закат, а потом, перейдя на восточный берег, через полчаса встретить рассвет.
Просто получается как всегда: мы рождаем идеи, а они их воплощают. У нас же между идеей и воплощением – пропасть.
Счастье определяю как блаженное состояние души. Как некое парение, отрывающее ноги от земной поверхности, где грязь, и слякоть, и всяческий мусор. Касаемо
забыть, ему бы не хватило и трех жизней. Есть вещи, которые мы делаем автоматически:
Счастье определяю как блаженное состояние души. Как некое парение, отрывающее ноги от земной поверхности, где грязь, и слякоть, и всяческий мусор. Касаемо источников счастья смею предположить, что они разнообразны. В детском возрасте это может быть игра в лото зимним вечером. Щемящая геометрия уюта: круг абажура, отраженный в круге стола. Горячее какао в чашках, игральные присказ
гнезда. Мы отдаем вам нашего сына (щелканье зажигалки) и в придачу великий город.
Der dümmste Bauer hat die dicksten Kartoffeln
