Проклятый лес

Пролог

━━━━━━━ ••• ━━━━━━━

В тот злополучный день стояла теплая и ясная погода. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, отчего свет в лесу был приятного изумрудно-золотистого оттенка. На деревьях щебетали птички. Над травой порхали разноцветные бабочки и жужжали насекомые. В воздухе ощущался аромат цветущих растений и хвои. Вокруг царило умиротворение, и ничто не предвещало беды.

Внезапно кусты можжевельника зашевелились, и из-за ветвей показались две круглолицые девочки лет десяти, похожие друг на друга как две капли воды.

Не спеша девчушки выбрались из кустов, поставили корзинки и принялись отряхивать сарафаны от налипших репейников.

– Ларка, утомилась я. Давай отдохнём, – поправляя сползшую на лоб голубую косынку, сказала одна из сестёр.

– Мика, некогда отдыхать, скоро темнеть начнёт, а мы ни одного гриба не нашли, – проворчала в ответ сестрица.

Но та уже не слышала. Приметив поваленное дерево в центре поляны, Мика подхватила корзинку и решительно зашагала к нему.

Проводив сестрицу тяжёлым взглядом, Ларка вздохнула и поплелась следом.

– Зря только время теряем. Грибов здесь почти нет. Всё до нас собрали, – присев отдохнуть, сказала Мика. – Ларка, давай лучше вернёмся.

Игнорируя сердитый взгляд сестры, девочка прикрыла глаза и подставила веснушчатое личико солнышку. В своём простеньком голубом сарафане и косынке в этот момент Мика напоминала крохотный кусочек неба.

Ларка отвела взгляд от сестры и с тоской посмотрела на свою пустую корзинку. В отличие от беззаботной Мики, ей не хотелось возвращаться с пустыми руками. Пусть мать и не заругает, однако в столь юном возрасте девочка понимала: родителям чем-то надо кормить голодную ораву детишек.

– Негоже порожними возвращаться, – недовольно проворчала она, пытаясь достучаться до пустоголовой сестрицы. – Идём! Мельницу обогнём, за ней лес другой начинается. Там наверняка нехоженых грибных мест полно.

Мика резко открыла глаза и с осуждением посмотрела на сестру:

–Ты, никак белены объелась, – сказала она. – Или забыла, что нельзя туда соваться. За ручьём проклятый лес начинается?

– Мы вглубь не пойдём. Вдоль ручья грибы поищем.

– Ларка, даже не думай об этом. Я всё матушке расскажу. Накажет она тебя, – пригрозила Мика.

На мгновение Ларка задумалась. Не суровое родительское наказание пугало девочку, а сам проклятый лес. Всплыли в памяти корявые, истрескавшиеся деревья с шуршащими, будто чьё-то злобное шипение, листьями.

– Ладно. Уговорила. Давай вернёмся, – прислушалась она к голосу разума.

Сёстры взяли корзинки и отправились обратно в деревню.

Грустная и разочарованная Ларка не спеша плелась по проселочной дороге, а Мика, напевая что-то себе под нос, собирала цветы вдоль обочины.

Проходя мимо водяной мельницы, девочки резко остановились. Оттуда, из избушки доносились непонятные звуки.

– Ты слышишь? Кажется, кто-то стонет, – прошептала Мика.

– А по-моему, смеётся кто-то, – ответила Ларка, внимательно прислушиваясь. Но журчание ручья заглушало другие звуки.

– Идём, посмотрим. Вдруг помощь наша нужна, – Мика потянула сестрёнку в сторону избушки.

Но Ларка, обычно отличавшаяся от сестры храбростью и более бойким нравом, вдруг застыла в нерешительности. Сердечко в груди девочки забилось быстрее в предчувствии беды.

– Может, уйдём? – в надежде, что сестра согласится, спросила Ларка.

– Ага, уйдём, а потом будем жить в думах, – ответила Мика. Несмотря на беспечность, девочка была добродушной. Она искренне сочувствовала чужому горю и всегда старалась помочь. – Ларка, разве можно мимо чужой беды пройти?

Несколько мгновений сестра колебалась, но сострадание пересилило осторожность.

– Хорошо, – согласилась Ларка. – Давай посмотрим.

Взявшись за руки, девочки с опаской направились к избушке. Деревянная дверь протяжно заскрипела, и сёстры заглянули внутрь.

Привычные звуки леса вдруг резко стихли.

Стая птиц испуганно вспорхнула вверх, когда детские крики жутким эхом прокатились по лесу.

С тех пор сестёр близняшек никто не видел…

Глава 1

━━━━━━━ ••• ━━━━━━━

Лес вокруг богом забытой деревеньки Тэнрики называли проклятым местом. Ни птиц, ни зверей в том лесу не водилось. Местные жители верили, будто огромные уродливые стволы деревьев поглощали души погибших в нём людей. А их в лесной чаще сгинуло немало.

В годы неурожая или голодное время людям приходилось выживать любыми способами. В те времена среди местных жителей считалось нормальным явлением увезти глубоко в непроходимую чащу беспомощных стариков и ненужных чахлых детей. Таким образом семьи избавлялись от лишних голодных ртов. Так появлялась надежда прокормить оставшихся.

Густые кроны деревьев заглушали рыдания и крики отчаяния умирающих людей. Поговаривали, одни погибали в страшных муках от голода и холода. А другие становились добычей злобного колдуна, что обитал в глубине леса. Ходили слухи, будто тёмный колдун пожирал людей в облике зверя. От мягкой человеческой плоти его сила возрастала в сотни раз.

Прошло несколько лет с тех пор, как Мика и Ларка сгинули в том лесу. От весёлых сестёр близняшек остались лишь пустые корзинки да окровавленные башмачки, что нашли у мельницы за ручьём.

Жизнь не стояла на месте. Дни сменяли недели. Недели – месяцы. Со временем страх перед колдуном позабылся.

В те времена на самой окраине деревни Тэнрики стоял небольшой домик, где со своей семьёй жила молоденькая девушка по имени Дарьяна. Отец её погиб на войне, старший брат Жуль трудился в подмастерьях у кузнеца, а мать подрабатывала прачкой. Дарьюшка помогала, чем могла: занималась хозяйством и время от времени навещала бабушку.

Жили бедно, но на еду всегда хватало. По осени Жуль запрягал телегу и возил сестру и мать на ярмарку в соседнюю деревню. Затаривались зерном, сахаром и, сидя на мешках, счастливая Дарьюшка возвращалась домой с полными карманами леденцов, которые любила до беспамятства.

Спустя время Жуля забрали в армию. А там, как назло, опять война началась. Без мужской руки жить в деревне нелегко. То забор подлатать, то дров на зиму заготовить, то сена накосить.

Ничего. Справлялись.

Спустя год живой и здоровый брат вернулся домой.

Даря с матерью были на седьмом небе от счастья. Но, как оказалось, война меняет людей, ломает изнутри и убивает светлые чувства. Из весёлого, жизнерадостного парня Жуль превратился в замкнутого и нелюдимого мужчину. Его сильные плечи поникли, словно на них давила вся тяжесть этого жестокого мира. Он почти перестал разговаривать. В его взгляде Даря замечала столько боли и недосказанности, будто он хотел рассказать что-то важное, но не мог или не осмеливался.

Поначалу девушка с матерью беспокоились, волновались за Жуля. Поили мужчину отварами да настоями разными, читали заговоры от сглаза. Всё напрасно.

Вскоре свыклись. К тому времени многие с войны приходили калеками или не возвращались вовсе.

Тем временем молчаливый и крепкий Жуль не сидел без дела. Всё в его умелых руках ладилось и всё получалось с первого раза. Взял его Валор опять к себе в кузницу, и жизнь потекла своим чередом.

Затяжную морозную зиму сменила весна, а там и лето наступило. Но погода словно ополчилась против жителей Тэнрики. Долгожданное лето выдалось дождливым и холодным. За два прошедших месяца солнечные деньки можно было пересчитать по пальцам.

В один из таких пасмурных, мрачных дней Дарьяна с матушкой напекли румяных пирогов со смородиной. Собрали корзинку с гостинцами, и отправилась девушка навестить бабушку, которая жила на опушке леса.

– Осторожнее доченька, смотри ручей не пересекай, – наставляла в дорогу мать.

– Не волнуйся, матушка. Дорогу я знаю, – ответила девушка.

Плотнее кутаясь в теплую шаль, Даря брела по тропинке вдоль ручья. Размокшая от проливных дождей земля смачно чвакала под старенькими потрёпанными башмаками. Девушка внимательно смотрела по сторонам, разглядывая деревья и подмечая важные детали.

Когда среди сплетённых ветвей показалась ветхая перекошенная избушка, Дарьюшка улыбнулась и прибавила шагу.

Скрипнула деревянная калитка. И, минуя двор, девушка подбежала к седовласой старушке.

– Здравствуй, бабушка Сида. Я тебе пирогов и молока принесла, – Даря обняла старушку и поцеловала морщинистую щёку.

– Студёная зима будет, – прошептала та в ответ. И замолчала, уставившись прямо перед собой остекленевшим взглядом.

– Ну что ты, бабушка. Желудей да рябинки в лесочке не много. Я покуда к тебе шла, примечала.

Но старая Сида будто не слышала слов внучки. На её лице застыло скорбное выражение.

– Два месяца, как из ведра льёт. Не к добру, – покачала седой головой старушка. – От голода колдун может пробудиться, – при этом голубые, почти прозрачные глаза уставились на внучку.

От одного упоминания тёмного колдуна, что когда-то бродил в окрестностях деревни, у Дареньки кровь застыла в жилах.

Старики пугали детей сказками, что в облике зверя клыки и когти его огромны. Глаза красные, светящиеся, словно раскалённые угли. А когда колдун настигал свою жертву, то вой его, похожий на противный скрежет железа, был слышен повсюду.

Появление страшного зверя местные жители считали предвестником голода. Говорили, тёмный колдун просыпался, чувствуя приближающейся пир.

– Внученька, это ты! – вдруг опомнилась старушка. – Что же мы на улице толчёмся. А ну, идём в избу.

Дарьяна помогла старушке подняться и повела её в дом. В избушке у старой Сиды было тепло. Возле печки развешаны пучки разных трав и какие-то корешки. Маленькое окно с цветущей геранью на подоконнике, дубовый деревянный стол да кровать у стены. Скромно, но чисто и уютно.

Девушка усадила бабушку за стол, налила в кружку молока и выложила пироги на тарелку. Уплетая гостинцы, старушка выспрашивала о дочери и внуке. Да сетовала на здоровье.

Не спроста старая Сида жила поодаль. Сторонилась она людей. Жители деревни считали старуху ведьмой. Впрочем, выглядела Сида весьма странновато. С ног до головы обвешанная амулетами, она всегда ходила в чёрном.

Поговаривали, будто не только проклятый лес, но и сам колдун не страшен ведьме. Несмотря на разные слухи, местные жители старушку не трогали. Уважали или скорее, побаивались. Однако частенько местные женщины обращались к ней то за травяным настоем от хворей разных, то за мазью заживляющей.

Время быстротечно. Последний месяц лета ничем не отличался от предыдущих. Ещё с осени посеянные озимые не взошли, а не успевший вызреть урожай сгнил на корню.

Стало ясно. Жителей Тэнрики ожидает голодная зима.

Старая Сида оказалась права.

С наступлением осени пробудился колдун…

Глава 2

━━━━━━━ ••• ━━━━━━━

Это случилось в первый день осени, когда покрывало ночи в один миг укрыло густой лес, дороги и дома Тэнрики. В ту ночь жители деревни слышали противный металлический скрежет. А на утро выяснилось – исчезла старшая дочка пекаря.

Пышнотелая рыжеволосая девица на выданье. Несмотря на внешнюю красоту, женихов у неё отродясь не водилось. А виной всему нрав прескверный. Не ладила рыжая ни с родными, ни с соседями. Отца с матерью в грош не ставила. С младшей сестрой Ринкой дрались и бранились по десять раз на дню. Да так громко, что у всей улицы уши закладывало. Домочадцам деваться было не куда, приходилось терпеть и уживаться.

А вот соседи – дело другое. Иной раз малодушничать не станут. Уж как старшая пекарская дочка изощрялась, чтобы досадить им. Что ни день, то бабья склока. Соседки поговаривали, что та и на эшафоте под топором палача скандал закатит, да топор отнимать полезет.

Тем не менее, девицу жалели. Семье сочувствовали. Искали рыжую бестию всей деревней. Думали мало ли: заплутала в лесу.

Оказалось, вовсе не заплутала. От неё осталось лишь разорванное окровавленное платье да передник, которые нашли на дороге, что вела к водяной мельнице.

От увиденного жителей Тэнрики охватил страх. Все знали, что это означало…

– Колдун пробудился, – еле слышно прошептал хромой дед Микола, озвучивая мысли столпившихся вокруг людей.

Толпа тут же обернулась на голос. Сняв шапку, старик стоял чуть поодаль. Его пегая борода была не ухожена, а глаза из-под кустистых бровей глядели в сторону проклятого леса скорее обречённо, нежели с опаской.

В тот день местные жители разбрелись по своим домам, запирая двери на все засовы. Дарьюшка вместе с матушкой и братом также сидела в избе, да носа на улицу не высовывала.

***

Ближе к зиме в деревню пришёл голод. У людей закончились деньги. Им стало нечем платить за стирку белья. Работы в кузнице сильно поубавилось, и Валор, местный кузнец, решил справляться своими силами.

Денег на продукты не было, и чтобы выжить, семье Дарьяны пришлось продать лошадь, а затем и телегу. Молчаливый Жуль всё время пропадал на конюшне, которую оборудовал под мастерскую. Там он хранил инструменты со времён работы в кузнице и иногда латал разные мелкие вещи, которые приносили соседи.

Даре пришлось научиться мастерить силки. Но забредать глубоко в лес она боялась, поэтому расставляла ловушки на окраине леса. То ли опыта не хватало, то ли дичи в лесах не было вовсе, но частенько возвращалась она ни с чем.

Иногда продуктами помогала бабушка Сида. За настои и мази местные расплачивались с ведьмой едой. Родители всегда готовы отдать не только лишний, но и свой последний кусок хлеба, лишь бы вылечить единственного больного ребёнка.

Время от времени семью девушки навещала Анника, жена местного кузнеца. С матерью Дареньки они сдружились ещё с тех пор, когда Жуль в кузнице подсоблял. Даре она нравилась. Добрая молодая женщина никогда не приходила к ним в дом с пустыми руками. Всегда приносила краюшку хлеба и кружку молока.

Матушка вместе с Анникой усаживались за стол, а Даря лежала на печи и слушала рассказы о том, как тяжела бабья доля в деревне, как мужья, напиваясь, частенько поколачивают жен и много чего ещё…

***

Время жестоко. Запасы еды стремительно таяли абсолютно у всех. На воде и картофеле долго не протянешь. Не удивительно, что вскоре матушка Дари слегла от болезни и истощения. За несколько месяцев женщина стала похожа на тень. Казалось, подует ветер и унесёт её. Она умерла с первым снегом. Когда пушистые снежинки медленно опускались на чёрную землю, превращаясь в грязь.

Три молчаливые фигуры стояли у свежего деревянного креста. От голода не было сил на рыдания. Только грусть и застывшие слёзы в потухших глазах несчастной девушки, её брата и старой, убитой горем Сиды.

Дарьяна и Жуль остались в доме одни. Брат по-прежнему пропадал в мастерской, иногда ходил на охоту. Без горячо любимой матери изба казалась Даре пустым и не живым местом. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она принималась за дела. Но у девушки буквально всё валилось из рук. И тогда она бесцельно бродила из угла в угол или сидела на крыльце и смотрела в небо. Она вспоминала, как они с матерью стряпали пироги, вязали или белили печку. В то время у Дарьюшки всё получалось легко и с удовольствием. Особенно тоскливо становилось по вечерам, когда на улице разыгрывалась буря и за окном всё сильнее завывал холодный ветер.

В один из таких вечеров, когда Даря лежала на печи, накрывшись овечьим тулупом, и вспоминала беззаботные дни, ей почудился скрежет. Будто кто-то снаружи царапал оконное стекло гвоздём. Слезть посмотреть она не решилась. Накрывшись с головой, девушка притихла. Но дальше ничего не произошло. Благодатное тепло от печки сморило в сон. Однако засыпала она с предчувствием беды.

К утру вьюга стихла. Дарьяна взяла ведро и отправилась к колодцу за водой. Ярко светило солнце, мороз щипал щёки и нос, а дыхание выходило белыми облачками. Проходя мимо избы кузнеца, Даря увидела столпившихся во дворе людей. Вот тогда она и узнала, что Анника, жена кузнеца, бесследно исчезла.

Жаль её. Красивая была женщина. Стройная, голубоглазая. К тому же на сносях. Только поговаривали злые языки, ребёночек то не от мужа.

Стали обсуждать местные жители, где искать женщину. А дед Микола возьми и ляпни, будто Валор сам отвёз неверную супругу в лесную чащу на съеденье колдуну. Мол, не стерпел позора и голодных мучений несчастной женщины, да чужого, нерождённого ребёнка.

Толпа ахнула. И люди зашептались пуще прежнего.

Последние годы жители деревни не испытывали недостатка в зерне. Урожай собирали богатый, хватало на продажу. Все забыли, что такое голод. Но даже сейчас, несмотря на нищету и истощение, жители Тэнрики продолжали оставаться людьми.

Староста с мужиками быстро организовали поиски. Скрутили душегуба и отправились прочёсывать лес. Вернулись под вечер. Ни с чем.

На собрании приняли решение посадить кузнеца под замок. Только потащили душегуба к амбару, как прибежала жена местного гончара с вестью о том, что всё-таки нашли Аннику, а точнее её изуродованное тело.

Всей толпой жители бросились за перепуганной женщиной на окраину деревни. В свете факелов люди столпились вокруг истерзанного тела.

Даря в ужасе зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Глубокие раны зияли на груди и животе убитой, а кровавые следы на снегу тянулись к ручью. От такого жуткого зрелища некоторым стало дурно.

– Тёмный колдун голодает, – прошептала Милана, жена гончара.

От её слов не только у Дари коленки затряслись.

– Кто знает, насколько он голоден после долгого затишья, – задумчиво протянул хромой дед Микола.

– Видать, сильно. Раз из проклятого леса в деревню посмел явиться, – послышался женский дрожащий голосок из толпы.

Глядя на перепуганных людей, собравшихся рядом с окровавленным телом, Дарьяна видела, как дрожали от страха молодые худенькие девчушки, как взволнованно охали и причитали женщины, как напряжённо хмурил кустистые брови староста, как катилась скупая мужская слеза молчаливого Жуля.

Даря обняла брата, да так крепко, как в детстве, и уткнулась носом в его плечо. Прежде Жуль всегда обнимал её в ответ, но сейчас не шелохнулся. Он стоял, словно окаменев.

Девушка понимала, даже на войне брату не приходилось видеть подобное зверство…