ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ: «ЭЛИЗА ТЭЙЛОР»
Ровно в восемь утра я нажала на кнопку звонка.
Дверь мне открыла сама Элиза Тэйлор. Сегодня она выглядела иначе, её волосы были уложены в аккуратный узел, а вместо бриллиантов в ушах были жемчужные серьги. К воротнику жакете прицеплена брошь в виде голубки с лавровой ветвью. Лицо, чистое, светлое, нетронутое макияжем, казалось время над ней не властно. Сжав подлокотник кресла, Элиза произнесла:
– Это правда? Вы действительно нашли кольцо?
– Вы позволите мне войти?
Только теперь я увидела, что у стены маячит нескладная девушка лет 25. Девушка кивнула, откатила коляску и заговорила тем же глубоким голосом, который я слышала по телефону :
– Мама очень волнуется.
– Я тоже.
Ссутулившись, девушка шла впереди меня, и мы оказались на зимней террасе.
За тонкими стёклами (без единого развода, ну надо же) я увидела сад. Растения уже укрыли от холодов, и только у каменной перголы в вазонах зеленел самшит.
– Мама любит бывать на воздухе – сказала девушка, проследила за направлением моего взгляда.
Стол был накрыт на троих. Изящные порцеляновые чашки, безупречно белые, словно покрытые лаком, украшали две буквы – L.T.
– Присаживайтесь, будьте любезны, – прошелестела Элиза. – Саманта, позаботься о гостье. Прежде, чем опустится на стул, обитый белоснежным шениллом, я вынула из кармана кольцо. Саманта встрепенулась, словно проснувшись и заботливо подвинула ко мне чайник и сахарницу. Краем глаза она косилась на кольцо, но не смела заговорить. На низкой софе беспорядочно лежали подушки и она неуклюже упала в них, и застыла.
Я коснулась руки Элизы, вложила кольцо в ладонь и зажала, обхватив обеими руками.
– Хвала небесам! – произнесла художница, голос её дрожал. – Что вы хотите за него?
Я улыбнулась. То, что я хотела я получила сполна. Хотя… было ещё кое-что.
– Я могу задать вам несколько вопросов, мисс Тэйлор?
– Сколько угодно.
– Это кольцо принадлежало моему знакомому… как оно могло попасть к нему?
Элиза пожала плечами.
– Мой отец заложил кольцо вместе с остальными драгоценностями.
– Как давно это было?
– Я не помню, – она мотнула головой. – Нет, подождите! В 1931 году. Он как-то рассказывал мне о человеке, заплатившем втридорога. Мама говорила, это был ангел. Возможно, так оно и было. Деньги, вырученные за драгоценности, отец вложил в дело, и оно принесло плоды.
Я почувствовала, как щиплет глаза.
– Останьтесь на ужин?
– Обязательно, – сказала я, и повинуясь душевному порыву, обняла Элизу, и она обняла меня в ответ. Мы обе плакали, но то были слезы благости.
***
– Это безумие, – шептала я, двигаясь в колонне машин со скоростью сухопутной черепахи.
Всё зацепки были проверены. Всё, кроме одной. Вкладыш из сигаретой пачки, выкуренной восемьдесят восемь лет назад.
Мистер Алан внимательно выслушал и любезно согласился встретиться. Как странно было озвучивать свои домыслы, и в то же время не чувствовать себя идиоткой.
С этим удивительным человеком я познакомилась два года назад. Мне посчастливилось участвовать в переводе «многовариантности реальности». Если и мог кто-нибудь разрушить стену моего скептицизма, то несомненно, Алан Батлер.
– Нет, это невозможно! – воскликнула я, сдавив голову ладонями, словно боялась, что информация не сможет уместиться в черепной коробке и кость треснет, как фарфоровый сосуд.
Алан водрузил очки на нос и посмотрел на меня с мальчишеской улыбкой.
– Почему же? У тебя в руках прямое тому доказательство.
Отвергая, я по наитию, отшвырнула вкладыш, точно кобру, грозящую нанести смертельный удар.
И внезапно в моем сознании вспыхнула искра.
– Существует ли жизнь после смерти, профессор?
Алан, семидесяти семилетний мужчина, профессор гравитационной физики и автор более сотни научных трудов, откровенно забавлялся.
– Ты сама знаешь ответ, София. Иначе не стала бы спрашивать.
Крошечные точки вспыхивали, взрывались цветными фейерверками.
Профессор взял с полки пульт и щёлкнул. Плазма на стене моргнула, и тут же на экране проявилось лицо Джулии.
– Что это?
– Ммм… – промычала я, пытаясь вспомнить название фильма.
Но Алан тут же выключил телевизор, уставившись рентгеном своих блеклых глаз.
– Это просто фильм, Софи. Не больше, ни меньше. Сюжет не имеет значения. Фильм длится около двух часов, рано или поздно он закончится. Время так же статично, как и пространство. Когда крутится кинопленка, кадры следуют друг за другом и вы ощущаете время. Разверните кинопленку и посмотрите на все кадры вместе. В едином пространстве нет времени – кадры существуют одновременно.
С этой минуты я не могла мыслить, как прежде – четыре слона больше не держали мою плоскую землю, и потрясение было ошеломительным.
– Спасибо, мистер Алан, – сердечно поблагодарила я, сжимая в ладонях его скрученные артритом пальцы. – Вы очень помогли мне, но могу ли я попросить вас еще об одной услуге?
– Все что угодно.
– Дайте шанс одной из ваших студенток, бол… – Я вовремя прикусила язык. – Саманте Бейкер.
– Софи, – окликнул Алан, когда я протянула руку к ручке двери. – Я был бы безмерно счастлив познакомиться с вашим путешествующим другом.
Я ничего не ответила, и вышла. Косой дождь хлестал меня по лицу, ветер рвал юбку, потоки воды низвергались с неба, грозя устроить второй потоп.
А я парила.
По пути я заехала в магазин и купила бутылку хорошего виски. Норма Моррис не откажется от презента, а я не откажусь от помощи. По лобовому стекают потоки и дворники не справляются, трасса почти пуста.
Не отрывая взгляд от дороги, нажимаю кнопку проигрывателя. Музыка проникает в меня, пускает корни, и я повторяю одними губами, не пытаясь сдержать обжигающие слезы:
Love makes you fly it can break your wings
Love changes, changes everything
Love makes the rules from fools to kings
Love changes, love changes everything12…
Чувствую незримое присутствие. Спасибо, Энн. Сейчас ты очень нужна мне.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: «СЕЛФХАРМ»
Норма берет с моих рук пакет, и улыбается, обнажая ровные мелкие, как жемчуг, зубы. Под её глазами круги, шея прикрыта шелковым платком. Я уверена, что норма снова вернулась к Сью. Только Сью оставляла на её шее гематомы красно-фиолетового цвета. Однажды норма призналась мне, что в постели Сью превращается в чудовище. И мне сложно было поверить в это. Сьюзи Боунс казалась сущим ангелом с широкораспахнутыми голубыми глазами и белоснежными кудрями, подсвечивающими лицо точно нимб.
Она подавала руку, позволяя коснуться лишь тонких пальцев, и причмокивала, произнося «salut13» на французский манер. Сью была холодна и фальшива, точно коллекционная кукла, но только до тех пор, пока не встречала «bebe14» . Когда какая-либо «bebe» овладевала ею, Сью превращалась в негаснущий вулкан. Она превращалась в хищницу, опасную и кровожадную пуму, нуждающуюся в свежем теле.
Норма не была «bebe». Сью звала её «bonne fille15».
– Ты одна? – напряжённо спросила она. – Эта не приехала?
– Я одна, Номи. У меня серьёзное дело. – сказала я, игнорируя презрительное «эта». Норма никогда не называла Хлою по имени, словно боялась, что даже само имя может отобрать у неё Сьюзи. Норма вздохнула с облегчением.
– Снова работа? Что на этот раз?
– На этот раз я по личному, – сказала я и рассказала, зачем приехала.
Норма деловито кивнула:
– Пойдём.
Я шла за ней и её необъятные бедра качались при ходьбе, словно крейсер в шторм.
Наконец, она застыла у одного из стеллажей, и нацелила в него указательный палец:
– Мерфи Броуди.
– Мэтью.
– Что?
– Мэтью Броуди.
***
Прижимая к груди толстенную папку, я вернулась в холл, и Норма любезно уступила мне свое кресло. Перебрав с полсотни всевозможных бумаг, я вдруг вскрикнула и едва не потеряла сознание.
Со старого газетного снимка на меня смотрел он. Буквы прыгали у меня перед глазами.
«Покойся с миром, Мэтью Броуди»
Я опоздала.
***
Я чувствовала, как волнами накатывает пустота, как вдруг сознание начало проясняться, и скоро я уже хохотала, не в силах остановиться. Норма верно поняла моё состояние.
– Выпей, – сказала она, протянув граненый стакан.
Я пила, ощущая горьковатый привкус успокоительных капель. Спустя какое-то время я вернулась к некрологу. Так или иначе, некролог ошибался. Мэтью Броуди заявился ко мне уже после так называемой смерти, и если он не воскрес из мёртвых, значит, мёртвым он точно не был.
Я выписала в блокнот адрес кладбища, где он был похоронен, поблагодарила Норму, и направилась к авто. Нужно привести мысли в порядок.
Отъехав на приличное расстояние, я свернула к торговому центру, и заняла очередь к окну кафе быстрого питания.
Вгрызаясь на стоянке в сочный гамбургер, я наконец то почувствовала вкус пищи, и причиной тому было, конечно, же снизошедшее на меня озарение.
Чёрный «Кайен» не отставал. Мой взгляд скользнул по вмятине на крыле, и я запаниковала.
– Спокойно, – произнесла, пугаясь собственного голоса. – Итан в Райкерс.
А что если он сбежал?
– Чушь, – хлопнула я по рулю и включила поворотник.
Пропущу Порш вперёд и… «Кайен» тоже замигал фарой.
– Ублюдок. Пусть только сунется! – Я остановила машину и включила аварийку. В моей сумке теперь всегда лежит газовый баллончик. Я нашарила его рукой и сжала в кулаке.
В следующий миг в окно постучали, и я сделала то, что должна была сделать – открыла окно и зарядила в лицо преследователя щедрой струей слезоточивого.
– Мать твою, София!
Он заорал, отшатнулся и закрыл глаза локтем.
– О Боже! – Закричала я, доставая из бардачка бутылку газировки и выскакивая из машины. – Мистер Марш? Простите, я никак не ожидала.
Он выругался, опустившись на бордюр в своем дорогущем костюме, и всхлипывая, размазывал по лицу слезы и сопли.
Я устроилась в компанию Марша сразу после университета, однако никогда не разговаривала с ним, кроме случая на выставке. Мне и невдомек было, что он меня запомнил.
Откуда он знает номер моей машины? И где его хваленый Ликан? Неужели он намеренно выбрал старенький Порш, чтобы не привлекать внимание?
Я тут же отбросила эти мысли.
«Боже, я параною»
Пока Марш промывал глаза, я рассыпалась в извинениях и мысленно собирала вещи с рабочего стола в большую картонную коробку.
Однако его реакция удивила меня. Он поднялся, похлопал меня по плечу, и хотя глаза по всей видимости ещё жгло, рассмеялся бархатным смехом.
– Вам палец в рот не клади!
– Ещё раз извините меня, мистер Марш. Я могу отвезти вас в больницу.
– Спасибо, София.
Он подтолкнул меня к моему автомобилю.
– Я давно ищу возможность поговорить…
– О… вам нужно было…
– Я прекрасно знаю, что мне нужно, Софи. – мягко, но категорично сказал он. – Вы наверняка уже догадались, что я следил за вами.
Догадаться-то догадалась…
– Перейду сразу к делу. Это касается вашего друга, Мэтью Броуди.
Его слова прозвучали, как «Авада кедавра». Даже странно, как я не свалилась замертво.
Он не дал мне заговорить. Выставил вперёд растопыренную пятерню, словно удерживая поток моих вопросов, и продолжил:
– Я знаю, что Броуди… как бы точнее выразиться? Гость.
– Что вы имеете ввиду?
– Перестаньте, Софи. Вам известно, куда он спрятал устройство?
– Что? Не понимаю о чем вы.
Марш взял мои руки в свои ладони.
– Ради всего святого, Софи… я хочу помочь. Вместе мы починим устройство.
– Чего вы хотите?
– Всего лишь поучаствовать в эксперименте… так сказать, приоткрыть завесу… понять, как устроено время. Я учёный, Софи.
Я напряглась.
– Я ничего не знаю, мистер Марш.
– Разумеется, – он положил ладонь на ручку, готовясь открыть дверь. – Если вдруг передумаете – моя лаборатория к вашим услугам, – и прежде, чем захлопнуть дверь, произнёс, пристально глядя мне в глаза своими обожженными глазами – Позвольте вам помочь, Софи. Одна вы не справитесь.
***
Посреди ночи раздался звонок. Я протянула руку, взяла телефон, намереваясь отклонить вызов.
Норма.
Норма вообще редко звонила, а звонок среди ночи можно было расценивать, как сигнал бедствия.
– Слушаю.
Тишина, только какая-то возня и стоны на том конце.
– Норма?
– Это ты, Софи?
Странный вопрос, если учесть что звонит она на мой сотовый.
– Я. Что случилось?
– Это все Сьюзен. Она снова сделала это.
– Боже мой, Норма, – я прикусила язык, чтобы не сболтнуть что-то вроде «пора бы уже привыкнуть», – Ты в порядке?
– Все нормально, Софи. Извини, что разбудила…
Слышу в её голосе нотки самобичевания.
– Норма?
– Она снова спала с… с…
Я закрываю глаза. Её боль передаётся мне и у меня начинает раскалываться голова.
– С мужчиной! – выдаёт Норма полушепотом, так, что я понимаю – спать с мужчиной ужасное злодеяние. – Она говорила… говорила, – громкое шмаркание в трубку, – Что это в прошлом. Что больше никогда…
– Норма, я сейчас приеду.
– Нет, что ты! – кричит она, и я убеждаюсь – Выезжать нужно немедленно.
– Ты знаешь, кто это был, норма? – спрашиваю лишь для того, чтобы тянуть разговор. Неважно кто. Сьюзен – элитная проститутка. Хватаю пальто, закрываю дверь, прижав ухом телефон к плечу.
Норма постанывает, и я вдруг чётко осознаю, чем она занимается. Селфхарм16!
Она мычит в трубку нечто нечленораздельное.
– Остановись. Пожалуйста, Норма!
– Ты не понимаешь! – кричит она, и я слышу глухие удары, – Она бросит меня!
Она уже сотню раз тебя бросала, милая Норма.
Очередной стон.
– Норма? Норма? Не клади трубку! Я сейчас!
Набираю номер 911, диспетчер мгновенно реагирует. Возвращаюсь к разговору, но трубка уже молчит.
Остаток ночи я провела в больнице. Утром Норма скончалась, не приходя в себя. Им пришлось ломать дверь. Если бы я позвонила сразу, не пытаясь корчить из себя психотерапевта, Норма могла быть жива. Они нашли ее в ванной. Она терзала вены отвёрткой, пока не потеряла сознание.
Гипогликемическая кома.
– Мисс?
Доктор Кларк. Он пожимает мою руку.
– Примите мои соболезнования.
Я сжимаю его влажную ладонь, и плотина рушится.
– Захира! – кричит доктор Кларк, подхватывая меня под руки. – Два куба ауластана скорее!
Норма Моррис лежала в гробу в черном закрытом платье. Её израненные руки были скрыты от любопытных глаз, но кое-кто все равно шептался:
– Касси Блэк говорила, что Норма в последнее время часто приходила на работу с перевязанными запястьями…
– Я думаю, рано поздно это должно было произойти, ты же знаешь её…
Я развернулась на каблуках и вышла из церкви, чтобы остыть. Не хватало ещё ввязаться в спор прямо посреди прощания.
Моё внимание привлекла вздрагивающая фигурка в черном бархатном платье, и накинутом на плечи меховом манто. Платиновые волосы украшала маленькая шляпка с чёрной вуалью.
– О, mon Cher17, разве я могла знать, к чему приведёт наша ссора?
– Ты не должна винить себя, Сьюзи, – успокаивала её незнакомая мне женщина, вдвое старше нас обеих, но Сью взвыла и повисла на её руке, уткнувшись лицом в плечо.
– Не оставляй меня, Харпер. О, это так больно, словно… словно… сердце моё жгут расскаленным прутом.
– Сьюзен! – окликнула я. Она отреагировала слишком трагично, даже для убитой горем любовницы. Присутствие ещё одного зрителя позволило перейти ко второму акту без антракта.
– За что? – воскликнула Сьюзи, возведя руки в небеса. – Я уйду следом, нас похоронят рядом, и наши души…
Харпер схватила её и прижала к необъятной груди:
– Что ты такое говоришь, милая?
– Мои соболезнования, Сьюзен. – сказала я.
Надо признать, если бы я не знала Сью, её спектакль мог произвести сильное впечатление. Бледные трясущиеся губы, скорбное выражение вспухшего от слез лица, и неподдельная истерика, которая случилась с ней у гроба Нормы, заставили всех присутствующих сопереживать несчастной честнее и искренней, чем они сопереживали покойной.
Похороны Нормы превратились в фарс.
Сьюзен же наслаждалась вниманием, и как губка впитывала сострадание, насыщаясь энергией сотни сочувствующих людей. Она походила на прекрасного ангела, изгнанного из Эдема.
Но суть её была другой.
– Прости меня, Норма. – сказала я. Оставаться до погребения я не могла – смерть Нормы пробила в моей душе недобросовестно залатанную течь, и боль вытекала, обжигая внутренности.
Оказавшись, на территории Гринвуда, я конечно же, не могла не навестить могилы мамы и Энн. И вновь отчаяние затопило меня.
На могиле Энн лежали цветы, а я пришла с пустыми руками.
Я не знаю, сколько я простояла гипсовой статуей, но мыслями обращаясь к близким, я словно очищала свое сердце от дёгтя.
Мой взгляд скользит по эпитафиям на надгробных камнях.
Tu, Domine Deus elegit (eam) et invenisti cor (eam), fidelis in conspectu te».
Задерживается на камне слева от Энн «Нику Роджерсу от вечно скорбящего М. Броуди. Только те, кто предпринимают абсурдные попытки, смогут достичь невозможного.»
Моё сердце ухает вниз.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ: «ТЕЛА НЕТ»
Могила Мэтью Броуди в Мичигане была ничем не примечательна.
Я стояла и молилась. Марш настаивал на проведении эксгумации без моего присутствия, но я не желала слушать. Я должна знать, что или кто покоится под бетонной плитой.
Бабах!
Плита треснула, два крепких парня, нанятые маршем для грязных работ, сгрузили обломки в тачку и покатили к воротам. Судмедэксперты словно вросли в землю. Какой-то человек в шерстяном свалявшемся пальто что-то писал в блокноте. Я не уточняла у Джейсона нюансы.
Я должна была убедиться, что я на верном пути. Мерзлая земля комьями летела к моим ногам. В разрытой могиле уже виделась крышка гроба.
Марш коснулся моего локтя:
– Вам не обязательно смотреть на это, Софи.
– Нет, нет, все в порядке, – сказала я севшим от напряжения голосом.
Он скользнул понимающим взглядом по моему лицу. Я догадывалась, как выгляжу. Меня насквозь пронзила сырость, и губы приобрели синюшный оттенок, зубы стучали. От волнения я сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
Подцепив крышку ломами, крепыши навалились, послышался треск, и… я зажмурилась, не в силах преодолеть страх.
– Все в порядке! – закричал Марш. – Тела нет.
Тела нет! Тела нет! – вторило эхо в моей голове.
– Слишком тяжёлый! – крикнули двое из ямы.
Я, шатаясь, подошла к краю, и посмотрела вниз.
– Чего встали? – гаркнул Марш. – Доставайте. – и первым спрыгнул в могилу, не заботясь о дорогом костюме, человек в пальто смутился, снял невидимую пылинку с пальто, сунул блокнот в карман и полез следом. Судмедэксперт в полосатой шапке – за ним.
Наконец на свет появился громадный свинцовый ящик.
– Я так и думал… – сказал Джейсон, склонившись ко мне. – Это сейф. Вы сможете подобрать код, София? Можно, конечно, разрезать…
– Я попробую, – ответила я.
Марш приказал подогнать машину, и сейф погрузили в багажник.
– Сейчас же едем в лабораторию, – сказал Марш.
***
Лаборатория Марша поразила меня. Спрятанная от любопытных глаз за трехметровым
забором, она окружалась вооружёнными до зубов, людьми. Они расхаживали по периметру, прижимая к бокам автоматы, и в прорезях глаз, я не видела никаких эмоций, кроме полного подчинения.
– Лучшие бойцы спецназа, – сказал Марш, я покосилась на его смартфон, он открыл приложение и отдал команду на пункт управления.
Я увидела, как командир, поднёс рацию ко рту, и тут же открылись вторые ворота, пропуская машину Марша.
Одноэтажное здание с затемненными окнами было оборудовано суперсовременной системой безопасности.
– Сканер сетчатки глаза, – сказал Марш, приблизившись, на достаточное для идентификации расстояние.
Секунда и замок сработал, двери разъехались в сторону, пропуская нас внутрь.
Марш вёл меня по коридору, и хоть мне и было жутко интересно, что за разработки скрываются за каждой из дверей, я не осмеливалась задавать вопросы.
– Добрый день, мистер Марш, – послышался женский голос и из дверей напротив вышла женщина. Я разглядела значок «wc» на двери за её спиной.
– МакГрей! Что вы здесь делаете?
– Мне не спалось, утром в моей голове возникли некоторые мысли… и я… в общем оно готово. – она покосилась на меня с изумлением.
– Довольно, Люси, – сказал Марш, но в голосе его не было раздражения. – Я знал, что рано или поздно ты найдёшь решение. А сейчас отправляйся домой, нам с моей чудной сопровождающей нужно заняться одним важным делом…
Я почувствовала, как вспыхиваю до корней волос. Мог бы выражаться не столь двусмысленно.
– Конечно, конечно, – сказала МакГрей. – До завтра, мистер Марш.
– Всего хорошего.
***
Он завёл меня в абсолютно пустую комнату, если не считать стола и стула. Сейф тоже уже стоял посередине, оскорбляя своим неказистым видом безупречную чистоту.
– Подумайте, Софи, вы ведь знали Мэтью… какой код он мог использовать для этого ящика?
– Я не знаю, – я обессиленно рухнула на стул. – Думаю, это что-то, связанное с той частью его жизни, когда была жива его сестра. Да, пожалуй, так и есть. Попробуйте «Тара».
Марш покачал головой.
– Слишком просто, – но послушно набрал предложенное слово. – Ничего, – развёл руками Марш.
Мы просидели до полуночи, перебирая всевозможные коды, от даты рождения до имён родственников, и даже ввели эпитафию, выгравированную на могильном камне. Замок не поддавался.
– Подумайте хорошо, Софи, – сказал Марш, провожая меня к выходу. – Я боюсь разрезать металл, все-таки мы не знаем, что в сейфе и может ли наше варварство повредить содержимое. Отвезешь, куда скажут. – бросил он водителю автомобиля, на котором я должна была отправиться домой. – И помните, Софи, об этом – он приложил палец к губам – Ни единой живой душе.
Он посмотрел в след удаляющемуся автомобилю. Судьба Софии была решена.