Круг Равенства

Глава 1

Утро добрым не бывает. Особенно в случаях, когда ты пару часов назад только легла спать после веселой ночи, а к тебе в гости заявились родители. И, судя по гневным возгласам отца, вряд ли они пришли с миром.

Вообще, кто ходит в гости по утрам?

– Ева, немедленно открой дверь! – кричал отец и барабанил руками в дверь.

– Ева… – слышался взволнованный голос матери.

– Зачем же так орать, – сонно прошептала я.

Почему так громко? Обычно на втором этаже, где располагается моя спальня, не слышно, что происходит на первом этаже моей квартиры. Даже если это вечеринка в полном разгаре. Наверное, я заснула на диване в гостиной. Нет, вряд ли. Диван у меня очень удобный. А тут совсем как-то жестко.

– Ева, если ты не откроешь дверь, то я вызову спасателей! – не унимался отец.

– Пусть по дороге захватят с собой пару бутылок боржоми! – постаралась крикнуть я, правда, хомяк и тот громче фыркает.

Все же пришлось разлепить веки, так как я отлично понимала – если родители пришли в полном составе, то случилось событие, из ряда вон выходящее. С трудом сфокусировала взгляд. Так. Это потолок в гостиной. Но все же малоинформативно. Повернула голову направо – камин, налево – ножки стола. Приподнялась на локтях. Стало понятно, что уснула на меховом коврике возле камина.

– Бывало и хуже, – пробормотала я.

Подходя к входной двери, заглянула в зеркало.

– Нет, хуже не бывает. Панды сейчас бы приняли меня за свою, – времени приводить себя в порядок не было, поэтому ринулась к двери в надежде, что родителей испугает мой внешний вид, и они решат на пару недель отправить меня туда, где есть море, солнце и песок.

Бесшумный поворот ночной задвижки, неспешно распахнула дверь. Немое молчание.

Про себя успела отметить, что мы, как настоящая семья, сейчас все выглядели не очень. Мама бледная, с красными глазами. Отец, наоборот, – с красными пятнами на лице, а светло-голубые глаза затянуты белесой пеленой.

– Ты жива, – прошептала мама, явно сдерживая слезы. Прошла внутрь и обняла меня. – Мы думали с тобой случилось ужасное…

– С чего вдруг? И почему именно сегодня? Дай угадаю, тебе подсказал звездный оракул? – спрашивала и одновременно отступала к своему любимому дивану, желая принять горизонтальное положение.

– Это не смешно, Ева, – послышался строгий голос отца с кухни.

– Так я вроде и не смеюсь. Это же мамино жизненное кредо – жить по велению магических карт.

– Это великое таинство, позволяющее многим узнать будущее и понять прошлое, – начала мама, но отец резко оборвал ее:

– Не сейчас, Лена.

– Спасибо, отец. А то скептик внутри меня не выдержал бы. Ты случайно на кухне не валериану искал?

– Нашел что-то поинтереснее, – отец отсалютовал мне бокалом с виски и сел в кожаное кресло напротив. – Когда я был в твоем возрасте, даже мечтать не смел о таких дорогих напитках.

– Твои родители были бедными учителями, а мой отец владеет успешной строительной компанией, – вслух размышляла я, лежа на диване и закрыв глаза, временами постанывая. Все-таки я еще надеялась на курортный отдых.

– Они тебя воспитали! Имей уважение! – рыкнул отец.

– А что я такого сказала? Бедность не порок! Слышал? Они, между прочим, были единственными, кому было до меня дело. Родители-то мои личную жизнь устраивали. Кстати, мам, спасибо за приглашение на свадьбу. Я только забыла, это пятый или шестой брак по счету? – ради такой информации пришлось открыть глаза и посмотреть на родителей.

– Пятый, – не сразу ответила она, смущаясь под тяжелым взглядом отца. А потом и мне досталось:

– Ты мать не попрекай! Посмотрим, как твоя жизнь сложится.

– Я теперь дипломированный специалист. Вчера торжественно вручили диплом. Вы же с этим пришли меня поздравить? – пока ждала ответ, пыталась вспомнить: приглашала ли я родителей на торжество в университет. Скорее всего, забыла.

– Именно с этим, – начал отец, тон его голоса мне совсем не понравился, – вся Москва уже говорит о ваших гуляньях. Ресторан, в котором вы отмечали свои жалкие дипломы, закрывается на ремонт. Удивительно, что мне еще счет не прислали. Бакирову, например, прилетел на пару миллионов.

– Не надо было сыну на двадцатидвухлетие дарить боевой пистолет. У него это теперь любимая игрушка. А в ресторане было слишком ярко и светло. Вот он и решил немного приглушить свет, – я совсем не оправдывала парня. В общем-то, мне было все равно на него и на этот ресторан.

– Вот из-за таких… – взревел отец, но мама его перебила:

– Володя, ты сейчас совсем не о том говоришь. Милая, ты наверняка еще не знаешь, сегодня ночью две девочки из твоей группы умерли от передозировки запрещенными веществами, еще один парень в больнице, – мама пустила скупую слезу и закрыла лицо руками. Отец перевел на меня пристальный взгляд. А я… Я не понимала, можно мне уже пойти и продолжить сон, или стоило подыграть матери?

– Ты сейчас прошлое свое вспомнила? – спросила я. Мама в ответ отрицательно покачала головой. – Чего тогда плачешь?

– Они были такие молодые… На их месте могла оказаться ты… – говорила она сквозь всхлипывания.

– Ну, уж нет! Я хоть и маленькая была, но прекрасно помню время, когда ты постоянно ширялась. Эти твои галлюцинации, судороги и пена изо рта. Не переживай, мам, тогда ты преподала мне стоящий урок в жизни, – хотелось добавить «и единственный от тебя», но побоялась, что тогда легкие всхлипывания перерастут в настоящую истерику, а это надолго. А мне так хотелось спать.

К слову, мама каждый год на мой день рождения просит прощение за испорченное детство. Почему-то про юность она не говорит, а ведь ее и тогда со мной не было.

После длительного лечения от наркотической зависимости она кардинально изменилась. Не то, чтобы в лучшую сторону, она просто начала искать свой смысл жизни. И, как оказалось, меня в него она включать совсем не собиралась.

Поначалу она искала себя в медитациях. Для полного освобождения от бытовых мыслей и эмоций ей требовалось тихое и уютное место. Мальдивские острова со своими райскими пляжами приняли ее у себя на два года. Затем она практиковала йогу в священном городе в предгорьях Гималаев. Это заняло еще пару лет. Потом мама училась контролировать и управлять своим дыханием на волшебном острове Бали.

А потом… Потом я перестала надеяться, что мама решит быть рядом со мной, и перестала следить за ее духовными практиками и передвижениями по миру. Раз в неделю она звонила мне, чтобы рассказать о своих успехах или новом молодом человеке. У меня не было желания делиться личным в ответ, да и она неизменно спрашивала только об успехах в учебе.

С каждым годом наше общение становилось все более поверхностным и сухим. Все пришло к тому, что зачастую я специально не отвечала на ее звонки и якобы «случайно» забывала перезвонить.

И вот эти ее слезы и пустое беспокойство… Иногда мне казалось, что эти редкие показательные выступления больше предназначались для отца.

На самом деле хорошо, что ее не было рядом. Мы слишком разные. Даже редкие встречи зачастую сопровождались недопониманием и как итог – ссорами. Сейчас я понимаю, что она не смогла бы дать ту материнскую любовь, о которой я когда-то так мечтала. Хотя о чем я говорю? У нас в семье по женской линии наверняка отсутствует этот первобытный инстинкт материнства. Ни моя бабушка, ни моя мама, ни я – не знали родительской любви. Поэтому я к своим почти двадцати двум годам уже решила, что не буду выходить замуж и тем более рожать детей.

– Юля Зимина и Женя Колицкая, – огорченно произнесла мама.

– Кто это? – спросила я, не скрывая в голосе нотки раздражения.

– Твои одногруппницы, – растерянно ответила мама.

– Серьезно? Не помню таких, – я попыталась виновато улыбнуться, хотя действительно не понимала, о ком речь.

– Конечно, не помнишь, Ева! Знаешь почему? – спросил отец.

«Ох, точно не видать мне моря в ближайшее время», – это единственное, что меня беспокоило на тот момент.

– Потому что ты их даже не знала! Ведь появлялась в университете лишь по праздникам! – отец уже не мог себя сдерживать, поэтому перешел на повышенный тон. Ему всегда так было легче со мной разговаривать.

От такого трудоголика, как мой отец, можно вообще было не ожидать любви и внимания. Живет на работе – это про него. Именно поэтому он пропустил тот момент, когда мама увлеклась запрещенными веществами. Он долгое время проклинал себя за невнимательность к любимой жене. Года пол, наверное. А потом решил, что ежемесячно пополняемый баланс банковской карты на кругленькую сумму сможет загладить его вину.

По этому же принципу я в тринадцать лет осталась сиротой при живых родителях, но зато с внушительным счетом в банке. Когда бабушка с дедушкой умерли – это случилось в один год – отец купил для меня двухэтажную квартиру в элитном районе столицы. И нанял гувернантку.

Ради меня (вернее, щедрого вознаграждения) женщина вернулась на родину с Туманного Альбиона, где проработала больше десяти лет в одной интеллигентной и уважаемой семье. Я сразу сказала ей, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни, приняв предложение отца. На что она, улыбаясь, уверенно заверила меня, что через месяц мы станем лучшими подругами. Вот только чуда не случилось – через две недели я провожала свою первую няню назад в Соединенное Королевство.

Следующие два года я провела в постоянных знакомствах с милыми тетями, пока не нашла ту самую. Ту, которая не пыталась заменить мне родителей, не лезла с нравоучениями и советами, да и вообще ко мне не лезла, а занималась своей личной жизнью. Только временами заглядывала ко мне, чтобы навести порядок в доме и приготовить еду. Идеальная.

– Так я не понимаю: мне что заняться похоронами, или чего вы от меня хотите? – я встала с дивана и пошла на кухню за стаканом воды.

– Откуда в тебе это равнодушие и черствость? – громко и осуждающе спросила мама, чтобы я ее услышала.

– Да уж, как у таких чутких родителей могла получиться девочка с наклонностями мизантропа? – прошептала я, перед тем как сделать пару глотков холодной воды. Не было желания возвращаться к родителям в гостиную, поэтому осталась на кухне и залезла с ногами на широкий подоконник, прижалась лбом к стеклу. В надежде, что они поймут мой намек и молча уйдут, оставив наконец-то в покое.

– Парень, что в больнице, ты его точно знаешь, – бесшумно отец зашел на кухню. Я даже голову не повернула в его сторону, так и прижималась к холодному стеклу. – Это у него дома ты жила пару лет назад, когда я разозлился и выгнал тебя на улицу без денег.

– Я помню. Ты называл меня его содержанкой.

– Это было правдой. Он тебя кормил, одевал, выгуливал. Ты же не захотела сама решить свои финансовые проблемы. А я, между прочим, уже в двенадцать начал подрабатывать.

– Молодость и работа – понятия несовместимые!

– Еще как совместимые! Тебе в ближайшее время придется это проверить. Я заблокировал твои счета. Деньги на первое время на столе – сто тысяч. Через два месяца прошу тебя освободить квартиру, я решил ее продать. Чтобы изменить жизнь к лучшему, тебе нужно начать с чистого листа. Это мне мама твоя подсказала так сделать, – я так и не повернулась к нему лицом, но чувствовала, что он улыбается, говоря все это.

– Да, мама у нас знаток по всему чистому и новому, – обреченно произнесла я.

Спорить было бесполезно. Отец уже давно намекал, что, как только я окончу университет, он отправит меня в путешествие под названием «жизнь без его помощи и денег».

– Может, возьмешь к себе в компанию новоиспеченного финансового менеджера? – без надежды в голосе спросила я.

– У меня работают лучшие из лучших! – с гордостью заявил отец. – И даже у уборщиц оценки в дипломах лучше, чем у тебя.

– Оценки не показатель. Но ты прав, как-нибудь и без тебя справлюсь, – спрыгнув с подоконника, уверенно заявила я и посмотрела в его усталые глаза. – Мне приятно, что все же вы иногда волнуетесь за своего единственного ребенка.

– Ева, я понимаю, мы не самые лучшие родители. Но мы и не враги тебе. Если что-то случится, и ты поймешь, что не справляешься, – просто позвони.

– Я тебя услышала, отец, – наигранно улыбаясь, ответила я.

Когда родители наконец-то покинули мою квартиру, я устало рухнула на диван и попыталась заснуть. Но сон не шел, в голову лезли бестолковые мысли. Единственное, что дарило тепло в груди, это знание того, что я как настоящий стратег заранее подготовилась к тяжелым безденежным временам. Вернее, они были бы такими, если бы я еще пару лет назад не начала снимать деньги с банковской карты и откладывать. Благодаря чему нижний ящик моей морозильной камеры был доверху набит пятитысячными купюрами.

– Придется самой себе купить путевку куда-нибудь на морское побережье, а вообще, можно поехать в кругосветное путешествие, – почувствовав прилив сил и хорошего настроения, я отправилась в душ.

Глава 2

– Неужели ты по мне так быстро соскучилась? – ответив на настойчивый телефонный звонок своей одногруппницы, спросила я.

– Мне нужна твоя помощь, – резко выпалила Наташа.

– А где вежливое «привет», «как дела?»?

– Когда раньше я начинала интересоваться твоими делами, в ответ слышала только «ближе к делу», – парировала она.

– Ладно, а разве мы после универа не пошли каждый своей дорогой? Что за помощь могла понадобиться от меня? Деньги? – предположила я, так как все знают, что альтруизм мне не свойственен.

– Моей сестре нужна фотомодель. Ты же помнишь, она учится на модельера? Итоговый проект нужно сдать на следующей неделе. Помимо того, что она сшила изумительное платье, надо еще потратиться на тематическую фотосессию. Все деньги ушли на материал для платья и прочей фурнитуры. Но я все продумала, нам не хватает только модели, – быстро протараторила Наташа.

– Я поняла. Сколько скинуть денег? Я не в курсе, сколько сейчас берут модели, – я немного расслабилась, так как переслать деньги совсем не проблема. Тем более для Натали.

Если бы не она, то вряд ли бы я получила свой дохленький диплом. И вообще, она хорошая девчонка, вот только в семье не хватало денег. Так как воспитывала их одна мама, которой и так приходилось работать на двух работах. Марина Анатольевна мне как-то призналась, что сама не получила должного образования и ее самая главная мечта, чтобы ее девочки реализовали себя в карьере. «Чтобы не зависели ни от какого мудака», – это дословно с ее слов. Кстати, этими словами она и меня пыталась наставить на путь истинный. После наставительного разговора я даже целую неделю отходила на все пары. А потом поняла, что излишнее рвение в учебе меня утомляет и даже наводит тоску. Пожалела себя и вернулась в привычный ритм.

– Мне не нужны были деньги раньше, а сейчас тем более. Я прошу тебя побыть нашей моделью. Твой типаж и внешность идеально подходят. Надо сделать всего пару фотографий в роскошном интерьере среди пафосной толпы, и ты должна выделяться среди прочих, как белая ворона.

– А с каких пор я подхожу под описание «белая ворона»? – я даже немного оживилась от услышанного.

– Брось, ты всегда была, как ни от мира сего. С тобой разговариваешь, а ты где-то витаешь в облаках. Да если бы на меня Турчинский (наш преподаватель по инвестициям) так орал, как на тебя, я бы сознание потеряла. А ты сдвинула бровки домиком и, мило улыбнувшись, пошла по своим делам. Но самое главное – твоя внешность. Платиновая блондинка с голубыми глазами и светлой кожей, которую ты, правда, прячешь под легким загаром. Сколько раз я замечала: где бы ты ни появлялась, во что бы ни была одета – всегда приковываешь внимание как мужское, так и женское. С такими данными следовало идти в модельное агентство, а не в финансовый университет. Хотя еще не все потеряно, вдруг после этой фотосессии тебя приметят и пригласят работать куда-нибудь в Париж. Вдруг через год ты уже будешь блистать на подиумах и светских раутах.

– Вот это ты загнула, конечно, – я, безусловно, оценила ее ораторские способности, не зря она пять лет была старостой группы. Тем не менее существовала маленькая проблема. – Я до жути не люблю фотографироваться.

– Это всего лишь твои принципы. Пожалуйста, Ева.

– Когда фотосессия? – тяжело выдохнув, спросила я.

– Я тебя обожаю, – Натали завизжала мне в трубку, – я заеду за тобой завтра в два. На связи.

– Подожди, подожди…

– Что?

– Вчера родители ко мне заходили. Говорили про каких-то девчонок…

– Да, это ужасно. Юля и Женя. Они были из группы бухгалтеров. А еще Пашка наш, но его откачали. Он сейчас в больнице, – ее голос резко изменился, в нем появилась горечь. А во мне зародилось желание позвонить отцу с упреком, что он стареет, и его информации доверять уже нельзя. Девчонки из другой группы, откуда мне их знать.

– Ты, наверное, хотела сходить на похороны? Они завтра утром.

– С чего вдруг мне туда идти? Я их не знала.

– Знала, – с уверенностью заявила Наташа. – Женька тебе курсовые порой писала, а с Юлькой вы вместе ходили в бассейн.

– Я ходила в бассейн?

– Ева, вот честно, иногда ты меня пугаешь. Да, на втором курсе.

– Так это когда было… – выдохнула, понимая, что не все так плохо.

– Может, ты съездишь тогда к Паше в больницу. Я скину тебе адрес, – она полминуты терпеливо ждала от меня ответ, а потом:

– Ева, он был рядом, когда…

– Скидывай, – ответила я и кинула трубку.

Существовало не так много вещей, которые я не могла переносить на дух. Относительно немного. Так вот посещение больниц у меня было в топе.

Стоило только перейти порог медицинского учреждения, как от специфического запаха сразу к горлу подступила тошнота. Это «привет» из детства. Бабушка с дедушкой заработали под старость много хронических заболеваний, поэтому частенько ложились на обследования. Не исключено, что они просто хотели отдохнуть от назойливой внучки, но так как приглядывать за мной некому было, они делали это по очереди. Но скучать не приходилось, так как мы навещали болезного два раза в день. Так что я неплохо разбиралась во внутренних устоях этих заведений и знала, как беспроблемно попасть в нужную палату.

Пара четких ответов, несколько извинений, пять тысяч рублей, и меня проводили к нужной палате. Я вежливо постучалась и, не дожидаясь приглашения, вошла. Маленькое помещение с высокой кроватью по центру, вокруг которой висели мониторы, датчики и прочие неизвестные мне приспособления. Вполне уютно, но душно и скучно. Хотя чего я ожидала увидеть в палате интенсивной терапии? Джакузи и большой телевизор с игровой приставкой?

– Ева, это ты? Или меня просто решило навестить прекрасное видение? – слабый мужской голос привлек к себе внимание.

Я перевела взгляд на парня, лежащего на кровати. Может ли человек за два дня так резко похудеть? Некогда жизнерадостное лицо осунулось, приобрело бледный землистый оттенок, а под глазами залегли темные круги. На секунду мне даже показалось, что парня окутывала серая пелена, которая постепенно превращалась в черный дым. Пришлось немного потрясти головой, чтобы избавиться от непонятного наваждения и списать все на излишнюю впечатлительность.

– Все хорошо? – обеспокоенно спросил Паша.

Так было всегда: он за меня переживал, а я этим пользовалась, не отдавая взамен ничего. Будучи на третьем курсе, когда он узнал о моем скандале с отцом, то с радостью принял у себя в двухкомнатной квартире, которую сам снимал.

Паша подрабатывал после занятий в университете, покупал еду, готовил для нас, убирался по дому и даже гладил, доверяя мне только нажатие пары кнопок на стиральной машине. Он делал это бескорыстно, не взяв с меня ни рубля. Он даже с дружеским напутствием отпускал на свидания с другими парнями, пускай с болью в глазах, но не держал, не пытался отговорить.

Влюбленность в бесчувственного человека – не знаю, что может быть хуже. Но с моей стороны все было честно. Я еще на первом курсе (мы только познакомились, и он сразу начал проявлять неподдельный интерес к моей персоне) безапелляционно заявила, что он не в моем вкусе, что не стоит тратить время и нервы на ухаживания. Паша принял мои условия. Но я не могла не замечать, как начинали блестеть его глаза, даже после короткого приятельского разговора. Что уж говорить про то время, когда мы жили в соседних комнатах.

– Выглядишь ужасно, – наконец-то выдавила из себя.

– Всегда любил твою прямолинейность, – он издал короткий смешок.

– Что за тусклое освещение? Чтобы постоянно спать? – спросила, на самом деле не зная, что сказать.

– Знаешь, свет меня меньше всего волнует сейчас.

– Понимаю. Но ты сам виноват, – перевела на него серьезный взгляд, – говорят, ты по ошибке взял чужой бокал с чем-то очень интересным. Это официальная версия. Как было на самом деле? Ты же обычно пьешь только воду. И сколько надо было выпить секретного коктейля, чтобы попасть в больницу?

– Если собираешься меня отчитывать, сначала в очередь встань. После мамы и бабушки. Хотя нет, после них уже заняли психиатр и нарколог.

– Пытаешься шутить? – конечно, я не собиралась читать ему нотации. Уж точно это должна была делать не я.

– Немного. Но мне приятно, что ты волнуешься за меня, – парень попытался улыбнуться, но вышла лишь кривая ухмылка.

– Волнуюсь? Мне все равно. Твоя жизнь – делай с ней что хочешь, – я передернула плечами и, стараясь не смотреть на Пашу, принялась еще раз осматривать помещение. Сесть мне некуда было.

– Ты всегда пытаешься казаться хуже, чем есть на самом деле. Как тебя вообще пропустили? Хотя, зная тебя…

Зная меня? Да, наверное, из всего моего окружения он лучше всех меня понимал, чувствовал… Но точно не знал.

– Сказала, что твоя сестра из Мурманска. Только с поезда. Кинула вещи в гостинице, а документы забыла.

– И все? Так просто?

– Я умею быть убедительной, – я игриво подмигнула ему и сделала пару шагов по палате.

– Ты умеешь быть особенной…

– Только не начинай! – резко перебила, так как знала его любовь к комплиментам в мой адрес.

– Я наблюдал за тобой, когда ты играла на фортепиано у меня дома. Твой мечтательный взгляд, мягкая улыбка, нежность, которой иногда ты позволяешь выйти на прогулку, а потом опять прячешь за равнодушием и отчужденностью… – последние слова дались ему с трудом, будто не хватало кислорода.

– Ты просто много работал, сильно уставал, вот тебе и казалось. Ладно, мне уже пора. А ты отдыхай и набирайся сил, – я мило улыбнулась и направилась к двери.

– Ева, ты придешь завтра? – охрипший голос сорвался мне в спину.

– Постараюсь, – не оборачиваясь, ответила я.

Я не стала останавливаться у сестринского поста и спрашивать про процесс выздоровления Паши. Мне казалось, что молодой и здоровый организм должен быстро прийти в норму.

Собиралась ли я приходить к нему еще раз? Безусловно, нет. И он это прекрасно понимал. Если, конечно, его разум не повредился.