Два часа назад сформированная колонна из трех грузовиков и двух БТР-82А, практически вышедшая из Херсона в направлении Журавок, была перенаправлена в другое место.

Произошел очередной прорыв, пришлось отправить колонну туда, там просто было больше людей, который надо было немедленно вывезти. Страшная статистика войны: первыми вывозят тех, кого больше и проще забрать. А Журавки под атакой, да и людей там не так много…

– Понял вас! – вздохнул Коротаев. – Отбой!

Он обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.

Прошедшие смертельный бой, потерю товарищей и понимание, что они сейчас не в очень хорошем положении, они отвечали ему прямыми взглядами – никто свой взгляд не прятал. Никто не выказывал ему претензии. Все понимали ситуацию, и то, что защищать гражданских они будут до конца.

– Мужики… – он помолчал, – …Значит так, если что со мной, то вот вам, – «старшой» вытащил из нагрудного кармана листки бумаги с координатами. – Но это в крайнем случае, – он по очереди раздал каждому листки с написанными на них одинаковыми цифрами. – Это координаты нашей деревни для нашей артиллерии. Позывной у командира батареи – «Зевс»! – он посмотрел каждому в глаза. – Это на тот случай, если не будет другого выбора.

Мужики переглянулись, каждый понял для чего это, и они согласны с командиром. Сдаваться в плен никто из них не собирался, помня, что делают с пленными в плену ВСУ.

– А дети, женщины? – спросил Каскад, сам имеющий дочь семи лет.

– Вот и защищайте их до конца! Сдохните, но не пропустите! – приказал старший лейтенант. – А теперь по местам, – все вышли с КП, разойдясь по своим окопам.

**********

– Ты думаешь, мы погибнем? – Вика сидела в небольшом закутке, отделенным от медпункта шторкой из толстой ткани вместе с Олегом, который заскочил к ней, не очень-то надеясь, что выживет при отражении следующей атаки. Сегодня погибло очень много достойных людей, которые яростно защищали этот небольшой кусок земли, зная, кто находится за их спиной. Он видел смерть своими глазами. И у него абсолютно не было иллюзий по поводу возможности остаться в живых в этой мясорубке…

– Не знаю, Вика… Я не знаю… – он погладил её по плечу, от чего она вздрогнула, но потом неожиданно для него обняла его и прижалась к нему всем телом. Он осторожно обнял её и стал гладить по спине.

**********

– Курва! – Ковальски был зол, зол до умопомрачения.

Деревня не была взята, потери были просто чудовищными. Из двухсот пятидесяти прибывших «азовцев» – восемьдесят были убиты, а сорок пять человек ранены. И самое главное, что и его «громовцы» понесли потери: пять убитых и десять раненых. Несмотря на численный перевес они никак не могли взять этих москалей, вцепившихся зубами в этот нечастный клочок земли, будто от этого зависели их жизни.

И это ещё при том, что из тяжелой техники у него остались только Хаммеры и миномёты, ну, не считая переносных гранатомётов.

Он хотел погнать свои войска в очередную атаку, но тут его подчинённые поляки встали на ту позицию, что необходим небольшой перерыв, чтобы прийти в себе, эвакуировать раненых и тела погибших.

Слишком знатно их потрепали русские, чтобы прямо сейчас идти в очередную атаку, неся незапланированные потери…

ГЛАВА 14

06 часов 00 минут, 08.11.2022 года, Журавки

– Командир! – за плечо Коротаева тронул Иван, зашедший на КП.

– Да, что? – тот открыл красные и заспанные глаза, поднимаясь с лежанки.

Судя по часам, он лёг прикорнуть всего полтора часа назад, всю ночь ожидая атаки украинцев, а потом понял, что если не поспит хотя бы полчаса, то просто упадёт с ног.

– Они зашевелились, – доложил Иван, смотря как командир облачается в броник и одевает каску, видок у него был так себе, впрочем, как и у остальных защитников.

Ночью было тихо, если можно так сказать, не считая канонады, гремевшую всю ночь. Иван сам поспал всего два часа – с часу ночи до трех, а потом постоянно был на ногах, отслеживая действия противника.

«Азовцы» вели себя относительно тихо, если можно так сказать, – не считая выкрикиваемых угроз с их стороны: «Москоляку на гиляку, будем резать вам глотки, как баранам…» и т.п.

Паша и ещё пару бойцов вступили в «полемику»: густо поливая оппонентов матом, а Иван ерундой не занимался, чутко отслеживая звуки передвижений, ожидая очередной атаки. И вот к шести утра на позициях противники началось нездоровое шевеление – переругивания закончились, а вот шевеление активизировалось.

– Готовьтесь к атаке! – Ковальски не собирался тянуть время, кивнув Якобу, который тут же передал его приказ командирам в деревне.

Подгоняемый поляками, «азовцы» начали готовиться к очередному штурму злобно огрызающихся русских, которые сдаваться не собирались….

– Разрешите? – в помещение к «старшому» зашли Виктор – муж беременной девушки и Петрович, водитель «Транспортера».

– Да, проходите, – Коротаев переглянулся с Иваном, а тот пожал плечами.

– Товарищ командир, мы хотим получить оружие и встать в строй, – требовательно сказал Петрович.

– Ну он понятно, – старший лейтенант кивнул на Виктора. – А вы-то куда? С вашим возрастом… Вам сколько?

– Шестьдесят семь лет, но ничего, старый конь борозды не испортит, – утвердительно ответил Петрович «старшему». – Стрелять умею, мой автомат лишним не будет.

– Хорошо! – Коротаев долго не раздумывал. – Иван, выдай оружие, покажи им места в окопе.

Тот кивнул, неодобрительно покачала головой, но не стал ему ничего говорить – позвал за собой двух новых бойцов.

**********

– Мотыль, ты где? – Коротаев с первого этажа рассматривал позиции врага.

– Туточки я, – отозвался пулемётчик, – на первом этаже в правом крыле, – раздался его тихий голос.

– О! Отлично, – старший лейтенант прополз к нему по осыпанному осколками бетона и мусору полу.

– Как обстановка? – пулемётчик хорошо замаскировался среди обломков – ствол пулемёта был направлен в дыру в стене, пробитую одним из снарядов БМП.

– Чего-то готовят. Забегали по окопам, – доложил тот, высматривать изредка появляющиеся силуэты в прицеле.

– Мотыль, стреляй по необходимости, но не более пары очередей и сразу меняй позицию, – Коротаев стал дальше рассматривать что там у врага.

В общем-то, это было повторение сказанного, Мотыль и так делал пару-тройку очередей и вместе с оставшимся помощником быстро перетаскивал пулемёт в другое место. У противника оказалось чудовищное количество гранатомётов, которыми они просто засыпали его, как только он начинал стрельбу. Но и их бойцы отвечали украинцам той же монетой. С учётом оставленных «подарков» – гранатомётов от их же войск. Иногда возникало ощущение, что идёт перестрелка не из стрелкового оружия, а поединок на гранатомётах.

– Якоб, я вызвал из Николаева ещё две роты, свяжись с командирами этих подразделений, – Ковальски мрачно смотрел на планшет, который был задублирован с планшетом оператор дрона, который продолжал висеть над деревней.

**********

Они успешно отбили ещё две атаки, но это опять обошлось для них дорогой ценой: погибли пятеро бойцов вместе с Петровичем.

Из них Фагот и его водитель. Чёрт их знает, что и в головы ударило. Хотя их поступок наверняка многим спас жизни.

В какой-то момент ближе к деревне подтянулись три Хаммера, стоя метрах в трех ста от оврага и стали засыпать их позицию пулемётным и гранатометным огнем.

Пехота врага под таким прикрытием стала приближаться всё ближе и ближе, в любой момент готовая свалиться в окопы немногочисленных защитников здания.

До этого Коротаев приказал не использовать «Тигр», на крыше которого стоял гранатомёт АГС – 30, прекрасно понимая, что его сожгут в любой момент, если он только высунется из-за здания.

Фагот и водитель нарушили приказ…

– На! На! – орал Фагот, кладя гранаты прямо по подставившемуся Хаммеру с крыши которого работал американский гранатомёт, посылая одну гранату за другой на позиции русских.

– Фагот, убей их, – кричал ему водитель, с азартом смотря на поражение цели.

Из-за того, что выскочивший «Тигр» был с другой стороны здания, то его работу мужики увидели только тогда, когда на капоте и лобовом стекле Хаммера «заплясали» разрывы от 30-мм гранат.

– Не понял?! – брови Ивана поползли вверх, когда на месте досаждавшего им Хаммера вспухли взрывы, а гранатомёт врага замолчал – сметённый осколками от гранат, гранатомётчик врага осыпался изрешечённым телом на пол машины.

Оставшиеся пулемётчики на Хаммерах тут же сосредоточили огонь на самом опасном для них враге.

– Витька! Давай в зад, – крикнул Фагот, когда одна из очередей Браунинга хлестнула по капоту машины. – Витька?

Его водитель и друг уже не мог ответить, его тело свисало в правую сторону на сиденье, не подавая признаков жизни. Одна из пуль пробила бронированное стекло и попала прямо ему в грудь.

– Суки-и-и-и! – Фагот не стал убегать, впал в дикое бешенство и пытаясь уничтожить тех, кто убил его друга.

– Давай, мочи их! – азартно кричали защитники, смотря на то, как загорелся второй Хаммер, пораженных очередью из гранатомёта. Первый уже догорал.

– На! Получи! Полу… – пуля из пулемёта последнего поразила Фагота, очередь из гранатомёта захлебнулась.

Пулемётчик не успокоился, пока не изрешетил автомобиль, а потом опять перенес огонь на оставшихся защитников.

**********

– Чего делать будем, товарищ командир? – рядом с ним сидел устало, привалившись к стенке окопа Иван.

Он напоминал какого-то оборванца: порванная во многих местах одежда, потертая разгрузка, лицо в грязных разводах, а руки все покрытые пороховой гарью. Последняя атака далась тяжело для всех защитников.

– Чего делать, чего делать… – старший лейтенант сам сполз по стенке на землю и вытянул ноги. – По логике надо отходить, только если мы выйдем их Журавок, то они просто догонят нас и положат всех, – вздохнул Коротаев.

– Может ночью? – устало повел головой Иван, разминая натруженные мышцы шеи и спины.

– Может быть… Но надо посмотреть. Сколько наших осталось?

Уничтожение двух Хаммеров замедлило, но не остановило атаку. И их отряд понёс очередные невосполнимые потери…

– Семнадцать в строю, один двухсотый – Виктор, муж беременной, бицепс ему на правой руке пробило. – Петровича жалко, но геройски погиб старик, – он смежил веки, его щека дернулась в нервном тике.

– Как? – старший лейтенант перевёл тяжелый взгляд на него.

– Я как раз в его сторону бежал, там несколько украинцев в отнорок нашего окопа забрались. Ещё немного и в основной бы вышли, могли нас положить. Я только успел увидеть, что Петрович откинул автомат, вытащил чеки из двух «эфок» и прямо в этот отнорок забежал, потом взрыв…

– Жалко мужика. Ещё и Мотыль… – Коротаев скрипнул зубами.

Двумя другими погибшими были Мотыль и его напарник.

К последнему Хаммеру Ковальски направил ещё один пулемётный Хаммер для усиления. Плотность огня была слишком большой, так что нападающие воспряли духом и стали давить.

Поняв, что ещё немного и всё будет кончено, Мотыль открыл огонь по пулемётчикам, не собираясь уходить, пока не уничтожит их.

Мотыль сначала «загасил» Хаммеры: изрешетив оба в хлам, а потом перевел огонь на атакующих. И атаку тут же захлебнулась, но задержка на одном месте стоила ему и его помощнику жизней.

Пятая или шестая ракета, без остановки выстреливаемых атакующими в их сторону, накрыла их позицию – остатки дома, откуда они стреляли, взлетели на воздух…

Мобилизованные несмотря на малый срок подготовки, боевой опыт, дали прикурить украинцам, положив толпы врагов за эти дни, но гибли, гибли…

– Так, Иван, – неожиданно обратился старший лейтенант к Ивану не по позывному или фамилии, – если со мной что случится, то уводи людей. Оставь здесь раненых, пусть прикрывают, а сам – уходи!

Иван молча кивнул головой, т.к. говорить что-то было в общем-то бессмысленно. Уводить людей в любом случае надо, а в особенности детей.

– Бать! Опять, – из-за поворота окопа, идущего зигзагами, выскользнул Олег, лицо которого было густо измазано землей и пороховой гарью.

– Блин! Утомили они, сильно, – закряхтел Иван, медленно вставая на ноги, поняв, что пора идти и отражать очередную атаку.

Старший лейтенант устало кивнул головой, а потом тоже тяжело встал на ноги, опустил предохранитель на автомате и пошел на свое место.

**********

Атаку они отбили, но это была последняя оборона в жизни их командира. Пуля попала ему прямо в сердце…

– Короткими, короткими, я сказал, – слышался голос Коротаева. – Мужики, больше долбите этих уродов из «граников»… Стирол, стукни своего пулемётчика по башке. Пусть длинными не сад… – его голос вдруг прервался.

Находящийся недалеко от него Иван оглянулся и увидел, что тот сидит у оставшейся стенки дома с замершим взглядом. На груди в районе сердца было видно пулевой отверстие: бронежилет не спас от тяжелой винтовочной пули. Взгляд мертвых взгляд был спокоен и с каким-то удивлённым выражением в глазах…

– Прости, лейтенант, прости, – Иван присел, закрыл глаза командира, а потом вздохнул и пошел отражать очередную атаку.

Через полчаса бой сам собой затих, хотя изредка перестрелка еще звучала, а потом и она стихла. И русские и противники устали, требовалась хоть какая-то передышка.

– Чё думаешь? – к Ивану пригибаясь прибежал Каскад, на секунду замерев у тела Коротаева.

– Отходить надо ближе к зданию. Ещё немного и они нас гранатами начнут закидывать, – мрачно посмотрел на него Иван.

Эта была их последняя линия обороны, дальше только дом.

– Согласен, – Каскад кивнул головой на рацию, а Иван ему показал, что сам сделает.

– Мужики… Командир погиб! Всё, все отходим к дому, – раздался его голос в эфире.

В течение пятнадцать минут оставшиеся в живых оставили вторую линию окопов и собрались перед зданием «хрущёвки».

– Чёрт! Как домой хочется… – мечтательно сказал Вист, находясь рядом с Иваном и Олегом.

– Не трави душу, – сказал Иван, высматривая что там у противника, пока вроде было тихо.

– Омут! Это База! – раздалось по командирской рации.

– Я База! – ответил Иван.

– Где главный? – насторожился Сивов, сразу поняв, что ему отвечает не Коротаев.

– Командир погиб. Я Инженер! – спокойно ответил ему Иван.

– Чёрт! – не удержался майор. – Доклад! – не стал он рассусоливать и биться в падучей.

– «Азовцы» давят. Постоянные атаки, пока отбиваем. Но вряд ли нас на долго хватит, – сказал правду Иван.

– Понял тебя. Хорошо. На вас выйдет Зевс. Поможет чем сможет, – сказал Сивов. – Отбой!

Прошло несколько минут и в рации раздался другой голос:

– Омут! Я Зевс! Меня попросили вам помочь.

– Я Омут! – ответил Иван.

– Что-то голос другой, – насторожился Зевс.

– Командир погиб! – бросил в рацию Иван. – Я за него, позывной – Инженер!

– Понял тебя, – Зевс прикрыл глаза, мысленно пожелав Коротаеву землю пухом, а потом продолжил: – Готов оказать вам огневую поддержку,

– Отлично! – обрадовался Иван. – Только у нас тут проблемка. Враг от нас от 50 до 100 метров.

– Могу накрыть вас! – спокойно констатировал Зевс!

– Боюсь, что и без вас тут нас всех скоро накроют, – спокойно сказал Иван. – Мы постараемся укрыться, так что давайте, – Иван продиктовал координаты на бумаге. – Только это прямо наши, а эти уроды метрах в пятидесяти впереди нас.

– Подожди немного, – ответил ему Зевс. – Так, перерасчёт произведен. Три минуты.

– Понял тебя! Три минуты. По укрытиям мужики, по укрытиям, – закричал Иван.

Защитники быстро покидали окоп, проползая по ходам сообщения, которые прямо из окопа вели под фундамент здания в среднюю часть подвала здания.

– Слышь, Петро! А чего это там у москалей? – только что выглянувший из-за укрытия «азовец» спросил у своего побратима.

– Прячутся крысы, нас бояться, – самодовольное заявил Петро.

Ровно через назначенное время раздался характерный звук подлетающих крупнокалиберных снарядов и на позициях «азовцев» разверзся ад…

Все четыре орудия дали десять залпов по координатам.

– Омут? Инженер?

– Кхе… Кхе… – Иван потряс головой, пытаясь вытрясти звенящий шум из ушей. Два снаряда проломили стенку «хрущевки» взорвавшись рядом со ней, но сильно не повредили людям, прячущимся в подвале и норах.

А вот «азовцем» не повезло: большей частью снаряды попали именно туда, куда было надо. Похоронив часть бойцов или распыляя их на атомы после прямого попадания.

– Якоб, найди эту батарею, – Ковальски был в ярости.

Из-за обстрела было потеряно около двадцати человек убитыми и тридцать пять ранены. Ещё хорошо, что большей частью они успели попрятаться по укрытиям, отбитых у русских. Иначе потери были бы гораздо больше.

Якоб не стал ему говорить, что это практически бессмысленно, но не стал ему перечить, слишком тот был зол, так что бы просто не принял логических построений от подчиненного.

– Матеуш, огонь по зданию, – хотя бы так, Ковальски захотел отомстить ненавистным москалям.

– Принял.

ГЛАВА 15

Следующие десять минут здание обстреливались из миномётов, но в общем-то безуспешной для врага. Часть здания обвалилась, засыпав и так толстую бетонную плиту между подвалом и зданием, создав дополнительную «подушку» защиты от части прилетавших в здание мин.

Затем обстрел прекратился, а Иван решил поблагодарить того, кто им помог:

– Отличная стрельба, Зевс! – Иван с удовлетворением смотрел на перепаханные тяжелыми снарядами когда-то их позиции, когда вылез из подвала. .

– Обращайся! – закончил разговор Зевс.

**********

Ковальски видя топтание на месте, плюнул и подстраховался, вытребовав себе две роты ВСУ из Николаева, поимев серьезный разговор с генералом украинских войск, который категорически не хотел давать солдат, но был вынужден это сделать.

– Якоб, я хочу, чтобы ты сам командовал, – Ковальски посмотрел на Якоба. – Как только приедет подкрепление, я его немедленно его тебе пошлю. Они уже на подходе. А эти пусть пока атакуют, – намекнул он на тех, кто был на бывших позициях русских.

Якоб спокойно кивнул и вышел из дома.

**********

Враг пошел в атаку…

Драка была жестокой, с учётом переплетенных ходов сообщений и остатков строений, «азовцы» подошли на расстояние броска гранаты. Чем сейчас активно занимались обе стороны – без остановки забрасывая друг друга гранатами.

Автоматные очереди густо перекрывались взрывами многочисленных гранат. Русский мат и польская ругань звучали достаточно густо, иногда перекрывая звуки боя.

Ситуация с каждой секундой становилась всё более и более напряженной. Теряя бойцов «азовцы» шли и шли вперёд: пользуясь остатками строений, окопами и ходами сообщений, подбираясь всё ближе к зданию. Расстояние между российскими солдатами и украинцами доходило до 15-20 метров между ними.

Олег стрелял без перерыва, опустошая один короб за другим, когда увидел, что враг подобрался на расстояние броска гранаты. Оторвался от пулемёта, а потом схватил одну гранату, выдернул чеку и бросил, затем вторую, третью…

– Stwór, cholerny Moskal. Zdejmę z was skórę żywcem (Тварь, чертов москаль. Я с вас всех кожу сниму живьем, – пол.).

Как-то не был полиглотом Олег, но вот будто озарение наступило: он прекрасно понял и без переводчика. И такая его злость взяла, да ещё и с адреналином в крови. Расстояние было таким, что враги чуть ли не в упор смотрели друг на друга, пытаясь убить другого.

Ему захотелось не пристрелить, а врезать чем-нибудь тяжелым, тем что в руках, по этим рожам, которые убивали его товарищей…

– В рукопашную! – выкрикнул неожиданно для Ивана Олег, выскочил из-за остатков стены какого-то сарая и бросился вперёд.

– Блядь! Куда? Мудак! – чуть не взвыл Иван, а его тело уже буквально вознеслось над окопом одним толчком ног, преодолев почти два метра одним движением. И ринулся за сыном, молясь только одному – чтобы не пристрелили этого придурка. Но с диким желанием пристрелить его самому!

Якоб все больше зверел, из-за того, что последние сто метров до здания он терял и терял своих подчинённых. На быдло ему было наплевать, а вот его товарищи из отряда «Гром» гибли один за другим.

Он сам наступал в передних рядах, передвигаясь от одного укрытия до другого. И тут почти рядом с ним упала одна граната, потом вторая, а за ней и третья… Он вовремя успел залечь, а вот его негласный охранник был сражен на месте, второй упал тяжело раненый…

Из его рта изрыгнулось пожелание: содрать с русских кожу, как вдруг из окопа выскочил русский и побежал в его сторону. И Якоб поддался искушению:

– Naprzód do ataku (Вперед в атаку), – выкрикнул он, решив поквитаться с ненавистными русскими – лицо к лицу, нож на нож.

Он выхватил из ножен подарок от своих боевых товарищей на его юбилей пять лет назад – нож Боуи с зачернённым клинком и ринулся вперёд. Оказавшиеся рядом с ним большей частью поляки и меньшая часть «азовцев» поддались общему безумию.

«Азовцы» и поляки одномоментно поднимались и бросались в контратаку, стремясь снести и уничтожить врага, стереть его с лица земли.

Одновременно, видя бегущих вперёд Ивана и Олега, из окопа и укрытий повыскакивали оставшиеся русские защитники и бросились в рукопашную…

Иван бежал, только смотря на спину сына, боясь потерять его из виду, но вот тот схлестнулся с кем-то из поляков, судя по ругани на польском.

И когда до сына оставалось метров пять, с левой стороны «пахнуло» опасность, хотя Иван даже не видел, но инстинктивно присел, а над его головой пролетел приклад.

Иван резко воткнул ствол автомат в грудь нападавшего и нажал на спуск… Боек сухо щелкнул, в горячке он не заметил, что кончились патроны.

Противник то ли хрюкнул, то ли захрипел, но явно удар стволом автомата в тело радости его не доставил. И он резко ударил сверху своим автоматом по автомату Ивана, который вылетел у него из рук, но и противнику не повезло – его автомат также полетел на землю.

Противник не растерялся и кинулся к Ивану, который в этот момент распрямлялся, вцепившись в разгрузку левой рукой на животе Ивана, а правой пытаясь добраться до горла:

– Москаль, курва, – буквально рычал в лицо Ивана враг, пытаясь выдернуть руку из захвата Ивана, который успел перехватить его правую руку за запястье.

– Ах ты, тварь польская, – рявкнул Иван, его правая рука дернула руку поляка вниз, а правый локоть с размаху врезался прямо в лицо врага, тот явно впал в состояние «грогги».

Он собирался сбить того ударом ноги на землю, «срубив» его сильным ударом по щиколотке левой ноги, но тут с правой стороны появился еще один противник, который стволом автомата попытался ударить прямо в лицо Ивана, но он чудом уклонился, а потом резко ударил коленом правой ногой по левому локтю врага, тот вскрикнул и выронил автомат. Но бросился и вцепился с другой стороны в Ивана: теперь оба противника пытались повалить его на землю.

– Батя! – услышал Иван вскрик сына.

Олег в начале своего безумного забега увидел бегущего на него врага, он от бедра выстрелил из пулемёта, тот выдал три-четыре патрона – лента закончилась. Враг рухнул на землю, но за ним бежал второй, а с правой стороны набегал третий, держащий в правой руке большой черный нож.

Олег бросил ближнему противнику в грудь свой бесполезный пулемёт, а правая рука сорвала самый необходимый сейчас предмет, висевший до этого в чехле сзади на поясе.

Пулемёт ударился в сведённые руки с автоматом перед грудью, человек покачнулся выругался и начал отводит руки от груди, как в его голову с правой стороны врезалась лезвие МСЛ (малая саперная лопатка).

– Ох! – вырвалось у пораженного лопаткой в голову, он резко резко осел на землю, а из большой прорубленной раны на голове выплеснулась кровь, когда Олег выдернул лопатку.

– Бля! – вскрикнул Олег, когда со стороны раздался выстрел, а в его грудьс силой что-то ударило, от чего он покачнулся и упал на землю.

Якоб вложил левой рукой «Глок» в кобуру на животе, решив, что достреливать не будет, а сделает москаля своим ножом и бросился к ворочающемуся врагу на земле.

На Олега сверху рухнуло тяжелое тело, в горло вцепились чьи-то сильные и безжалостные пальцы, которые будто попытались сломать ему гортань.

Над его лицом оказалось лезвие черного ножа в чужой руке, которую не несмотря на дикую боль в груди успел перехватить левой рукой, а правой пытаясь оторвать от горла чужие пальцы.

Умирать ох как не хотелось…

– Wbiję Ci nóż w oko (Я тебе нож в глаз воткну), – раздалась польская речь, которую Олег несмотря ни на что тут же понял, но легче ему от этого не стала.

Якоб был взбешен, какой-то сопляк одним ударом убил его лучшего друга и старого побратима Конрада. Ведь сколько он ему раз говорил одевать каску, а не ходит на боевых в одной бандане, а этот głupiec …

От сильной боли в груди Олег не мог толком вздохнуть, а тут ещё и сжимающиеся пальцы на горле. И опускающееся черное, хищное до крови лезвие ножа, всё ближе и ближе к левому глазу…

Из-за смертельной схватки с двумя поляками, Иван не мог видеть, что там у Олега, но вот по тону его голоса, он понял, что его сына где-то там убивают.

– А-а-ргх! – взревел он, а потом резко, одним движением, он резко бросился спиной назад, при этом его ноги оторвались от земли, а потом взлетели вверх и назад.

Он и сам не понял, как он это сделал, как-то раньше бы он о таком не задумался, но тело сработало само, а мозг даже не отреагировал на данный кульбит.

Обе ноги, одетые в тяжелые берцы с силой ударились в головы поляков, которые от неожиданности, когда тело их врага резко «ушло» назад и вниз, провались немного вперёд, а тут и тяжелые удары в голову, хоть и защищенные касками, но сила удара была слишком велика, от впавшего в бешенство Ивана. Их тела непроизвольно сдвинулись вперёд.

Руки поляков соскользнули с тела Ивана, и он тут же одним движением, как только его спина ощутила удар лопатками об земную поверхность, резко оттолкнулся ими от земли, а ноги одним рывком ушли вперёд и вниз, Сделав классический подъем с разгибом. Нет, когда-то в юношестве он что-то подобное делал, но это было давно и неправда. И тем более, не в такой обстановке.

Оба наёмника никак не ожидали, что тот, который был для них уже мертвецом, вырвется из их рук, успев отоварить обоих ударами ног, а потом еще и выскользнет из их хватки. И одним рывком встанет на ноги из положения лежа.

Иван выдернул из ножен, висевших на его разгрузке слева на груди нож, висевший рукояткой вниз, так ему было удобнее.

В этот момент из-з своего неожиданно для всех трюка, он оказался чуть дальше и за спинами только начавших разгибаться противников после мощных ударов в голову.

Он мгновенно развернулся к противникам и ткнул острием ножа в шею начавшего распрямляться правого, услышал хруст вошедшего лезвия в плоть, мгновенно провернул нож – расширив рану. И краем глаза увидел, что левый уже распрямился и повернулся в его сторону, а в его руке был вытащенный нож, которым он попытался ткнуть Ивана в лицо.

Иван инстинктивно резко присел, крутанувшись на месте на триста шестьдесят градусов. Нож полоснул лезвием по бедру поляка, нож которого прошел над головой Ивана, а он резко воткнул нож в пах врагу, а на подъеме с корточек Иван удар лезвием в горло, резко дернув лезвие в сторону.

Получил три ранения за доли секунды, враг начала заваливаться назад…

И тут же Иван рванул на пределе своих возможностей в направлении крика сына, до разрыва мышечных волокон и возможности повреждения связок.

Якоб улыбался в предвкушении: его нож практически коснулся глазного яблока врага и еще чуть-чуть и войдёт ему в мозг, как вдруг что-то резко дернуло его голову назад, а потом почти нежно провели по горлу слева на право.

Пробежав несколько метров, Иван увидел сидевшего верхом на теле Олега здорового мужика, нож в руке которого в любую секунду мог воткнуться сыну в глаз. Находящийся сверху Олега сидел чуть боком и спиной к бегущему к ним Ивану, который зайдя со спины, левой рукой сильно дернул за каску врага, ухватившись за неё пальцами в районе лба, а потом слитным движением – слева на право провёл ножом по горлу – вскрыв его на всю глубину.

– Тьфу! Бля… – Олег начал откашливаться и отплевываться, фонтан крови из разрезанного горла чуть не убившего его поляка густо залил его лицо и тело артериальной кровью. Вызывая рвотные позывы из-за попавшей в рот крови, когда он жадно вдыхал воздух в поврежденную грудь и гортань.

Иван быстро оглянул поле рукопашной схватки – сшибка была страшной! И дорого обошлась обеим сторонам.

Может им повезло, может ещё что, но поле боя осталось за русскими. Оставшиеся в живых поляки и украинцы бежал, от страха даже не стреляя в сторону врага.

Но оставаться на открытом месте было смерти подобно, так что он подал сыну руку, резко поднял его, от чего тот застонал, а потом быстро увлёк его за собой в один из ходов сообщения. Затем кое-что вспомнил:

– Паша! Мля! – рявкнул Иван, выглядывая из хода и оглядываясь по сторонам, ища этого непутевого балбеса.

– Вань! Помоги! – из-под лежащего неподалеку тела поляка, судя по нашивке на предплечье, раздался голос, а тело пошевелилось.

– Да как так-то! – Иван выскользнул из хода, быстро подполз и стащил труп с оказавшимся под ним Паши. – Ну ты блин, балбес! – он быстро сдернул его в рядом находящийся окоп. .

– Я в него стреляю, а он бежит… Стреляю… бежит, – у Паши затряслись руки. – Он добежал до меня, а потом руками в меня вцепился…

– Блин, еще один, болван, – зло сплюнул Иван с облегчением, что два придурка остались живы, хотя прибить их хотелось самому, так что зубы сводило. – Ты какого из окопа вылез, идиот?

– Так все побежали, ну и я…

Иван в это время тащил его за собой к месту нахождения Олега:

– Придурок! – Ивана начало трясти от адреналина, начинался жесткий отходняк. – А ты, вообще дебил! – это он высказал Олегу, который опустил глаза, т.к. крыть было не чем.

– Мужики! Есть кто живой? – начался успокаиваться Иван, а потом стал оглядываться по сторонам.

– Живой! – раздался со стороны голос.

– Я ранен! – раздалось, с другой стороны.

Прозвучало еще несколько голосов.

В результате скоротечной сшибки поле боя осталось за ними, но ценой страшных потерь… На поле боя осталось десять тел русских воинов, и больше двадцати трупов врагов.

Погибли оба их подрывника Дизель и Каток, забрав с собой четверых «азовцев». Вист погиб, не успев вылезти из окопа – словил пулю в голову. Один из отделения Виста пока был живой, но по словам Веры Павловны, когда они дотащили его до медпункта, отходил: три ножевых ранения в бок и резаная рана на шее. Стирол получил перелом ключицы, а Каскад получил проникающее ранение левой руки.

– Иван, ты бы умылся, а то смотреть страшно, – сказала ему Вера Павловна, когда он, отходя от адреналина после рукопашной, сидел на КП.

– Что? – он бессмысленно посмотрел на неё, а потом встал, когда она кивнула на стенку, где висело небольшое зеркало. – М-да, ну и видок… – он даже не заметил и не понял, что в горячке боя, когда он собственными руками зарезал двух поляков, их кровь залила не только его лицо, но и почти всю переднюю часть тела.