Сегодня это состояние окончательно прошло, покинуло моё скорбное тело и в душе появляется желание найти грибов и снова сделать из них суп, чтобы вернуться в блаженное состояние радости. Являются ли они психотропными, от приёма которых я обязался отказаться? Не является ли то, что я съел грибной суп, разрушением обета? У меня не было цели употреблять вещества, изменяющие сознание, я не знал, что они там есть. С другой стороны, сейчас я хочу их употребить только в лечебных целях, так как они помогают поддерживать мой организм в конце этой тяжёлой зимы. Или я сам себя обманываю?
Нет, не стоит, обойдусь без них, сварю того оленёнка, что мне принёс Йети – настоящий Йети, а не тот, из галлюцинации. Хотя можно ли про него сказать, что он настоящий? Я же даже не видел его, может быть это инопланетянин какой. Хотя следы… такие следы мог оставить столь же мохнатый гигант, как тот, что приходил ко мне в пещеру. Но тот же был лишь игрой моего разума…
16 февраля
Наконец избавился от грибного наваждения, полностью отказался от идеи повторять кулинарный эксперимент, питаюсь прежней скудной едой, но чувствуется, что эпоха властвования снега подходит к концу.
Отметил, что продвижение в практике осталось и медитация стала глубже, чем до эксперимента, но это не повод повторять. Концентрация на чём-либо стала глубже, начал лучше понимать суть явлений при медитативном рассмотрении, иногда кажется, что вот-вот и пойму какую-то вещь, которая, казалось бы, лежит на поверхности, но мне её никак не схватить, что-то связанное с местом, где я живу, пещерой, или чем-то близком к ней.
18 февраля
Снег начал сходить, проще находить еду, в глаза бросаются многочисленные знакомые грибы соблазнительной формы – обхожу их стороной, но иногда они растут так близко к упавшим орехам или растениям, которые я выкапываю для еды, что дистанцироваться сложно.
Решил себе позволить есть рыбу, так как чувствую слабость и нехватку чего-то в пище. Видел её в озерце, куда вытекает ручей из источника – это близко, осталось только придумать на что ловить, чтобы завтра пойти порыбачить. Солнце пригревает, так что не замёрзну, а, может быть, не буду сидеть, а, пока рыба ловится, посмотрю по берегам еду, моллюсков или вкусные растения.
20 февраля
Вчера я ходил на рыбалку… не знаю, как это описать. И нужно ли.
Сел я на берегу озерца на трухлявый упавший ствол у самой воды, закинул импровизированную удочку и стал ждать. Понял, что вот так вот сидеть холодновато и опустился пониже, спрятался от пронизывающего ветра за бревном – жду клёва, а его всё нет. Сколько сидел не могу точно сказать, не меньше получаса, не клюёт, а потому решил размяться, поискать что-нибудь полезное на берегу, изредка поглядывая на удочку. Встаю и краем глаза вижу справа за бревном что-то сероватое, похожее на камень. Поворачиваю голову и понимаю, что это не камень, а скорее медведь, стоящий у кромки воды, выставив одну лапу вперёд, видимо, поджидая рыбу, которую собирается поймать быстрым движением мохнатой лапы.
Он совсем близко, в каких-то четырёх метрах от меня, застыл точно так же как и я, точно так же безрезультатно, пока, ловит рыбу. Большая груда шерсти, под которой ничего не видно, только угадываются углы плеч, места, где должен быть хвост и пятки. Мохнатый камень – такой же неподвижный и такой же мощный, массивный, основательно сделанный, как обычный камень, только покрытый несколько свалявшимся, грязноватым мехом. Я не знал, что делать, так как боялся привлечь к себе внимание, но и стоять вот так в такой близости от зверя было глупо. Не зная, что делать, начал делать то, что делаю обычно – думать: что это за зверь, вроде не медведь, они не такого цвета, хотя, может быть, гризли, или какие тут живут, я точно не знаю, на кошачьих не похоже, для них слишком массивный, слишком тяжёлый костяк, а кто ещё может быть… Йети! Это же Йети, но как же он не похож на того, что был у меня в видении. Точно ли это Йети, может быть опять галлюцинация? Я же не ел грибов, хотя, если быть честным, они могли попасть в еду, я же собирал прошлогодние ягоды так близко от них и, где-то глубоко внутри, мне очень хотелось взять парочку, но я держал себя в руках и даже не дотронулся до них. Нет, это не галлюцинация, это настоящее животное, такое же как я сам.
Я встретил Йети! – этот мысленный возглас заполнил всю мои мысли, всего меня с ног до головы, и он же заставил меня вздрогнуть – казалось бы совсем чуть-чуть, но Йети заметил, повернул голову и, мне показалось, улыбнулся, хотя его морда настолько густо покрыта шерстью, что ни рта ни носа нельзя рассмотреть, только большие чёрные глаза. Проницательные и добрые глаза.
О! Йети пришёл, мне пора идти, продолжу завтра.
22 февраля
Завтра не получилось, целый день провёл вне дома.
Однако, продолжу, так как, мне кажется, нужно точно зафиксировать момент нашей встречи, пока новые переживания не стёрли из памяти подробности и детали.
В прошлый раз я остановился на том, что на меня смотрели большие умные глаза, смотрели безумно долго, не меньше минуты, а после этого Йети сказал:
– Привет.
Голос был… самый обычный, такой, что не найти его особенностей, не описать характерные черты – просто слово. Сказал так, что щель рта так и не появилась на общей поверхности его серовато-грязной шерсти. Только глаза.
– Привет. – Ответил я, совершенно не знаю, что сказать.
Йети распрямился, встал на задние лапы (ноги?), при этом оказавшись на три головы выше меня, и повернулся в мою сторону.
– Раз ты меня увидел, не вижу больше смысла скрываться. Зайдёшь в гости?
Так мы познакомились, и я узнал, где он живёт, – в пещере похожей на мою, только больше, глубже и красивее обставленную. Ещё Йети познакомил меня со своей семьёй – женой и дочкой.
5 марта
Мы с Йети много гуляем и разговариваем, иногда сижу с его дочкой, пока родители заняты, часто обедаю у них – так вкуснее и проще, стал отъедаться, набираю вес, скоро догоню маленькую йети, которая ещё совсем ребёнок.
Самое важное для меня, конечно, разговоры с Йети, они мне заменяют, во всяком случае дополняют, практику. Он мне напоминает монаха-старца, который говорит не торопясь, взвешивая каждое слово, перед тем как увесисто положить его на язык.
Тут нужно отметить одну особенность нашего общения, которую я до конца не могу понять, про которую Йети говорит "что может быть проще?". Для меня разговор выглядит полноценным, как и для родственников Йети, но если бы обычный человек посмотрел на наши прогулки и подслушал разговоры издалека, то решил бы, что я говорю сам с собой – Йети говорит, не открывая рта. Он вкладывает слова тебе прямо в голову, именно потому у его слов нет характерных особенностей, нет голоса как такового, но я слышу именно слова, предложения и просто восклицания. Долго думал над этим, это какой-то вид телепатии, когда мозг воспринимает внешний сигнал, отправляет этот сигнал в слуховую область и автоматически распознаёт как звуки, хотя на самом деле тело ничего не слышит, своеобразный тип синестезии.
Не могу сказать, что в этих беседах Йети меня многому учит, нет, он довольно простодушен и наивен во многих вопросах, но зачастую предлагает взглянуть на проблему с такой стороны, о наличии которой я даже не догадываюсь. После таких разговоров отлично идёт медитация.
10 марта
Почти каждый день Йети уводит меня на длинные маршруты в горы, иногда возвращаемся уже затемно, потому редко пишу в дневник.
Получается так, что стал меньше практиковать, почти не сижу в медитации, из-за чего немного стыдно, совесть просыпается или что-то подобное, чувствую, что неправильно это, причём темы, которые обсуждаем с Йети, подсказывают мне, что я прав, неправильно уменьшать количество практики, но так хочет пообщаться с этим необычным существом, посмотреть на мир его глазами, теми самыми огромными глубокими глазами.
Пришёл в отличную физическую форму, хорошо ем, карабкаюсь по скалам, тренирую все группы мышц, мой спутник в этом помогает, иногда в роли утяжелителя выступает его дочь. Жизнь протекает насыщенно, но это совершенно не уединение, не одиночный затвор, не отшельничество.
15 марта
Разговоры между мной и Йети очень насыщенные, содержательные, но пересказывать их тут не буду, не то, что должно быть в дневнике, но одно место приведу, так как важно, особенно учитывая прошлые записи.
Сидя на ветке древней пихты, или это была секвойя, и наблюдая за игрой белок, мы затронули тему диалога – того самого, что вели в тот момент, диалога между мной и Йети в целом.
– Посмотри на себя со стороны, на что похожи твои разговоры со мной? Ты говоришь, говоришь и ещё раз говоришь, но в ответ тебе – тишина. Диалог ли это? Может быть ты просто тренируешь речи, готовишься к выступлениям, а, может быть, размышляешь вслух, проверяешь как звучат те или иные аргументы, не теряют ли они силу в момент произношения, что случается со многими из них. А может быть это похоже на разговор с зеркалом, не очень ровным, в котором кривовато отражаешься ты сам, но молчаливый и не совсем настоящий ты, который всегда готов слушать, но не может возразить, даже если чувствует фальшь в твоих, а значит и его самого, словах.
В этот момент я ужаснулся тому, как близко к моим мыслях оказались его слова, после них я надолго замолчал, неискренне оправдываясь в мыслях, что это для того, чтобы не спугнуть белок. Запутался в своих мыслях, что хуже, не могу чётко отделить, где мои, а где его, где мысли Йети.
Может быть, это из-за того, что он не говорит, на самом деле, а передаёт мысли мне прямо в голову? Может быть, часть его мыслей я начинаю воспринимать как свои? Может быть его мысли постепенно вытесняют мои и я становлюсь им, таким же йети, как он? Страшно.
Нужно подумать и устроить длительный сеанс медитации.
21 марта
Вчера практически весь день занимался медитацией, утренняя сессия получилась больше 4 часов, а вечерняя – больше 6 часов, так долго у меня ещё не получалось высиживать. В голове несколько прояснилось, но пока без конкретики.
Йету сегодня утром зашёл ко мне, что делает крайне редко – обычно встречаемся на нейтральной территории или я прихожу к нему в пещеру в гости. Сказал, что беспокоился обо мне, что я пропал на день – объяснил ему, что мне нужно было медитировать, что ради этого и живу здесь, что не могу бросать своё основное дело ради замечательных, восхитительных прогулок и разговоров с ним.
Его реакцию я не понял, вообще эмоции Йету мне непостижимы: мимики не видно, интонаций нет, жестикуляция минимальна, похожа на жестикуляцию акации в бурю. Надо отдать должное, что эта его особенность сильно осложняет понимание, только теперь я начал полностью понимать необходимость эмоций и визуального контакта в процессе общения. Попробую добиться от него хоть какого-то проявления эмоций, пусть хоть словами говорит или рисует на земле значки.
29 марта
Обратную эмоциональную связь не получилось сделать, оказывается у Йети есть темы, которые он не хочет затрагивать, о чём он открыто сказал после многодневных попыток узнать у него про эмоциональную реакцию йети, есть ли у них какое-то дополнение к банальной передачи слов в виде жестов, подёргивания шерстью или что они там могут сделать и показать.
Странно, но этот разговор несколько изменил плоскость обсуждений, наших с Йети споров обо всём на свете. Всё меньше становится завуалированных наставлений в мою сторону, всё чаще начинает говорить о Йети и о йети, об их мире, их понимании мира, но, если речь заходит о чём-то мне знакомом и понятном, всё чаще мне получается вставить слово, причём достаточно точное и веское, чтобы заставить Йети задуматься – необычное зрелище.
Он замирает в той позе, в которой ты окончил свою речь, в которой он погрузился в свои шерстяные мысли, и начинает напоминать камень, как в первый раз, когда я его увидел, только этот камень бывал весьма странной, а иногда и комичной, формы, такой формы, что мне не удавалось сдержаться и смехом выводил Йети из раздумий.
В целом мне нравится такое изменение, начинаю чувствовать себя увереннее, но остаётся важный вопрос: чем это закончится? Такое изменение баланса риторических сил не всегда заканчивается добром: можно победить в споре, но потерять друга, хотя… хотя, если быть честным, положа руку на сердце, могу ли я сказать, что Йети мне друг? Да, их семейство сделало для меня очень много, без них я бы не пережил эту отшельническую зиму, но я всё чётче понимаю, что они совсем иные, чем люди, чем Homo sapiens, хотя, надо признать, они тоже могут быть Homo.
Жизнь всё более насыщенная, но всё менее соответствующая образу жизни, который я должен вести.
3 апреля
Стало совсем тепло, снег остался только в узких расщелинах скал, откуда стекают холодные, чуть мутноватые, ручейки, а Йети начал линять – вместе со всей своей семьёй. Это зрелище не для слабонервных.
А ещё мы подняли чисто биологический вопрос, хотя и с философским оттенком: могут ли существовать йети? Вопрос, казалось бы, смешной в диалоге с Йети, но тут есть свои тонкости. Пока убедить в том, что снежного человека не существует и, более того, не может существовать, мне пока не удалось. Йети согласился с тем, что Лохнесское чудовище и круги на полях – мистификация, но отказывается признавать, что снежный человек – миф, легенда, выдуманная для туристов.
Нужно придумать больше аргументов, может быть, медитация поможет, надо взять хотя бы день паузы и не общаться с Йети, благо теперь я могу самостоятельно добывать себе достаточное количество вкусной и питательной еды.
6 апреля
Сегодня спор принял чисто биологический характер и затронул различные базовые вопросы этой науки. Например, говорили про видообразование, как разделяется вид на два разных под воздействием географических причин или, скажем, поведенческих, даже влияние полового отбора не забыли – и всё это, конечно, в аспекте разделения сапиенса и йети. Я предположил, что в какой-то исторический момент самки ещё общего вида могли разделиться на две враждующих фракции, непримиримо различающихся по предпочтениям в области волос на теле у мужчин: одни предпочитали, когда волос меньше, а другие – когда больше. Из первых получились сапиенсы, из вторых – мохнатые йети.
И был ещё один вопрос, который оказался очень острым: вымирание видом. Тут я вспомнил крайне важный аргумент в пользу того, что йети не могут существовать, но решил пока придержать его, до более подходящего разговора.
Наши разговоры становятся менее откровенными, какими-то более формальными, что ли, они остаются такими же глубокими и важными, но искренность из них постепенно вытесняется, так же как снег весной, а цветы – плодам.
9 апреля
Проснулся сегодня у входа в пещеру с котелком в руках, стуча зубами от холода, так как костёр потух – и не мог вспомнить, как тут оказался и почему с котелком, а потом вспомнил вчерашний день.
Вчера долго спорили с Йети, сидя на берегу озера, говорили про мышление и восприятие, но как-то снова перешли на возможность существования йети, я не выдержал и привёл свой последний аргумент.
– Йети, смотри, всё просто: ты живёшь один с семьёй и знаешь только одну такую же семью, живущую далеко, в двух дневных переходах, так как ближе нет удобных мест для жилья. Даже если есть ещё йети, то живут они ещё дальше и их точно немного, пусть два-три десятка, хотя это тоже много. Судя по нашим различиях, и отсутствию похожих на вас видов, мы разошлись миллионы лет назад, то есть твой вид существует отдельно очень давно – и ни никаких свидетельств, что он, твой вид, когда-то был многочисленным, нет археологических данных, не находили древних костей йети, новых тоже. Так что если вы и существовали эти миллионы лет, то всегда вот так вот, на задворках мира, в узких зонах в горах, где другим людям было не комфортно. Всё верно излагаю, нигде нет фактической ошибки?
– Да, всё правильно, в наших легендах нигде не говорится, что нас когда-то было много.
– Значит осталась одна логическая операция, смотри, всё просто. Вид численностью несколько десятков особей размножается половым путём, следовательно, из-за малой численности часто, очень часто – учитывая период в миллион лет, происходят близкородственные скрещивания, которые приводят к проявлению рецессивных аллелей, то есть генетическим болезням, передающимся по наследству. Именно из-за них почти во всех человеческих культурах запрещён инбридинг, причём очень давно: с незапамятных времён существуют традиции брать жён из других племён, деревень – это как пример одной из самых древних форм защиты от неправильных скрещиваний в небольших группах людей. То есть даже сапиенсам, многочисленному виду, необходима защита от этого. Как же в таком случае выжил вид йети? Миллионы лет существует численностью в маленькую людскую деревеньку, без возможности получения свежей крови извне – как? Ладно, вначале могло не быть такого жёсткого межвидового барьера, но он должен был возникнуть достаточно давно, чтобы этого хватило для накопления генетического груза в таком количестве, что все йети должны быть насквозь больные, как минимум!
– В наших легендах есть смутные рассказы, как наши предки брали в жён самок другого вида, но это очень глубокая древность, после ничего подобного не происходило, во всяком случае, мне об этом не известно…
– Вот видишь! Да, тут можно сделать скидку, что вы дольше сапиенсов живёте, за это время прошло меньше поколений, но всё равно – невозможно!
Йети ничего не ответил, он снова задумался, превратившись в шерстяной камень. Я уже знал, что он может так думать довольно долго, потому стал любоваться лучами низкого солнца над гладью озера. В неподвижности прозрачного воздуха из леса доносилось пение птиц, шелестел далёкий водопад.
Минут через двадцать я повернул голову и не увидел йети – на том месте, где он сидел, остался только большой след примятой травы. Он не мог уйти, я бы заметил, мы это уже не раз проверяли, я научился внимательности, он не мог незамеченным подойти ко мне, и отойти – тоже. Но его не было рядом, и это был факт, однозначный и непоколебимый факт, точно такой же, как то, что полчаса назад Йети сидел тут рядом со мной на берегу этого замечательного горного озера.
Бросился его искать, но где искать? Если он не ушёл, то где он может быть? Я оказался в полной растерянности, зачем-то просмотрел все ближайшие кусты, поискал следы, которые наловчился определять за время общения с Йети, на тропинках, ведущих к озеру. Ничего. Начинало темнеть, один из самых красивых моментов в этих горах весной, но мне было не до красот.
Что было потом, честно напишу, не помню. Не помню, как оказался дома в пещере, не помню откуда у меня в руках котелок. Пытался вспомнить, медитировал, практиковал, но всё впустую – пропал из памяти кусок времени, часов десять пропало.
Немного придя в себя, согревшись и быстро перекусив, бросился в пещеру йети. Нашёл её быстро, не плутая, но не узнал её: она оказалась обычной пещерой, просто дыркой в камнях, никаких следов жизни в ней не обнаружилось, только старые кости козы, убитой, как можно подумать, некогда медведем или волками. Никаких украшений на стенах, никаких запасов хозяйственной йети, никаких грубоватых детских игрушек – ничего.
Я опустился на камни и заплакал. Да, заплакал, первый раз за последние десять лет. Или около того. Сидел на камне долго, потом ещё раз всё осмотрел – и пещеру и вокруг, где, как помнил, тоже были их хозяйство, но снова ничего не нашел, и вернулся домой.
13 апреля
Последняя запись в этом дневнике.
Приехал учитель, чтобы забрать меня из затворничества обратно в человеческий мир. У нас сложился вот такой разговор:
– Приветствую! О, судя по комплекции, ты хорошо перезимовал, не очень голодал. Говорят, в этих горах живут йети, не встречал?
– Встречал, но йети тут не живут.
На белом снегу
Капитан Майкл Гвин в очередной раз окинул свои владения мысленным взором. Корабль ему достался не самый роскошный, небольшой, но сделанный на совесть, такой не подведёт в критическую минуту. Корабли серии "Бортник" проектировались из расчёта на любые опасные ситуации, которые могут возникнуть у исследователей планет в глубоком космосе, потому здесь всё имело как минимум тройной запас прочности.
И не меньший запас прочности имела команда, хотя она и была численностью в два раза меньше стандартной для кораблей этой серии. Всего четыре человека, но уже сработавшиеся и понимающие друг друга с полуслова. Жаловаться капитану было не на что, разве что на то, что ужин запаздывал.
– Гленда, почему на ужин ещё не зовёшь?
Кораблям с мужскими коллективами было принято давать женские имена и голоса, так и разговаривать приятнее, и не спутаешь с человеком. Да и в смешанных коллективах тоже чаще выбирали женский род для общения с борткомпьютером.
– Капитан, Вадим затеял дополнительную проверку левой турели и задерживается.
– Там какие-то проблемы?
– Нет, чисто любопытство и стремление к чрезмерному совершенству, свойственное людям.
– А у тебя нет стремления к совершенству?
– Я знаю, когда нужно остановиться, капитан.
– Поторопи его, есть уже хочется.
– Хорошо, капитан.
Вадим Белков числился на корабле бортинженером, но выполнял функции стрелка, программиста, электрика-ядерщика, инженера по двигателям – и все остальные обязанности, где нужно работать с железом и программами.
Гвину тоже пришлось не ограничиваться капитанскими обязанностями, но быть ещё и пилотом, навигатором, связистом, запасным стрелком и, формально, коком. Основную часть времени полёта, которая проходила в складках пространства, где снаружи от корабля ничего не могло произойти, не нужно было вспоминать все эти функции, так что многим труднее всего давалась задача, чем же себя занять.
– Капитан, – приятный женский голос, пусть даже с немного искусственными интонациями, украшал быт, – бортинженер закончил испытания и направляется в кают-компанию. Ужин начнётся через семь минут.
– Спасибо, Гленда, иду.
…
Кают-компания на корабле являлась единственным местом, где могла собраться команда, так как в пределах корабля не предполагалось какая-либо коллективная работа. Такая малая команда как сейчас могла с трудом запихнуться в рубку, но никакой необходимости в этом не было, всё равно основную часть работы выполняла Гленда. Потому вместе команда должна была только питаться и развлекаться, часто – одновременно. Застольные беседы, конечно, не совсем вагонные споры, но тоже могут длиться часами. Тем более в такой уютной кают-компании, отделка которой, казалось, переносила тебя лет на пятьсот назад на английский фрегат, покоряющий просторы Атлантики и Карибского моря. Гвин любил тут проводить время, даже просто читать книги – не старинные бумажные, конечно, а цифровую имитацию, но всё равно его считали старомодным.
Когда капитан пришёл в кают-компанию, стол уже был накрыт и за ним вальяжно сидел Ким Чон – врач максимально широкого профиля, от психотерапевта и психиатра до патологоанатома и судмедэксперта. В долгой экспедиции на планету с эндемичной жизнью всякое может случиться и полагаться только на искусственный разум Гленды, которая к тому же не могла покинуть корабль, никто не хотел, хотя с мелочевкой, которая случалась у экипажа, они пока справлялась отлично и Ким даже шутил по этому поводу, что можно было бы сэкономить одно место. Правда в этих шутках было довольно много горечи.
Гвин вспомнил, что сначала хотели взять женщину врача, но потом передумали, решили не рисковать: слишком маленький экипаж, чтобы вводить представителей обоих полов. По этой же причине и экзобиолога выбирали исключительно из мужчин. Ещё была идея подобрать две пары, но её тоже отбросили: даже при стабильности пар всё равно появится конкуренция за внимание противоположного пола, с обеих сторон, что слишком часто плохо заканчивается.
– Привет, Чон, ты как всегда точен как часы.
– Да, а вот Вадим, как всегда, слишком увлечён и не даёт нам поесть вовремя. – Тут нужно отметить, что Ким уже положил в свою тарелку салат и явно часть съел. Он терпеть не мог начинать не вовремя, но и воспитание не позволяло есть без товарищей. – А вот и Нгами! Тебе удалось решить мою задачку?
Биолог Нгами Тсонгване вошёл в кают-компанию, потирая руки и довольно улыбаясь. Он занимался, как любил говорить, всем, что получается путём эволюции из неживой материи. И добавлял: и из неживой энергии тоже. В первую очередь его интерес распространялся на всё экзо-, ксено- и крипто-, то есть на всё живое, появившееся вне Земли.
– Да, Чон, я понял, где ты меня хотел подловить. Если цикл преобразования жирных кислот пустить в другую сторону…
– Давайте не будем об этом сейчас, – прервал его Гвин, – вы легко можете испортить аппетит этими своими жирными циклами.
Наконец появился и Белков, небрежно вытирая руки о не слишком чистые брюки.
– О! Я опять последний. Гленда, дорогая, у тебя сегодня не было проблем с приводом, который меняет блюда?
– Майк, дорогуша, ты же знаешь, что если что, я сама могу всё починить, но спасибо за заботу. Садись есть, а то остынет.
– Можно не спешить, – попробовал отшутиться Белков, – это ты тоже сумеешь исправить сама.
Так вся команда собралась на ежедневный общий ужин – единственную трапезу, на которую в обязательном порядке собирались каждый день. Всё остальное питание могло быть индивидуальным и в любое время, но ужин всегда в условные девять вечера и все вместе. Капитану это нужно было, в том числе, для контроля за командой, за её психологическим состоянием. Ну и чтобы никто не увиливал от общения.
…
Ужин, как всегда плавно перешёл в беседу. Мужчины отсели от стола в мягкие кресла вдоль стен и наслаждались жизнью. Гвин размеренно курил можжевеловую трубку с серебряной инкрустацией, Ким размышлял над шахматной доской, где пытался поставить мат самому себе белому, Белков, не отрываясь от беседы, ковырял очередную схему в каком-то одному ему известном приборчике, похожем на фонарик, Тсонгване любовался простотой симметрии граней хрустального бокала с соком.
– Нгами, расскажи нам, – Гвин в который раз приставал к биологу с одним и тем же вопросом, – что мы можем найти на планете?
– Если бы я это знал, то не летел бы с вами, друзья, хотя и сам полёт доставляет мне удовольствие. – Он поднял бокал, чтобы свет от верхнего освещения прошёл через все его грани.
– Ну а всё же, предположи. Там будут леса?
– Судя по данным телескопов, в атмосфере много органики и она отражает зелёный спектр, так что высока вероятность, что растительная жизнь на планете пошла по похожему пути эволюции, что, смею отметить, удивительно. Ничто не обязывает фотосистемы поглощать именно синий и красный спектры, в некоторых условиях, это даже невыгодно. Во на планете Эпсилон…
– Не отвлекайтесь от темы, дорогой Нгами, – оторвался от своего тестера Белков, – нам всем интересно, что нас ожидает.
– Растительность нас там ожидает, да. Надеюсь, что разнообразная.
– А животные?
– Этого пока не могу сказать, нужно выйти на орбиту, собрать информацию.
– Эх, всё равно нам нельзя будет поохотиться, – Гвин пыхнул трубкой и устремился мыслей в любимое русло. – То ли дело на Земле! Например, зимняя охота. Идёшь утопая в снегу, наст хрустит под ногами, косые лучи низкого солнца чётко проявляют следы на снегу и практически рубинами светится цепочка капель на снегу – кровь. Раненый волк только что прошёл перед тобой. Вот она победа разума! Ты – один в снегу под лучами уже заходящего солнца, скоро темнота и их время, волков – много и они у себя дома, и они умеют охотиться стаями на крупного зверя, но боятся – они, а охотишься – ты. Вот это ощущения, я вам скажу! Торжество охватывает всё тело, понимаешь, что ты – победитель, что один человек, овладевший разумом, сильнее целой стаи волков.
– А что есть разум? – Задумчиво спросил Тсонгване, но его вопрос никто не расслышал.
– А потом, такой разумный, попадаешь в больницу, потому что застудил себе мочеполовую систему.
– Ну разве можно так, дорогой доктор! – Возмутился Гвин, – зачем же всё сразу опошлять.
– Да я разве что… – И Ким вернулся к своим шахматам.
На этом тема охоты и животных сама собой закрылась. Подобные ни к чему не обязывающие разговоры и дела наполняли жизнь небольшого экипажа на всём трехмесячной пути через Ничто к планете GK 32105c. Экзобиолог больше всего времени проводил с врачом, с которым они обсуждали отличия процедур вскрытия человека и гигантского земляного червя с Арктура или пути вторичного метаболизма кремния в покровных тканях летающих хищников Блукара. Бортинженер возился с приборами, проверял и перепроверял системы и болтал преимущественно с Глендой. Капитан возвышался в своём командирском кресле в рубке, бессмысленно следил за приборами и предавался мечтам.
…
Выпадение в обычное пространство команда провела в каютах, откуда наблюдала и открывшуюся картину, только Гвин подстраховывал искусственный интеллект в рубке – скорее, чтобы увидеть звёздную систему GK 32105 через огромные экраны рубки, чем из какой-то необходимости. Корабль оказался чуть выше плоскости эклиптики и справа светила местная звезда, похожий на Солнце жёлтый карлик, а прямо внизу зеленела та самая планета – цель экспедиции, левее можно было рассмотреть ещё несколько планет.
– Нгами, ты на связи? – Капитан обратился в пространство.
– Да, Майкл, я тут.
– Берись за свои приборы, чем быстрее ты соберёшь данные, тем быстрее мы сядем.
– Если можно будет сесть.
– Я надеюсь, что можно. У меня совершенно нет желания возвращаться, не прогулявшись по этой симпатичной планете.
– Я уже запустила все сканеры, которые работают на данном расстоянии. – Отчитался корабль.
– Милая Гленда, проверь, пожалуйста, – вступил в разговор Белков, – орбиты вокруг планеты, нет ли там чего. Может быть мы не первые.
– Вадим, искусственных объектов в поле зрения не обнаружено, слежение продолжаю.
– Отлично, тогда, Гленда, веди нас на низкую орбиту и передаю дальнейшее руководство Тсонгване, пусть развлекается.
– Хорошо, капитан. Нгами над чем вы хотите пролететь?
– Я уже изучаю первичную модель поверхности, скоро скажу.
…
Посадка прошла штатно, без вмешательства капитана, как обычно. После двух суток сбора информации Тсонгване заявил, что планета удивительно похожа на Землю и все параметры атмосферы, гидросферы, биосферы допустимы для существования человека без всякой защиты. Правда Гленда отказалась выпускать людей на планету без минимальной защиты, и переубедить её не удалось даже капитану, который, правда, не очень настаивал. Всем не терпелось вырваться из тесного пространства корабля на загадочное и потому привлекательное пространство планеты.