– Этого мало. Неужели ты думаешь, что я поверю каким-то дрессированным птицам?
Евгений ухмыльнулся.
Тотчас нечто незримое ударило в дверь, и стекло рухнуло на пол тысячами осколков. Птицы проникли в зал и уселись на сверкающей люстре под потолком. Солдаты, издав общий возглас удивления, приготовились атаковать, но старик махнул рукой и изо всех сил прокричал:
– Не сметь!
После он схватил Евгения за запястье. Черноволосый эовин улыбнулся.
– Значит, вы верите мне? – спросил он.
– Разбить стекло могла и простая птица…
– Вы и сами в это не верите. Спросите любого эовина, находящегося здесь, и он скажет вам, что перед тем, как стекло разбилось, прозвучала псионическая вибрация. Причём такая, что издать её не смогли бы ни мои друзья, ни я сам, – Евгений пожал плечами.
Греф погрозил пальцем, и на его лице заиграла нервическая улыбка.
– Молодой человек, ты меня убедил, – наконец, сказал старик. – Хорошенько подготовься. Завтра ты получишь свою аудиенцию. Но учти, если ты не сможешь произвести такого же впечатления, какое произвёл сегодня, пеняй на себя. Арпсохор переживает не самые лучшие времена, следовательно, и его правитель. Поэтому продумай сразу, что именно ты предложишь и как докажешь, что это выполнимо. Птицы – это хорошо, но на этом ведь твоё предложение не заканчивается?
– Вовсе нет, – сказал Евгений. – Завтра вы всё сами услышите и поймёте. Благодарю вас за уделённое внимание, господин Греф.
***
– Это было невероятно! – вечером, сидя за обеденным столом, воскликнул Леон. – Я и не понял, что ты оставил воронов снаружи.
Раапхорст только что прикончив последнее блюдо, сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел куда-то в пустоту взглядом, полным любви и удовлетворения. Возвращённый к реальному миру голосом друга, Евгений поднял голову, усмехнулся и ответил:
– Немного театральности не повредит. Грефу понравился мой ход, пусть он и был рискован.
– Да уж, – согласилась Невелис. – Если бы канцлер испугался ещё больше, стража начала бы стрелять, и тогда…
Евгений кивнул.
– К счастью, всё обошлось, – промолвил он. – Вступать в противостояние с потенциальными союзниками – не слишком удачный ход. Это забавно, но столь простую истину я понял, лишь встретив вас. Спасибо вам за это.
Воцарилось молчание.
– Спасибо вам за компанию, но я, наверное, пойду, – минутой позже сказала девушка. – День был тяжёлый, и…
Она встала, собираясь идти, как вдруг Раапхорст снова подал голос:
– Подожди.
Мужчина поманил Невелис, и она послушно подошла к нему. Посмотрев в глаза черноволосого эовина, девушка ощутила страх: ей показалось, что Евгений смотрит не на неё, а куда-то внутрь, будто видит её душу. Она непроизвольно отступила, не в силах отвернуться от Раапхорста.
– Скажи, – промолвил он, – тебя ничего не тревожит? В конце концов, я произвёл тогда страшную операцию, и, несмотря на прошедшее время, мне кажется, ты по-прежнему испытываешь боль. Если так, я прошу прощения… Меньше всего я хотел навредить тебе, и это правда. Кроме того, мне интересно, не посещает ли тебя сожаление, раскаяние за твоё согласие?
– Нет, – Невелис тяжело задышала. – Не жалею. Я думала, ты убьёшь Леона и Эдера, если я не соглашусь, поэтому сейчас душа моя спокойна, даже несмотря на моральную боль. Это неприятно, но моё решение было верным.
– Хорошо…
– А убил бы? – потупившись, вдруг спросил бывший солдат. – Ты можешь сказать правду. Теперь я иначе смотрю на тебя. Пусть, ты и толкнул меня на предательство, пусть, ты ни в грош не ставишь мой кодекс чести, но ты спас Невелис и освободил её… Для меня это главное.
– А не так давно, вы были уверены, что это не освобождение, а гнуснейший из поступков, – Раапхорст рассмеялся. – Хотя в чём-то вы правы, но ближе к делу. Нет, Леон, я не хотел вас убивать. Мне нужно было лишь выиграть время и, возможно, склонить кого-то из вас на свою сторону, не более того.
– Зачем?
– Зачем? Непростой вопрос, – мужчина встал и подошёл к окну, выходящему на юг, на тихий парк, где иногда прогуливались жители дворца. – Ответ на него я и сам не знаю. Можно по-разному воспринимать мою нужду в вас. Быть может, я манипулирую вами, чтобы получить выгоду. Или же испытываю к вам искреннее чувство любви и питаю надежды, что вы станете моими союзниками. Как знать… Единственное, в чём я твёрдо уверен: все мои действия направлены вам во благо. Не скажу, что это из-за вас или из-за моего альтруизма. Скорее, действия, которые я предпринимаю и буду это делать, несмотря ни на что, способны сделать вас счастливыми. Пусть, это самонадеянно, но я так считаю.
– Ты честен… – Невелис, освободившись от влияния взгляда Евгения и решив остаться до конца разговора, подошла к Леону и села рядом. Теперь Раапхорст находился напротив них – тихий и мрачный.
– Выбор между Невелис и долгом был сложен? – двумя минутами позже спросил он, взглянув на Леона. Молодой мужчина покачал головой.
– Я совершил его, лишь когда мы спасли её. Тогда, на мосту, – сказал он и почувствовал руку девушки на своём плече. Леон взглянул на неё и улыбнулся, ощутив чувство, посещавшее всякий раз, когда Невелис нуждалась в нём – счастье.
– Я понял, – произнёс Раапхорст. – Но, кажется, мы засиделись. Нам пора отдохнуть: завтра предстоит важный день.
– До завтра, – сказал Леон.
– Спокойной ночи, – отозвалась девушка.
Они встали и собирались уходить, как вдруг Евгений, остановившись в дверях, сказал:
– Вы не обязаны мне верить, но я хочу, чтобы вы знали… Знали, что вы мне дороги…
Ⅵ
Арочный мост закрытого типа, соединяющий центральный корпус дворца с трёхэтажным зданием, скрытым в опустевшем саду, горел на солнце. По нему шли эовины и Адриан Греф, как никогда серьёзный и сосредоточенный. Его взгляд, обжигающе холодный, был неподвижен: сейчас канцлер испытывал страшное напряжение, а потому всем своим естеством углубился в бездну размышлений, пытаясь предугадать исход будущей аудиенции. Потому он и не оглядывался, не суетился, не говорил.
Позади него кроме Евгения, Невелис и Леона, находились боевые эовины, каждую секунду защищающие сознание Грефа от постороннего вмешательства. Но друзья не пытались покушаться на разум пожилого мужчины, и путь до места встречи они прошли без происшествий. Вскоре коридор арочного моста прервался. Перед процессией предстали дубовые двери, за которыми, как догадался Евгений, их ждала императорская чета.
– Надеюсь, вы готовы, – промолвил Адриан.
Он напрягся и отворил двери. Внутри здание оказалось округлым. Его стены были скрыты книжными шкафами – десятками, а может быть, и сотнями. Книги в красных, зелёных, коричневых и тёмно-синих переплётах, пестрели повсюду. Их корешки, украшенные, по большей части, золотым тиснением, имели весьма любопытные наклейки: «Арпсохор – история», «Последний взрыв», «Три столпа алчности», «Правящие роды» и т.д.
Евгений с интересом рассматривал книги, удивлялся их редкости и не сразу заметил, что наверху, над вторым этажом, куда эовины только что попали, находится балкон. Помещение за ним было скрыто украшенной цветами аркой, там стояло ещё множество шкафов и стеллажей, хранилась коллекция редчайших книг, и, кроме того, там вошедших дожидалась правящая фамилия Арпсохора.
Минутой позже послышались шаги, и к краю балкона вышла дама в светло-голубом платье. Её вид поразил Раапхорста. Он догадался, что это императрица Арпсохора – Эвильен Альстрайм, но её внешность была так проста и естественна, что эовин на мгновение засомневался. Несмотря на аудиенцию – весьма важное мероприятие, она была одета почти по-домашнему, её волосы собраны в хвост, на руках и шее ни одного украшения, если не считать небольшую брошь, приколотую к платью.
– Вы уже здесь? Хорошо, – мягким грудным голосом сказала женщина. – Прошу поднимайтесь. Все, кроме охраны.
– Но госпожа… – попытался воспротивиться Греф. Однако, Эвильен махнула рукой и скрылась. Адриан вздохнул. Он подошёл к Евгению и грубо схватил того за локоть.
– Если что-то выкинешь, тебе конец! – прошептал канцлер и подтолкнул Раапхорста к лестнице, скрытой за одним из громадных шкафов. Евгений ничего не ответил.
Вскоре он вместе с Невелис, Леоном и Адрианом предстал перед императорской четой. Муж и жена – Тенеран и Эвильен Альстрайм расположились за аккуратным столиком, накрытым белой кружевной скатертью. В его центре стоял стеклянный заварочный чайник, наполненный тёмно-янтарной жидкостью.
Заметив друзей и канцлера, император встал и подошёл. Он с улыбкой подал руку Евгению, затем всем остальным и пригласил их присоединиться к чаепитию. Раапхорст, удивлённый столь радушным приёмом, не спускал глаз с Тенерана, словно пытаясь понять, о чём же он думает. Конечно, он мог попытаться прочесть его мысли, но что-то удерживало эовина: то ли совесть, то ли внезапно явившееся уважение к человеку, с которым он только что познакомился. Так или иначе, взгляд Раапхорста касался лишь внешности, взглянуть на душу Тенерана мужчина не решился.
– Прошу вас, чувствуйте себя, как дома, – промолвила императрица.
– Но не забывайте, что в гостях, – добавил Греф. – Ваше величество, разве можно просто так, без охраны…
Но Эвильен снова не обратила внимание на ворчливого старика. Она встала, вышла в соседнее помещение и вскоре вернулась, держа в руках поднос с дополнительными чайными чашками. Она быстро расставила их и в каждую налила чай. Эовины безмолвно наблюдали за её уверенными движениями, силясь проникнуть в тайну столь тёплого приёма. Видимо, догадавшись об этом, Тенеран усмехнулся и сказал:
– Вы можете не волноваться. Здесь нет никакой уловки. Просто после тяжёлых дней, полных забот и волнений, иногда хочется отдохнуть, а вы стали прекрасным дополнением.
– Мы благодарим вас за это, – за всех ответил Раапхорст.
– За чай? – пододвигая к Евгению чашку, ласково спросила императрица.
– Не только. За аудиенцию, за доверие… Честно говоря, мы этого не ожидали.
– Я слышу акцент! – Эвильен обернулась к мужу. – Они, действительно из Дексарда! Мы должны расспросить их о Софии. Вы же говорили Адриану, что лично знакомы с ней? – она снова повернулась к Евгению.
Тот, слегка смутившись, кивнул.
– Как она? – спросил Тенеран.
– Она очень расстроена тем, что происходит между вашими странами, – ответил Раапхорст.
– Иначе и быть не может, – сев за стол и сочувствующе кивнув, промолвила императрица. – София – очень хороший человек, в отличие от мерзавца Атерклефера. Мне не стоит так говорить, но когда я вижу людей, столь помешанных на власти, не всегда могу сдержаться!
– Ну, полно, милая, – Тенеран погладил её по плечу. – Пусть сперва выпьют чаю, а затем мы обсудим всё, что нужно.
Эвильен выразила согласие. Она снова вышла в соседнюю комнату и принесла оттуда два блюда с выпечкой
Невелис и Леон, чувствовавшие себя неловко, переглянулись. Они неуверенно взяли по сладкому пирожку, съели, отпили чаю и только сейчас ощутили некую уверенность. Император, заметив это, произнёс пару одобрительных слов, и на его лице снова появилась добрая особая улыбка. Улыбка, обладать которой мог лишь одновременно правитель и отец, человек, любящий подданных, свою страну, желающий ей процветания и мира. Евгений, не спускавший глаз с Тенерана, сразу узнал её, ведь довольно часто видел нечто подобное у сестры императора – Софии Атерклефер.
Черноволосый мужчина тоже принимал участие в чаепитии, не переставая гадать, понравится ли этим людям его предложение. Захотят ли они ответить на силу Дексарда силой ещё большей?
Наконец, как только, выдался удачный момент, он сказал:
– Вы знаете, зачем мы здесь. Полагаю, господин Греф рассказал о нас, а раз так, то мы можем начать разговор.
– Конечно-конечно, – император усмехнулся. – Мы много слышали. На тринадцатом пункте вашей характеристики, как раз после «нахальных сумасбродов» и «безумцев», я попросил Грефа остановиться.
Евгений побледнел.
– И… И вы приняли нас после этого? – едва не позабыв арпсохорский язык, проскрипел Раапхорст. Его голос, как всегда, выдавал его волнение и сосредоточенность.
– Понимаете, – Тенеран смахнул с рубашки воображаемую пыль, – мы правим целым народом и давно научились понимать, говорит ли человек правду или лжёт. В данном случае, Греф за грубыми словами пытался скрыть свою вами заинтересованность, то впечатление, которое вы произвели на него. Поэтому вскоре мы добились от него правды.
– А охрану всё-таки лучше позвать, – недовольно вставил Греф.
– Канцлер! – Эвильен строго посмотрела на него. – Уймись!
– Молчу-молчу, – старик скрестил руки на груди. – Доверяйте им, доверяйте… Только потом не жалуйтесь старику Грефу, что что-то стряслось.
– Ничего не случится, – Тенеран покачал головой. – Во-первых, наши гости не террористы, а во-вторых… Определённые меры безопасности уже приняты. Не сочтите это за недоверие, но иначе поступить мы не могли.
– Разумеется, – Евгений кивнул. – Значит, я могу начать?
– Конечно. Говорите. Говорите, но помните, что мы можем как принять ваше предложение, так и отвергнуть его. Адриан рассказал нам о небольшой демонстрации ваших питомцев, но также упомянул, что это ещё не всё. Прошу, будьте честны с нами. Откровенность – лучший залог дружбы, – промолвила Эвильен и села рядом с мужем.
Минуту другую они сидели в тишине.
– Я могу дать вам оружие, коим обладает Дексард, – начал Евгений. – Это эовраны, и в этом, собственно, заключается всё предложение. Если вы дадите мне финансирование, должное оборудование и время, скажем, полгода, я смогу предоставить вам не только полчище эовранов – моих, как вы выразились, питомцев, но и показать совершенно иной организм, обладающий чудовищной силой. После такого ответа Дексард падёт…
Раапхорст осёкся. Он виновато посмотрел на Леона, затем на Тенерана и продолжил:
– Не подумайте, что я желаю вреда родному государству. Это не так. Просто, я умею наблюдать и понимаю, что жадность Атерклефера погубит не только Дексард, но и Арпсохор, а далее весь мир. Просто вообразите: если вы поможете мне, то предотвратите гибель вашей Родины и помешаете дальнейшему распространению войны, а это невероятно важно. Наш мир страдает, он изуродован человеческой жестокостью, и однажды чаша терпения переполнится. Нас поглотит мрак! Катастрофа за катастрофой, внешний миропорядок сотрёт всякое упоминание о человечестве. Это будет коллапс планетарного масштаба, а потому мешкать нельзя.
– Значит, вами движут мотивы по сути своей альтруистические? – задумчиво промолвила Эвильен. – Но откуда мы знаем, что вы не используете ваше же оружие против нас? Ведь, согласитесь, такая вероятность есть.
– Вы говорите так только потому, что не знаете меня, – Раапхорст пожал плечами. – Конечно, вы вправе подозревать, но я прошу о помощи, а не требую её и, уж тем более, не приказываю вам помочь. Выбор будет за вами, и я смирюсь с любым вашим решением. Но… Давайте, представим, что вы отказались. Что будет тогда? Дексард победит.
– Этого нельзя сказать наверняка… – вмешался Греф, но Раапхорст прервал его жестом.
– Даже не сомневайтесь. С чудовищами, созданными по образу и подобию моих эовранов, Дексард уже победил вас. Нужно лишь немного времени. Перед их силой не устоит человек, а эовинов в Арпсохоре не так много, чтобы формировать из них армейские части. Так или иначе, Атерклефер установит здесь свою диктатуру, и мир, поддерживаемый вами, станет прахом. Хотите ли вы этого? – Раапхорст пристально посмотрел на Тенерана.
Император оставался спокоен.
– Кажется, вы пытаетесь напугать нас, – налив себе ещё чаю, промолвила Эвильен. – Но ведь та чудовищная сила, о которой вы говорите, тоже может стать причиной мирового коллапса. Ведь вы не уверены, что сможете полностью её контролировать. Риск есть всегда, и его необходимо учитывать, иначе последствия могут быть ужасны.
– Но если я самонадеянно скажу, что всё продумал, поверите ли вы мне? Что вы сделаете, если я поклянусь вам в своей верности? – спросил Евгений. – Можете подумать об этом. Я буду ждать столько, сколько нужно.
Тенеран нахмурился. Секунду спустя, он встал и подошёл к окну. Опершись на подоконник, заваленный книгами, Император посмотрел куда-то вдаль и обернулся к гостям.
– Вы, Раапхорст, убедительны, но моя жена тоже права. Риск велик. Не считаться с ним мы не можем, ведь на наших плечах покоится судьба всей страны. Возможно, я заслужу ваш гнев, но скажу откровенно, пока что я не вижу необходимости помогать вам…
– Смешно! – Евгений в мгновение потерял самообладание, тоже встал и окинул присутствующих страшным взглядом. – Если вы не верите мне, то подождите, и сами увидите, как ваша страна превратится в немую пустошь! Боитесь риска? Боитесь, что я обману? Но у меня нет ничего, кроме призрачной надежды, на ваше покровительство! Так каковы же мои причины для предательства?
– Как ты смеешь?! – взвыл Греф, но Тенеран остановил старика и позволил Раапхорсту договорить.
– Мой отец пытался всё изменить! Он мечтал о светлом будущем и поплатился за эти мечты. Да, у него ничего не вышло, и не то что бы я желал продолжить его дело или отомстить за смерть родного человека, но мне больно смотреть на то, чем стал наш мир. Я не хочу жить на руинах, я хочу восстановить то, что ещё не до конца погублено, и если вы этого не понимаете, то мне не о чем с вами больше говорить! Продолжайте бояться, продолжайте подсчитывать потери и смерти сограждан, продолжайте подыгрывать Атерклеферу, продолжайте умирать… – черноволосый эовин резко обернулся и зашагал прочь. Леон и Невелис испуганно взглянули на него, в надежде, что мужчина остановится. Но тот был полон решимости.
– Не выпускать его, – приказал Греф. Стража заблокировала лестницу, и Раапхорст был вынужден остановиться.
– Просим вас, вернитесь, – промолвила Эвильен. – Мы не хотели бы, чтобы всё закончилось так…
– Всё закончится гораздо хуже, если вы не решитесь, – уже спокойнее сказал Евгений. – Поступайте, как хотите… Я не могу вас переубедить!
– Тогда мы поступим следующим образом… – проговорил Тенеран. – Вы должны предоставить нам ваши исследования в письменном виде и одного или двух существ, которых вы создали. Мы покажем их научному совету. Там есть весьма талантливые люди, потому, смею надеяться, они смогут по достоинству оценить ваши труды.
– И какой от этого прок? – Раапхорст усмехнулся.
– Мы будем понимать принцип действия вашего оружия. Это даст нам некоторую уверенность, – ответил Тенеран.
– Но вы же только что…
– Ваш эмоциональный спич воодушевил меня. Если мы примем все меры осторожности, то ваше предложение можно будет рассмотреть серьёзно.
– То есть, вы согласны?
– Почти… По крайней мере, вы заинтересовали меня, а это уже полдела. Раз так, то прошу вас, останьтесь. Самая сложная часть разговора позади, а мы бы так хотели послушать о вашем путешествии. О том, как вы пришли в Арпсохор, – император говорил спокойно и размеренно, не теряя присущего ему обаяния. Его слова заставили Евгения успокоиться и снова сесть за стол к несказанному счастью Леона и Невелис.
Предстояло рассказать о многом, и в следующие полтора часа эовин, решив быть честным до конца, поведал свою историю с самого начала.
Ⅶ
Реза Тиен застала Коби в его рабочем кабинете. Юноша сидел за столом и что-то писал, погрязнув в бюрократических заботах. Его рука лениво выводила буквы чёрной перьевой ручкой, взгляд, погасший и серый, скользил по листу сверху вниз, а в сознании Ацфела мелькала мысль о бегстве. Впрочем, о нём он думал постоянно, и Тиен не обратила на это внимание, сочтя мысли генерального директора за привычное нытьё. Она бесшумно открыла дверь, вошла и в который раз насладилась реакцией юноши на её появление. Увидев её, Коби выронил ручку, задрожал и его пустой взгляд впервые за день стал осмыслен: он наполнился страхом. Едва не заикаясь, парень спросил, зачем она пришла. Девушка пожала плечами и села на край стола, задев лампу под зелёным абажуром. Та с грохотом рухнула на пол, и Ацфел от резкого звука побледнел, словно покойник.
– Я пришла по делу. Оно срочное, так что успокойся: играть сегодня с тобой я не буду. Если только ты не захочешь сам… – подняв руку, негромко сказала Тиен.
– Нет! Не надо! – вскрикнул Ацфел. – Что тебе надо?! Я сделаю всё. Правда…
– Мне нужен батальон специального назначения. Тот, о котором мы уже говорили, помнишь? Сфорце сказал, он готов. Это так?
– Насколько я знаю, да… Но… Что вы хотите сделать? Неужели началось, и…
Реза рассмеялась и дотронулась до плеча Коби, с радостью отметив, что тот едва сдерживается, чтобы не закричать.
– Нет, мальчик. Пока рано. Просто кое-кто покусился на нашу собственность. Глупые повстанцы Дексарда… Они искренне верят, что Граббенкриг – это игрушка для войны. Впрочем, неважно. Так как? Ты подпишешь приказ о мобилизации, дашь мне координаты и ключевое слово? Иначе полк – лишь груда тел.
Коби помрачнел ещё сильнее.
«Им не хватило того, что я рисковал сотрудниками ради их прихотей. Им не хватило моих денег, моих заводов и моих разработок. Нет! Теперь они хотят начать ещё одну войну! Пусть я умру, но не позволю им убивать дальше!» – Коби ощутил кипучую волну ненависти.
– Милый мальчик, у тебя доброе сердце, но, кажется, ты не понимаешь, к чему мы стремимся. Мы не хотим воевать, мы хотим править. Этот мир нуждается в сильном правителе, и Сфорце им станет, – Тиен, сбросив на пол какие-то бумаги и писчие принадлежности, потянулась, словно кошка, и легла на стол. Она посмотрела на юношу снизу вверх и своими тонкими белыми пальцами коснулась его щеки. Ацфел едва стерпел это и лишь потому, что животный страх парализовал его. Он снова думал о том, о чём думать не следовало, и всякий раз ожидал за это наказание. Но сегодня Тиен была благосклонна.
– Ну же, я жду, – сказала она, и Коби, без всякой запинки, выдал координаты полка и ключевое слово. Девушка тотчас слезла со стола. Она подошла к Ацфелу и поцеловала его в лоб. После этого Тиен развернулась и зашагала к двери. На выходе она остановилась и сказала:
– Сфорце хочет построить новый мир, и тебе в нём отведено место. Цени это и перестань нас ненавидеть. Ты не поверишь в моё раскаяние, но подумай вот о чём: боль, которую мы терпим и остаёмся живы, делает нас сильнее. Раз так, то мои, как ты думаешь, издевательства, были тебе во благо…
– Это звучит нелогично…
– О, поверь. Гений фон Сфорце способен комбинировать самые разные элементы, поступки, чувства, мысли. В его руках хаос становится порядком, и однажды ты поймёшь, для чего это делалось.
***
В тёмно-зелёном тенте, принадлежавшем командующему экспериментального полка Инстернису Граусу, сегодня собралось множество людей. Это были старшие офицеры во главе с полковником Найкри, приглашённые для обсуждения дальнейших действий. Мужчины были взволнованы, так как впервые на их блистательном пути, пути крови и славы, появилось ощутимое препятствие. До нынешнего момента кампания на территории Арпсохора проходила успешно. Враг терял город за городом, тысячи солдат умирали или сдавались в плен, запасы ресурсов, как то: топливо, уголь и древесина, стабильно увеличивались, и, в целом, ничто не предвещало затруднений. Но всё-таки они возникли, и с ними надлежало разобраться.
Верховный штаб, командующий боевыми действиями, предполагал определённые сложности на пути в столицу, а потому послал в проблемный регион экспериментальный полк, зарекомендовавший себя за время войны самым лучшим образом. И теперь Инстернису, Найкри и ещё нескольким офицерам предстояло разработать план, в меру эффективный и исключающий большие жертвы.
– Мы находимся в крайне интересном положении, – встав у стола с расположенной на нём подробной топографической картой, промолвил Граус. – Я вижу, вы не разделяете моё мнение и весьма взволнованы, господа, но думаю, зря.
– Зря… Как же! – сказал кто-то с явным неудовольствием в голосе.
– Да, именно так, – Инстернис ничуть не смутился. – Я знаю, о чём говорю. Итак, что мы имеем: от столицы нас отделяют всего полгода пути, не более. Это ерунда, но есть загвоздка… Данный регион на юге занимает овражистая местность, на севере – болота. Пройти можно и там, и там, но с определёнными потерями. Это нам категорически не подходит, но выход, всё-таки, есть.
– Лайд? – спросил Бертрам. – Мы нападём на крепость Арпсохора, бывшую неприступной столь долго? Это опасно…
– Разумеется, – Инстернис кивнул. – Я не спорю, уважаемый Найкри. Только ты, должен понимать, что альтернативы нет. Либо непозволительные потери, либо Лайд… Хотя, нет! Есть ещё один вариант – пустоши, но там, не сложно догадаться, ещё опаснее. Потому, мы будем штурмовать город. Да, эта цель, достигнуть которой крайне сложно, но штаб уже отдал приказ, а потому мы подчинимся. Кроме того, на Арпсохор нападали лишь единожды, и то государство давно пало, так что шансы у нас есть.
Мужчина помолчал, собираясь с мыслями, после чего произнёс:
– Чтобы облегчить задачу, командование послало сюда человека, чья помощь будет необходима. Ценнейший кадр при данных обстоятельствах. Ведь о фортификационных и архитектурных нюансах Лайда известно так мало… Прошу, расскажите, всё, что знаете.
Воцарилось молчание. Мужчины переглянулись, и вдруг к столу с картой подошёл седой пожилой солдат, бывший, судя по отличительным знакам, в чине капитана. Он встал рядом с Граусом и заговорил:
– Мало кто знает, но я, господа, по происхождению арпсохорец. Жизнь мою можно описывать долго и обстоятельно, но думаю, это излишне. Нужно лишь сказать, что некогда отец мой служил здесь архитектором, а я – малое дитя, не нашёл себе иного развлечения, кроме как разглядывать архитектурные карты, в превеликом многообразии лежавшие на его рабочем столе. Когда проект быль закончен, отец перебрался в Дексард, благо, в то время отношения между странами позволяли сделать это. И теперь, по прошествии стольких лет, я поделюсь с вами теми обрывками информации, которые смог запомнить. Как не сложно догадаться, бумаги тех времён давным-давно были засекречены и уничтожены, а потому я единственный, не считая нашу неудачливую разведку, кто может помочь.
Офицеры стояли поражённые и возмущённые.
«Что это за шутки такие! Как мы можем доверять бывшему арпсохорцу? Отчего Инстернис даже не предполагает обман?!» – читалось на их лицах.
– Обмана быть не может, – Граус улыбнулся. – За это можете не переживать, пока я здесь… Продолжайте!
Старик поспешно заговорил:
– Лайд разработан так, что в случае захвата города, вражеские силы смогут пройти только по центральной его улице: она довольно широка и пересекает город насквозь. Если же вражеское войско рассредоточится, скажем, чтобы заняться мародёрством, и солдаты пойдут по окраинным улицам, коих насчитывается всего пять, их встретит веское сопротивление. Лайд – задумывался как город-крепость, потому в угоду военной практичности его создатели пожертвовали удобством горожан – в нём отсутствуют площади, переулки, и окна каждого из домов оснащены железными заслонами в целях обороны. Для того же чтобы попасть в помещение, расположенное, например, в центре многочисленных построек, входа в которое нет ни на одной из улиц, нужно преодолеть протяжённые коридоры, скрытые внутри зданий.
– Чем же вам главная улица не по душе? Это ловушка? – спросил кто-то из офицеров.
– Именно, – старик кивнул. – Если мы двинемся по центральной улице, которая больше напоминает горизонтальный водосточный канал, правда, без воды, то угодим в когти жителей Лайда. Дома на той улице расположены на возвышении около двадцати метров. Их фундамент стоит на кубических бетонных резервуарах, являющихся основанием улицы. В резервуарах тех находится горючая жидкость. Дождавшись, когда мы окажемся в зоне поражения, наши враги используют оружие, и струи легко воспламеняющейся жидкости хлынут прямо на нас под действием сжатого газа. Мы превратимся в обугленные трупы за пару минут.
– А они уже знают о нашей силе? – спросил кто-то, обращаясь к Инстернису.
– Разведка не знает, – лаконично ответил тот. – Так что вы предлагаете, капитан? Есть ли у этого города, который, конечно не идёт ни в какое сравнение с Этрином, слабое место?
Старик задумался. Он покачал головой и ответил:
– Слабость Лайда заключается в том же, в чём и сила. Если мы сможем взорвать резервуары с горючей жидкостью, прежде чем окажемся в городе, то крепость сгорит вместе с жителями. Конечно, кто-то выживет, и нам придётся сражаться, но так у нас хотя бы появятся шансы. Единственная проблема – это методы… Как нам осуществить задуманное…
– Это очень просто, – Граусам щёлкнул пальцами. – Я пожертвую несколькими особями. Найкри, передайте младшим офицерам, чтобы предупредили полк – через два дня нам предстоит первое настоящее сражение. Пусть будут готовы! Мы потеряем массу времени с этим Лайдом, это точно, но победим, пусть не сомневаются.
– Так точно, – словно рядовой, отозвался полковник. Он кивнул и торопливо покинул тент. Оставшиеся офицеры переглянулись – в их взглядах читались страх и возбуждение.
***
С того момента как Пьер и Адел были схвачены прошло несколько недель. После допроса, в ходе которого выяснились все подробности ночного побоища, солдат поместили в передвижную камеру, которую в полку использовали, когда следовало усмирить гипотетических бунтарей. Она представляла собой фургон на колёсах, обшитый толстыми металлическими листами. Окон в нём не было – их заменяли узкие горизонтальные щели у пола и потолка, сквозь которые в камеры поступал не только свет, но и свежий воздух.
Пьер и Адел находились в соседних помещениях и потому могли разговаривать, впрочем, в последнее время им не хотелось. Они осознавали ужас своего положения, и осознание это выпивало их жизненные силы, каплю за каплей.
«Что теперь?» – думал Пьер, сидя на полу и обхватив колени руками.
«Что с нами будет?» – мысленного спрашивал себя Адел, прислонившись к холодной стене. Он издал слабый стон.
– Что-то случилось? – спросил Пьер. – Позвать кого-нибудь?
– Нет, – Фриншлайт в темноте покачал головой. – Просто подумал, что мы ничего не можем сделать.
– О чём ты?
– Вот смотри: на улице мимо нас всякий день снуют солдаты, проезжают машины, полные боеприпасов и оружия. Полк готовится к чему-то. Где-то там, у себя в тенте, сидит Инстернис и, наслаждаясь своей властью, отдаёт приказы. Он уверенно идёт к цели, а о нас не вспоминает. Да, мы для него преступники, заслуживающие наказания, но… – Адел взял паузу. – Только что я окончательно понял, что мы бессильны. Мы будто находимся в ядовитой комнате. Знаешь, раньше была такая пытка… В камеру с одним небольшим застеклённым оконцем помещали человека. Оконце то выходило в газовую камеру, где своей смерти ожидали родные и близкие этого человека. Ему предоставлялся выбор: сотрудничать или нет. Если он отказывался, дорогие ему люди умирали на его глазах. Мы тоже, видимо, смотрим на нечто ужасное, но выбора у нас, в отличие от пытки в ядовитой комнате, нет.