Кара Булганака. Роман

Глава 6. Горящая степь…

У притихшего поселка ночная взъерошенная степь окрашивается почти сплошным пламенем выстрелов. Смоляной мрак распарывает огненными росчерками пулеметных и автоматных очередей. Грохот взрывов срывает умиротворенную тишину южной ночи. Привычная реальность, как загоревшийся холст, вспучивается, вздыбливается и невероятно сворачивается от боли, уступая место сумасшедшей механике уничтожения. Словно вдруг пробуждается гигантский жалящий змей, остервенело выжигающий все живое…

Немецкие окопы в легкой дымке тумана, огрызаются яростным пламенем. Навстречу кинжально выкашивающему огню, буквально из под земли, из всех щелей, из всех провалов, поднимается лавина огромного воинства, наваливающаяся темными волнами на укрепления поселка. Затяжная перестрелка с дистанции переходит в ближний бой. Завязывается жестокая схватка… Красноармейцы с примкнутыми штыками, обрушиваются на траншеи фашистов. Крики, ругань, стоны, удары прикладов, ножей, выстрелы в упор – беспощадная мельница рукопашной перемалывает людей. Дикая раскаленная боевая пляска обнажает несравнимую ни с чем страсть выживания и победы… Ломаются кости, рвется плоть, кровь течет ручьями. Кто-то падает как подкошенный, убитый сразу, кто-то весь изорванный и искалеченный корчится в углу окопа, не понимая, что произошло… и сколько ему осталось жить. Кто-то потерянно делает последний вздох, удивленно-потерянно закатывая глаза…

Кажется, во мраке ночи колышется какая-то единая живая масса, один жутко-гротескный, изрыгающий огнем и когтями металла, взбесившийся зверь…

Вспышка взрыва рядом ослепляет… Полковник Павел Ягунов инстинктивно пригибается, зажмуривается на несколько секунд, потом резко открывает глаза, восстанавливая зрение, и пристально цепко всматривается в темноту траншеи. Впереди вырастает несколько грузных смутных фигур в касках, с винтовками наперевес.

Ягунов вскидывает ППШ-а и дает длинную очередь. С резкими криками немецкие пехотинцы валятся назад…

Полковник приподнимается, делает шаг, другой…

Откуда-то сбоку по каске лязгает лезвие немецкого штыка. Ягунов уходит с поворотом вниз, разворачивая оружие и пытаясь увидеть противника. Но автомат отлетает в сторону от следующего короткого удара. Полковник лишь успевает заметить нависшую высокую тень и вцепиться обеими руками в винтовку врага, предотвращая дальнейшие атаки. Фашист бросает Ягунова на бруствер. Наседает сверху, давя всей массой тучного тела и стараясь задушить как можно быстрее… Борясь, они медленно сползают вниз, в темноту окопа. Полковник пробует вывернуться, отбросить врага ногой, но безрезультатно. Немец, вцепившись стальной паучьей хваткой, не дает никаких шансов и давит, как паровой молот, свистя неразборчивые фразы…

Ягунов пытается ударить одной рукой, то локтем, то тыльной частью ладони, но ничего не выходит, лишь ослабляет сопротивление.

Холодный корпус винтовки туго врезается в горло… Дыхание перехватывает, в голове мутнеет… Ягунов начинает терять сознание, проваливаясь в сумеречный омут. Внезапно хватка ослабевает, и немец оседает как подкошенный.

– Жив? Павел Максимович! – гремит, прорезает темноту бодрый голос.

Из мрака появляется опаленное лицо старшего батальонного комиссара Ивана Парахина.

– Черт! – хрипит Ягунов, растирая шею, – Во время! Я уж думал все… Как ты тут оказался, Иван? Вы же на фланге были! Там место серьезное. Как сюда успел… Просто ангел-хранитель! Еще бы секунды – и конец!

– Мы там уже закончили! – улыбаясь, подхватывает трофейное оружие Парахин, поднимаясь во весь свой богатырский рост, – Фашисты дрогнули, бегут…

Как здесь? А я тебя, Павел Максимович, на любом расстоянии чую… Если что не так! У нас с тобой какая-то особая связь установилась! И рации, и телефона не надо! Такой и должна быть связка командира и комиссара, как две руки одного организма. Или каменоломни так людей сближают…

– Каменоломни – другой мир, со своими законами и правилами! – Ягунов встает на ноги, проверяет свой автомат, – Место особое, как оказалось, просто Зазеркалье какое-то… Надо быть бдительными вдвойне! Все вверх ногами. Как в глубины моря неизвестного погрузились! И нам повезло, что они есть… Готовая Крепость, большая и надежная. Мы в них много что сможем. Ну что, пошли дальше, комиссар!

Командиры осматриваются, к ним подходят другие бойцы и все вместе устремляются вперед по окопам.

На одном из поворотов, Ягунов, быстро выглянув за угол, бросает гранату в открывшийся на пути блиндаж. Сноп пламени вырывается из проема входа. Земля содрогается под ногами. Красноармейцы тут же простреливают валящие наружу клубы вязкого дыма и врываются внутрь… В облаке оседающей землянистой пыли и сизого дыма нелепо мечутся силуэты немцев. Кто-то из них пытается сопротивляться. Но несколько выстрелов и ударов штыками и всякое движение фашистских солдат прекращается.

– Соберите оружие и документы, – командует Ягунов, – живее, не задерживайтесь! Идем дальше…

– Пара планшетов уже есть, – Парахин поднимает с пола, у дымящегося, развороченного взрывом стола, с пола кожаные офицерские сумки, – может, прояснят фронтовую ситуацию! А то мы уже, которые сутки без связи, в полной изоляции, действуем вслепую!

– Ничего! Мы хоть и в окружении, а фашистов бьем исправно, – Ягунов устало прислоняется к тлеющей стенке блиндажа, – изучим обстановку, найдем слабые места у врага и закатим Большую Музыку! Как говорил товарищ Мехлис… У оккупантов земля будет гореть под ногами. Буквально…

– Когда мы первые вылазки совершили, немцы думали, что десанты высадились с правого берега, – смеется Парахин, засовывая за пояс трофейный «Вальтер», – мы это от пленных узнали! А сейчас они уверенны, что в каменоломнях сражается особая Коммунистическая дивизия, со спецподготовкой. А у нас кого только нет – и летчики-курсанты, и моряки, и танкисты, и пограничники и гражданские! Просто вся наша огромная страна в миниатюре… Нам еще Красную Площадь с Кремлем под землей построить и будет совсем замечательно!

– Может в этом и сила нашего подземного гарнизона! – улыбается Ягунов, – Каждый со своим уникальным опытом – и военным и житейским, вкладывает свои силы и умения в Победу! Одна семья Данченко чего стоит – без них бы мы в катакомбах точно были бы как слепые кроты… А они и новые участки показали и где лучше объекты разместить, и вообще как ориентироваться в этой громадной запутанной подземной системе. Мы живем и сражаемся как единый организм – поэтому фашисты и не могут нас одолеть! Ну что, все? Закончили? Тогда вперед, товарищи!

Поселок Аджимушкай и его окрестности полыхают огромным ревущим пламенем… в смоляной ночи. Горят казармы, склады, техника, немецкая линия обороны.

Красноармейцы еле видимыми тенями, переносят трофеи в черное чрево катакомб… В расщелине скал, недалеко от входа, полковник Павел Ягунов и комиссар Иван Парахин, наблюдают за работой солдат и за обстановкой вокруг, держа оружие наготове…

– Аджимушкай наш! – усмехается Парахин, – Хоть до утра, но все равно этот кусочек нашей Родины отбили! Фашистов втрое больше было, если не вдесятеро… Лихой у нас гарнизон сложился, Павел Максимович! Врага рубим как кавалерия, направо и налево!

– Да, фашист отхватывает серьезно, – говорит Ягунов, смотря на горизонт в бинокль, – почти каждую ночь в больших или малых порциях… Если поселок не возьмем, то хотя бы патруль вырежем. Или издалека им нервы потреплем! Они считают, что они здесь хозяева. Как бы не так! Мы еще им немало фокусов и аттракционов покажем. Подземное представление только начинается…

– Под землей еще никто не воевал, насколько мне известно, – озирается Парахин, – фашисты явно к этому не готовы! Нас не видно, не слышно, неизвестно сколько – нас скрывает толща камня как непробиваемая броня! У нас многокилометровая территория для маневра… Где мы появимся – поди догадайся! Выходов-лазов не сосчитать! Нас не поймать, мы будем как призраки, как тени! Везде, за каждой сопкой, каждым углом… У фрицев точно голову свернет. Это им не штабная стратегия с железной айнс-цвай логикой! Здесь «драй» может и не наступить… исчезнуть… Тут у нас такое место.

– Это да! Катакомбы веешь неординарная и суровая, и требует повышенного внимания. Чуть ступил ни туда – и все, пропал! Нам тоже нужно быть осторожными. Всегда есть две стороны медали, если не три! Для нас это тоже будет серьезным испытанием. Условия очень специфичные, если честно не для всех. Мрак, холод, замкнутое пространство… Не каждый выдержит долго. Поэтому твоя работа Иван Павлович – поднимать боевой дух, зажигать сердца людей на святую борьбу, чтобы у нас трусов и паникеров не было… Пораженческие настроения, измена – это хуже любого врага!

– Наша комиссарская работа идет на всех парах! Проводим собрания, лично беседуем, выпускаем боевые листки! Нытиков и колеблющихся нет! Все готовы сражаться до последнего! По сути, у нас остались те, кто не дрогнул под натиском фашистской орды, можно сказать – самые стойкие и лучшие! А все прочие к проливу сбежали, еще в первые дни! Поэтому у нас крепкий железный кулак сомкнулся! Сокрушительный! Но мы с политруками все равно строго следим за всеми малейшими колебаниями. И сразу принимаем меры. Наш пост не дремлет!

– Я вижу! Повезло мне с тобой… Я один или с кем-нибудь другим точно бы не справился. У тебя талант людей организовывать и воодушевлять! Один короткий разговор и у человека крылья за спиной распахиваются… И он готов куда угодно идти, в любое пекло! Просто гипноз или магия какая-то… Таких как ты, больше просто нет! Гений своего дела!

– Да ладно тебе, Павел Максимович, не преувеличивай! Таких как я навалом, я просто исполняю свой долг… Я сам с Донбасса, из простых шахтеров, столько лет на шахте отпахал, в забое… Пока по комсомольской линии в политуправление направили. Сначала учиться в Харьковский коммунистический университет имени товарища Артема, а потом уже в армии очутился! Поэтому психологию обычного трудяги я знаю и чувствую, как самого себя… А у нас все такие – простые рабочие и крестьяне, одевшие военную форму! Все от земли и от станка под ружье встали! И получается, как сам с собой разговариваешь… А они есть сила и дух всей нашей страны! Непоколебимый Фундамент. На их умениях и воле все и стоит… Сейчас просто другая работа началась, более ответственная и тяжелая… в опаленных шинелях!

– Не скромничай, Иван Павлович! Тебя солдаты обожают, верят тебе, ты просто как религиозный пастырь для них! Бегут к тебе со всеми проблемами! А ты благословляешь их на праведное дело! Честно, я рад, что ты рядом!

– Спасибо, Павел Максимович! Только ты про себя что-то забыл! Уж кого у нас на Крымском фронте почитают, как живую легенду – так это тебя! «Кто прошел школу Ягунова, тот просто так жизнь не отдаст!» – это правило у каждого солдата на устах. С этим в бой идут! Уже можно на агитационных плакатах выпускать. Тебе доверяют как родному Отцу… И если бы не ты, не твой высокий авторитет в войсках, здесь в каменоломнях, уже бы никого не было. Все бы разбежались…

Твоя решительность, твоя воля и непреклонность, уникальный талант стратега все и держит! И отношение к солдатам, настоящее человеческое… Забота о людях! Так что для меня большая честь воевать рядом с тобой, товарищ полковник, заместитель начальника штаба 51-й армии по боевой подготовке! А теперь можно сказать и командующий Крымским фронтом… Потому как мы здесь одни и остались!

– Ох, и горазд народ красивые истории создавать! У нас командиров и получше меня хватает… Умней и талантливей. Я вполне обычный, каких тысячи, ничего такого.

– Только где они, эти командиры? Сбежали! Бросили своих бойцов и теперь на Тамани отсиживаются! Нет, Павел Максимович! Помимо ума тут еще и человеческие качества важны. Как ты к другим относишься, что готов для них сделать. А простой солдат он все видит. Мы на войне. Смерть рядом. И кто кого прикроет – хоть рядовой, хоть генерал, тому и поверят. За ним и пойдут! А ты как скала здесь встал! И вокруг тебя все и собрались…

– Этого мало. Нужно идти дальше.

– То есть?

– Мы не одни здесь на Керченском полуострове сражаемся в окружении! Крымский фронт не разбит, он стал подземным. Все, кто не смирился с врагом, с оружием ушли в каменоломни, и военные и гражданские. Вокруг нас такие же очаги сопротивления. По данным разведки рядом с нами бьются гарнизоны в Багерово и Булганаке, сражаются подземелья Быковские, Вергопольские, Дедушевы и даже на заводе Войкова не стихает бой! А ближайшие соседи – Малые Аджимушкайские катакомбы, местные их Еврейскими зовут…

Вот если бы их всех объединить в одну стальную сеть и ловить фашистского зверя, представляешь, Иван Павлович?

Это было бы дело! Это была бы настоящая война в тылу противника, что скажешь, комиссар?

– Да… просто нет слов, Грандиозно! Если такое провернуть, фашист волком завоет! Мы так и вообще сможем этот плацдарм на поверхности отбить! И десант встретить на своей освобожденной земле… Надо начать работать над этим, комплектовать разведгруппы! И устанавливать связь!

Вот тогда загремим фанфарами по всей степи! Погоним фашистскую сволочь прочь…

– Идея заманчивая, но осуществить ее будет непросто. Каждый подземный гарнизон находится в плотном кольце блокады, пройти через которые – задача чрезвычайно сложная, а подземных соединений между каменоломнями, увы нет… Но пробиться к нашим товарищам по подземелью, мы должны! Тогда наша сила и масштаб боев несравненно увеличатся и тут вспыхнет большое пламя! Как огненное красное знамя над степью…

– Так и будет! Зажжем Прометеевский Огонь Освобождения и Возмездия в этом фашистском мраке…

Глава 7. Кара Булганака

В огромном величественном подземном зале, освещенном многочисленными факелами и заполненном красноармейцами, на высоком остром выступе скалы стоят старший лейтенант Светлосанов, комиссар Гогитидзе и военврач Гусейнов. Все взоры солдат обращены к ним. Начинается собрание подземного гарнизона Булганакских каменоломен.

– Товарищи! – обращается к бойцам Светлосанов, – Мы собрались сегодня, чтобы принять решение о наших дальнейших действиях на этом участке фронта, с учетом всех сложившихся обстоятельств. И объединить всех оказавшихся под землей военнослужащих в единое боевое подразделение! Которое можно назвать Отрядом Сопротивления или Подземным Гарнизоном обороны Булганакских каменоломен.

Мы готовы выслушать все предложения относительно нашей предстоящей борьбы… В нескольких словах обрисую наше положение.

Защищая вверенный нам рубеж, мы оказались в окружении, а потом и в тылу врага! Полностью отрезанные от наших основных сил. Здесь, в этих катакомбах, мы нашли надежное убежище – подземную базу, из которой мы можем наносить урон врагу!

У нас есть выбор… Сдаться, сохранить свою жизнь. Сложить оружие и выйти на поверхность катакомб. Немцы только этого и ждут… Сдаться и опозорить себя, поправ долг и честь воина доблестной Красной Армии! Предать свою любимую Родину, свой дом, свою семью, своих близких…

Или продолжить непримиримую борьбу до победного конца!

Я думаю, я даже уверен, из всех стоящих здесь, ни у кого не промелькнула и тени мысли о сдаче в плен… С большинством вас мы прошли вместе огненными фронтовыми дорогами, сражались бок о бок, мы знаем друг друга, лучше, чем кто-либо, и стали без преувеличения братьями и сестрами. Это единство дает нам особую силу, несравнимую ни с чем!

Нас около 200 человек, включая примкнувшую к нам группу медиков с верхнего яруса. По сравнению с ордами фашистских полков, стоящих вокруг нас наверху, это несопоставимо мало. Но сделать мы можем очень много! Такого, чего враг не представляет… И у нас есть преимущество! Мы надежно скрыты в этих огромных каменоломнях, толщу камня не пробивают ни бомбы, ни снаряды! Это настоящая подземная крепость… И самое главное – противник не знает сколько нас и в каком именно месте мы находимся. По сути, мы контролируем всю эту обширную территорию, и можем быть буквально везде… Мы можем проводить диверсионные вылазки и большие боевые операции. Бить врага там, где он нас не ждет!

Я предлагаю создать из находящихся здесь бойцов Красной Армии, отряд сопротивления и наносить максимальный урон фашистским частям, до прихода наших войск! В недавних боях и на поверхности, и под землей, мы показали, на что мы способны и как эффективно можем бить ненавистного врага! После нескольких попыток штурма и проникновения в наши катакомбы, фашисты потерпели сокрушительное поражение и отказались от этой затеи. Из чего можно сделать твердый и несомненный вывод, что они уже боятся наших каменоломен. И эта наша первая серьезная Победа! Мы не будем останавливаться, и просто отсиживаться в теперь уже безопасном подземелье. А пойдем дальше, громить врага под нашим Красным Знаменем! Не давая покоя, ни днем, ни ночью! Земля будет буквально гореть под ногами у лютого фашистского зверя! Враг будет разбит! Победа будет за нами! Ура, товарищи!

– Ура-а-а-а! – прокатывается громогласно эхо по громадному подземному залу.

– Товарищи, дорогие! – вступает Гогитидзе, – Мы оказались в сложном положении. Под землей еще никто не воевал. Мы будем первыми! Всему придется учиться на ходу. Это потребует напряжения всех наших сил и моральных, и физических!

У нас начинается особая, небывалая битва! И мы должны пройти ее с честью.

Наша Родина обливается кровью на фронтах от Ленинграда до Харькова и Севастополя! А наш фронт здесь – в глубине этих бескрайних катакомб… Теперь это наша позиция, наша передовая, наша боевая задача. Наш долг – принять этот подземный бой и выйти из него победителями! Мы должны доказать всей этой фашистской своре наверху, на что способен непоколебимый солдат Красной Армии, который может сражаться где угодно, даже глубоко под землей… И мы это сделаем, несмотря ни на что!

– Здравствуйте, товарищи! – поднимается Гусейнов, – Я хочу обратиться прежде всего, к своим коллегам медикам. Здесь не больница, и даже не обычный полевой госпиталь. Условия очень суровые, если не сказать жесткие и экстремальные. И от нас требуется полная самоотдача! Где-то смекалка и сообразительность. Мы должны быть примером твердой воли и стойкости и для раненых, и для остальных бойцов. От нас зависит очень многое и жизнь раненых солдат в нестандартных тяжелых условиях, и личный пример, способный воодушевить на дальнейшую борьбу! Помните об этом! Гордо несите звание военного медика, будьте бдительны и внимательны, чутки и отзывчивы ко всему и ко всем! Мы должны нести свет и хоть маленькую частицу живого домашнего тепла…

Я рад, что мы медсанчасть, объединились с нашими доблестными воинами зенитчиками. И продолжаем сражаться с фашистами! Теперь нас просто так не возьмешь!

– Мы должны стать единым целым, – продолжает Светлосанов, – одним клинком, одним снарядом, слитой броней, боевой семьей, одним мощным организмом, четко отлаженным механизмом, монолитной скалой, отточенным клинком! Не по уставу, а по зову Сердца…

Мы находимся в немыслимых для человека условиях, и должны остаться прежде всего людьми! Первый наш враг – внутри, это мы сами! Наша слабость, наш страх, наша боль, наши сомнения! Поэтому будьте бдительны в первую очередь к самим себе… Все что мы делаем, проистекает изнутри нас! Храните этот внутренний огонь, на давайте ему угаснуть ни при каких, самых, казалось бы, безысходных обстоятельствах! Следите за собой и за товарищами, помогайте друг другу! Мы – одно подземное создание! Только так мы сможем одержать верх в этой непростой битве!

– Как долго мы здесь пробудем? – спрашивает Макогон, – Есть какая-то информация?

– Сейчас мы выясняем обстановку на фронте… – отвечает Светлосанов, – Будем проводить разведку и устанавливать связь с Большой землей. И потом координировать действия со штабом Армии. Я думаю, наша изоляция временная. Но надо быть готовыми ко всему. И рассчитывать на длительное пребывание.

– Как же мы здесь останемся на долгий срок? – волнуется Муртазаева, – Здесь здоровым сложно все это перенести, а раненым, особо тяжелым – просто невыносимо. У нас только за двое суток шестеро умерли! Возможно ли, их как-то эвакуировать? Или может в местных селах спрятать?

– Ни в коем случае, – отвечает Гогитидзе, – сейчас вынести раненых наверх и где-то оставить в оккупации – значит отдать на неминуемую гибель… Не только наших солдат, но и мирных жителей, кто их укроет. Здоровому бойцу на вражеской территории сложно остаться незамеченным, а больному и раненому – подавно! Если будет связь с Большой землей, попробуем вывезти… А пока будем все вместе оборону держать!

– Положение в госпитале тяжелое, – добавляет Гусейнов, – я прекрасно все знаю. Тем не менее, мы обязаны спасти жизни наших солдат, где бы ни были! Мы не просто медики, мы – военные медики! А значит, должны эффективно работать в любых условиях. Мы это можем. Мы это делали не раз, под пулями и снарядами. А здесь – защита десятки метров камня над головой! Оружие врага уже не грозит! Холодно? Обогреем! Костры разведем побольше… Инструмента необходимого нет? Придумаем из того, что есть! Не пропадем, товарищи!

– Да вы сильно не переживайте, товарищи врачи! – вступается Елкин, – Мы всегда рядом и вас не бросим! Нам только до фрица раз прогуляться – и все вам доставим, что хотите, хоть лекарства, хоть целую операционную с кроватями и шприцами! Наших родных медработников и раненых не забудем, обеспечим как надо! Не волнуйтесь!

– Дополнительной кровью? – сомневается Макогон, – Может, имеет смысл прорваться и соединиться с нашими более крупными частями, которые тоже воюют в окружении? С нами рядом вроде идут бои… И достаточно упорные!

– Мы будем учитывать все варианты, – поясняет Светлосанов, – когда будут точные разведданные. При слепом прорыве мы можем погибнуть все… Нас не так много! А кольцо блокады вокруг нас достаточно сильное. И полоса окопов, и минные поля, и доты, и бронетехника и артиллерия.

Поэтому самое разумное и тактически грамотное – вести боевые действия здесь!

– Мы на войне! – горячо добавляет комиссар, – И мы не спасаемся любой ценой…

Наша задача – бить ненавистного врага, как можно мощнее, везде и всегда – на земле, в небесах и на море! И теперь уже и под землей! Беспощадного врага, который сжигает до тла всю нашу страну, истребляет невинных людей, рубит под корень все наше существование!

Мы должны остановить этот фашистский ураган чумы, и наш подземный рубеж в тылу противника непередаваемо важен. Все наши силы и умения, все нашу волю, всю нашу силу Любви к нашей Родине, мы направим на священную борьбу с фашистскими извергами! У нас нет права отступать и прятаться… Каждый день, каждый час, каждое мгновение, мы должны рвать нацистское чудовище на части! Не давать ни минуты покоя на нашей многострадальной земле…

Победа зависит от каждого из нас! От каждого правильного шага, каждого выстрела, каждого удара, каждого горячего вздоха… И по-другому не будет!

– Никто не уйдет! – выкрикивает из толпы Муртазаева, – Нам бы только больных сберечь и выходить… Будем делать Невозможное, вопреки Природе всей!

– А как с продуктами? – спрашивает Гагуа, – Что-нибудь прояснилось? Чем кормить людей будем?

– Пока будем расходовать тот запас, который имеется, – отвечает Светлосанов, – а дальше будем думать. Либо с местными связь установим, либо у фашистов будем отбивать. Решим. Но паек, конечно, будет не ресторанный, и не как в доме отдыха. Пояса придется затянуть. Временно.

– Итак, если вопросов больше нет, – выдвигается вперед Гогитидзе, – я хочу объявить о создании отряда обороны Булганакских каменоломен. Командиром отряда предлагаю назначить старшего лейтенанта Светлосанова, комиссаром отряда – старшего политрука 510 зенитного дивизиона Гогитидзе, начальником штаба – младшего лейтенанта Елкина, начальником штаба по политической части – комиссара Кагина, начальника связи – сержанта Гегечкори, командиром разведки – сержанта Егоркина, начальником госпиталя – военврача Гусейнова… Отряд разбить на три взвода. Командирами взводов назначить – сержанта Устрицкого, сержанта Азарова, старшину Кобу.

Все ли согласны, товарищи? Давайте проголосуем… Тогда единогласно!

– Ну, что товарищи, – берет слово Светлосанов, – с этого момента у нас начинается другая судьба. Отличная от обычной воинской части. Здесь иной план Жизни, иное подземное измерение. Совершенно другой отсчет…

Поэтому я призываю быть максимально бдительными, мобильными, готовыми к любым неожиданностям. И постепенно отходить от привычных установок. Настала пора меняться – стать больше, чем мы есть сейчас… Только так мы сможем выиграть этот бой!

– Хорошо бы нашему отряду дать название, – предлагает Елкин, – чтобы оно вело нас вперед, как знамя! И согревало душу, в этом подземном холоде…

– Есть предложения? – оглядывает всех Светлосанов.

– Что-нибудь, короткое, яркое, грозно неотвратимое, – пылко размышляет Гусейнов, – как боевой клич, как молния в горах, как удар кинжала!

– Как выстрел из пистолета, – добавляет Муртазаева, – как роковой огненный росчерк.

– Предлгаю «Кара»! —словно вспомнив что-то, улыбается Гогитидзе, – Кара Булганака! Гром Возмездия за всех павших в крымской степи…

– Великолепно! – подхватывает Гусейнов, – Лучше не скажешь! Как думаете товарищи?

– Отлично! – довольно обводит всех взглядом Светлосанов, – Как фатально занесенный меч Правосудия. Сурово и Неизбежно…

– Будем надеяться, что название себя оправдает, – добавляет Макогон, – и станет пророческим! И проклятые фашисты будут разгромлены и здесь, и везде на земле…

– Пусть нам эти камни помогут, – вздыхает глубоко Гогитидзе, окидывая взором зависшие причудливые валуны, – и тени тех, кто воевал здесь до нас!

– Будет сложно и трудно, – внимательно оглядывает товарищей Муртазаева, – но мы не отступим, каждый из нас внесет свой вклад в общее дело нашей Битвы!

– Одурачим фашистское зверье, – улыбается Гагуа, – устроим им здесь ловушку… Пусть побегают в этом бесконечном лабиринте, попробуют нас найти в этом мраке! А мы будем везде, за каждым камнем…

Эти катакомбы станут для них огромной могилой! Никто не уйдет! Все привидениями местными станут!

– Это их последний тупик… – категорично чеканит Елкин, – Каменный омут, который затянет спесивых тевтонцев в родимую Преисподнюю!

Мусор с земли надо убирать. Вот мы и почистим родные просторы от погани всякой!

– Как бы тяжело и безнадежно не казалось… – подводит итог Гогитидзе, – Свет всегда побеждает Тьму! Испокон веков так было! Мы сражаемся за Правду, Свободу и Справедливость! В нас верит все Живое – не только люди, но и травы, шальной ветер, непримиримый огонь – и эти громадные камни! Они с нами. И могучее Солнце – оно ждет нас…