Вопреки ожиданиям

Обложка: www.canva.com/

 
Она мой свет, среди серых будней.

Его присутствие – это спокойствие,
а его любовь – мое укрытие от бурь.
 

Плей – лист

Imanbek, Wiz Khalifa, KDDK, KIDDO – Ordinary Life

Letdown – Harder To Breathe

Swanky Tunes, Veronica Bravo, J R – Give It to Me

My Darkest Days – Still Worth Fighting For

Citizen Soldier – My Own Miracle

RAY BLK – Run Run

Gabry Ponte, LUM!X, KSHMR, KARRA – Scare Me

Jeris Johnson – Kryptonite (Reloaded)

Laure Giordano – Ma philosophie

Thousand Foot Krutch – Be Somebody

Thousand Foot Krutch – Courtesy Call

Aqua – Barbie Girl

Vadim Adamov,Hardphol,Endzhe -Livin' in a World Without You

Cyan Kicks – Let Me Down Slowly

Ronde – Hard To Say Goodbye

Nico Santos – 7 Days

K-391, RØRY – Aurora

Bebe Rexha – I'm a Mess

Miley Cyrus – Who Owns My Heart Miley

David Guetta, Sam Martin – Dangerous

Zendaya – Replay

Пролог

София

Сегодня мне исполнился двадцать один год.

Чем я могу гордиться?

Три месяца назад я окончила Гарвардский университет, а точнее Гарвардскую школу Бизнеса, как и мечтал мой отец.

Окончила я его с отличием, высший бал по всем предметам. На практике в последний месяц я управляла целым стадионом Гарден. Да – да, тот самый стадион, который является домом для звездной хоккейной команды «Национальной хоккейной лиги» – «Бостон Брюинз».

Я всегда мечтала открыть свою ледовую арену, поэтому, пошла учиться в область бизнеса.

Что еще могу о себе рассказать?

До шестнадцати лет я профессионально занималась фигурным катанием, два раза выигрывала чемпионат мира и однажды завоевала золотую медаль на Олимпийских играх в Токио.

Почему до шестнадцати?

На одном из выступлений, на чемпионате страны, я сделала очень сложный элемент, но осеклась и получила травму. Перелом шейных позвонков, рассечение головы и множественные ушибы. Мои родители выхаживали меня практически год.

Сейчас? В двадцать один, мое тело полностью восстановилось, но я не хочу возвращаться в спорт.

Сегодня я вступаю в полное наследство, которое планирую потратить на открытие ледовой арены, для тех, кто только вступает в сложный мир на льду. Хоккей и фигурное катание.

Давайте поговорим о грустном.

Последние четыре года моей жизни, меня воспитывали бабушки и дедушки, взявшие полную опеку над единственной внучкой, единственным наследием от своих детей, погибших в результате аварии в Нью – Йорке.

Вырезка из новостей:

«СТРАШНАЯ АВАРИЯ ПРОИЗОШЛА В США, УНЕСШАЯ ЖИЗНИ ТРЕХ ЧЕЛОВЕК»

В городе Йонкерс штата Нью-Йорк 22-летний водитель автомобиля Инфинити, скрываясь от полиции, на полной скорости врезался в автомобиль, в котором ехали двое пассажиров женщина в возрасте 37 лет и мужчина 38 лет. Удар был такой силы, что автомобиль, в котором находились два человека, разорвало на части. Все они погибли на месте. Виновник ДТП был госпитализирован, но позже тоже скончался от полученных травм.

Как сообщает nbcnewyork.com, все началось с того, что стражи порядка заметили автомобиль, который выполнял на дороге странные маневры. Полицейские предположили, что мужчина за рулем пьян и потребовали от водителя остановиться. Но вместо того, чтобы подчиниться законным требованиям, водитель седана прибавил газа и на огромной скорости стал удаляться от патрульных. Полицейские уверяют, что они не гнались за нарушителем.

В результате на одном из перекрестков Инфинити и совершил трагическое столкновение с красным Феррари, которое унесло три жизни.

Таблоид сообщает, что во второй машине, Феррари, находился звездный нападающий и обладатель Кубка Стэнли «Бостон Брюинз» Лиам Бартоли и его жена Миранда Бартоли.

Так же известно, что у пары есть дочь, София Бартоли, но из – за скрытой личной жизни, данных о Софии не обнаружено.

Мир потерял легенду!

Президент США отдает минуту молчания, в честь Лиама и Миранды, 18 сентября и объявляет днем общенационального траура.

Лиам Бартоли внес большой вклад в историю страны и спорта»

Сегодня восемнадцатое сентября.

Сегодня день моего рождения.

Сегодня четырехлетняя годовщина смерти моих родителей.

По – прежнему тяжело переживать этот день, но годы терапии прошли не зря.

Я научилась жить с этой болью, научилась просыпаться по утрам и не чувствовать поцелуя в лоб от отца, не ощущать аромат вкусной еды, которую готовила мама, ко всему можно привыкнуть.

Что касается момента о том, что обо мне мир не знает?

Когда твой отец легенда хоккея, его жизнь становится достоянием общественности, поэтому всю жизнь я была Грейс Браун. Грейс – мое второе имя, Браун – фамилия моей матери.

Родители хотели, чтобы у меня было счастливое детство. Чтобы я могла заниматься любимым делом и на меня не нападала пресса.

У них получилось.

Но я планирую это исправить.

Я хочу, чтобы мир помнил о Лиаме Бартоли. Я буду стараться чтить его память.

Продолжу наследие.

– Софи, ты готова? – спрашивает Шон Симонс, директор ТД Гарден и один из тех людей, которые поддерживали меня на протяжении всех четырех лет, он буквально владеет «Бостон Брюинз».

– Вы по прежнему не знаете, что оставили мне родители? – я хмурюсь, потому что кроме миллионов, которыми владела наша семья, я знаю, что есть еще автопарк, самолет и дом в Канаде.

На самом деле я не знаю, что мне делать, если абсолютно все достанется мне. Мне двадцать один! Зачем мне нужны частные самолеты и папина коллекция элитных автомобилей.

Он любил жить богато, потому, что сам вырос в неблагоприятном районе в городе Брамптон. Это город в канадской провинции Онтарио.

– София Бартоли?– выводит меня из мыслей голос секретаря в Адвокатском агентстве друга нашей семьи Адриана Камински.

Я киваю.

– Да, доброе утро.

– Прошу, следуйте за мной.

Мы с дядей Шоном и дядей Адрианом встаем и следуем по светло коричневому коридору, по белому кафелю за девушкой, небольшого роста с рыжими волосами, повязанными в аккуратный пучок.

Это волнительно.

Два крупных мужчины, на минуту, влиятельные мужчины Бостона, идут по обе стороны от меня. Они в какой – то степени заменили мне отца. Были рядом, когда дедушки и бабушки не могли, помогали с моей учебой и самое главное не давали погрязнуть в моей трагедии. Они дали мне полный доступ к арене, чтобы я могла посещать матчи и выступления. Чтобы сама занималась любительским катанием, вообщем тот доступ, который у меня был, когда живы были мои родители, и эти два человека его не отобрали.

Я сажусь в черное бархатное кресло, в кабинете адвоката по вступлению и оспариванию наследства, в просторном светлом кабинете, напротив мужчины среднего возраста, а мои сопровождающие присаживаются на кожаный диван вдоль стены и кивают в знак приветствия.

– Итак, – начинает он, – Меня зовут Алан Донован, все четыре года я вел учет ваших финансов и поддерживал работу некоторых объектов, которыми владели ваши родители.

– Все, верно, – я соглашаюсь, – Насколько мне известно, завещание было составлено лично моими родителями.

В качестве страхования своей жизни и своего имущества, мама и папа составили завещание задолго до их смерти.

– Да, – Алан согласно кивает и перекладывает документы, – Завещание было написано, ровно десять лет назад, постоянно обновляясь.

Адвокат протягивает мне первый конверт.

– Эти деньги будут перенаправлены на ваше имя, как и сказано в завещании. Здесь гонорары мистера и миссис Бартоли, доходы за тридцать восемь лет и ежегодные выплаты от «Бостон Брюинз» в дань памяти великому спортсмену.

Я резко поворачиваю голову к Шону Симонсу и округляю глаза, но он лишь отмахивается и улыбается. Позже поговорю с ним.

Я вскрываю конверт и изучаю документ.

Тут мои данные и список банков, где будут храниться эти деньги.

Я думала, что я стала миллионером в двадцать один год, но нет.

София Грейс Бартоли, самая молодая миллиардерша.

Зачем мне такая сумма?

– Здесь находятся некоторые объекты и недвижимость, – Алан подает мне следующий конверт, – Которая так же по закону и желанию ваших родителей переходит в собственность их дочери.

Вскрываю конверт.

Дом в Бостоне, где я и жила. Квартира также в Бостоне, которую родители купили мне, к слову это был их последний подарок. Мамин бренд спортивной одежды «Bartoli» и дом в Брамптоне. Это тот особняк, по соседству от родителей папы, где я не была там уже лет семь.

У моей семьи кажется слишком много того, чего не нужно.

Когда ты происходишь из богатой семьи, то перестаешь удивляться этому, но знаете, я бы предпочла живых родителей чем то, что сейчас переходит в мои руки.

Я сглатываю ком в горле, откладываю документ и киваю.

– Транспорт.

Третий конверт.

Небольшой частный самолет Embraer Legacy 650E, на котором мы летали в путешествия и в гости в Канаду. Я помню его еще с детства. К нему полагается свой пилот, наш добродушный и веселый мистер Джимми Ли, он всегда угощал меня мармеладом.

Машины: черный Range Rover, на котором я сейчас езжу, синий Chevrolet Camaro 2010 года, пятого поколения, одна из моих любимых машин, мамин красный Porsche Panamera Turbo и, конечно же, любимчик Лиама Бартоли – черный, матовый Lamborghini Gallardo, папа на нем очень редко ездил, а купил этот автомобиль, лишь потому, что мечтал и наконец, смог себе это позволить.

Я откладываю конверт и смотрю на адвоката, который на столе удерживает какой – то документ, но не подает его мне, а кивает кому – то через мое плечо.

– София, – прочищает горло дядя Шон и садится уже на соседнее кресло от меня, принимая в руки загадочный документ, – Твой отец всегда говорил нам о том, что ты мечтаешь о своей ледовой гавани, поэтому ты с отличием окончила школу Бизнеса и отлично сдала практикум на моем стадионе.

Дрожь проходит по моему телу, и я медленно киваю.

– Да, вы знаете, что я планирую делать со своим наследством.

– Дело в том, что у твоего отца в Канаде есть собственность, – то как дрожит его голос, я понимаю, что этот человек волнуется не меньше чем я, – После смерти Лиама и Миранды, то место потеряло хозяина, хотя сам Лиам не часто там появлялся из – за работы в Брюинз, – Шон ободряющие улыбается, – И его выставили на аукцион.

– Дядя Шон, – я практически шепчу, – Что происходит?

Он нервно теребит документ и переводит взгляд с него на меня, сам себе кивая, передает его мне.

«Ледовая арена имени Лиама Бартоли, Брамптон, Онтарио, Канада.

Владелиц: София Грейс Бартоли».

У меня пропадает дар речи, руки начинают дрожать, а по щеке скатывается слеза.

– Там вырос твой отец, София, он спонсировал это место, пока был жив, лед – его стихия, – я вижу, что уголки его глаз намокают, и он даже не пытается это скрыть, потому что Шон Симпсон, был ему как второй отец, – Я выкупил это место для тебя, малышка, это твоя мечта и твое наследие, прошу, не подведи.

Вот и все.

Слезы, которые я сдерживала уже долгое время, предательски льются по моим щекам, капая на документ.

Я даже не знала, что у папы была своя арена.

Теперь же головоломка со школой Бизнеса, которую отец мне всегда навязывал, встала на свои места. Он хотел мне ее передать.

Глава 1

Райан

– Тренировка окончена! – кричит наш тренер по хоккею Томас Одли, – Прошу всех подойти ко мне!

Когда Томас Одли созывает нас после тренировки, ни к чему хорошему это не приведет.

В голове я мысленно перебираю варианты того, за что мы можем получить выговор.

Вечеринка в братстве? Нет. Обычное дело.

Третий проигрыш за сезон? Нет. Мы уже и так достаточно получили от тренера.

Возможно…хм.

Возможно дело во мне. Моя вчерашняя одиночная вечеринка в раздевалке с бутылкой текилы. Думаю это.

– Не говори что ты снова в дерьме, – рычит наш капитан и один из моих друзей Тайлер Одли, он же еще и сын нашего тренера, но не думайте что этот парень стал капитаном из – за родственных связей, нет, он крутой чувак и всегда вытаскивает наши задницы из всяких передряг.

– Отвали, Кэп, – я фыркаю, медленно подъезжая к наудивление спокойному тренеру, – Я не при делах, я все убрал.

Ну, точнее убрал Колин Милтон, наш левый нападающий и еще один из моих друзей. Он пришел сегодня как обычно раньше всех на тренировку и нашел меня, спящего на скамейке в раздевалке.

– Что ж, – Одли старший хлопает в ладоши, пробегая по нам взглядом, – Все мы знаем, что эта арена принадлежала Лиаму Бартоли.

Лиам Бартоли – легенда.

Я застал его, когда мне было тринадцать, я тогда навещал родителей своей матери, а Лиам приезжал навестить свое детище. Потрясающий человек и звезда НХЛ. Мир потерял чертовски могучего спортсмена в мире хоккея.

– Четыре года назад, – продолжает тренер, – После смерти Лиама, арена была выставлена на аукцион, ее выкупили сразу же, но покупатель остался инкогнито, но сегодня нам сообщили, что новый владелец уже прибыл в Брамптон, поэтому прошу вас в ближайшие несколько дней не попадать в передряги, – он фокусирует свой смертельный взгляд на мне, заставляя меня съежится, – Возможно, будет пресса, потому что имя Бартоли вновь получило огласку, нам еще не сообщили всех подробностей, есть вопросы?

– Да! – кричит Итан Куинси, вратарь и клоун нашей команды, и, по каким – то неведомым мне причинам – мой лучший друг. В его глазах как обычно читается веселье, – Наш благотворительный вечер еще в силе?

Молодец мужик, что я говорил вам о клоуне? Этот парень ничего не воспринимает серьезно, в нем девяносто килограммов чистого веселья, потому что благотворительные вечера нашей команды, то еще зрелище. Все напиваются и цепляют девчонок, без капли стеснения перепихиваясь в кабинках туалета.

О, я не святой, даже близко.

Обычно я первый в списке тех, кому отсосут.

Потому что я Райан Уэйнрайт, номер шестнадцать, звездный центральный нападающий «Черных Котов».

Я циничен и эгоистичен, а мои знакомые вкратце охарактеризовали бы меня как того ещё негодяя, но мало кто знает Райана настоящего.

За мной большее количество забитых шайб и я так же стал первым, кто забил хет – трик «Ангелам» из Уитби, которые были до недавнего времени самой сильной командой в Онтарио.

Горжусь ли я? Блять, да.

Моя слава дает мне секс, внимание и пропуск в любое место.

«Бостон Брюинз» задрафтовали меня еще два года назад, я бы мог перевестись в Юниорскую лигу в Бостон сразу же после подписания контракта, но мой дорогой и любимый папочка сказал, что лишит меня черной карточки «Amex», если я не окончу университет, который выпустил и его самого, но и у Бостона есть условие о высшем образовании.

Поэтому еще один год, и я свалю к чертям.

Меня ничего не держит в Брамптоне, ну кроме как команды.

– Эй, Рай, – окликает Куинси, заставляя меня выползти из своей головы, – Ты придешь на вечер?

– Ты спрашиваешь? – я усмехаюсь и выхожу с катка, ступая на резиновое покрытие. Я снова пропустил наставления тренера, но уверен, что ничего нового: «Не опозорится»; «Не драться»; «Не трахаться». Как думаете, есть ли пункт, в этом списке, где кучка двадцатилетних парней, может поставить галочку? Я вам отвечу! Нет! Потому что, что может быть лучше бесплатной выпивки и толпы кисок, которые вешаются на тебя, умоляя их трахнуть? Ни – че – го.

– Точно, – теперь усмехается Итан, – Говорят будут парни из Уитби, – это он произносит с озорством, – Давно хотел погладить Сойера О’Хара.

Сойер и Итан что – то не поделили на первом курсе колледжа и теперь всячески друг друга цепляют, ни один благотворительный вечер не проходит, без того, чтобы эти двое ушли целыми. Ну, я вообщем и не против, все «Ангелы» дерьмо.

Я захожу в раздевалку, где настолько сильно несет потом, что глаза режет.

Все пошло насмарку, как погиб Лиам. Четыре года арена парила между небом и землей. Ее просто забросили. Вентиляционная система неисправна, сушилка для нашей экипировки едва справляется, не говоря уже и о ежегодном ремонте. Да, средства были выделены, но все равно это было не так, как управлял этим местом настоящий владелец.

Заходя в душ, под горячую воду, я поднимаю лицо прямо под струю, потому что у меня дикое похмелье.

Отец вчера притащил в дом очередную свою шлюху, в то место где совсем недавно жила мама.

Она умерла год назад от рака желудка.

Бросила меня с мужчиной, который не знает что такое, быть родителем. Я сорвался, случилась очередная сцена, в результате которой я получил ссадину на брови, которая жжет прямо сейчас. После этого я оказался здесь, в единственном месте, где нахожу покой. На арене моего кумира.

Внезапно я задумываюсь о словах тренера, кто же выкупил это место и какая судьба будет нас ждать. Будет ли это тот человек, кто достоин быть владельцем льда? Будет ли он чтить память 18 сентября, как это делаем мы, сохраняя минуту молчания, вот уже четыре года?

Лиам Бартоли хоть и появлялся тут редко, но он всегда давал хорошие советы и мог уделить время нуждающимся.

Таким как мне.

После десятиминутного душа и двадцатиминутной поездки до дома, я паркую свой BMW M5 на подъездной дорожке дома и вхожу в просторный особняк.

– Райан? – слышу голос отца, – Можно тебя на минуту?

Началось.

– Привет, – мой голос не выражает ни единой эмоции, большего этот человек от меня не получит, – Я ночевал у парней.

– Я знаю, что ты был на арене, – отец сидит на кухне, на высоком стуле, за островком, оперившись локтями в мраморную столешницу, и смотрит что – то на своем iPad.

Я закатываю глаза, подхожу к холодильнику и достаю бутылку воды.

– Тогда увидимся, – бросаю через плечо и прохожу мимо, направляясь в свою комнату.

– Вам сказали кто новый владелец? – вдруг спрашивает он, заставляя меня остановиться, – Я имею в виду, кто выкупил арену Лиама?

Вопрос застает меня врасплох, Натаниэль Уэйнрайт никогда не интересуется моим занятием и уж тем, что происходит на катке.

Я оборачиваюсь и вижу открытую статью на экране перед отцом, где большим шрифтом написано:

«Новая эра? Спустя долгие четыре года, ледяная гавань знаменитого хоккеиста Лиама Бартоли, наконец, получила хозяина, источники сообщают, что это будет кто – то приближенный к семье Бартоли из Бостона. Информация будет обновлена»

– Почему это тебя волнует? – я смотрю на широкую спину Нейта, – С тех пор как мистер Бартоли умер, ты не интересовался этим.

Я знаю, что они были знакомы. Оба парня родились и выросли здесь, в Брамптоне. Но я мало чего знаю из жизни своего отца, он ушел от нас, когда мне было пять лет. До недавнего времени я видел его лишь на некоторых праздниках. До смерти мамы.

– Я участвовал в аукционе, – вдруг говорит он хриплым голосом, – Но это место интересовало очень многих, какой – то анонимный человек заплатил нереальную сумму, чтобы выкупить арену.

Это немного странно, Нейт Уэйнрайт – самый богатый человек в городе, ему принадлежит строительная компания «NRA», которая обслуживает большую часть Канады и слышать от него что – то вроде «нереальная сумма», очень необычно.

– Зачем тебе арена? – меня очень интересует этот вопрос, – Тебе нет дела до хоккея.

– Ты хочешь, чтобы место, куда твой кумир вложил столько сил и денег, досталось тем, кто просто хочет вырасти за счет имени Бартоли? – он резко оборачивается, и я вижу, что он искренне зол, – Я мог бы ее выкупить и передать тебе, потому что это важно, мать твою, для тебя, для Лиама.

Он вскидывает руки вверх и меряет нашу кухню шагами. Еще никогда не видел отца таким эмоциональным. Что скрывается за всем этим? И с чего такая щедрость?

– Мы были знакомы с Лиамом, – продолжает он, – Это человек с большим сердцем, Райан, я помню, как он поднимал с колен каток и помню первых «Черных Котов» и мне не все равно, если ты не знаешь, я один из тех, кто жертвует деньги для вас.

– И что ты хочешь сейчас от меня? – я не поддаюсь на эту слезливую речь, потому что у этого человека ничего не делает без его собственной выгоды, – Тренер сказал, что новый владелец уже приехал и скоро нас с ним познакомят, если ты хочешь знать его имя, поднапряги свои связи, мне пора!

Я вновь разворачиваюсь и иду в комнату, лишь едва замечая, что говорит отец.

– …он должен был отдать ее Грейс.

Кто такая Грейс?

Я отмахиваюсь от своих мыслей, бросая сумку с формой около кровати.

Мне нужна текила и какая – нибудь цыпочка.

Очередной разговор со своим отцом дал свои плоды.

В моей жизни было только два важных для меня человека, это мама и мистер Бартоли. Любое упоминание, кого – то из них, из уст Нейта, звучит как напоминание о моем одиночестве.

Я достаю свой рабочий черный костюм от «Armani» и готовлюсь к благотворительному вечеру.

Кто бы ни был нынешним владельцем, он будет лучше, чем отец.

Глава 2

София

Мне понадобилось ровно двадцать семь дней, чтобы обдумать случившиеся.

Наследство.

Дядя Шон и дядя Адриан сделали это для меня. Я получила арену, о которой мечтала, но есть одно но, там уже есть действующие команды: хоккейная «Черные коты», фигуристы и команда поддержки.

Я хотела идти маленькими шажками, постепенно. Но получить место, где впервые мои ноги почувствовали лед? Нет, я этого не ожидала.

– Ты справишься дорогая, – из динамиков отцовской Lamborghini Gallardo, которая как оказалось жила все эти годы в гараже нашего дома в Брамптоне, слышу голос дяди Шона, – Ты отлично отвела практику в Гарден, а эта арена намного больше, чем – то, что получила ты, помни, что я тебе говорил.

«Сначала узнай обстановку, познакомься, а лишь потом выложи все карты на стол».

– Я знаю, – руки покоятся на руле, пока я веду машину по улицам моего нового дома, – Что если меня не примут, дядя, мне едва исполнилось двадцать один, мои подопечные, мои же ровесники.

Когда я хотела открыть свою арену, я планировала вести детей, до десяти лет, никак не несколько десятков парней из хоккейной команды, десяток фигуристов и девушек из группы поддержки, в возрасте девятнадцати и двадцати лет.

– Они тебя полюбят, – успокаивает дядя, – Так же как и весь Гарден.

Я вздыхаю, поправляя свое черное шелковое платье, которое надела для сегодняшнего мероприятия. Это благотворительный вечер перед Хэллоуином, который устраивается для сбора спонсорских вложений, на будущее «Черных Котов».

– Ладно, – я уже подъезжаю к «Garden Banquet Hall», – Мне нужно позвонить мистеру Одли, он должен встретить меня, я позвоню вам позже.

– Удачи, птичка, – «птичка», так называл меня папа, – Он бы тобой гордился, помни об этом.

– Спасибо.

Я провожу пальцами по сенсорной магнитоле, завершая вызов, и набираю номер тренера Одли.

Томас Одли, это один из друзей детства моего отца, мы с его сыном Тайлером, практически как брат и сестра, выросли вместе, но я не была в городе уже долгое время и так как у меня нет страничек в социальных сетях, то практически ничего не знаю о своем друге.

Что касается тренера, то с ним, с тренером по фигурному катанию Оливией Бекк и хореографом Луизой Тернер, я встречалась два дня назад, они знают меня так же давно, как и я их. Отец набрал команду из своих друзей из колледжа, чтобы тренировать ребят, поэтому просить сохранить пока в секрете меня, не было проблемой.

– София? – отвечает Томас, – Ты уже на месте?

– Буду через десять минут, – говорю я, вглядываясь в черный силуэт, идущий вдали по тротуару. Он одет в костюм и, шатаясь, активно жестикулирует руками, выпивая что – то из бутылки, я снижаю скорость, боясь, что человек оступится и попадет под колеса, – Как парни?

– Как всегда, – он смеется, – Половина напились, и мы потеряли нашего нападающего, ничего нового.

Я проезжаю мимо мужчины, одетого в черный, на вид дорогой костюм, он довольно молод.

– Твой нападающий случайно не стащил с бара бутылку виски? – говорю я, смотря в боковое зеркало, – Потому что я сейчас встретила очень пьяного парня, по Biscayne Crescent.

– Дерьмо, – рычит тренер, – Он прихрамывает на одну ногу?

– Вроде да.

– Черт, – дядя Томас вздыхает и мне кажется, что в данный момент проводит руками по лицу, – Поезжай сюда, а я найду этого идиота.

Внезапно я вспоминаю отрывок из интервью отца:

«Они мне как дети, я в ответе за каждого из ребят, будь то фигуристы или парни из хоккейной команды, они все мои воспитанники».

– Мое присутствие сегодня ведь не обязательно? – спрашиваю и разворачиваю машину, – Я подберу его, хорошо?

– Это плохая идея, Соф, – говорит Томас, – Этот парень ходячая проблема, ты уверена?

– Я знаю, на что шла, – если я собираюсь взяться за это дело, то хочу довести все до конца, – Я позвоню если что – то пойдет не так.

Не ожидая ответа, я кладу трубку и паркую автомобиль у обочины.

Сейчас почти конец октября, погода стоит не совсем холодная, но моросит прохладный дождь, а на мне лишь черные замшевые туфли на тонкой шпильке, шелковое платье на бретельках и легкое кашемировое пальто. Я не планировала делать остановки, поэтому оделась не по погоде, собственно как и этот парень.

Он спотыкается, заплетаясь в собственных ногах, и заваливается на тротуар.

– Эй, – я догоняю, опускаясь на колени перед молодым человеком, – Ты в порядке?

Он открывает свои глаза, все так же лежа на спине и я замечаю их особенность. Левый глаз – голубой, правый – карий, холодный и отстраненный взгляд, пытается сфокусироваться на моем лице.

– Вставай приятель, – я беру его под локоть, – Ты же заболеешь.

– Мы не будем трахаться, – он отпихивает меня, – Я не в настроении, отвали.

О, прекрасно.

Это тот тип самовлюбленных идиотов, которых я достаточно знаю, ведь я выросла среди хоккеистов с огромным эго.

– Либо ты встанешь, – я встаю и упираю руки в бедра, посылая ему жесткий взгляд, – Либо я вызову тренера Одли.

Этот эффект производит на него впечатление и парень моментально поднимается на ноги.

Теперь я точно уверена, что это один из тех, кто играет под руководством Томаса Одли.

– Кто ты, черт возьми? – он шатается.

– Санта Клаус, – я закатываю глаза, нагло хватая идиота за локоть, и тащу к машине, – Мы сейчас поедем кое – куда, ты примешь душ и ляжешь спать.

Мой голос строг, я его выработала, когда управляла Гарденом, поэтому, не смотря на всю доброту, что храню, нужно быть жесткой.

– О, отвали, девочка, – парень снова вырывается и разворачивается, поднимая с земли бутылку Jack Daniel’s, – Вечеринка еще не окончена, можешь катиться куда подальше, – бросает он через плечо.

Придурок.

Набирая все силы, что есть во мне, я его разворачиваю, хватая за ворот пиджака, и смотрю прямо ему в глаза.

– Я тебе не какая – то хоккейная цыпочка, которая положит мир у твоих ног, лишь бы твой обиженный член оказался у меня во рту, – он расширяет свои необычные глаза, поддаваясь вперед, и я, пользуясь случаем вновь веду его огромное тело к машине, – Я тебе дала выбор, либо я, либо Одли, но мы оба знаем, что первое звучит лучше, поэтому будь добр, заткнись и усади свой зад в мою машину и постарайся не блевать.

Открываю дверь со стороны пассажира и с силой заталкиваю его в салон.

Я еще не успела до конца изучить всю команду, поэтому не знаю имя этого человека.

Я решила, что отвезу его в свою квартиру, которую купила, потому что не хочу жить в доме бабушки или родителей.

Сажусь за руль и пристегиваю ремень безопасности.

– Еще никто не хотел так отчаянно залезть ко мне в штаны, – парень смеется и невнятно бормочет, отпивая свой янтарный напиток, он невероятно пьян, – Вези меня, о великая! Ты здесь главная! Оседлай меня, крошка!

– Ты уверен, что справишься? – я язвлю. Ничего не могу с собой поделать, – Не уверена, что в данный момент ты способен хоть как – то меня удовлетворить.

Он откидывает голову назад и поворачивает лицо ко мне, протягивает руку и заправляет мою – Не выбившуюся! Именно! Эта прядь часть прически! – за ухо и натягивает свою видимо рабочую сексуальную ухмылку и шепчет.

– Ты такая красивая.

В этот момент я разглядываю его лицо. Неужели он серьезно думает, что я на это куплюсь?

Но его полу – прикрытые разноцветные глаза, говорят о том, что он действительно так считает.

– Это работает? – я посылаю ему ту же улыбку.

– Конечно, – парень отворачивается, будто уже покорил этот чертов мир и снова отпивает свой виски.

Иисус, какой же идиот.

Он начинает хозяйничать и переключать песни в моем плей – листе. Я вздыхаю, позволяя ему свободно действовать, потому что прекрасно знаю, что иметь дело с пьяным хоккеистом, себе во вред.

Я не раз вытаскивала пьяные задницы своих друзей из Бостона, с юниорской хоккейной лиги, поэтому мне хорошо знакомо такое поведение.

После десяти минут, какой – то бессвязной речи о своем отце, он практически отключается.

– Черт бы побрал, Лиама Бартоли, – это заставляет меня напрячься и повернуть голову в его сторону, – Этот чувак бросил нас.

С этими словами парень отключается, позволяя мне вздохнуть с облегчением.

Двадцатиминутная поездка проходит в тишине. Паркуюсь у входа в жилой комплекс, где мне дверь открывает охранник, по имени Оливер, мужчина сорока лет, с очень добрыми карими глазами.

– Вы быстро, мисс Бартоли, – еще один из людей, который знает мою настоящую фамилию, – Я смотрю, первый рабочий день удался?

Он кивает на спящего парня.

– Вы знаете его? – спрашиваю, – Подобрала на тротуаре.

– Это Райан Уэйнрайт, – мне почему – то знакома эта фамилия, – В прошлом сезоне подарил нам хет – трик, он один из лучших в команде «Черных Котов», я большой его поклонник. Раньше был неплохим парнем, не знаю что случилось, но ведет себя как поганец в последнее время.

Я улыбаюсь, выходя из автомобиля, и направляюсь к бессознательному нападающему, открываю дверь и изучаю варианты транспортировки тела в свою квартиру. В нем наверное все девяносто килограмм ростом около ста девяносто сантиметров. Как девушка, ростом сто пятьдесят восемь сантиметров, должна его вытащить и отнести в кровать?

О чем я только думала?

Паника подбирается к моей груди. Я не могу оставить его в машине. И тренеру звонить тоже не хочется.

– Давай я помогу, – говорит Оливер, заставляя меня вздрогнуть, я забыла о его присутствии, – Скажите, куда его отвести?

– Боже, – я оборачиваюсь, широко улыбаясь мужчине, – Вы меня очень выручите.

– Нет проблем, – он пожимает плечами, подходя к Райану, перекидывает огромную руку хоккеиста к себе на плечо, заставляя парня подняться, но не проснуться, – Ваш отец был хорошим человеком, София, я помню его и мне не сложно оказать вам поддержку, в любое время.

В Брамптоне очень много людей, кто чтит память Лиама Бартоли, я так им горжусь, это не позволяет мне опустить руки.

– …текила, – бормочет Райан, – Мы забыли купить текилу, брат.

– Не переживай, здоровяк, – я усмехаюсь и хлопаю его по плечу, – Я взяла твою текилу.

Оливер смеется, пока практически на себе несет пьяного, огромного хоккеиста.

– Они как дети, мисс Бартоли, будет сложно.

– Я выросла среди этих идиотов, – говорю я, ни в коем случае не оскорбляя. Я искренне люблю хоккейную команду Бостона, но порой они и правда ведут себя как придурки. Нажимаю кнопку вызова лифта.