Утерянное родство. Трогательный детектив

© Лара Боген, 2022

ISBN 978-5-0055-9635-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Светлана Николаевна, или попросту Света, в прошлом рядовой доктор городской больницы, много раз прокручивала в памяти этот день. Если бы знала, сколько опасных для жизни загадок разом свалится на нее в этот день, то не уходила бы с работы домой, а осталась бы дежурить хоть до конца недели. С другой стороны, если бы всех этих трудностей и опасностей не было, она никогда не получила бы от судьбы такого восхитительного подарка.

События, приведшие к ее нынешнему положению, начались ровно год назад утром обычной апрельской среды.

Света, приятная женщина около тридцати, открыла ключом двери съемной квартиры на шестом этаже новостройки. Сразу за дверью оказался хаос, хотя она точно знала, что оставила квартиру в полном порядке. Одежда, обувь, сумки и книги валялись на полу, обильно присыпанные то ли сахаром, то ли манной крупой. С порога видны были часть кухни и диван в гостиной. Там было такое же безобразие: книги, журналы, вазы, тарелки с чашками вперемешку. Чистым остался только диван, на нем не было ничего постороннего.

Женщина замерла на мгновение, но через несколько минут по въевшейся врачебной привычке стала анализировать увиденное. Она присмотрелась и удивилась: погром, но ничего не разбито. Ни единого осколка, шкафы и зеркала сияют целыми и чистыми стеклами, хотя комната завалена грудами одежды. Поверх одежной кучи посреди гостиной совсем уж издевательски стояла на блюдце ее любимая чашка из тонкого фарфора.

Света знала, что нужно вызывать полицию, но сил на это не было. Предыдущие сутки Света провела в больнице, дежурила в приемном отделении. Ночка выдалась та еще: поток пациентов не прерывался до самого рассвета. Света настолько устала, что все произошедшее доходило до нее медленно, как в тумане. В конце концов, все плохое уже случилось. Какая разница – приедет полиция сейчас или через несколько часов.

Она стала врачом по настоянию родителей. Училась, что называется, без фанатизма, но практическая работа понравилась, затягивала с каждым днем все сильнее. Постепенно поняла, что каждый пациент – это медицинский детектив. На поверхности всегда следствие внутренних процессов. Вот в них-то и нужно разбираться, искоренять причину, а не то, что первым бросается в глаза при осмотре.

Света относилась ко всем пациентам одинаково, не выделяла состоятельных, легко открывающих кошелек. Жалела никому не нужных, брошенных собственными детьми бабулек и безродных мужичков, не удосужившихся создать семью. Часто покупала таким позабытым людям конфетки или печенье, яблоки или ягоды летом. Кормили в больнице очень хорошо, но ей хотелось поддержать этих несчастных. Просто по-человечески жалела тех, кому не повезло. Старалась делать это втайне от персонала отделения, чтобы никого не раздражать.

Однокурсники и знакомые считали ее откровенной неудачницей: живет на зарплату, ни карьерой, ни наукой не занимается. Именно такое определение она однажды услышала от коллег, случайно подслушав чужой разговор. Использовать чужое несчастье в качестве материального источника она считала невозможным, хотя именно этим многие коллеги и занимались.

Когда-то очень давно, лет в десять, Света нашла дома старую-престарую книжку, в которой были странные буквы, вроде русские, вытянутые или изогнутые, некоторые как улитка или с крестиком. Из-под обложки выпал листок, исписанный папиной рукой.

«Тот, кто ходит в правде и говорит истину; кто презирает корысть от притеснения, удерживает руки свои от взяток, затыкает уши свои, чтобы не слышать о кровопролитии, и закрывает глаза свои, чтобы не видеть зла; тот будет обитать на высотах; убежище его – неприступные скалы; хлеб будет дан ему; вода у него не иссякнет».

Текст сам собой сразу врезался в память, хотя и неясно было, о каких высотах идет речь. Папы дома в тот момент не было, и только спустя много лет она узнала, что это текст книги Исайи, пророка Ветхого Завета. Понимание всеохватности и неколебимой правды священных изречений пришло к ней много позже, а тогда ее детское воображение поразили необычные слова, их внутренняя, не требующая доказательств, справедливость.

Со слипающимися глазами Света быстро встала под теплый душ, мимоходом заметив, что ванная осталась нетронутой. Добредя до дивана, женщина сразу провалилась в сон – без сновидений и мыслей, от которых сейчас никакого толку. Сквозь сон она слышала звонок в дверь, но проснуться настолько, чтобы встать и открыть, у нее не получилось.

Сон закончился, когда солнца стало слишком много, как бывает после полудня.

Приведя себя в порядок, Света позвонила в полицию и сказала дежурному, что у нее по такому-то адресу погром и бардак и она понятия не имеет, кто все это сделал.

Приехавшая группа ничему не удивилась. Старший группы, мужчина около пятидесяти, явно хотел поскорее закончить все и убраться восвояси. Коллеги звали его Дмитрием Александровичем.

– Гражданка, что у вас пропало? – несколько раз повторил Дмитрий Александрович, прежде чем до Светы дошло, что деньги и драгоценности на месте. На самом видном месте была вывернута шкатулка с «золотым запасом» – так в шутку называла она свои цепочки, колечки и сережки. Деньги – и рубли, и доллары – тоже были на месте. Собственно, не в резной шкатулке, а посреди постельного белья, присыпанного сахаром, но ни одна купюра не исчезла.

Не оказалось только документов – паспорта и свидетельства о рождении. Копию паспорта Света всегда носила с собой в сумке, а вот оригинала нигде не было.

– Гражданка, – строго сказал Дмитрий Александрович, – вы все спокойно разберите, может, и найдется еще паспорт ваш. И постарайтесь понять, кто мог устроить беспорядок. В любом случае завтра жду вас в отделении, нужно все оформить. Вот мой телефон, если будете задерживаться, наберите. И если что-то в этом роде, – Дмитрий Александрович неопределенно пошевелил пальцами, – еще произойдет, сразу звоните тоже. Независимо от времени суток. Смените замки как можно быстрее.

– Спасибо. Совершенно не представляю, кому это все понадобилось. Конечно, документы буду искать.

После отъезда полиции принялась за устранение погрома, и это заняло меньше времени, чем ожидалось. Вещи были просто свалены в несколько куч, некоторые даже с плечиков не сняты. Засыпано все было манной крупой – отряхнуть и все в порядке. Вазы, посуда, книги, деньги и «золотой запас» достаточно быстро заняли свое привычное место. После пылесоса и влажной тряпки квартира выглядела снова отлично, как будто ничего и не произошло.

Остаток дня ушел на пересмотр тех мест, до которых разгром не докатился. Света заглянула на все полочки и во все ящики, с фонариком обследовала кухню, перебрала обувной комод в прихожей, даже подняла цветы на балконе – напрасно, документов нигде не было.

– Ну что же, все остальное завтра, – сказала вслух себе Света. – Баиньки пора.

В дверь позвонили, один раз, резко и настойчиво, и еще стукнули, как будто кулаком с досады. Никто из знакомых или соседей так не звонил. Света кинулась было к двери, но тут же застыла. Вдруг это погромщик? Схватила телефон – позвонить Дмитрию Александровичу, но решила подождать, сделать вид, что дома никого нет. Если позвонят еще раз или будут ломиться, тогда и наберет.

Никто больше не звонил, не стучал и не ломился. Прождав в тревоге около получаса, Света все же собралась с духом и приоткрыла дверь на малюсенькую щелочку. На коврике снаружи лежал ее паспорт.

Света схватила его и нырнула обратно, в безопасную пустоту квартиры. Паспорт был цел, и внутрь вложено свидетельство о рождении. Но под обложкой обнаружился еще красочный рисунок, от которого у Светы в буквальном смысле подкосились ноги так, что пришлось сесть на пол.

Вверху листка был крайне реалистично нарисован череп с прилипшими волосами, а под ним красовалась надпись изысканным витым почерком:

готовься

С мягкого знака стекали нарисованные капли крови – настолько выпуклые, что Света отдернула руку. И еще – не было заглавной буквы. Ей стало нехорошо. Угроза реальна, однозначно. Стучало сердце, недоставало воздуха, и очень хотелось спрятаться в какой-нибудь уголок – хотя бы голову засунуть, как страус. Никаких мыслей о том, кому и зачем это нужно, не было. К чему готовиться? Явно к чему-то плохому.

Тревога унесла сон, и забыться удалось после полуночи. Уже в дреме Света подумала, что завтра первым дело поедет к Дмитрию Александровичу и покажет в полиции это безобразие. Придется с работы отпрашиваться, но спокойствие дороже.

Света испугалась бы еще больше, если бы знала, что сказал эксперт Дмитрию Александровичу внизу, когда уже никто не слышал:

– Квартиру вскрыли, использовали отмычку.

Дмитрий Александрович отреагировал несколько необычно.

– Петя, – сказал он эксперту, – придержи свои выводы до завтра, пока она в отделение не придет. Если паспорт не найдется, заведем дело. А если найдется, передадим в «Эквидад», пусть они разбираются без спешки. Это дело семейное – кто-то кого-то обидел и обиженный пакостит. Начнем мы копаться – времени потратим немерено, а в итоге окажется, что конфликт выеденного яйца не стоит. В «Эквидаде» и сотрудников множество, и денежки водятся, и начальство не подстегивает по срокам. Лады?

– Без проблем, – ответил Петя. – Я сам думал тебе это предложить.

Глава 2

Игорь Пересветов

Игорек – Игорь Владимирович Пересветов, красавец сорока лет, – изначально не собирался быть сыщиком, а хотел стать скульптором. Монументальный гранит взять было неоткуда, поэтому силы пробовать стал на глине. Глину брал в карьере за городом, благо материала там неограниченное количество. Мастерскую получилось оборудовать у бабушки, жившей на окраине родного города в частном доме. Собственно, никакая не мастерская – так, сарайчик под крышей. Там глина отлично сохла, воздух свободно проходил сквозь неплотно подогнанные доски.

Свое творчество Игорек ни с кем не обсуждал, даже с бабушкой, которая явно была в курсе дела, но тактично молчала. С творчеством выходило не все гладко. Лучше всего получались копии. В Сети можно было найти 3D-изображение и рассмотреть подробности со всех сторон. Получалось очень похоже, правда, маленького размера. Когда же Игорек пытался воссоздать что-нибудь другое – птичку, кошку, гроздь винограда, – ничего не удавалось. Как-то сразу становилось понятно, что птичке ни за что не взлететь, кошка страдает генетической аномалией, а виноград похож на камень. Бабушка это понимала, но молчала – пусть уж лучше лепит, чем без дела болтается.

Творчество закончилось в один день, когда Игорь показал самое удачное из созданного дальнему родственнику, проработавшему всю жизнь в областном музее. Собралась целая комиссия из трех человек и вынесла однозначный вывод: таланта нет. В лицо сказали не так жестко, конечно, но глаза у комиссии были пустые, и стали советовать заняться оформительством.

Игорь внутренне был готов к такому выводу. Когда он лепил копии, на душе было умиротворение и спокойствие. А когда делал что-то сам, внутри ничего не было – пусто, тихо, как будто паутина с потолка сарайчика протянула нити к самому сердцу. Душа пуста, и выражать нечего.

После творческого поражения ничего важного в его жизни не происходило. Образование закончил, конечно, получил диплом, но и только. Рабочая рутина, случайные женщины, пьянки разной степени тяжести, раздрай с родителями, мотание по чужим съемным углам. Жить с родителями было уже поздно и некрасиво, а своей семьи не получалось. Настоящую боль принесла только смерть бабушки. Без нее в мире закончилось тепло, зато прибавилось тоски и неприкаянности. Бабушка никогда не вела душеспасительных бесед, а просто была рада любому его появлению, в каком угодно состоянии. Вот к ней-то Игорь никогда не позволял себе прийти пьяным или грязным. Звонить по пьянке звонил, и она всегда по голосу понимала, что с ним. Но молчала, словами как будто гладила. Вспоминать эти беседы было нестерпимо стыдно.

Катиться бы Игорю по наклонной, если бы не очередная ежегодная встреча одноклассников. Один из бывших однокашников, Андрей Васильев, сильно обрадовался, когда понял, что у Игоря нет постоянной работы, и тут же предложил идти к нему.

– А делать что? – удивился Игорь неожиданному предложению.

– Агентство «Экидад» – мое. Законность, значит, по-испански. Слышал, наверное. Мне необходимы такие сотрудники, как ты. Конкретно ты нужен. Я тебя искал даже. От бабушки твоей покойной невозможно было добиться, где ты и чем занимаешься, а квартир ты много сменил. Понимаешь, мне нужен человек с хорошо развитой логикой, но такой, чтобы чувствовал человеческие слабости. Чтобы не осуждал, а мог представить себя на месте другого человека, был в его шкуре, так сказать. Вот ты как раз то, что нужно. Профессиональные тонкости освоишь по ходу дела. Понравится – помогу с образованием профильным, есть заочная форма. Я же помню, каким умницей ты был в школе. А что жизнь помотала – так даже лучше. Людям сочувствуешь наверняка. Пойдешь?

– А зарплата хоть будет?

– И зарплата, и проценты от заказчика, и машина служебная, и даже пожить можешь первое время у меня на даче. Домик нормальный, небольшой, правда, но все необходимое есть. От конечной остановки трамвая минут десять пешком, если без машины. Если хорошо себя покажешь, буду просить для тебя малосемейку у городской администрации. Так пойдешь?

– Давай, роскошные условия для моего нынешнего положения.

Телефонный звонок раздался в новом кабинете Игоря Пересветова на второй день после того, как в его трудовой книжке появилась запись об очередном трудоустройстве. Звонок полицейского переадресовала Игорю секретарша.

Игорь внимательно слушал Дмитрия Александровича, невольно отмечая для себя четкость речи и логичность изложения фактов полицейским, давнишним приятелем. Знакомство с Дмитрием Александровичем состоялось лет десять назад на алкогольной почве, но выпивка – это одно, а дело – совсем другое.

– Дай ей мой телефон и пусть идет на работу, – сказал Игорь, выслушав все подробности вчерашнего происшествия у Светы. – Скажи, чтобы звонила, если что-то ее насторожит. Я за ней похожу, посмотрю, как и что, но ей этого не озвучивай. Пусть сейчас меня наберет, чтобы я знал ее номер.

Через минуту зазвонил мобильный Игорька, и мелодичный, нежный женский голос проговорил:

– Здравствуйте, я Светлана Николаевна, ваш телефон мне передал Дмитрий Александрович. Я была в кабинете, когда он вам звонил, повторять все не буду. Честно сказать, мне страшно. Замок постараюсь сменить сегодня, но он же знает, где я живу, и про работу, наверное, тоже.

– Он – кто? Вы знаете, кто был у вас в квартире?

– Нет, но думаю, что это был мужчина. В коридоре у порога я нашла пустую банку от энергетика. Я доктор и никогда такую гадость пить не стану. Мои подруги тоже пьют совсем другое.

– Я понял. Банку выбросили?

– Нет, оставила, хоть и смотреть на нее противно.

– Так, Светлана Николаевна, идите на работу спокойно и живите так, как будто ничего не произошло. Я буду рядом. Ваше фото мне передали. Пока не буду подходить к вам, мне так удобнее. Если что-то покажется вам подозрительным или необычным, сразу звоните. Увидимся через пару дней, ответите на мои вопросы.

– Ясно. Чтобы не спугнуть того предполагаемого преступника. Спасибо огромное. Надеюсь, что вы разберетесь быстро. Хорошего дня и до свидания.

«Хотя бы не дура, уже легче, – подумал Игорь. – Не будет мешать, и то ладно».

К женщинам новоявленный сыщик Пересветов относился своеобразно. Он их любил за красоту, сексуальность, непосредственность, уважал за возможность продолжения рода. Но не считал их равными мужчине, а как бы несколько ниже. Вместе с тем в глубине души он их боялся. Весь его немалый жизненный опыт подсказывал, что мужская логика напрочь разбивается о женскую интуицию, способность заморочить голову, прикинуться глупенькой и в итоге получить то, что нужно. Причем проделывали дамы это настолько виртуозно, что Игорь регулярно оказывался в положении проигравшего и не всегда понимал, как именно это вышло.

То, что работа на новом месте началась с происшествия с женщиной, Игорь посчитал дурным знаком.