Дарить России

Захватывающие события жизни

О книге Л.В. Довыденко «Дарить России. Мои встречи с Н.Д. Лобановым-Ростовским»

Создать книгу, всесторонне охватывающую деятельность, личность и жизненные перипетии известного общественного деятеля, мецената, коллекционера, геолога, подлинного патриота России, весьма увлекательно, но и сложно. Сразу скажем, что автор справилась с поставленной ею перед собой задачей. Почему это было сложно? – Очень большой свод публикаций о Никите Дмитриевиче показывает, что интерес читателей в нашей стране к его фигуре, его суждениям, прогнозам, мнениям, – не исчезает. Как сделать книгу о нем инновационной? – А удалось это потому, что автор смог найти свой оригинальный аспект, опираясь на личные эмоциональные и духовные ноты – ведь долгие годы Лидия Владимировна является собеседником и интервьюером героя книги, чета Лобановых посещала Л.В. Довыденко и в ее родном городе Калининграде. Это делает книгу ценным и живым источником сведений. Разумеется, Л.В. Довыденко – опытный журналист, поэтому структура книги выверена и представляет удачный баланс между повествованием автора и голосами современников Лобанова, которым предоставляется место в книге. Таким образом, информация оказывается объемной и многогранной.

Надо отметить, что публикация данной книги – своевременна и актуальна. С одной стороны – захватывающие события жизни неординарной личности, целый мир открытых им выдающихся художников Серебряного века, жизнь и подвиги его предков – это не может не заинтересовать читателя. Но важным общественным фактором является и концепция книги – напомнить россиянам о человеке, семья которого трагически пострадала от большевизма в середине XX века. И он пережил тяжкое детство и юность, полное лишений, однако нашел в себе силы получить образование, много и трудно работать, занять высокое общественное положение. А главное, научился отделять частное от общественного – и потому более полувека сознательно посвящает свое время и силы действенной любви к Отечеству. Н.Д. Лобанов-Ростовский стал подлинно государственным человеком. И Отечество отметило его заслуги, трудно здесь перечислить все его награды, назовем в частности, он – кавалер ордена Дружбы, почетный академик Российской академии художеств, долгие годы – первый зампред и сооснователь Международного совета российских соотечественников, – организации, объединяющей 49 русскоговорящих диаспор во всем мире. С большим воодушевлением и искренностью прочтут читатели труд Л.В. Довыденко.

Профессор МГУ имени М.В. Ломоносова, доктор культурологии, к. ф. н. Е.С. Федорова

Вступление

Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский – Почетный член президиума и сооснователь Международного совета российских соотечественников в России, член Правления «Фонда Кирилла и Мефодия» в Софии, член правления «Института современной русской культуры» в Лос-Анджелесе (Калифорния), член «Ассоциации американских учёных русского происхождения» в Нью-Йорке, член «Общества коллекционеров» в Москве и Лондоне, академик Международной академии информатизации при ООН, попечитель Русского камерного оркестра в Лондоне, Москве, «Ассоциации театрального музея» в пожизненный член Союза благотворителей музея «Метрополитен» в Нью-Йорке, Почётный доктор Санкт-Петербургской Академии художеств, действительный член Петровской академии наук и искусств, награждён золотой медалью Российской премии Людвига Нобеля, Ему принадлежит главная награда Международного совета российских соотечественников за вклад в русскую культуру и искусство, кавалер ордена Дружбы народов за вклад в сохранение русского искусства, награда «Золотая муза» за вклад в русско-болгарские культурные связи. Он является одним из двух инициаторов установки в Москве памятника погибшим в Первой мировой войне, открывшегося в 2014 году на Поклонной горе, один из двух инициаторов возведения памятника Национального примирения, открывшегося в Севастополе в 2021 году, инициатор создания Национальной портретной галереи в Москве.

Н.Д. Лобанов-Ростовский родился в 1935 году в Софии (Болгария), куда семья князей Лобановых-Ростовских вынуждена была выехать из Петербурга после революции 1917 года. После расстрела в Болгарии отца выехал в 1953 году вместе с матерью в Париж к родственникам Вырубовым.

Образование геолога получил в Оксфорде и Нью-Йорке, диплом магистра банковского дела – в Нью-Йорке, где 18 лет работал в двух банках.

Он собрал вместе с женой Ниной уникальную научную коллекцию русской театральной живописи. В издательстве «Искусство» вышел каталог собрания в двух томах.

Никита Дмитриевич – автор многочисленных публикаций в русских изданиях за рубежом, в России и Украине. Его книга «Эпоха. Судьба. Коллекция» издана в Москве в 2010 году в серии «Русский путь». Участвовал в создании Музея личных коллекций при ГМИИ им. А.С. Пушкина – в 1987 году передал в дар 80 произведений русской графики из своего собрания. В 1994 году передал музею в дар коллекцию фарфора первой трети XX века. Библиотеку в 3200 томов и часть фотоархива передал Дому русского зарубежья в Москве, часть своих архивных документов передал российскому архиву литературы и искусства.

В 2013 году Лобанов-Ростовский перевёз в Ростов свыше 1000 предметов XVII–XXI веков: гравюры и эстампы русских и западных художников XVIII – первой половины XIX века, картины, акварели и рисунки XIX–XX веков, в том числе художников-эмигрантов, а также старинные карты России и Европы, коллекцию афиш выставок русских художников конца XIX – начала XX века, изданных в пяти разных странах мира в последние три десятилетия, архивы Лобановых-Ростовских, Вырубовых и других семей, отражающих жизнь русской эмиграции во Франции, Болгарии, Германии, США, включающих в себя переписку, фотографии, паспорта, дипломы, удостоверения, грамоты, свидетельства.

2 декабря 2013 года в Шереметевском дворце прошла торжественная церемония передачи в дар Санкт-Петербургскому государственному музею театрального и музыкального искусства коллекций Лобановых-Ростовских, посвященных отечественному театральному и декоративному и живописному искусству конца XIX – начала XX веков. Дарения продолжаются до сегодняшнего дня.

Никита Дмитриевич – личность огромного потенциала и масштаба, это один из ярких деятелей русского зарубежья. Мне повезло познакомиться с ним, обрести его высокую дружбу и поддержку, многие его публикации нашли себя на страницах литературно-художественного журнала «Берега». Эту книгу я хотела издать к 10-летию встречи в 2011 году, но куда спешить? Перед нами вечность…

Письмо из Лондона

Мечты Господни многооки,

Рука Дающего щедра,

И есть ещё, как он, пророки —

Святые рыцари добра.

Он говорит, что мир не страшен,

Что он Зари Грядущей князь…

Но только духи темных башен

Те речи слушают, смеясь.

Николай Гумилёв

20 марта 2011 года, прибыв из Калининграда в Москву, я купила в книжном магазине Дома русского Зарубежья книгу Никиты Дмитриевича Лобанова-Ростовского «Эпоха. Судьба. Коллекция», которая вышла в свет в 2010 году в серии «Русский путь»^[1].

Мое посещение Москвы в ту весну было связано с тем, что я хотела встретить из роддома свою дочь Елену и вторую внучку Алисию, родившуюся 24 марта. В ожидании этого прекрасного события я побывала в Доме русского зарубежья, куда всегда прихожу в каждый свой приезд, в библиотеку или на выставку, или на какое-то культурное мероприятие.

Меня впечатлила, даже потрясла книга, выполненная по всем правилам книгоиздательского искусства, но еще больше приятно удивила личность её автора.

Портрет красивого, улыбающегося, позитивного, элегантного человека открывает книгу, о которой написано с тех пор немало отзывов и рецензий. У Никиты Дмитриевича огромный список эссе, статей, интервью с ним. В последние годы вышло несколько сборников, состоящих из воспоминаний Н. Лобанова-Ростовского и многочисленных статей о нем, о выставках коллекции Нины и Никиты Лобановых-Ростовских, о дарах в музеи и храмы России.

Но вернемся к книге «Эпоха. Судьба. Коллекция». Количество упоминаемых имен в книге составляет 19 страниц мелким шрифтом.

Разрозненные сведения о Никите Дмитриевиче мне попадались и раньше. Когда я работала над книгой о Николае Сергеевиче Арсеньеве (1888–1977), философе, богослове, писателе, культурологе^[2] (Лидия Довыденко. Кенигсберг – русское Зарубежье. Н.С. Арсеньев. – Калининград,2008), то хотела найти возможность обратиться к Никите Дмитриевичу, чтобы узнать, приходилось ли ему встречаться со своим дальним родственником Николаем Сергеевичем Арсеньевым.

И вот, обретя книгу, в огромном алфавитном указателе я обнаружила упоминания о семье Арсеньевых, что меня надоумило поехать на следующий день в Российский государственный архив литературы и искусства. Там я нашла письма Н.С. Арсеньева к Никите и Нине Лобановым-Ростовским, которые архиву подарил Никита Дмитриевич. Теперь у меня был повод написать легендарному человеку, и мне удалось найти его адрес в интернете, приложив электронную версию книги об Арсеньеве. Меня восхитило, что Никита Дмитриевич ответил на моё письмо очень быстро и доброжелательно. И всегда с тех пор на все мои вопросы и письма приходили сразу ответы в тот же день – свидетельство прекрасного воспитания и открытости. Высокий стиль дружбы продолжается…

Музей Лобановых-Ростовских в Филёвском парке

Никита Дмитриевич в первых же письмах рассказал о музее рода Лобановых-Ростовских в Филёвском парке. Дочь моя жила тогда в Крылатском, и меня удивила неожиданная географическая близость этого музея от моего местопребывания в Москве. Созвонившись с хранительницей музея Ольгой Алексеевной Котцюбой по телефону, который прислал Никита Дмитриевич вместе с подробным планом, как туда добираться, я приехала в Филёвский парк и увидела деревянную двухэтажную постройку, в которой на первом этаже располагался музей со множеством документов и картин, портретов представителей рода Лобановых-Ростовских. Коллаж, который называется «Меценат» Евгения Шефера, частично передает убранство мемориального музея Лобановых-Ростовских.

Художественные работы коллекции имеют свою судьбу и биографию. Никита Дмитриевич рассказывал: «Начало моей коллекции – эскизы костюмов Сергея Судейкина к балету “Петрушка”. Денег у меня не было. Но зато появилось хобби сыщика. В первые годы своего собирательства я день работал, ужинал и с восьми часов вечера до одиннадцати ночи занимался только живописью. Сначала выяснял, кто из русских художников где живёт и в каких условиях. Я очень много общался с художниками-эмигрантами. Это был мир бедных людей. Тогда их искусство никому не было нужно. Многие уже поумирали. А вдовы или дети не знали, что делать с живописным наследством. Оно исчезало постепенно. Соотечественники хорошо относились ко мне, русскому парню. Я же в Болгарии вырос. Во мне много от мусульманина. Водку не пью. А пью чай. И долгие беседы за чаем в домах Бенуа, Добужинского, Ларионова давали свои результаты. На чужбине поговорить о своем прошлом, вспомнить, излить душу – есть ли большая радость? Мы жили на две зарплаты: мою и супруги Нины. Одну мы тратили на покупки живописи. Вот так и собиралась в Европе и Северной и Южной Америке наша коллекция. Я прекрасно понимал тогда, что выполняю миссию: спасаю русское искусство, которое просто кануло бы в Лету».

В музее в Филях с восхищением смотрела я на яркие и удивительные работы художников, о которых читала: Лев Бакст, Александр Бенуа, Наталья Гончарова, Константин Коровин, Михаил Ларионов – из 1100 работ коллекции 177 художников с главным упором на временной промежуток: с 1905 по 1925 год.

Очарованно вглядывалась я в картины, плакаты, эскизы мастеров живописи начала 20-го века, но также и документы, представленные в этом музее, волновали не меньше. В письме Никита Дмитриевич написал, что в Синей комнате музея висит документ о продаже семи членов семьи матери Вырубовой Ирины Васильевны. Документ о выкупе уехавших в эмиграцию своих родственников у советской страны, что было возможно до 1933 года, оказался внушительных размеров. О таком же документе я читала у Н.С. Арсеньева, который выкупил своих родственников: мать Екатерину Васильевну Арсеньеву (Шеншину), брата Василия, его жену Ольгу Нарышкину, ее брата Алексея Нарышкина, двух сестер Арсеньевых: Ольгу и Веру, и они все встретились в Кенигсберге в 1933 году.

Но вернемся в деревянный домик в Филёвском парке. На первом этаже – музей, где было три зала – в первом – семейные портреты, книги и реликвии, гравюры с видами столиц, старинные карты. В центральном зале – портретные гравюры Романовых и изображения великих полководцев. Третий зал посвящен князю и его ближайшим родственникам, его коллекции. Это был музей, в котором представлена история России через историю дворянских семей.

К сожалению, после ухода с поста мэра Москвы Ю.М. Лужкова^[3] новое руководство не разрешило Никите Дмитриевичу использовать здание в парке под музей, и он вынужден был его освободить, обратившись в музей Ростова Великого. А тогда он написал: «У меня, конечно, большое горе, основанное на том, что Правительство Москвы и его коррумпированная шайка вот уже семь лет не могут договориться с подрядчиком и ждут разрушения всего объекта поджогом или другим природным способом. И поэтому музей не посещается. Есть много шансов, что его подожгут, как и остальные два дома». Слава Богу, этого не произошло.

Российский паспорт и работа в Русском мире

Переписка с Никитой Дмитриевичем завязалась активная. И мне было все интересно и важно, я включилась в те события, о которых он писал. Я получила от Никиты Дмитриевича вырезку из газеты «Соотечественники в США» за январь-февраль 2011 года, из которой узнала, что совсем недавно Н. Лобанов-Ростовский получил российский паспорт по Указу Д.А. Медведева за заслуги перед Отечеством.

В это же время проходила 4-я Ассамблея Русского мира, на которой выступил Никита Дмитриевич. Во-первых, он поблагодарил Русскую церковь за рубежом, отметив, что когда за границей люди попадают в затруднительное положение, они идут не в посольство, а в Русскую церковь, обретая там помощь. Во-вторых, он напомнил, что они обратились вместе с графом Шереметевым к Святейшему Патриарху за поддержкой в создании памятника Примирения соотечественников в год столетия окончания гражданской войны в России в Москве, предположительно на том постаменте, где стоял памятник Ф.Э. Дзержинскому, а еще ранее – Екатерине Великой.

В-третьих, Никита Дмитриевич рассказал о том, что в Лондонском университете был закрыт факультет для русских студентов, зато расширен для китайских. Усилиями Фонда «Русский мир» русский факультет восстановлен. Но коррупция в России такова, что нет возможности для развития России. Русское Зарубежье нуждается в поддержке федеральных властей, но министр финансов Кудрин уже на протяжении трёх лет снижает финансирование Министерства иностранных дел из федерального бюджета. Мэрия Москвы также сократила финансирование Международного Совета соотечественников России.

Я с грустью и пониманием читала об этом, ведь и на региональном уровне творилось то же. Мои обращения в совет по культуре при губернаторе Калининградской области по увековечиванию памяти известного русского философа Николая Сергеевича Арсеньева (1888–1977), жившего в эмиграции в Кенигсберге с семьей с 1920 по 1944 годы, представителя огромного дворянского рода, служившего веками России, до сих пор не увенчалась успехом.

Приезд в Калининград 22.2.2013

Никита Дмитриевич, живя в Лондоне, встречался с Юрием Михайловичем Лужковым, который тоже поселился там после отставки и рассказывал о своем хозяйстве в Озерском районе Калининградской области, пригласил туда князя вместе с леди Джун. Билеты уже были приобретены из Санкт-Петербурга в Калининград, а Юрий Михайлович не смог поехать по причине болезни, так что я пригласила именитых гостей к нам в Калининград и получила письмо:

В пятницу 22 февраля 2013 в 11:20 по расписанию моя супруга Джун и я надеемся приземлиться в Калининграде. А в 21:15 улететь обратно в С.-Петербург, где мы будем участвовать в чествовании 400-летия Дома Романовых, на котором будет много неблагонадежных потомков белоэмигрантов, жертв диктатуры пролетариата.

Да, мы будем рады, если Вы с мужем нас встретите. Рады будем с Вами познакомиться,

Никита.

Никита Дмитриевич сразу предупредил, чтобы не было никаких журналистов, никаких встреч с властями. И это было чудесно, что мы не были связаны никакими обязательствами.

Правда, я все же предложила тогдашней министру культуры Калининградской области встретиться с Н.Д. Лобановым-Ростовским, и она вначале дала согласие, но когда самолет из Санкт-Петербурга приземлился, помощница ее позвонила мне и сказала, что министр культуры очень занята.

Никита Дмитриевич с леди Джун с удовольствием посмотрели Музей янтаря и Музей мирового океана, где провела блистательную экскурсию Наталья Андреевна Трофимова.

Мы съездили на улицу Чапаева, 3, к дому, в котором жила в Кёнигсберге в эмиграции с 1920 по 1944 годы семья дворян Арсеньевых. Глава семьи философ Николай Сергеевич Арсеньев (1888–1977) и Никита Дмитриевич – дальние родственники. Прабабушка Никиты Дмитриевича по отцовской линии была бабушкой для Николая Сергеевича по материнской линии – такова их родственная связь, это Анна Ивановна Лобанова-Ростовская (урожденная Шаблыкина), в первом замужестве Шеншина, она в 1860 году вышла замуж за прадеда князя – Николая Алексеевича Лобанова-Ростовского (1826–1887).

Все остальное время дня мы провели у нас на улице Белинского в Калининграде, в квартире, наполненной добротой и книгами, к которым добавился драгоценный подарок Никиты Дмитриевича: книга Н.С. Арсеньева «Дары и встречи жизненного пути» с пометками карандашом автора.

Рассказы гостя в Калининграде

Никита Дмитриевич рассказывал о своей матери Ирине Васильевне Лобановой-Ростовской (Вырубовой), говорил о том, что вся доброта, которая в нем есть, – она от матери, которая окружала его бесконечной любовью, и эта любовь была ему опорой в трудных обстоятельствах жизни.

Образцом или эталоном личности, на которую он хотел бы быть похожим, стал для него его дядя Николай Васильевич Вырубов, сделавший блестящую военную карьеру, прослужив в армии с де Голлем пять лет (о нем будет отдельный рассказ впереди).

В послевоенный период ветераны, которые были в Сопротивлении, близкие к де Голлю, стали занимать значительные посты. Николай Вырубов работал в ООН. Зашла речь о Сталине^[4] и Жукове^[5]. И Никита Дмитриевич привел мнение генерала Эйзенхауэра^[6] о том, что Жуков – самый великий полководец XX века.

На вопрос, кто еще повлиял как личность на его развитие, Никита Дмитриевич рассказал о том, как встретился с сэром Исайем Берлиным^[7], когда учился в Оксфорде. Лобанов-Ростовский тогда жил у его крестной матери Кэтрин, внучки Бенкендорфа^[8], последнего царского посла в Лондоне. Ее супруг тогда преподавал в Оксфорде и занимался философией Николая Бердяева^[9]. У них часто бывал Исайя Берлин. Он говорил, что, чтобы преуспеть в жизни, необходимо очень многим жертвовать. Так приятно бывать на вечеринках, на встречах и обсуждениях. Исайя Берлин сказал: «Не обращайте на это внимания. Вы потеряете много друзей, но запирайтесь у себя в комнате и работайте усердно, потому что, если вы хотите что-то сделать в жизни и внести какой-то вклад, это дается только большим трудом». Я последовал его совету и всегда старался в жизни вкалывать».

Также было интересно послушать рассказ Никиты Дмитриевича, какое сильнейшее впечатление на него произвела Дягилевская^[10] выставка русского театрального искусства в Лондоне в 1954 году, куда привела Кэтрин. «Это был шок лубочности, красок и контрапункт с подобными западными художниками, – говорил Никита Дмитриевич. – На Дягилева работали 42 художника, из которых 21 – русские. Они были настолько яркие и динамичные, что произвели на меня впечатление на всю жизнь».

Кто поддержал собирательство работ русских художников, на кого опирались Нина и Никита Лобановы-Ростовские в своих неутомимых устремлениях? На этот вопрос Никита Дмитриевич ответил, что, конечно, Илья Самойлович Зильберштейн^[11], который приезжал дважды в Париж, «бывал у нас и был одним из немногих, которые вживую могли сказать о значимости тех работ, которые у нас были». До 1960-го года в Советском Союзе не публиковалось никаких книг, даже о мирискусниках. Первым проявлением был некролог Зильберштейна в 1960 году в «Правде» о кончине в Париже художника Александра Бенуа^[12] без подписи Зильберштейна. И потом появилась первая монография Марка Эткинда об Александре Бенуа – он сослался на «Правду», и ему разрешили, как члену партии, издать эту книгу.

Вторым человеком, оказавшим моральную поддержку в коллекционировании, стал директор Музея современного искусства в Нью-Йорке Алфред Барр^[13]. «Мы жили в одном доме с ним, по адресу: 96-я Ист-стрит, д. 49. Это был уникальный человек, который после окончания своего образования в Гарварде приехал в Советский Союз в 1923 году, по своей инициативе, и провел там два месяца. Он обходил все ателье тогдашнего авангарда, вернулся в Нью-Йорк и подарил музею те вещи, которые ему дали Родченко^[14], Татлин^[15]. Он опубликовал дневник о поездке в СССР и убедил меня, что значимость русских левых художников имеет мировое значение, что это не просто местечковая живопись, созданная в России для русских, а она международного масштаба.»

Эта поддержка очень немногих была очень важна, так как половину семейного бюджета, что тогда было где-то сто долларов в месяц, тратили на собирание. «Это маленькие цифры, которые вряд ли сегодня кого-нибудь впечатлят, но это были реалии нашей жизни. Так что нужна была поддержка идеологическая от весомых личностей».

Удалось устроить более 50 выставок русского театрального искусства в США на протяжении 30 лет. И вместе с тем была мечта о Советском Союзе, и это не удавалось.

Но вот произошло то, что американский посол Артур Хартман^[16] решил отпраздновать пятидесятилетие дипломатических отношений между СССР и США выставкой собрания Лобановых-Ростовских. Он это сделал в посольстве, куда пришло море людей. За этим последовало приглашение от директора Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Это свершилось 4 года спустя: выставка состоялась в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, а затем – в Манеже в Петербурге.