Я так устала идти. Я везде чувствую присутствие слуг Фриды.
Руки болят, и я еле могу записывать, спасть, есть… Больше не могу обращаться, застреваю на половине пути. Я вижу, с каким ужасом на меня смотрит Илари.
Как-то, думая, что я сплю, он сказал севшей рядом сойке: «Я давно хотел вернуться на родину, но не так. Астрид сведет нас обоих в могилу. Я тащу ее на себе полпути… даже у оборотня силы могут кончиться. Но и бросить ее я не могу.»
Ничего, дорогой Илари, слава восполнит твои тяготы и тайные передвижения сполна! Уверенна, именно это птица ответила бы тебе, если могла бы понять.
Мы найдем цветок!
Я так хочу увидеть Суви. Я не думала, что буду так скучать.»
Дальше записи обрывались.
Избегая родственников, Суви вышла на улицу. Ей нужно было пройтись. Мысли кубарем неслись в голове. Суви узнала две вещи: маме было больнее, чем она могла представить, мама сама решила выбрать этот путь. От осознания последней мысли Суви самой хотелось выть и кричать.
Суви дошла до безлюдного переулка, призвала Тару, и тут же обрушила на фамильяра поток боли.
– Как она могла так безрассудно, так глупо бросить меня! – слезы градом текли из ее глаз. Тару молча села рядом, грея Суви.
Суви стало спокойнее. Сердце больше не ныло. Лишь горькое сожаление грызло душу.
– Я найду его, обязательно найду! – решительно заявила Суви, – это все не будет напрасно!
Тару взволнованно забила хвостом по замерзшей земле. А потом сказала:
– Я сберегу тебя, моя ведьма!
Дойдя до дома, Суви остановилась у забора. Она не могла войти, боясь сорваться. Но, представляя себе разговор с Эди, Тильдой и уезжающей Фридой, снова заплакала.
Суви присела на корточки, обхватив себя руками и заскулила, точно сама была волком. Ей жизненно необходимо было увидеть Адама, оказаться в его теплых заботливых руках. Прижаться и ощутить себя в безопасности рядом с ним.
Но Адама не было рядом. И рассказать ему о своей боли Суви не могла.
Ветер, сжалившись, укрыл ведьму теплыми потоками, принося запах фиалок и краски, запах ее оборотня.
Стреляй на выдохе, почувствуй всей сущностью стрелу – так всегда говорила Астрид, обучая дочь стрелять из лука. Астрид слегка поправляла ее руку, заправляла волосы за ухо, чтобы не лезли, и ждала. Суви натягивала тетиву, краем глаза косясь на уровень плеча. Выдыхала.
– Многие чародеи, занимающиеся спортом, плохо стреляют из простого лука без магии, – сообщала Астрид каждый раз, когда Суви жаловалась, что ей рано учиться.
Суви любила магию, любила ее покалывание на кончиках пальцев. И она любила стрелять. Слышать, как стрела рассекает ветер. Так быстро. Душой Суви летела вслед.
Суви чувствовала, как стрела в руке дрожит, как волосы слегка шевелятся на холодном ветру. Куда подует ветер.
Мишень стала четкой и ясной целью перед глазами. Суви отпустила тетиву. Стрела сорвалась и вонзилась в мишень, прикрепленную к молодой вишне. Суви снова была счастлива стрелять из лука.
Суви рассмеялась, вдыхая морозный воздух. Она запрыгала на месте, подставляя лицо зимним лучам солнца.
Тильда наблюдала за ней из окна. Она смотрела на радостное лицо племянницы. Лицо, уставшее от потерь и ссор. Лицо, пронизанное зимним ветром.
Суви застыла, делая глубокий вдох. Тильда машинально повторила за ней.
– Я так же выглядела, когда стреляла на соревнованиях. Сколько в ней силы. Посмотри на нашу девочку. – Сказала Матильда Адельхейд, смотря на фотографию сестры.
Суви выпустила стрелу и, рассекая первую, попала в цель. И ни одна ветка не дрогнула от ее магии.
Всю дорогу до острова Туле Инна провела в компании Рамуне, Иоланды и Суви, все время ищущей Адама взглядом. Прия с Давидом седели вместе со своей командой, а Лаура со своей.
Адам приехал раньше, как обычно, вместе с профессором Уэни Хьюз. Отойдя от друзей, Суви направилась к нему. У Суви быстро застучало сердце. Она думала о встрече все рождественские каникулы, и первый раз была рада видеть Адама не как обычно, а до безмерно сильного желания обнять.
Суви так скучала. Грустный, отстранений, хранящий в душе зверя, и при этом спокойный, он показался Суви самым родным и нужным.
Увидев Суви, Адам сначала улыбнулся, не сдержавшись, а потом, вспомнив, почему гнал мысли о ней, опустил взгляд, рассматривая линии на полу. Он был влюблен в Суви с того момента, как она снова встретилась ему в библиотеке, но это не имело значения. Адам впился когтями в ладонь, чтобы согнать улыбку.
Суви оказалась так близко, что можно было легко написать созвездия на ее лице. И так хотелось сделать это, ведя теплыми пальцами по прохладной коже ведьмы.
– Прости меня, – повернув лицо Адама на себя, нежно касаясь его подбородка, Суви приподнялась, поцеловав уголок губ. От накатившей волны тепла, у ног Суви распустился тимьян.
Не дав Адаму ответить, Суви снова потянулась к нему и в этот раз напрямую к губам. Адама окутал сладко-горький аромат цветущего луга. Его глаза под закрытыми веками стали звериными. И выросли клыки. Он ощутил запах сотни распустившихся под ногами тимьянов и, углубив поцелуй, услышал, как трепещут ветки ближайших деревьев.
Отстранившись, он прошептал:
– На нас все смотрели, – терпкий запах тимьяна путал и без того закружившуюся голову.
– Не обольщайся, никто не заметил, – подмигнула Суви.
Но все заметили и все смотрели на них. Самые тактичные отвернулись, но не каждый был на это способен. Где это было видано, чтобы ведьма рода Адельхейд целовала оборотня?
Адам рассмеялся, обнажая еще не ушедшие волчьи клыки. Он взглянул на тимьян под ногами и еще раз вдохнул его аромат, чтобы запомнить навсегда.
– Пошли, – Суви переплела их пальцы и потянула Адама за собой.
Прия, Лаура, Инна и Давид поддерживающе улыбались им.
Они шли по саду, держась за руки. В саду еще не выросли цветы, и статуи гордо сдерживали одиночество. Ни них никто не смотрел, как и на Суви с Адамом.
Только когда они сели на скамейку, Адам заговорил. Голос его был ровным, скрывающим тревогу.
– Ты прочитала дневник матери?
Суви сглотнула подступающий ком в горле и медленно кивнула.
Собрав силы, Суви рассказала Адаму все, что прочитала из маминого дневника: что она сама сделала этот выбор, что она навещала ее, про волчий цветок, и что не смогла справиться с противостоянием волка и ведьмы.
– Мне так жаль, – Адам нежно поцеловал ее. Суви глубже вдохнула его запах.
И тогда Суви не выдержала. Не скрывая горечь, она сообщила:
– Я так хотела, чтобы ты тогда обнял меня, успокоил… я нуждалась в тебе.
Адам вздрогнул и стал серьезным. Он притянул к себе Суви и крепко сжал в объятиях, пряча своим волчьим телом от холодного февральского ветра. Он обнимал ее за все те дни боли, когда она нуждалась в его руках, за тот самый день, когда ей было больнее всего.
В его голосе чувствовалась спокойствие.
– Мы обязательно найдем этот цветок.
Суви ничего не ответила, лишь сильнее прижалась к нему.
Вместе профессора Регена, куратора последних курсов, в лазарете встретил Прию профессор Дюбуа. Чуть пошатываясь, она сидела на стуле и уверенно смотрела вперед, то и дело поправляя очки.
– Что случилось? – взволнованно спросил профессор.
Прия подняла на него затуманенный взгляд.
– Я упала в обморок. Ничего такого, просто хотела добиться результата лучше. Скоро последние соревнования и я, правда, волнуюсь.
– Это уже пятый обморок за начало недели, – строгим голосом напомнил профессор.
– Перед каникулами я пришла десятой, профессор. Разве это нормально?
– Да, это нормально!
Гаспар Дюбуа подозвал к себе стул и сел на него.
– У тебя понизилась успеваемость. Ты плохо работаешь на уроках. Плохо для себя. Ты теперь староста, но профессор Реген чаще видит Иоланду, – профессор говорил мягко, но строго, – Целительница беспокоится о твоем здравье. Я тоже.
Прия опустила взгляд в пол и крепко сжала кулаки.
– Разве у меня есть выход? Они обходят меня.
Гаспар Дюбуа пожал плечами. Он наклонился к ученице и прямо посмотрел в ее пронзительные черные глаза. Прия могла бы поклясться, что смотрела не в глаза человека, а в глаза медведя. От профессора пахло лесом и горьким дерном. Гаспар практически прорычал:
– Как ты думаешь, твои действия принесли нужный результат, Прия? – он получил ответ в ее взгляде и добавил, – я волнуюсь за тебя.
– Но как мне тогда быть? Кем мне быть? – Прия напряглась, услышав свой испуганный голос.
Она не знала почему, но больше не могла сдерживать маску. Может, дело было в пряном запахе осеннего леса в конце зимы, может быть в первозданной магии, питавшей способность профессора. А может просто в том, как он смотрел.
– Если ты продолжишь, профессор Реген будет вынужден связаться с твоими родителями. И ничего не останется, как запретить стрелять и снять с поста старосты. Тебе это нужно, когда осталось так мало? Я не хочу тебя напугать, но послушай меня. – Гаспар тепло улыбнулся и сжал руку Прии в своих теплых ладонях, – я знал такую же девочку, без нее я бы вылетел из Академии. Она загубила себе карьеру лучницы. Пусть и стала прекрасным учителем.
Прия сняла очки и аккуратно сложила их. Ощущая тепло медведя, Прия вдруг сказала то, что никому, кроме Давида, не хотела говорить:
– Вы знаете, что только у меня из нас четверых нет способности? Даже в простой школе я старалась хорошо учиться, нянча младшего брата, которого на меня скидывали. Я доказала всем чего стою, я должна постоянно это доказывать. Я должна стать самой великой ведьмой и спортсменкой, сделать хоть что-то великое и запоминающееся. Что же мне делать? – Прия сломлено усмехнулась.
– Ты никому ничего не должна, Прия Хатри. И ты уже стала такой, как хотела.
Прия отрицательно покачала головой, так сильно сжав очки, что радужка до боли впилась в руку.
– Ты удивительная ведьма, ты знаешь об этом? – мягко сказал профессор. У его глаз образовались новые солнечные морщинки.
– Больше нет. – Прошептала Прия.
Гаспар Дюбуа взял очки из рук Прии и положил их на стол.
– Тогда тебе снова нужно это узнать. Потому что я вижу это. Но то, что я вижу, совершенно не важно, пока не видишь ты. Ты можешь быть, кем угодно и делать все, что угодно, Прия. Ты, это не твои достижения, а все то, что ты любишь, об остальном же не стоит думать. Ну а что делать? – Гаспар мягко улыбнулся, – научись слушать себя, ладно?
– Вам легко говорить. Вас все любят просто за то, что вы такой позитивный и солнечный. Вам досталась прекрасная сила, которые вы, почему-то, стремитесь скрыть.
В глазах профессора отразилась печаль.
– Я не дал этому миру убить во мне свет. Это было трудно, но я справился. И ты справишься, Прия Хатри.
Суви, стоя в толпе одногруппников, почувствовала на себе внимательные взгляд серых глаз. Она улыбнулась, чуть повернув голову. Адам смотрел на нее с восхищением.
Прошел месяц, холодная зима отдала свои права чуть менее холодному марту, но Адам все еще не мог привыкнуть, что больше не нужно скрывать чувства.
Суви сорвала по дороге вдруг выросший цветок незабудки. Убрав прядь пшеничных кудрей с лица Адама, Суви вставила в них цветок. Адам рассмеялся, вдыхая сладкий запах.
Они дошли до беседки, где первый раз встретились для тренировки.
– У меня ничего не выходит, – нарочито сухо сообщил Адам.
– Мы найдем цветок, обойдем всю Финляндию. С моими силами это точно выйдет. Я почувствую его, каким бы он ни был. – Суви приобняла Адама, успокаивающе погладила рукой по спине.
Адам прижался щекой к ее щеке, вдыхая запах луговых трав. Ему стало трудно дышать.
– Я так хотел, чтобы ты мной гордилась, – его дыхание сбилось окончательно. – Я так хотел…
В его глазах блестели слезы, отражая фиолетовое свечение. Суви могла поклясться, что он был прекрасен таким: несовершенным, с засохшей краской на пальцах, со шрамами на руках и животе, с глазами, уставшими от чтения и бессонных ночей, изящными чертами лица и строгой, но ласковой улыбкой.
Адам был прекрасен, когда рисовал, смеялся и плакал.
Суви потянулась к его уху, слегка касаясь и мягко произнесла:
– Я горжусь тобой.
Ветер шумел в ветках деревьев, напевая звонкую песню, точно перелив колокольчиков. Но Адам слышал лишь громкий набат своего сердца и ласковый смех Суви.
Глава 13. Они цветут, не радуя сердец
В апреле ученики все чаще ходили в лес, наслаждаясь теплыми весенними днями.
Светило яркое солнце, создавая иллюзию лета. Ученики шли по тропинке между березами, они веселились и разговаривали о своем, точно просто гуляли, а не шли на занятие. Березы бросали на сочную траву и камни легкие, коричневые тени. Казалось, все березы, травинки и белое небо написал своей кистью Шишкин.
Адам и Рамуне шли сзади группы. Никто не смотрел на них, странная девочка, любящая теории заговора, и оборотень, по их мнению, сегодня не заслуживали неодобрительных взглядов. Они начали привыкать, да и солнце было такое яркое.
– Я прочитала все те книги, что ты прислал. Но, думаю, вряд ли мне это поможет. Но я обещаю попробовать стать сильнее. – Подмигнула ему Рамуне.
Как только они отставали, Рамуне брала Адама за руку и тянула за собой. Но в этот раз Адам остался стаять на месте. Рамуне удивленно смотрела на него. Адам точно прирос к земле. Его лицо покрылось холодным потом.
– Адам?
Адам отпустил руку Рамуне и прижал ладони к груди.
– Больно. – Адам упал на траву. Его тело заныло, оставаясь глухой болью. С трудом собрав воздух, Адам прошептал кинувшейся к нему Рамуне, – позови Суви…
– Ох, – Рамуне вскочила, она заметалась вокруг Адама, не зная, что делать: толи использовать заклинание, толи бежать. Она даже призвала своего фамильяра. Крыса уютно разместилась на ее плече. Все же Рамуне наклонилась к Адаму, погладила его по волосам и пообещала скоро вернуться.
– Профессор Ланская, профессор Ланская! – Рамуне бежала так быстро, что больше не могла говорить. Крыса, которую она положила карман, испуганно наблюдала за своей ведьмой, крпеко сжав лапками ткань. Не отдышавшись, Рамуне выдавила, – Адам… Адаму плохо.
Свечение на кончиках пальцев профессора Моен вызвало немалый восторг у учеников. Казалось, магию они никогда не видели. Все застыли, раскрыв рот от удивления. Профессор касался пространства пальцами, играя на воображаемом инструменте и звуки, трогательная мелодия фортепиано, заполняли класс.
В этой прекрасной музыке Суви услышала пение сверчков. Множество сверчков собрались где-то между пространством, в пустоте и на свету, чтобы сообщить что-то очень важное. Только Суви не смогла разобрать их слов. Лишь поняла, как им тревожно и больно.
На окно сел Ахон и призывно каркнул, обрывая звук.
– Извините, – мрачно сказал профессор Моен, покидая класс, – если не приду до конца пары, можете спокойно уходить. – Он посмотрел на Прию, – возможно понадобятся старосты.
Рене Моен ушел под гомон класса. Никто не понимал, что происходит. Одногруппники выжидающе смотрели на Прию, но та лишь сообщила:
– Вам не о чем волноваться!
Профессор Моен быстро миновал два этажа, пока не поднялся в кабинет директора.
В глазах учителей застыл страх. Уэни Хьюз и вовсе утопала в слезах, пока Мюге гладила ее по волосам и что-то приговаривала. Сигве сидел рядом, то и дело предлагая ей леденцы.
– Все хуже? – Рене так и остался стоять на месте, – сколько?
– Еще сорок за утро, – могильным голос ответила Ванда, – большинство было на моих уроках вчера. – Гаспар сжал ее руку, Ванда лишь сдержанно кивнула ему. – Может что-то в лесу?
– Всегда все в лесу, дорогая Ванда, – Винцент выглядел спокойным, отбивая пальцами еле слышимый ритм. Директор обратился к Рене, – Эйрлис прекрасная целительница, она справляется. Только Адам Хьюз не приходит в себя. – От этих слов Уэни лишь сильнее зарыдала.
– Вы знаете все мои идеи, профессор, – Рене Моен ухмыльнулся, от чего черты его лица стали более красивыми, – вы и так знаете, что нужно идти к ши.
– Сначала я должен обговорить это с хозяином леса, потом, так и быть, пойдем к ши. Если найдем кого-то, – Винцент подозвал к себе книгу. Книга мягко уместилась в его руках. – Думаю, Амарант согласится со мной. Но ши тоже могут кое в чем помочь. Однако, сейчас нам нужны дриады. – Винцент нахмурился, – и ученица – Суви Адельхейд.
– Что это значит? – Гаспар напрягся.
Парцифаль оставался невозмутим. Винцент добавил:
– Я видел такое. Однажды целый геноцид простых людей в деревне устроила одна ведьма из рода Адельхейд, жена Верховного Чародея Хёнда, кажется, ее звали Цинния… а еще был ведьмак Хилюр, он управлял растениями… убил много оборотней. – при этих словах Парцифаль вздрогнул, – Нам нужно найти цветок. Всего лишь нужен волшебный цветок, выращенный ведьмой.
– Вы же не думаете, что девочка…? – чуть слышно сказала Оливия.
– Виновата? Конечно. Только ведьма с такой силой может пробудить этот цветок.
– Еще не доказано, что дело в цветке, – сдержанно уточнил Парцифаль. – Суви Адельхейд может быть не при чем.
– Ты порой так наивен, мой свет. Если бы я раньше знал, что в тебе такое есть… – покачал головой Винцент и улыбнулся.
Грозно рыча, Гаспар схватил Винцента за плечи, так, что и без когтей оставил на них следы. Несмотря на то, что Гаспар и Винцент были одного роста, сейчас более крупный Гаспар напоминал огромного разъяренного медведя, схватившего кролика.
– Как вы смеете так говорить? Как вы смеете даже думать о таком?
Гаспар говорил спокойно, но в его голосе не могли скрыться гнев и злоба. Он напрягся, чтобы не взорваться, нежный взгляд стал яростным, хищным. Со скрипом он выдохнул.
Винцент оставался невозмутимым. Учителя ощущали силу и уверенность, идущую от Винцента. Всей колдовской сутью они чувствовали его стать и магию. Даже в таком положении.
– Ладно… успокойся, Гас, – Ванда осторожно коснулась его плеча. От этого прикосновения Гаспар немного умерил пыл. – Извините его, директор, он просто волнуется за учеников. Принимает близко к сердцу. – Торопливо добавила Ванда.
– Я понимаю его волнение, – вежливо ответил Винцент. Освободившись от хватки Гаспара, Винцент подозвал фамильяра.
– И мы будем просто ждать, пока Амарант ответит? – возмутился Гаспар, готовый снова схватить директора.
– Вы будите ждать! – жестко ответил Винцент.
Гаспар закрыл глаза и, рыча, ударил по столу. Все время Джасмин молча, словно без какого-либо интереса, наблюдала за происходящим. Она подошла к Гаспару и слегка приобняла его. Тот обнял жену и крепко сжал в объятиях.
Осведомленный дриадами Амарант уже ждал Винцента. Он устало вздыхал и морщил брови, думая о разговоре с чародеем.
– Приветствую вас, хозяин леса, – учтиво произнес Винцент, войдя в убежище лешего.
– Беспокоят цветы? И что ты хочешь, чародей? – безмятежно, но строго спросил Амарант.
– Провидения и удачи.
– Я принял вас здесь, дал остров. Я все боялся, что твои ученики уничтожат его. И что же? – Амарант усмехнулся, – вы губите сами себя, чародеи.
– Вы, как всегда, все знаете, мой господин. – Сдержанно сказал Винцент. Манеры и воспитание, даже спустя столько веков, не давали ему шанса вести себя иначе. – Но извольте понять, если это тот цветок, о котором я думаю, то наше незнание…
– Незнание? – Амарант указал рукой на распустившийся вдруг куст клубники. – Ты же пришел учить. Может просто на старости лет ты стал плохим учителем?
Винцент Вальден кивнул и криво улыбнулся. Его усталое лицо озарилось отблеском стали. Воздух наполнился грозой.
– Я написал двадцать семь книг о происхождении и использовании магии, и так же учебники в трех томах. Я самый печатаемый и уважаемый маг в мире. Мои ученики считаются одними из лучших. Мне сто раз предлагали пост Верховного Чародея. Я сделал множество открытий. Я познал многие глубины магии и сложнейшие заклятия. Так что я могу многому научить, господин. – С холодной гордостью ответил Винцент.
Глубокая тень легла на лицо Амаранта. Это не значило ничего. Для лешего имел значение лишь лес. Но он спокойно произнес:
– Это честно.
Корни пробили дерн, обвив ноги Винцента. Тот и бровью не повел.
– Я помогу найти вам первый цветок, – корни поднялись выше. – Это доброе решение, верно?
Ведомая корнями, их громкими голосами, Суви вышла на поляну. Сзади нее шли дриады и профессора.
Суви не понимала, зачем ее вызвали и что происходит. Преподаватели хранили молчанье, лишь кидали на Суви взволнованные взгляды. Украдкой смотря на нее, Винцент надеялся, что его предположение ложно. Но он слишком хорошо понимал правду.
Они оказались на огромной поляне, заросшей различными цветами. Иван-да-марья, чертополох, медяница, дурман и петров крест светились изнутри фиолетовым. Тончайшие ниточки паутинки обвивали их стебли и листья.
– Что это? – Оливия Ульвен, раскрыв шире и без того большие глаза, обратилась к директору.
– Болезнь. – Сухо ответил Винцент.
– Как я могла это упустить, – негодовала Ванда, с ужасом оглядывая поле.
Винцент прикоснулся к зараженным листочкам. В его взгляде отразились интерес и скорбь. Севший рядом Ахон с грустью опустил мордочку.
Винцент обратился к дриаде:
– Почему Амарант не прислал кого ни будь из вас? Вы знали, что это развивается в земле.
– Мы должны обо всех цветах сообщать, ведьмак? – возмутилась Антея, – Он паразит, но не вредит лесу, только красит цветочки. Пока так. Амарант может его убрать, конечно.
– Так пускай уберет! – рыкнул Винцент и все, кроме Парцифаля Регена, удивленно посмотрели на профессора. – Это ведьмин цветок, он опасен! Хозяин Леса знает это! – карие глаза Винцента наполнились гневом. Винцент был готов зарычать, подобно грозному Гаспару. Тень профессора заполнила собой всю поляну, точно крылья огромного ворона.
Ветер замер, чувствуя исходящую от колдуна силу.
– Цветок у ручья, чуть ближе к горам, с южной стороны, там часто гуляют олени, – дрогнула Антея, сделав шаг назад.
От нехватки воздуха у Суви закружилась голова и закололо на кончиках пальцев. Суви сделала несколько глубоких, казалось бы, бесполезных, вдохов. Все плыло.
Чарующий голос директора разнесся по поляне. Спрятавшиеся дриады и хорьки, не желавшие притрагиваться к фиолетовой траве, в благоговении замерли.
– В восемнадцатом веке один чародей по имени Хилюр устроил геноцид оборотней, найдя такие цветы. Верховный Чародей Хёнд остановил его, приказал лишить магии и уничтожить. Говорят, он убил его собственными руками… – Суви показалось, что профессор вздрогнул, – потом Хёнд нашел и уничтожил и все ведьмины цветы. – Винцент задержал пронзительный взгляд на Суви и будничным тоном сообщил, – это природный яд против оборотней. Полагаю, последний цветок остался на острове и ждал своего часа.
– Профессор! – возмутилась Оливия Ульвен, бросив испуганный взгляд на приросшую к земле Суви.
Винцент кашлянул. Ему вдруг сделалось неуютно.
– Право, говорят, есть и другой цветок, его прозвали волчьим. В старых легендах он белый, сладкий и очень скрытный. Найти его трудно даже ши. Но я верю… – Винцент осекся, – только слишком все неожиданно и неправильно. Так не вовремя. – Голос его сравнялся с мерным биением сердца. – Мне решительно жаль, но, если бы мы его и нашли, Адаму он уже не в силах помочь.
Невидимый барьер, точно созданный магией, отделял Винцента от остальных. Липкой и мерзкое чувство окутало его. Горький привкус потери застрял на тонких губах.
Винцент Вальден и Суви Адельхейд стояли полностью бледные. И каждый желал исчезнуть.
– Попросите уничтожить цветок, чтобы не появились новые больные. – Парцифаль положил руку на плечо Суви, – не волнуйся, его человеческая часть поможет выдержать. Будет трудно, но Адам сильный мальчик. Верно?
Сердце Суви еле билось, пока вокруг стрекотали сверчки, ветер разносил по воздуху запах, напомнивший Суви фиалки. Суви кивнула и, лишенная всяких мыслей, пошла вперед. Не дожидаясь прихода ши и хозяина леса, Суви покинула преподавателей. В горле ее застряли слезы.
Чем ближе она шла к первому цветку, тем сильнее воздух разрывало пение сверчков.
Суви вытянула руку и направила на цветок. Несколько листиков подсохли, но сам цветок остался невредим.
Прия, Лаура и Инна нашли Суви рядом с Гиллом. Суви сидела, прикрытая его могучими крыльями и смотрела в одну точку.
– Профессор Ланская нам все рассказала. – Девочки сели рядом.
– Смотри, что мы принесли тебе, – Инна достала из сумки банку с печеньями со вкусом сиропа из коры дуба, терновника и ясеня, – давай, заешь горе.
Суви взяла немного печенья. Подумав, достала еще. Инна, не смотря на Прию, протянула ей банку. Прия, взяв немного, села рядом. Лаура сама взяла печенье.
– Ты ведь знаешь, что не виновата? – Уточнила Лаура.
– Не знаю, – Суви посмотрела в глаза Гиллу, и тот заскулил, – это ведь я пробудила цветок.
– Адам поправится. Если что ши поможет, я попрошу Адара. – Инна ободряюще улыбнулась, – Адам ведь человек.
– Оборотень. Наполовину оборотень. – Сухо уточнила Суви.
Утром, не пойдя на занятия, Суви направилась к Адаму. В лазарете еще оставалось много учеников, но все они находились в более-менее приличном состоянии из-за экстренно принятых мер. Эйрлис и Оливия приготовили отличное зелье, проведя всю ночь за котлами. Адар с радостью подсказал им рецепт.
Лишь Адам, которому отдали отдельную палату, чувствовал себя плохо. Его бледное лицо покрылось потом. Светлые кудри липли, прикрывая плотно сжатые глаза.
– Адам, – Суви взяла его руку и ужаснулась: когда-то теплый оборотень напоминал кусок льда.
– Я в порядке, – процедил Адам сквозь зубы.
– Я не…
– Скажи, что веришь, – Адам открыл глаза и умоляюще посмотрел на Суви. Глаза цвета дождливого неба напоминали разродившиеся грозой облака.
– Я тебе верю, – мягко произнесла Суви, надеясь, что вышло убедительно.
– Вчера ко мне приходил Давид. И Рамуне из моей группы. Мы подружились после Хэллоуина. У меня теперь так много друзей: Ты, Давид и Рамуне, – Адам улыбнулся. Улыбка вызвала боль.
– Я рада, что ты нашел еще друзей. Все станет как прежде, вот увидишь. И друзей будет больше.
– Прекрасно, – Адам сжал ее руку, – Я еще так много не успел. Мы еще не нашли цветок твой матери.
– Я знаю. – Суви погладила его по мокрым от пота волосам.
Суви не пошла спать и всю ночь провела у кровати Адама. Эйрлис Корсен иногда приносила ей чай из крапивы и лесных трав. Это все, что она могла сделать.
– Я пыталась вымыть яд из печени и почек, столько зелий с пижмой извела, – вздыхала Корсен.
Суви было все равно, если это не помогало. Она просила Инну тоже готовить зелья, использовав лучшие книги ши, давала их Адаму… анютины глазки, мирра, олеандр, левкой, амарант, бузина… кора дуба и тиса, пыль яшмы, лазурита и топаза – ничего не помогало, все было без толку.
К утру Адаму стало хуже. Все, что он видел – силуэты. Все, что он чувствовал – жуткая жажда и ломка в теле. Адам выгибался, не в силах сдерживать рык. Выпуская когти, он впивался ими в живот. Тогда лицо становилось звериным, и вспотевшее тело покрывалось шерстью.
Вены стали фиолетовыми, они пульсировали, пуская в кровь яд.
Услышав, что идет мама, Адам попытался встать. Он сполз с кровати и, отпихнув руку Суви, приподнялся. Он тяжело дышал. Сдавленно, хрипло. Точно фиолетовая кровь бурлила и в глотке. Он не позволит Уэни Хьюз увидеть его таким.
– Сынок, – Уэни кинулась к Адаму, прижала его к себе так крепко, точно он не сломается.
– Я же весь потный, – Адам возмутился, с трудом вырывая из себя слова и вырываясь из ее объятий.
Суви решила оставить их.
Она шла по коридорам, слушая гул голосов за дверьми. Люди жили дальше, а Суви понимала одну вещь. Вещь, застаревшую на языке, отдающуюся горьким привкусом.
«Цветы проросли в его теле. – Все крутился в памяти голос Корсен. – Их яд душит. Только из-за присутствия магии чародея, Адам все еще держится. Мне жаль, Уэни».
Мысли Суви прервали голоса.
– Так и надо этому щенку, – усмехнулся Виде, – у нас элитная Академия. Мой отец…
– Кому какое дело до мнения твоего отца? – возмутилась Хортензия, – его выгнали из Совета!
– И все равно, этот щенок… – продолжил Виде.
– Хватит говорить так, он же умирает, – мягко сказала Хлоя.
– Ну и пусть, – усмехнулся Виде.
– Да, пусть дохнет, – поддержал его Филикс, – но нашу Суви жалко.
– Оборотни – ошибка природы. А Суви из рода Адельхейд, она должна знать, что делает! Эти жалкие недочародеи должны… агх… – Виде выгнулся, потянув руки к прутьям терновника, обвившем его шею. Шипы, ставшие острее лезвий, воткнулись в его горло.
– Виде! – Хортензия попыталась оторвать от его шеи прутья, но терновник сильнее тянулся к Виде.
Из оставшихся сил Суви вызвала Тару. Фамильяр взволнованно закружился вокруг Суви. Тару нервно забила хвостом, следуя за своей ведьмой.
Суви вышла из укрытия, сжимая пальцы в кулак. В ее венах бурлила сила. Травы и деревья вокруг зашевелились, потянулись к стенам. Розы пробили землю и подняли вверх Виде, Хортензию и Филикса.
– Суви? Суви, что ты делаешь? – Хлоя кинулась к Суви, но та лишь бросила на нее гневный взгляд, не желая отступать.
Суви сильнее вдавила пальцы в ладонь и кровь внутри ее одногруппников закипела. Они покраснели и начали задыхаться. Они бы закричали, но не могли даже вздохнуть. Внутри их тел, бурля, кипела лава, обжигая органы. Руки Виде и вовсе опустились. Он потерял сознание.
Хлоя безуспешно пыталась трясти Суви, чтобы хоть как-то привести ее в чувства. В голове Суви, перекрывая голос Хлои, кричал от боли Адам.
Тару, чуть отойдя от Суви, коснулась лапой руки Хлои. Хлоя удивленно взглянула на нее.
– Что ты хочешь? – Хлоя посмотрела на свою руку, потом горящие белым глаза фамильяра. – вот как… это не запрещено. Ты умница, фамильяр.
Тару сомневалась в этом. Она нарушала правила.
Хлоя Даль поднесла ладонь к лицу Суви. Ладонь засветилась, создавая шарик чистого света. Ослепленная, Суви разжала руки и поднесла их к глазам. Она услышала, как с грохотом падают одногруппники.
Суви сидела в кабинете профессора Регена. Ее тело пробивала дрожь. От настойчивого взгляда Парцифаля дрожь лишь усиливалась. Суви могла поклясться, что профессор уже знает о том, что она сделала.
Парцифаль снисходительно улыбнулся.
– Что ты хотела?
Суви с силой сжала кулаки и резко взглянула в глаза профессора. Она выпалила на выдохе:
– Научите меня темной магии!
Суви ожидала, что взгляд профессора станет довольным, забирая в темный мир еще одну душу, но его взгляд не был даже осуждающим. Ничего не поменялось в его спокойном лице.
– Зачем тебе это?
– А что ответили мама и тетя Фрида?
На этот раз еле заметная тень прошлась по его лицу.
– Астрид и Фрида хотели стать сильнее, хотели познать этот мир, но преследовали разные цели. Они не первые и не последние, кто приходил ко мне. Я согласился лишь потому, что они дочери Терезы и потомки…
– А я ее внучка.
Парцифаль улыбнулся. Но улыбка эта показалась Суви вымученной и слабой, точно отпечаток той улыбки, которой Парцифаль хотел ее одарить.