– В прямом, Волшин! Ты же знакомишься с одной целью – затащить в постель. Очень сомневаюсь, что в тот момент, когда у тебя подгорает, ты думаешь о тонкой душевной организации бедной девушки.

– Я тебе больше скажу, – ухмыльнулся Егор, – он так занят высматриванием стройных ног, что ему просто некогда обращать внимание на всякую ерунду вроде души.

– Хочешь сказать, что я только на оболочку ведусь? – возмутился я, – Что меня только внешность интересует.

– Разве нет? У тебя же что ни девка-то модель. Ноги – во, грудь – во, попа – во, – Аня выразительно изображала женские перегибы.

– Я не виноват, что мне такие попадаются! – попытался оправдаться, но попытка с треском провалилась.

– Они не попадаются. Ты сам выискиваешь их и набрасываешься, как голодный. А если они упираются, то ходишь следом, канючишь и за рукав дергаешь.

– Да не дергаю я никого!

– Угу. Помню, как ты ко мне клинья подбивал, – хитро произнесла она, а потом, по-идиотски дергая бровями, передразнила, – Хочешь, я буду твоим пирожком?

– Не было такого.

– Было. Было. Не отнекивайся. Как хвост ходил и замуж звал.

Мерз тут же глянул на меня по-волчьи выразительно. Его всегда бесило, когда об этом заходила речь.

– Это было давно и неправда, – отмахнулся я, – И вообще недолго.

– Потому что ты сдрейфил! – победно ухмыльнулась Осипова.

– С тобой попробуй не сдрейфи, – я отхлебнул коньяка и поморщился, – и вообще, я не понимаю, о чем мы говорим.

Отличный вечер в компании друзей, вот только пьяный разговор свернул куда-то не туда.

– О том, что ты неисправимый бабник, – подсказала девушка с милой улыбочкой, – я бы даже сказала беспросветный. Клейма негде ставить.

Вот зараза!

– Захар! Она меня обижает, – я обличающее ткнул пальцем в сторону его жены.

– Ничем не могу помочь. Сам разбирайся.

– То же мне друг, – просопел я обиженно, а он в ответ лишь плечами повел и усмехнулся. Смешно ему, понимаешь ли! – и вообще! Я в коне не согласен с вашими претензиями.

Троица насмешливо переглянулась между собой, явно напрашиваясь на то, чтобы быть посланными далеко и надолго.

– Хотите, я хоть завтра познакомлюсь с какой-нибудь тетушкой-бегемотихой? – раздраженно предложил я.

– А смысл? – невозмутимо отозвался Захар, – Вы с ней пару раз прогуляетесь для вида, а потом ты сбежишь, так и не дойдя до главного. Бесполезное занятие.

Да что б тебя!

– Мы все состаримся, пока он в своей погоне за длинными ногами, наконец, чью-то душу рассмотрит, – встрял Егор, – поэтому предлагаю начать с простого и более приземленного.

Мы дружно уставились на него. Я – с сомнением, а Захар и Аня – с явным интересом.

– Давайте, подгоним ему ночную бабочку плюс-сайз. Так сказать, на пробу.

Я громко выругался, а Анька щелкнула пальцами и радостно произнесла:

– Отличный вариант. Так сказать лайт-версия. На счет души тут вряд ли что проверишь, а вот с оболочкой – запросто.

– Идите вы в задницу! Все! Дружно взявшись за руки и приплясывая!

– Что ж ты так быстро отказываешься? – ухмыльнулась Оса, вызывая стойкое желание свернуть ее тонкую шейку. – Мы скинемся. Возьмем тебе самую дорогу. Чтобы и на пяти языках говорила, и Шекспира цитировала, одновременно играя на скрипке…ну или еще на чем.

– Спорим, что у него вообще не встанет, – Магницкий подлил масла в огонь. – будь у нее хоть пять высших образований и наипрекраснейшая душа.

– Да идите вы на хрен! – огрызнулся я и залпом опрокинул стопку.

– Я же говорила. Сдрейфил!

– Оса! Я не сдрейфил!

– Тогда спорим! – сучка протянула мне руку, нагло глядя прямо в глаза.

– Да без проблем! – психанул я и крепко, даже зло, сжал узкую ладошку.

Наверняка было больно, но Осипова даже бровью не повела, только ухмылка шире стала. Стальная девка. Нервы – как канаты и зубы такие, что белая акула позавидует. Помню я, как она своим появлением у нас в группе шухер навела. Обалдели все. Я в том числе. Хотя сейчас, сказать по правде, Анька мягче стала, добрее. Видать, Мерз все-таки сумел найти подход к своевольной Осе и приручить эту колючку.

– Захар, разбей-ка! – скомандовала она, и Меранов лениво рубанул по нашим сцепленным рукам.

– Хм, у меня прям дежавю, – я нервно усмехнулся, – в прошлый раз тоже спорили. Только ты был главным действующим лицом, а не я.

Как вспомнишь, что мы в студенчестве творили – так вздрогнешь.

– На результат не жалуюсь, – он по-хозяйски притянул к себе Аньку, – может, и тебе понравится.

– Влюбишься в какую-нибудь пышку… – мечтательно прикрыла глаза Анечка.

– Ты отрастишь пузо, – в тон ей продолжил Магницкий, – и будете вы жить долго и счастливо…

– Идите-ка вы все в баню, – от чистого сердца предложил своим безбашенным друзьям, еще не подозревая, насколько сильно вляпался.

***

Мы с Захаром обсуждали последние новости. Он рассказывал, как они с Осой обосновались в Питере, я – о том, как прошел летний сезон гонок, который приятель впервые за последние годы пропустил. А Егор с Анькой сидели в сторонке, ковырялись в телефоне и гаденько хихикали. Каждый их смешок – как серпом по яйцам. Аж поджималось все.

Когда Магницкий, который вообще без тормозов, о чем-то шепчется с бронебойной Анечкой – самое время бежать и прятаться. Особенно если вот так, в перерывах между смехом и рассматриванием какой-то фигни кровожадно косятся в мою сторону.

Дурные предчувствия нарастали с каждым мигом все больше и больше…

Ну точно какую-нибудь херню придумали!

– Волшин! А тебе кто больше нравятся: блондинки или брюнетки? – внезапно спросила Оса.

– Все равно.

– Так и запишем. Брюнетки.

Сучка.

– А язык тебе какой больше нравится?

– Длинный и мягкий, – огрызнулся я, – чтобы до кончика носа доставал и справлялся с веточкой от вишенки.

– Дурак! Я про иностранный язык говорю. Что тебе больше по душе: хау ду ю ду или шерше ля фам?

– Мне плевать.

– Угу. Полиглот значит…

Интересно, если я ее сейчас в окно выкину, Захар очень расстроится? Хотя, чего расстраиваться? Он мне за такой подвиг еще спасибо должен сказать!

– А музыкальный инструмент какой?

– Однозначно дудка! – засмеялся Магницкий.

Его тоже в окно. А еще лучше – жернова на шею и в озеро.

– Сам ты дудка!

– Тогда балалайка! – тут уже засмеялись все.

– Клавесин! – рявкнул я. – Все? Дурацкие вопросы закончились?

– Пока да, – кротко согласилась Осипова и снова в телефон уткнулась, а меня потряхивать начало.

Что они там смотрят? При чем тут дудки с бабалайками?!

Захар как ни в чем не бывало продолжал вести беседу, а я как дурак тормозил, потому что сидел и прислушивался, о чем эти двое в углу шушукаются.

– Сто, – шипела Анька.

– Сто двадцать, – убежденно доказывал Егор.

– Пятерка!

– Семерка!

Господи… О чем они? Чутье подсказывало, что пора валить, а дурное любопытство подмывало выхватить телефон, чтобы узнать над чем они там угорают.

Впрочем, в скором времени любопытство было удовлетворено с лихвой.

– Радуйся, Волшин, – Аня подсела ко мне ближе и по-приятельски потрепала по плечу, – нашли мы тебе принцессу.

– Чего? Какую еще принцессу?!

Ну точно надо было валить…

– Шикарную, – Магницкий показал большой палец, – сам бы рад такую заиметь, но тебе по-дружески отдаю. От сердца, так сказать, отрываю.

– Итак, знакомьтесь! Виолетта! – Аня улыбнулась и таинственно развела руками, – высшее образование. Между прочим, не хухры-мухры, а переводчик! Брюнетка, как ты любишь. И представляешь, какая удача, играет на тромбоне.

У меня свело зубы. А потом и всю морду целиком. И нога подрагивать начала.

– Росточка она среднего, – продолжала Аня расписывать достоинства моей потенциальное дамы сердца на одну ночь, – зато в обхвате почти столько же. Вот такие…глаза!

У меня тоже глаза были ого-го-го.

– Вы совсем сбрендили? – спросил сдавлено. – я не буду играть в такие игры.

– Ну что ты, как маленький, – ободряюще улыбнулось чудовище в юбке, – ты сам говорил, пять минут позора, и жизнь продолжается. Может, тебе понравится, еще захочешь… Новые ощущения и все такое…

– Да что там может понравится?!

– Поздно, Марк. Поздно. Ты уже поспорил. Или хочешь отказаться? Признаться в том, что ты действительно только на оболочку и ведешься?

Отказываться я не хотел. Наверное, потому что пьяный был. И, наверное, не очень умный. Дурак, одним словом.

– Хоть фото покажите!

– Еще чего! Сюрприз будет. Жди.

– Когда ждать? – спросил обреченно.

– На этой неделе. Считай, это наш коллективный подарок тебе к Новому Году, – Магницкий ухмыльнулся и, подозвав официантку, сделал еще один заказ, – надо это отпраздновать.

Да. Тот еще праздник меня поджидает…

Глава 2

Пора перед Новым Годом – самая жаркая, если не считать лета, когда сотни желающих связать себя узами брака, рыщут в поисках ведущего, фотографа и прочих атрибутов веселой свадьбы. В конце года – другая история. Люди хотели корпоративов, веселья, брызг шампанского и фотографий в куче елочной мишуры. Причем каждый извращался как мог – кто в баре, кто в бане, кто под елкой в лесу. А вот в одном из небольших офисных зданий все фирмы решили объединиться и организовать общий праздник. Все лучше, чем если каждый офис будет собираться своей тесной кучкой и уныло жевать оливье в каком-нибудь захудалом ресторанчике. А так и народу много, и весело.

Готовились они основательно. Поставили высокую елку в фойе, обмотали ее гирляндами, кто-то наделал бумажных фонариков, как в детском саду, а особо одаренный творец разрисовал окна первого этажа зубной пастой, да так густо, что мятой на пол-улицы несло.

Для полной радости им не хватало фотографа, чтобы он запечатлел весь беспредел для потомков. Так эти затейники вышли на Серафима Саянова – гламурного фотографа, а Саянов бессовестно отправил меня – свою помощницу, секретаршу, бухгалтера, менеджера и еще не пойми кого в одном флаконе – готовить плацдарм, для завтрашней вакханалии.

– Вези им нашу новую ширму! – с воодушевлением заявил мне Сима. Он лично проектировал этого монстра и очень им гордился.

Я в ужасе покосилась на огромное, розово-красное нечто, состоящее из каких-то отдельных блоков, секций, цветочков, кружочков, елочек и сердечек. Это никакая не ширма! Это конструктор для взрослых.

– Я не могу! – попробовала упереться я, и отстоять свое право на свободный вечер пятницы, – У меня свидание!

Ради такого события я даже принарядилась. Платье любимое достала – красное в белый горошек, чулки ажурной сеточкой, бельишко новое прикупила – рюшечки, бантики, и тонкая полоска стрингов между булок. Ну а что? Вдруг срастется? Тогда я при параде буду, готова к любым подвигам. А если не срастется – что ж, хоть красивая похожу, да сама на себя порадуюсь.

– Какое свидание, Ви? – он картинно закатил глаза.

– Долгожданное!

У меня уже год мужика не было! Год! Уже начала забывать, как цюцюрка выглядит!

– Вот установишь фотозону и иди на свое свидание.

– Я не успею! Мне этот тетрис три часа собирать придется!

– Премию не дам, – монотонно ответил он, рассматривая свой маникюр.

Премия мне была нужна. Просто необходима. У меня ремонт, кредит и сапоги порвались. Поэтому заткнулась, зубами скрипнула и начала таскать коробки в свою ласточку – вишневую девятку. Саянов мне помогать не стал, ибо не царское это дело холопам жизнь облегчать.

Машину я забила до отказа. И в багажник, так что едва смогла его захлопнуть, и на заднее сиденье, и рядом с собой.

– Аккуратнее там, – напоследок Серафим строго погрозил пальцем, – береги реквизит!

Конечно, буду беречь! Грудью прикрывать от желающих полюбоваться на это великолепие.

В общем, ворча и, нервно посматривая на часы, я рванула к офисам, все еще надеясь успеть на свидание. А за окном неторопливо кружил снег…

На крыльце меня встретил румяный охранник с сигареткой в зубах.

– К кому спешит прекрасная леди?

– Прекрасную леди прислал Саянов, чтобы она подготовила вам на завтра волшебство.

– Волшебство – это здорово, – ухмыльнулся мужик и, откинув окурок в сторону, пошел следом за мной к машине. Я нагрузила его коробками, сама парочку прихватила и, мы пошли к дверям.

– Это что такое? – истерично завопила какая-то цаца, когда мы ворвались внутрь, а следом за нами ветер закинул целый ворох пушистого снега.

– Реквизит. Для фотосессии, – бойко произнесла я, поправляя шапку, съехавшую на глаза. – Куда ставить?

– Ой, только не здесь! – она замахала руками, – завтра с утра у нас проверка! Пожарные, черти, решили порадовать перед праздниками. Давай, сюда.

Она ринулась по коридору куда-то вглубь здания, и мы поплелись следом. Поворот, еще поворот, один лестничный пролет наверх, снова коридор, и вот перед нами неказистая дверь, с надписью «только для персонала».

Цаца распахнула перед нами дверь, щелкнула по выключателю, и я увидела вполне себе приличную комнату. С диваном, столом, холодильником и маленьким телевизором на стене.

– Можете тут все подготовить, а завтра мы попросим мужчин, – она кокетливо улыбнулась охраннику, – и они вынесут все в холл, к елке.

– Без проблем, – согласилась я и, зайдя внутрь, тут же расстегнула дубленку. Жара стояла просто невыносимая.

– Вам помощь нужна?

Я покосилась на коробки, представила объем работы и отказалась. Тот случай, когда самой все проще сделать, чем объяснять, что, куда и зачем.

– Нет. Спасибо.

– Как скажете, – немного разочарованно протянул охранник, и они ушли, оставив меня наедине с чудо-конструктором.

Я по-деловому потерла руки, хлопнула себя по бокам и произнесла:

– Ну что ж, приступим!

***

Через три минуты я взмокла. Поэтому дубленка отправилась на вешалку, которая в углу притаилась, в ту же сторону отлетели зимнее сапоги. А я по рабоче-крестьянски, по-простому, босиком начала сновать между коробками, выгружая составные части головоломки.

Главное не мельтешить, не суетиться, делать все четко-ровно и с первого раза, тогда все получится, и я все успею.

Инсталляция для фотозоны была выполнена из толстого крепкого пластика и представляла собой жуткий сплав не пойми чего. Снизу какие-то выдвижные то ли полочки, то ли ступеньки, на которые в случае чего можно было сесть, лечь, и вообще забраться с ногами. Цвета у этой штуки – просто вырви глаз. Гламурная бирюзовая елка плавно переходила в зимние голубоватые холмы, которые потом заканчивались розовыми завитками. На этих завитках вразнобой нарисованы ярко-красные шары, а в самом центре, на уровне груди красовалось большое пухлое сердце – полметра в диаметре, не меньше. Его можно было вынимать, брать в руки, фотографироваться с ним. Можно было фотографироваться и через отверстие, которое после него оставалось…

В общем, извращённый дизайнерский ум Саянова родил этого монстра, воплотил его в жизнь, а мне теперь расхлебывай.

Ладно, общее полотно я быстро составила – детали крепились друг в друга, намертво защелкиваясь. Сердце дурацкое тоже кое-как приделала, хотя оно и норовило выпасть на пол от любого шороха, а вот ступеньки-полочки мне не давались. Я и так, и эдак, и с матом, и без – не встают в пазы и все тут, а время неумолимо бежало вперед, весьма прозрачно намекая, что у меня есть все шансы профукать долгожданное свидание.