Loe raamatut: «В Нави все кошки серые», lehekülg 27

Реальность

Лина-Лин открыла глаза. Она лежала на кровати своего брата. Сам он сидел у нее в ногах, прислонившись к стенке. Марко удобно устроился на своем ложе, прежде чем отправиться в Навь, а Василечек уселся на полу, скрестив ноги.

Сейчас все моргали и приходили в себя. Было уже совсем темно, только свет уличного освещения падал в окно. Музыку с праздника было слышно и тут.

Марко первый поднялся и пошел зажигать свечи. Все молчали. В первых отблесках свечей Лина-Лин увидела, что Гвендель был очень бледен. И она прекрасно понимала причины. Артефакт, который он носил на шее, был не чем иным, как "Пылью". Страшная вещь, скрывающая любые следы колдовства. Но, похоже, у Данте были причины дать ее своему самовлюбленному другу-магу. Стоило признать, что сегодня Василечек здорово помог им. Как поняла Кошка, пока Верховный Хранитель был в Нави и, соответственно, сидел в своей ложе с закрытыми глазами, некая магическая иллюзия выполняла за него все механические действия.

Кошка представить себе не могла, насколько это трудно – иллюзия должна была моргать, временами хлопать и улыбаться. Похоже, Гвенделю пришлось смотреть весь концерт, одновременно находясь с ними в Нави. Девушка понятия не имела, как это вообще возможно.

– Держи, дружище, – это Марко закончил зажигать свечи и протянул Гвенделю флягу. – Это, конечно, не твое цветочное вино, но что есть.

Тот кивнул и улыбнулся через силу. Приложился к фляге, тряхнул волосами. Он так и был в одеянии юноши-поэта из их спектакля… Казалось, это было так давно – "Зеленый гусь", "В покоях знатной дамы", Кошка в образе Онори и Нинель. Безудержный восторг, слезы счастья от головокружительного успеха. Сейчас это уже не имело никакого значения.

Ей было зябко после долгого лежания на кровати. И на душе тоже было так липко и холодно. Шенен пропал. Точнее, это они упустили своего небесного подопечного. Камни на кольце тухнут. Замок Нинель стоит где-то в Яви.

– Идем, церемония скоро закончится, – Гвендель немного пришел в себя. – Мы должны отправиться на поиски завтра.

– Мы? – переспросила Лина-Лин.

Этого еще не хватало.

– Рассчитываете втроем обойти богиню и ее свиту? – улыбнулся Василечек. – Самонадеянно.

– О, вчетвером наши шансы значительно возрастают! – язвительно заметила девушка. – Примерно на ноль целых одну десятую процента.

– Не думал, что ты знакома с математикой. – Притворно удивился Гвендель. – С каждым днем я открываю в вас все новые и новые таланты, леди.

– Как и я в вас, господин черный маг! – не выдержала она.

И тут же пожалела. Такие вещи вообще нельзя было произносить вслух в непроверенном месте. Вряд ли им всем будет лучше, если Гвенделя схватят.

– Черный? – насмешливо приподнял бровь маг. – Боюсь, ты плохо различаешь цвета.

Джениус и Марко только переглянулись. Им хватило ума не рассуждать вслух о запретных вещах.

Вероятно, Гвендель был очень сильным магом, хотя бы потому, что мог это скрыть. Она просматривала его ауру неоднократно, потому что этот человек казался ей чрезвычайно подозрительным, но цветовые пятна были самые, что ни на есть обыкновенные – никаких следов магии. Он так долго был Правителем Флаверна, наверняка тесно общался с Серыми Мастерами, и его никто и ни в чем не заподозрил. Это о многом говорит.

Они пошли к замку Данте пешком, понимая, что Верховный Хранитель еще не скоро сможет их принять. Музыка тем временем смолкла, и им навстречу стали попадаться люди – артисты, работники, домовые слуги, гости – все были веселы, возбуждены, смеялись и болтали наперебой. И не знали, что замок Нинель находится где-то совсем рядом, в их реальности. А та, кому посвящен праздник, уже второй день отсутствует, и никто не знает, где сейчас богиня Онори.

Звезд сегодняшнего спектакля узнавали на улице, хлопали по плечу, жали руки, поздравляли. Двое остановили их, чтобы разрешить свой спор. Они поспорили, какой пол на самом деле у актера, игравшего богиню Онори и Нинель.

– Мужской, – не задумываясь соврала Кошка.

В других обстоятельствах ее бы позабавила такая внезапная слава. Но сейчас мысли были заняты другим.

– Вы видели, как Хранитель танцевал в своей ложе? – С ошалелым восторгом спросил их актер из другой труппы.

– Танцевал? – переспросила Лина-Лин.

– Да, на народных танцах он в приступе патриотизма встал и начал пританцовывать… насколько позволял ему его головной убор.

Когда их знакомый отошел, Марко похлопал Гвенделя по плечу.

– Дружище, боюсь, никуда ты с нами не поедешь… По крайней мере, я бы на месте Хранителя вздернул тебя за такое отношение к его чести и достоинству.

– По правде сказать, я надеюсь, что он не узнает, – с усмешкой кинул Гвендель.

Лиине-Лин пришлось признать, что заставить Данте танцевать при всех в его ложе – это очень смешно. Даже в этой невероятно серьезной ситуации, в которой они оказались.

Сладких снов

Беседа с Хранителем в его кабинете была недолгой. Он выглядел бесконечно усталым, а на лбу отпечатался след от громоздкого головного убора. Марко испытал к нему легкое сочувствие.

Идти договорились на рассвете. Данте посылал их четверых – двух наемников, Кошку и Гвенделя. Марко ожидал, что с ним отправят Джулию, но Хранитель ничего не сказал на этот счет. Кем бы она ни была, похоже, она нужна была ему здесь.

– И куда мы должны идти? – резонно поинтересовался Джениус.

– Я дам вам еще один бесценный артефакт, – вздохнул Хранитель. – Он выглядит как обычная карта на куске старой кожи, но после определенных ритуалов она будет меняться, показывая вам дорогу.

– Тебя не снимут с должности за растрату казенного имущества из Хранилища? – весело поинтересовался Гвен.

Друг в ответ одарил его холодным взглядом.

– А если замок так далеко, что мы не успеем добраться до него вовремя? – тревожно поинтересовалась Лина-Лин.

– Через несколько дней пользования «Указующим перстом», это название карты, вы будете точно знать, как далеко вам двигаться. Вы скажете мне, а я буду думать, что делать дальше, – устало пояснил Данте.

Марко подумал, что Верховный Хранитель, похоже, очень давно не спал.

– Я бы хотел поехать с вами… – прибавил Данте. – Но пока это не представляется возможным. Я присоединюсь к вам после закрытия церемонии.

Как он собрался догонять их, для Марко оставалось загадкой. Но в свете всех последних событий его трудно было чем-то удивить.

– Кто такая Джулия на самом деле? – неожиданно спросил Джениус, обернувшись перед выходом.

– Это твоя жена, тебе лучше знать, – с едва заметной улыбкой на утомленном лице отозвался Данте.

Джен больше не задавал вопросов.

– Задержись ненадолго, – кинул Хранитель Гвенделю.

И, уходя, Марко расслышал из-под полуприкрытой двери:

– Мой Старший Советник сегодня отметил, что мой танец на церемонии открытия был весьма неожиданным.

Голос Данте был полон льда.

– Уверен, благодаря этому танцу ты стал ближе к народу, – беспечно отозвался черноволосый маг.

Продолжения беседы Марко уже не услышал.

А теперь их команда верхом отдалялась от замка в первых рассветных лучах. И, как ни странно, Гвендель был с ними – жив, здоров и весел.

В полдень они впервые решили воспользоваться картой. Все спешились, уселись на траву в круг. Так как они уже немного отдалились от поместья Иллингтон, погода значительно ухудшилась, и Марко зябко кутался в свой плащ.

Гвен аккуратно достал потертый мешочек из седельной сумки, бережно вытащил из него карту и положил в центр. Марко с опаской косился на этот старый кусок кожи с нацарапанными каракулями ближайших земель.

Гвендель и Лина-Лин знали, как пользоваться «Указующим перстом». Это было несложно, хоть и слегка неприятно. Они порезали себе пальцы и капнули на карту по несколько капелек крови. Алая жидкость мгновенно впиталась, не оставляя следа. Марко показалось, что карта немного шевельнулась.

– Ей надо еще, – каким-то образом определил маг и, не дожидаясь ответа остальных, сделал длинный надрез на левой руке и обильно полил кусок кожи своей кровью.

Карта теперь явно зашевелилась, задвигала уголками, и разве что не заурчала от удовольствия. Через мгновение на ней уже не осталось ни пятна.

– Теперь можно, – удовлетворенно кивнул Гвендель. – Да, недобрая магия создавала этот артефакт… Теперь закройте глаза и представьте себе Великое Королевство целиком. И Черный замок где-то в его пределах. Просите карту проложить дорожку к Нинель.

Марко послушно исполнил все, что ему сказали. Хотя ему было не комфортно сидеть с закрытыми глазами. Он боялся, что зловещая карта-кровопийца подкрадется к нему и вцепится в руку.

Когда же все они открыли глаза, то заметили некоторые изменения. Свежая тоненькая прожилка красного цвета появилась на старой коже. Она шла через каракули, обозначающие лес и исчезала где-то за краем карты.

– А потом куда? – недовольно спросил Джениус.

– Так уж она тебе все сразу и рассказала, – чуть улыбнулась Лина-Лин. – Мы ведь тогда перестанем ее кормить.

– Убери ее обратно, – попросил Марко Гвенделя, кивнув в сторону «Указующего перста». – И затяни завязки на мешке потуже.

– Не съест она тебя, Одуванчик, – хмыкнула Лина-Лин, – по крайней мере, пока что.

Перекусив, они двинулись дальше. Благо, им теперь было известно направление. О том, что будет дальше, Марко старался не думать. Ему уже посчастливилось познакомиться с Мастером Роландом Серебряным и с Маршалом Лионелем, оставалось только пополнить его список знаменитостей богиней Нинель.

Каждый день их четверка садилась вокруг карты. Они поили ее своей кровью, а она указывала им путь. Марко уже на второй раз заметил, что эта плотоядная тварь увеличивается в размерах, чтобы кровавая жилка могла протянуться дальше. Так с каждым разом им становилось известно все больше.

Джениус предложил проводить ритуал по два раза в день, чтобы ускорить процесс, и теперь их руки были испещрены надрезами.

Мало того, что эта чертова карта росла, так еще и заметно менялась. Сухая старая кожа теперь разгладилась, стала толще и даже начала лосниться. Теперь она не сразу поглощала кровь, а лениво впитывала, будто смакуя каждый глоток.

Марко никак не мог привыкнуть к этому чудовищному артефакту, хотя остальных, казалось, карта нисколько не беспокоила.

Гвендель даже разговаривал с ней. Что-нибудь типа «А кто у нас сейчас будет кушать?» и «Иди сюда, почешу тебе пузико». Лина-Лин тоже утверждала, что если гладить «Указующий перст», он ведет себя так, будто ему нравиться. Марко не желал знать, как именно.

В целом, путешествие их поначалу было довольно спокойным, не считая нарастающего осеннего холода и чувства не покидающей Марко, да и всех остальных, тревоги за Шенена. Небесного создания, который был так беспомощен в этом мире. Хотя, если подумать, Шенни уже многому научился, да и дрался почище самого Марко.

Но вскоре их спокойствие серьезно пошатнулось. На четвертую ночь их маленький лагерь проснулся от сдавленного, почти звериного, крика Джениуса. Дежурила Лина-Лин, так что она уже склонилась над братом и отчаянно лупила его по щекам. Потому что орал он во сне.

– Роланд Серебряный? – тут же спросил Марко, едва его напарник открыл глаза.

Тот еще несколько мгновений вглядывался в их лица, будто не узнавая, потом тяжело застонал, хватаясь за сердце.

– Что с тобой? Что с тобой? – ошалело бормотала Кошка, тряся его за плечи.

– Кинжал, – с трудом прохрипел Джен.

Марко тут же начал расстегивать другу одежду на груди непослушными негнущимися пальцами. Он ожидал, что вот-вот по ним заструится теплая красная кровь.

Но ничего не было. Кожа напарника была чистой, не считая застарелых шрамов с предыдущих сражений. Джениус с удивлением ощупал себя, посмотрел на руку, будто не веря отсутствию крови.

Вскоре ему стало лучше. Острая боль прошла, осталось только ноющее ощущение в районе груди. Но сильнейшая тревога не отпускала Маркуса.

– Что конкретно случилось, расскажи все подробно, – попросил он, поднося Джену чашу разогретого на костре цветочного вина.

Лина-Лин была бледной и, в основном, молчала. Она периодически глядела на свое кольцо, но там еще были не погасшие камушки, значит Проклятье было не причем.

–– Мне снился один из простеньких кошмаров, – мрачно усмехнулся напарник. – Я находился внутри горящего замка. Фамильного замка Бертранов. Я перебегал из одной комнаты в другую и искал там Кошку. Мне казалось, что она сейчас мирно спит в своей постели и не подозревает, что мы сейчас сгорим.

Лина-Лин посмотрела на брата растерянно. Разумеется, кошки сразу чуют признаки пожара, и этот сон был несколько нелеп.

– И тут пламя застыло, – продолжил Джен, – наступила полная тишина, едкий дым стал просто повисшей в воздухе ватой. Я уже знал, кого увижу. «Как скучно! Раньше в твоих снах было веселее», – сказал Роланд Серебрянный, отмахиваясь от кусков ваты. «Я тут недавно обнаружил, что твои сны никем больше не защищаются. И вскоре мы выяснили, что ты отдал Шенена, по праву принадлежащего Серым Мастерам, в руки самой Тьмы. Ты просто ничтожество». Он смотрел на меня с величайшим презрением. Я сделал несколько шагов к нему с целью свернуть ему шею, но вскоре обнаружил, что пространство не подчиняется мне, и я шагаю на месте.

Джениус нахмурился, отхлебнул горячего вина. Он молчал некоторое время, будто не хотел рассказывать, что было дальше. Потом все же продолжил:

– Он достал кинжал с рукояткой, украшенной рубинами. «Видишь? – спросил Роланд. – Это кинжал для жертвоприношений. Дела с Шененем у нас идут не ладно, и я подумал, неплохо бы принести жертву. Пара ведьм, два-три колдуна… мелкие пешки. А вот ты кажешься мне довольно крупной фигурой – настоящим порождением мрака. Я таких как ты еще не встречал. Творец оценит такую жертву». Я ждал нападения. Я был готов сражаться, хоть и не был уверен, что тело меня послушается. Но он все гладил свой кинжал, стоя метрах в пяти от меня, рассуждал о чем-то. Я помню, он говорил: «Я решил убить тебя лично, ты должен гордиться этим. Я не часто убиваю во сне, это отнимает уйму сил, но в этот раз я просто не могу удержаться от соблазна». А потом…

Джениус снова потер место в области сердца. Марко заметил, что дыхание его напарника периодически сбивается. Взгляд Джениуса стал совсем пустым, он глухо закончил свою историю:

– Роланд не сделал не единого движения, но в долю секунду оказался вплотную возле меня. Его серебряные глаза застыли прямо напротив моих. А кинжал уже был в моем сердце.

– Но он не смог убить тебя, – удивленно проговорила Лина-Лин. – Может, он не так всесилен, раз тебе дважды удалось уйти от него.

– Тебе ведь лучше? – с нажимом поинтересовался Марко. – Рана в сердце больше не болит?

Напарник не отвечал. Тупая боль, по-видимому, не собиралась отпускала его. Но он был жив, это главное. Марко посмотрел на Гвенделя. Тот до сих пор не произнес ни слова. Он был на редкость серьезным и внимательно смотрел на Джениуса.

– Да сделай ты что-нибудь! – не слишком дружелюбно попросила его Кошка. – Используй свою чертову магию и исцели его!

– Я не могу, – прохладно отозвался Гвен. – У меня нет способностей к целительству. Моя сила имеет скорее разрушительный характер. И если бы я попытался вылечить тебя от головной боли, то твоя голова, скорее всего, взорвалась бы.

– Со мной все нормально. Мне лучше, – слегка опустошенно произнес Джениус.

– Ложитесь спать, – сказал Гвендель. – Расскажите обо всем Данте. А я посижу на карауле.

– Спать? – Марко подумал, что ослышался, – чтобы Мастер Роланд Серебряный вернулся и закончил свое дело?

– Ну и сколько суток по-твоему Джениус сможет не спать? – криво улыбнулся Гвендель. – Роланд больше не придет. Я ручаюсь за это.

Марко недоверчиво смотрел на черноволосого мага, скрестившего руки на груди. Эта его непривычная серьезность настораживала Маркуса и отталкивала. Он вспомнил слова Хранителя, сказанные перед самым отъездом. В комнате были только они вдвоем, и Данте обратился к наемнику с просьбой:

– Следи за Гвенделем очень внимательно. Я уверен, что он не замышляет ничего против нас, но он может стать жертвой Тьмы. Или даже ее руками. Это маловероятно, и я говорю это только тебе. Кошка и Джениус будут видеть подвох в каждом его поступке, а ты сможешь судить более объективно. Скорее всего, ничего не случится. Если бы я сомневался, то не отправил бы его с вами.

– Но если бы у вас не было сомнений, то вы бы не говорили мне все это, – резонно заметил Марко.

И вот теперь Гвендель выглядел и говорил так, будто знает больше, чем они.

Джениус, как оказалось, легко поверил его словам. Он сказал, что раз ему ничего во сне не грозит, то он отправляется спать, потому что завтра всех их ждет дальняя дорога. Встал он тяжеловато, и Лина-Лин поддержала его под руку. Брат поморщился то ли от ее заботы, то ли от собственной слабости.

Они скрылись в палатке, где обычно спали все четверо, спасаясь от холода. Хотя Марко не слишком-то нравилось просыпаться с волосами Гвенделя во рту.

– Ты чего? – приподнял бровь маг, заметив, что Маркус все еще стоит у костра.

– Что с Джениусом? – прямо спросил наемник.

– Ты все сам от него услышал, – пожал плечами Гвен.

– Ты что-нибудь знаешь про убийства во сне?

– Только то, что это довольно сложно сделать.

– Откуда такая уверенность, что Роланд не вернется закончить начатое?

Гвендель помолчал немного.

– Ему нечего заканчивать, он сделал все, что хотел сделать.

Холодок пробежал у Марко по коже.

– Но Джениус жив.

– Жив, – устало подтвердил Гвендель.

Слова вертелись у наемника на языке, но он никак не мог заставить себя выговорить это вслух.

– Он умрет? – наконец выдавил из себя наемник.

Гвендель поднял на него свои васильковые глаза, в которых отражалось пламя костра.

– Вероятность этого очень велика, – серьезно ответил он. – Сейчас мы можем только следить за его состоянием.

Марко развернулся и пошел в палатку. Когда-то он сбежал от ответственности и страданий, а теперь погрузился и в то, и в другое с головой.

Он не видел в темноте, но чувствовал, где лежит Джениус. Марко опустился рядом и стал слушать стук его сердца и дыхание. И он знал, что по левую руку от его напарника тихо замерла Кошка и тоже прислушивается к глухим ударам сердца, пронзенного кинжалом.

И снова здравствуй…

Давно ей не было так страшно. До этого все было по крайней мере понятно – ее брат участвовал в сражениях, он страдал от ее Проклятья, его темная сторона неожиданно могла взять верх. Он мог погибнуть в любой момент, и Лина-Лин вполне осознавала это. Но теперь все было по-другому. Джениуса убил сам Роланд Серебряный, но брат почему-то был жив. И Кошке было ужасно, невыносимо тревожно. Она не знала, что ждать от этого удара кинжалом в сердце.

Каждое утро, едва открыв глаза, она проверяла, жив ли Джениус. Чем ужасно его раздражала. Василечек говорил, что потыкать его палкой будет куда безопаснее, чем проверять пульс.

Настроение Джена ей не нравилось. По шкале мрачности, изобретенной Одуванчиком, состояние ее брата можно было определить, как «обреченно-мрачное».

– Завтра заканчивается неделя Ордена, – напомнил за завтраком этот маг, общество которого Лина-Лин по-прежнему едва переносила.

Они сидели у костра в густом утреннем тумане, едва различая лица друг-друга, в котелке дымилась каша.

– Данте правда присоединится к нам? – с сомнением спросил Марко. – Как именно он собирается это сделать?

Лина-Лин сама задумалась на секунду, потом сообразила:

– Щели между мирами. Их сейчас все больше. Я могу зайти в одну, потом выйти в другую, которая находится совершенно в другом месте. Правда, мне в облике кошки нужны довольно маленькие щели, а для Данте потребуется куда более крупная дыра. Такие встречаются не так часто.

– Одна есть в поместье Иллингтон, другая наверняка найдется где-нибудь неподалеку, – кивнул Гвендель.

Рядом находился город Норингтон. Они собирались зайти туда, чтобы пополнить припасы, купить побольше теплых вещей и узнать новости. Возможно, богиня Нинель уже как-то проявила себя. Оставалось надеяться, что в этом городке найдется крупная дырка между мирами.

– Джен, что с тобой? – услышала Лина-Лин встревоженный голос Марко и резко повернула голову.

Туман уже ощутимо рассеялся, и Кошка увидела, что брат был бледен и снова держался за сердце. Вот оно. Началось. Девушка кинулась к нему, совершенно не понимая, что делать. Она хватала его за похолодевшие руки, трясла за плечи, а он медленно заваливался на бок, тяжело дыша… На губах показалась кровавая пена.

– Тихо, Лина-Лин! – жестко сказал кто-то, наверное Гвендель.

И девушка осознала, что она громко, во весь голос рыдает. Она и не заметила этого, весь мир для нее исчез, перед глазами был только умирающий брат.

Он уже потерял сознание и дыхание стало совсем прерывистым. Марко снова расстегнул на нем одежду, но на грудной клетке не было и следа раны.

– Не умирай не умирай не бросай меня… – бормотала Кошка, разогревая холодные руки брата своими ладонями.

– Он сильный, он может сопротивляться, – услышала она словно через вату голос Гвенделя.

А потом Марко с горящими и полубезумными глазами начал со всей силы лупить Джениуса по щекам.

– Живи! – хрипло приказал он. – Живи, ублюдок! Ты еще не спас Шенена и не имеешь никакого права подохнуть!

Лина-Лин слегка ошалела от такого его поведения, но потом и сама со всей силы вонзила свои острые ногти ему в руки, которые только что беспомощно теребила.

– Живи, – твердо сказала она. – Хотя бы пока не исполнишь свой долг.

Она не надеялась ни на что, но когда приложила ухо к его груди, поняла, что дыхание и сердечный ритм восстанавливаются. Не веря такой удаче, она обняла на радостях сидящего рядом Одуванчика.

Гвендель, тем временем, уже успел подогреть вино. Они влили крупный глоток Джену в рот, тот закашлялся и открыл глаза.

– Я опять чуть не сдох, да? – хрипло поинтересовался он.

Вся троица печально покивала ему в ответ.

– Кошка, ты залила меня своими соплями и слезами, – тяжело приподнимаясь на локтях, проскрипел он. – В следующий раз убедись, пожалуйста, что я уже помер.

Он отошел быстрее, чем после пьянки, ведь рана все еще была ненастоящая. Через час Джениус чувствовал себя почти нормально. Прошла и слабость, и тупая боль в области груди. Не смотря на уговоры еще отдохнуть, он поднялся и залез в седло.

Их четверка двинулась в сторону Норингтона, ибо что еще им оставалось делать. Лине-Лин комок к горлу подступал каждый раз, как она вспоминала, как чуть не потеряла брата. Оставалось только надеяться, что Джениус справился, и смерть больше не придет за ним. Запоздалая смерть от удара кинжалом в сердце.

Вопрос, где остановиться в городе, отпал сам собой, когда Марко и Джениус встретились в Нави с Хранителем.

Данте сказал, что подходящая для перемещения дыра в пространстве есть в борделе «Святая Августина» в комнате номер четыре. Ее им и следовало занять любыми путями.

– Вы рассказали ему, что случилось с Джениусом? – нетерпеливо спросила Лина-Лин.

Верховный Хранитель должен знать, как ему помочь. Данте все всегда знал и умел находить выход из самых неразрешимых ситуаций.

Но Одуванчик только мрачно буркнул «рассказали» и пошел седлать коня. Если бы только Лина-Лин могла бы поговорить с Данте лично, вместе они наверняка нашли бы ответы на вопросы… И она попытается с ним поговорить, когда сегодня он прибудет в комнату номер четыре.

По дороге в город Джениус очень агрессивно реагировал на попытки Марко и Лины-Лин ехать к нему поближе и особенно на вопрос «как ты себя чувствуешь?»

– Чувству я себя отвратительно! – наконец прошипел он. – Потому что меня уже тошнит от ваших рож постоянно оказывающихся в моем поле зрения. А также потому, что все мы в это мир посланы страдать, и я с самого рождения чувствую себя отвратительно, а сейчас ничем не лучше и не хуже, чем всегда. Так что отвяжитесь от меня и займитесь своими обычными делами. Ты, Марко, насвистывай свои тупые песенки, а ты, Кошка думай о своем любименьком Данте. Когда я соберусь сдохнуть, я вас обязательно предупрежу.

Марко тут же с фальшивой веселостью демонстративно засвистел навязчивую песенку. А Лина-Лин только пожала плечами и чуть потянула поводья Молочка в сторону, чтобы отдалиться от брата. Она не могла начать думать о Данте, потому что и так почти не переставала о нем думать.

Джениус молчал до самого города, что в общем-то было вполне обычно, и помирать вроде пока не собирался. И Лина-Лин действительно думала то о Данте, то о Шенене, то о богине Нинель, то о странной болезни брата, то о том, как ее раздражает Василечек, который теперь свистел вместе с Одуванчиком дуэтом. И получалось у них отвратительно.

Только после въезда в Норингтон Джениус обернулся и ровно кинул через плечо:

– Бордель «Святая Августина» прямо через рынок и поворот налево.

Не слишком-то удивительно, что Кошкин брат знает, где находится бордель в этом грязном городе на краю Великого Королевства.

– Думаю, это весьма неплохо, что дыра в пространстве находится в борделе «Святая Августина», а не в монастыре имени Святой Августины, – поделился умными мыслями Маркус.

Лина-Лин небрежно смерила его презрительным взглядом, который применяла ко всем, кто не смешно шутил.

Норингтон оказался весьма захолустным городом. Невысокие строения, дамы, одетые по моде пятилетней давности, полно мусора на улицах, а еще вонь. Похоже, система вывода нечистот в городе не слишком хорошо работала. Если вообще существовала.

Местные жители откровенно пялились на их четверку, что было неудивительно. Их кони слишком хороши для здешнего населения, а еще у них был Гвендель, на которого в принципе все всегда глазели.

Сам бордель оказался довольно внушительным. Он был даже выше местного магистрата и главной церкви Норингтона. Внутри все было обкурено дешевыми благовониями, запах который перемешивался с опиумным дымом. Лина-Лин закашлялась и у нее глаза начали слезиться. Даже когда она блокировала свои основные инстинкты, обоняние у нее прекрасно работало. В этом городе Кошке вообще не хотелось дышать.

Хозяйка борделя – сама еще довольно красивая женщина, хоть и в возрасте – поприветствовала Джениуса, как старого друга.

– Мы думали, ты все же помер в одной из схваток! – весело прокомментировала хозяйка долгое отсутствие наемника.

– Он бы и мертвый ко мне вернулся. Правда, сладкий? – услышала Лина-Лин знакомый голос и резко обернулась, не веря своим ушам.

Прислонившись к обитой красным шелком колонне, стояла Джулия собственной персоной.

Кошка открыла рот от удивления. И не одна она.

– Да ладно… – протянул Марко.

– Рыжая сволочь? – сквозь зубы выдавил из себя Джениус. – Какого черта???

– Я тоже очень рада тебя видеть, – пропела Джулия и сочно поцеловала так и замершего на месте Джена в губы.

На ней был плотно обтягивающий формы красный корсет в белую полоску и алая пышная юбка. Пожалуй, она даже слишком дорого выглядела для этого притона. Того самого притона в городе N.

Несколько проституток уже окружили новоприбывших. Одна, пухленькая, обвила шею Одуванчика, другая скользнула рукой по плечу Кошки, а две с восторгом разглядывали Гвенделя, даже не решаясь к нему прикоснуться.

– Всех этих мальчиков я забираю к себе в четвертую комнату! – во всеуслышание провозгласила жрица любви и подхватила под руки своего мужа и Гвена.

Местные девочки разочаровано расползлись по углам, кидая на Джулию недружелюбные взгляды.

Так ничего и не понимая, Кошка последовала в комнату за своей вездесущей рыжей подругой. Посетители, которых было как-то слишком уж много, учитывая послеобеденное время, провожали их взглядами с явным интересом.

– Вам места там не маловато будет? – хихикнула хозяйка. – И не желают ли гости сначала сходить в баню?

Но Джулия уже скользнула в комнату и, пропустив всех своих «клиентов», плотно прикрыла дверь.

Лина-Лин огляделась. Мягкие засаленные ковры, разбросанные красные подушки, широкая кровать, застеленная бельем не первой свежести. После недели в лесу здесь было почти уютно.

Джениус крупными шагами подошел к своей жене, крепко схватил ее за плечи и слегка тряханул:

– Объяснишь ты мне наконец, кто ты такая, и как ты здесь оказалась первее нас? – жестко проговорил он.

– Милый мой, – улыбнулась Рыжая сволочь, мягко высвобождаясь из рук наемника, – Думаю, после того, как ты сбежал от меня сразу после свадьбы, я ни в чем не обязана тебе отчитываться.

– Ты прошла через дыру в пространстве? – удивленно спросила Лина-Лин.

Она прекрасно чувствовала прямо в стене здоровенную щель. Сама она в любой момент могла войти туда, но большинство обычных смертных даже не смогли бы эту дыру обнаружить, не то что ею воспользоваться. Да и путешествие по Нави в физическом теле мгновенно лишило бы их разума, не говоря уже о маленьких радостях вроде слезающей пузырящейся кожи, выпадающих волос и других вещах, которые с непривычки могут произойти с телом.

Еще раз тщательно изучив ауру Джулии, Лина-Лин вновь убедилась, что она вполне обычная и человеческая. Девушка вздохнула. Ведь и про Гвенделя она думала так же. Неплохо было бы продолжить обучение в Ордене, раз столько вещей до сих пор остаются скрыты от нее.

Джулия ничего не ответила Лине-Лин, будто не услышала вопроса. Она пристально смотрела на Джениуса, и в какой-то момент по лицу ее скользнула тень. Она приложила ладонь к его сердцу, но тут же убрала. Задумалась о чем-то, с лица исчезло обычное насмешливое выражение.

– Джулия, ты знаешь, что это? – С надеждой спросила Кошка. – Что с моим братом? Ты можешь его вылечить?

– Прости, девочка, – покачала головой Рыжая. – Я не целительница и не врач. Ты же изучила меня уже пятнадцать раз и видишь, что я обычный человек.

– Я могу ошибаться. – Нахмурилась Лина-Лин. – Обычные люди не замечают, когда кто-то пытается изучить их ауру и не ходят через дыры в пространстве и…

– Кстати о дырах, – перебил ее Гвендель. – Данте просил подготовить ему одежду. Потому что никакая ткань не выдержит такого путешествия, и он окажется здесь голым.

Лина-Лин нервно сглотнула. Этого еще не хватало. Главное теперь не думать об этом.

К Джулии уже успела вернуться ее обычная беспечность. Даже пристальный сверлящий взгляд Джена ее не смущал.

– Я подыщу что-нибудь, – прощебетала она. – У нас осталось немного одежды от клиентов, которые были убиты в нашем борделе или скончались во время акта любви. Такое иногда случается.

И девушка выпорхнула в коридор.

– Прихвати эля и закуски! – Крикнул ей вслед Одуванчик.

– Спросим дорогу у нашей плотоядной подруги, – предложил Гвен, доставая «Указующий перст». – Мне кажется, на днях уже появится конечный пункт. И будем ждать, когда Верховный Хранитель облагодетельствует нас своим визитом.