Loe raamatut: «Мальчик по вызову», lehekülg 6

– Да, только это читательская рубрика, и мне не заплатят.

– Ничего, когда-нибудь тебе начнут платить.

– Деньги? Нет, не знаю.

Я начала перечитывать собственную статью на сайте.

Are you ready system of a down?

Уже выступили участники очередного Rock Live Fest Louna, Twin Atlantic, Three Days Grace. Зрители разбрелись по фудкорам, чтобы покрепиться перед выступлением хэдлайнера – американо-армянской группы System of a down. В поисках розетки, чтобы подзарядить смартфон, я добрела до «крайнего» фудкора ЦСКА Арены. И, о чудо, оказывается, этот оказался не «летним» и уличным, продуваемым холодными сквозняками, а, по сути, обычной цивилизованной кафешкой. Но дело в другом. Окно в этом фудкоре выходит на правый край сцены. Я, как в кинотеатре, усаживаюсь с попкорном и наблюдаю панораму стадиона. Зрители «устраивают волну» в предвкушении выступления, на трибунах все бродят кто куда. Я с подоконника, как на вытянутой ладони, наблюдаю суету работников сцены. Жду. Вскоре появляется хорошо знакомый силуэт самой известной армянской бороды. Серж в черном свитшоте, в черных полуспортивных трико. Отдаёт последние распоряжения, у него всё под контролем. Остальных участников группы в этом углу сцены я так и не заметила. И вот я уже тот человек, которому в Воронеже пожимал руку Фред Дерст и который видел Сержа и его бороду не только с фотографий, но и в процессе его подготовки к выступлению в Москве. Концерт System of a down еще не начался, а вечер уже удался.

С трибуны K вид тоже хорош. Фотографы с объективами, которые больше похожими на длинные трубы, то и дело снуют на эту трибуну, чтобы запечатлеть поднятые руки всего стадиона и тысячи светящихся смартфонов. Серж перемещается по сцене от синтезатора к гитаре, а затем обратно к микрофону, гонится за всеми зайцами и всех догоняет. Дарен Малакян спрашивает у зрителей: «Are you ready system of a down?» Рядом со мной стоят несколько мужиков в строгих костюмах, которые, наверняка, закончили работать в шесть: обрадовались, что ненавистного шефа нет на месте, и поторопились на фест. Припарковали свои Skoda где-нибудь в паре километров от стадиона. Они кричат Малакяну: «Yes». Рядом отплясывает баба лет сорока, которая, наверняка, наглаживает каждое утро белую рубашку, а, вернее, три: себе для отдела в Сбербанке, мужу в контору, сыну в школу. Она кричит Малакяну: «Yes». Девушки, которые, расставив баночки в парфюмерных отделах, тоже успели на фест, отвечают Малакяну: «Yes». А Танкян вскоре прерывисто поёт им: «Wake up!» Сегодня все белорубашечные могут system of a down. Ну хотя бы на пару часов. Наверное, в этом и есть прелесть рок-фестивалей, рок-концертов, в принципе. Ты можешь расслабиться, отдохнуть от системы. Это одни из редких моментов, когда люди вне системы. Здесь все революционеры, бунтари, рок-н-рольщики. «У меня сегодня вечер System of a down» – девиз каждого, кто раскошелился на билет. Да, даже мальца бунтарства можно прикупить. Сервис есть везде.

После концерта все стоят в очереди за зонтами в камеру хранения (зонты почему-то внушали организаторам страх: может, у кого-то из них умбреллофобия?). Стою десять минут, двадцать, тридцать, сорок.

– А как выглядит ваш зонт?

– С изображением Одри Хёпберн.

– Нет такого. Вы в другой камере хранения оставили, наверное.

– Ах, точно, это ж выход с другой стороны.

– Вам нужно обойти стадион.

Зонт же с Одри Хепберн – за полтинник, с распродажи в «Ашане». Я в двенадцать ночи делаю кружок вокруг стадиона. Успеваю. Последний клиент у них. «Нет такого. Проходите, ищите». Захожу, вижу мою бутылку с водой, а зонта нет. Обидно. Такой круг навернула, столько времени потратила. Но это ж зонт с Одри Хепберн.

– Лучше б вы бутылку воды мою посеяли.

– Да берите любой зонт! Их тут куча.

Да, многие не смогли дожить до конца очереди или просто сдались. Беру зонт фирмы Moschino. Хоть маленькое, но утешение. И дождя то в тот день не было, а все с зонтами пришли. А что, не дай бог простуда, а завтра на работу. Интересно, и где теперь мой зонт с изображением Одри Хепберн? Как он там? Надеюсь, у него хорошая хозяйка. И чем я зонту не угодила? Почему он от меня ушел. В общем, концерт был драйвовый, калифорнийские армяне рулят, а зонт жалко.

«Вот кому нужны сейчас такие «эссе»?! Это же гонзо-журналистика! Возможно, когда Хантер Томпсон придумал «гонзо», в 70-х, непроизвольное изложение мыслей и собственное отношение к происходящему имели спрос, но теперь ценят только новости и событийность! Теперь куда важнее уметь писать новости на полторы тысячи знаков. То есть составлять заголовки и подзаголовки, а остальное – перефраз информации из интернета. Сейчас в журналистике век копирайтинга. Но я же творческая личность, блин! Я – создатель, творец, не могу без «собственного отношения». Вот почему я не способна просто следовать правилам?! Мне обязательно нужны «самоуправство», «возможность творчества», «литературные прелести». Никогда не вписываюсь в контекст. Но когда-нибудь всё получится. Когда-нибудь всё, что сейчас работает против меня, обернётся во благо. Обязательно! Иначе быть не может. Давай обнадеживай себя! Ведь ты не в состоянии не писать то, что пишешь, ведь ты не в состоянии не писать вовсе. Это какая-то неведомая сила, которая заставляет нас делать то, что мы должны делать. Блин, я слишком углубляюсь в проблему. Пора завязывать с самоедством», – размышляла я.

Мы с Денисом пошли «на плиты» за хостелом, чтобы записать его последние приключения на диктофон.

– Я снова был у того «коммуниста». Помнишь, тот который любит красные флаги. Я зашёл к нему на работу, оказалось, что он – глава одного района. И что самое интересное, в этот раз мы просто пили и разговаривали. Я немного ошалел от того, что у меня снова чиновник. Хотя в этом ничего удивительного, как раз. Я уже понял, что геи есть во всех социальных… слоях. Несомненно. И что странно, многим не только секс нужен, но и возможность поговорить с такими же, как и они. Они платят мне просто за общение. У меня уже несколько случаев, где всё обходилось одними разговорами. Говоруны словно снимают маски, когда я появляюсь. Иногда мне кажется, что только рядом со мной и другими мальчиками по вызову они являются настоящими. По крайней мере, этим я себя успокаиваю. Я им нужен. Кстати, я ездил в Ложки – в Солнечногорский район. Приехал в частный дом к одному мужику лет тридцати пяти. У нас романтик и всё такое, вдруг слышим, что калитка открылась на улице. Он сразу запаниковал: «Мама пришла!» Спрятал меня босого в какой-то комнате, где одни голые стены. А у меня клаустрофобия! Я сижу там час – дрожу от страха. Сижу второй час, весь покрылся холодным потом. На третий час он, наконец, вывел меня из дома. Представляю, как он очковал, что мать узнает о его предпочтениях. Мы вообще живём в постоянном страхе. В постоянном страхе, что нас не примут, что нас осудят, что нас сделают изгоями в собственной семье. Это своего рода дефект, а дефекты люди пытаются скрывать, пока есть возможность. Но рано или поздно люди узнают о них, и никогда не знаешь, как они отреагируют. Может, сочтут ущербным, а, может, им будет наплевать, или вдруг они поведут себя по отношению к тебе агрессивно.

– То есть геи часто чувствуют себя как загнанные в ловушку звери?

– Где-то так. Только это на всю жизнь.

– По чашке какао?

– Какаушка! И еще с зефиринками!

Позвонила в домофон.

– Я на собеседование в театральное агентство «Арбат».

– Звоните! Пусть за вами спускаются.

Набрала номер, вскоре за мной спустилась девушка феминистской наружности: в джинсах, в рубашке мужского кроя, без грамма макияжа. Весь её вид говорил: «У меня богатый внутренний мир, а быть красивой мне вовсе не обязательно. И у меня было секса два года».

В агентстве «Арбат» всё было отделано со вкусом: модные арт-инсталляции, замысловатые принты, стеклянные столы, минималистские решения. Всё по столичному, по богатому. «И всё это, чтобы впаривать театральные билеты по телефону?!» – удивилась я.

Меня провели в кабинет к директору – молодому человеку богемной наружности. Узкие брюки, футболка с дурацкой надписью, бежевый пиджачок, ни грамма мышц и признаков хоть какой-то физической нагрузки. Типичный представитель успешной столичной молодёжи. Он лишь ненадолго отвлёкся от компьютера с изображением надкусанного яблока и приглушил музыку, совершенно не обращал на меня внимания. Затем, наконец, окинул меня осуждающим взглядом. «Такое ощущение, что я отвлекла его от совещания, на котором решается судьба миллионов!» – возмутилась я.

– Тоня, возьмёшь девушку на обзорный день! – сказал он девушке феминистской наружности.

Когда-то я впаривала книги – прямые продажи. Иными словами я ходила по всем организациям и предлагала товар. Каждый день я носила на себе не меньше десяти килограммов книг и повторяла заученные фразы по сотне раз. Пять шагов – приветствие, представление, презентация, вилка цен, заключение сделки. До пятого шага, конечно, доходило далеко не всегда. Два года, два года я занималась этой фигней, а потом зареклась, что больше никогда, никогда, никогда не буду ничего впаривать. И вот, теперь я в театральном агентстве – среди людей, которые достают всех по телефону. Сколько раз мне звонили из салонов красоты, хотели предложить какие-то неимоверные процедуры, и каждый раз я бросала трубку. И вот я снова «на дне» и снова собираюсь толкать товар.

– Сегодня понаблюдаешь, как я работаю, – произнесла Тоня.

Мы зашли в комнату, где пять девушек быстро передвигались по комнате, разговаривая по мобильному, при этом на всю громкость играла музыка. Это было похоже на сумасшедший дом. Мне захотелось просто убежать оттуда, или закопать голову в паркет, или превратиться в муху.

– А музыка не мешает? – поинтересовалась я.

– Она создаёт настроение. В общем, потом поймёшь, зачем она нужна. Тебе творческое задание. Напиши свои планы на пять лет.

Она протянула мне ручку и листок бумаги.

– Добрый день, здравствуйте! Меня зовут Антонина, звоню вам из театрального агентства «Арбат». Сейчас в Москве завершение летнего сезона, что значит, показываем лучшие спектакли ещё раз. Подскажите, вы как к театру относитесь? Ходите, любите? Отлично! А вы слышали о таком спектакле, как «Суп из канарейки»? Замечательная история о том, что у любви нет срока годности. В главных ролях – Татьяна Васильева, Игорь Скляр, Валерий Гаркалин. Имена все знакомые. И проходит спектакль уже в следующее воскресение в театре на Таганке. Так как мы являемся организаторами мероприятия, места у нас идут по номиналу без наценки – от полутора до трёх с половиной тысяч рублей, в зависимости от приближения к сцене. Подскажите, вы как располагаться к сцене любите, подальше поближе? А когда вам можно позвонить? Удачного дня! Буду держать вас в курсе.

И имя очень подходящее для театрального агента – Антонина. И голос у неё был, как у экскурсовода, умиротворяющий. И говорила она весь текст без запинки, но при этом эмоционально. Мне захотелось ей зааплодировать. Другая девушка, с распущенными волосами по колено, носилась туда и обратно как угорелая и тараторила со скоростью света. Я не понимала, как люди успевают хоть что-то понять из её спича. «Ну, хоть не книги не таскать», – успокоила себя я.

– Готово!

На листе бумаги было написано:

«2017 год

Открыть своё театральное агентство

Поставить спектакль по моей пьесе «Кутюр без купюр»

Снять квартиру

2018 год

Издать книгу

Получить Государственную премию

Купить квартиру

Перевезти котов в Москву

Стать ведущей травел-шоу

2019 год

Издать вторую книгу

Получить Буклеровскую премию

2020 год

Издать третью книгу

Получить Нобелевскую премию

Снять фильм по своей книге

Переехать в Лос-Анджелес

Перевезти котов в Лос-Анджелес

2021

Получить «Оскар» за лучший оригинальный сценарий

Получить «Оскар» за лучший адаптированный сценарий

Выйти замуж за Леонардо ДиКаприо

Купить котам дом в Лос-Анджелесе

– А сколько котов то?

– Кошка и её сын.

– Теперь ты должна рассказать о своих планах каждому присутствующему в комнате, собрать все подписи.

Да, рассказать всем о моих котах, о том, что я пишу, и так далее. Я начала выполнять задание. Потом Антонина поручила оставить анонс пьесы и нарисовать афишу. «И всё это, чтобы впаривать театральные билеты по телефону?!» – в очередной раз удивилась я.

«У Саввы есть своё ателье «Фея-крестная» в провинциальном городе, он занимается любимым делом, несмотря на постоянные насмешки. Быть единственным портным-мужчиной в городе непросто. Не понимает увлечения главного героя даже его родной отец, не говоря об остальных жителях N. Но, когда у Саввы появляется напарник и единомышленник Гришка Лоскутов (Грегори), в его спокойной размеренной работе всё неожиданно меняется. В главных ролях – Данила Козловский и Павел Прилучный. Театр Льва Додина, «Кутюр без купюр» с 15 сентября», – написала я. На афише изобразила мужчину в пиджаке на голое тело, рядом стоял манекен с головой как у инопланетянина. Сердце у портного было проткнуто иголкой. Красным фломастером я нарисовала кровь из сердца и нитки на рубашке, которая висела на манекене.

– Такого мне ещё никто не рисовал! Сильно. Теперь каждому присутствующему в этой комнате продай билет на свой спектакль.

Я тяжело вздохнула и принялась выполнять задание.

– О, Прилучный и Козловский! Обязательно схожу, – сказала девушка с волосами ниже колен, – А сколько стоит?

– От полутора по семи тысяч рублей, в зависимости от приближения к сцене. С кем пойдёте – вдвоём или компанией?

– Компанией.

– Вас как расположить к сцене – поближе или подальше?

– Поближе. За семь тысяч три билета. Тонь, она далеко пойдёт!

Она расписалась на листе с моей афишей. В конце дня Антонина рассказала мне, что у них есть карьерный рост: сначала можно стать «серебряным» театральным агентом, а затем «золотым». Для этого нужно создать команду и чтобы они выполняли определенный норматив неделю.

– Это так просто!

«Как два пальца об асфальт!» – мысленно ответила я ей.

Каждое утро офис начинал с того, что играл в «крокодила». Мы отгадывали известных личностей, фильмы, сериалы, книги. И в хостеле я себя чувствовала, как в пионерском лагере, и здесь. О, моё затянувшееся детство! Потом была «распичёвка» – мы понарошку впаривали друг другу театральные билеты. Затем брали любую серию московского номера, меняли последние две цифры – от 00 до 99. За день я наговаривалась так, что вечером мне хотелось стать немой.

– Добрый день, здравствуйте! Меня зовут Мария, звоню вам из театрального агентства «Арбат». Звоню вам в рамках летнего театрального марафона. У нас день живого общения. Подскажите, вы как к театру относитесь? Ходите, любите? Отлично! А вы слышали о таком спектакле, как «Суп из канарейки»? Как не слышали?! Я вам сейчас расскажу. Это не история о браконьерах, как вы могли подумать, а замечательная история о том, что у любви нет срока годности. В главных ролях – Татьяна Васильева, Игорь Скляр, Валерий Гаркалин. Вы что-нибудь слышали об этих актёрах? Отлично! И проходит спектакль уже в следующее воскресение в театре на Таганке, театре Владимира Высоцкого. Так как мы являемся организаторами мероприятия, места у нас идут по номиналу без наценки – от полутора до трёх с половиной тысяч рублей, в зависимости от приближения к сцене. Подскажите, вы как располагаться к сцене любите, подальше поближе? Курьер осуществляет доставку и по области. То есть вы можете сразу проверить билеты, все водные знаки. Да, билеты с доставкой на дом. Вот до чего дошла цивилизация, – говорила я по тысяче раз в день.

Я, если честно, удивлялась, когда люди заказывали у меня билеты. Мне хотелось им сказать: «Вы разговариваете со мной в первый раз в жизни! Да ещё и по телефону! И вы готовы сказать мне свой адрес, чтобы вам привезли театральные билеты. А вдруг я – наводчица для воров! Узнаю, есть ли у нас деньги на билеты, а потом даю адрес подельникам! Вы с ума сошли, что ли!»

И я заметила, что сделки делают лишь несколько человек, и то по постоянным клиентам. Из новичков никто, кроме меня, сделок по «холодным номерам» не делал. Офис вымирал. «Бесперспективняк», – заключила я и через несколько дней бросила это гиблое дело. Да, Интернет беспощаден. Он погубил и прямые продажи. Люди теперь не так наивны, как раньше. Им хватает рекламы и без телефонных коробейников. И я не собираюсь быть последним из могикан. На заработанные деньги я купила себе помаду от Chanel. А что, я успокоила себя тем, что Джеки Чан на первый серьёзный гонорар за фильм купил несколько часов с бриллиантами. Да, рациональность – это не моё второе имя, и даже не третье.

Однако стоит отметить, заключение сделки даёт такое же удовольствие, как алкоголь или секс, или как победа в последнем туре компьютерной игры. То есть, каждый день ты получаешь свою дозу эндорфина, а то и по несколько раз. В этом отношении работа идеальна. Но во всём остальном…

На кухне пахло чьим-то пловом, а я давилась китайской лапшой. Хотя со временем она начинает даже казаться вкусной, главное – менять ароматизаторы. Ещё можно покупать отдельно аджику, майонез, кетчуп, другие соусы. «Когда-нибудь я напишу кулинарную книгу «Как есть лапшу быстрого приготовления три раза в день и не удавиться», – подумала я. Мимо меня прошёл в комнату «свеженький» – парень, который заехал в хостел несколько дней назад. Через две секунды он ко мне подошёл со стороны ресепшена.

– Не поняла, – выразила я своё недоумение, – Ты же только что в комнату зашёл?

– В кепке?

– Да.

– Это был мой брат-близнец.

– Ааааа. А кто из вас всё время играет в танчики с Калашниковым, и с кем я раньше разговаривала?

– Со мной. Федя.

– Ааааа.

– Петя просто официантом работает, он здесь крайне редко появляется. Смены.

– Ааааа.

Из комнаты вышел Петя, уже с полотенцем на шее.

– Приколи! Она до сих пор думала, что я один.

– Забавно. Удивилась?

– Правда. Я раньше видела, что он в кепке всё время ходит, то с серьгой в ухе, то без. Но не думала, что вас двое. Вы прям действительно очень похожи. Подменяли друг друга когда-нибудь?

– На соревнованиях по самбо только. Когда Федя опоздал, тренер меня выпустил. А вот девушки Федька сразу распознают. Он говорит странно.

Дикция у Феди и правда «хромала». И хотя лицом они были очень похожи, характеры, конечно же, у них разительно отличались. Федя был более спокойным, «домашним», а Петя более брутальным. Они на и девушек производили разное впечатление. Западали больше на Петю. И Петю все считали красивее, хотя выглядели братья абсолютно одинаково. Петя даже моделью подрабатывал, а вот Федя кастинг бы никогда прошёл, он был немного «зажатым». Это очередное доказательство того, что хорошая внешность и привлекательность не всегда идут рука об руку. Люди одинаковой внешности могут производить совершенно разное впечатление на противоположный пол. Глядя на них, мне захотелось, чтобы и у меня был близнец. Они были невероятно дружны, во многом благодаря Феде, который всегда уступал брату. Всё как в любых отношениях. И они по жизни никогда не расставались. Вместе были в школе, вместе были на тренировках, вместе были в универе, теперь вместе в хостеле. Они всегда были друг у друга. Да, они уже напоминали какую-то своеобразную пару. Но, думаю, обычной паре никогда не достигнуть подобного уровня взаимопонимания. И уверена, Федя и Петя никогда не чувствовали себя одинокими. Они были не одиноки ещё в эмбрионном состоянии.

На кухню пришёл Денис и позвал меня курить.

– Я вчера, или, точнее, уже сегодня, уснул за столом прямо рядом с ноутбуком, ноутбуком Ильи, как знаешь, многие пользуются. Этот Петя вернулся среди ночи, как обычно, и взял ноутбук. А там были вкладки с гейских сайтов: я объявления размещал… по работе. Он потом подошёл ко мне и сказал: «Ты поосторожнее, а то мало ли кто может увидеть открытые страницы». В общем, я теперь переживаю. Раньше только вы с Ильёй знали, а теперь ещё и Петя.

– Он вроде адекватный. Будем надеяться, что не разболтает.

– Так сколько ты страниц уже написала?

– Кажется, пять.

– Ну и скорость! Усейн Болт позавидует.

– Он, кстати, завершил свою карьеру. С бронзовой медалью.

– Да что за лето такое! Все откуда-то уходят! И я хочу прочитать эти пять страниц. Интересно же, что ты там варганишь.

– Вот как дойду до десяти страниц, тогда пришлю.

– Так мне до следующего года ждать! Мне умереть или убить кого-нибудь, чтобы дело пошло быстрее?!

– Слушай, а это вариант!

– Да иди ты! У меня ещё долг за хостел, и я социологию не сдал, чтобы восстановиться.

– И у тебя нет нормального костюма.

– Вот-вот.

Рано или поздно это должно было произойти. К нам в хостел заехал ещё один гей. Денис раскусил его моментально. У него действительно выработалось шестое чувство на своих «собратьев». Этот парень был на несколько лет его старше, на пару десятков сантиметров выше, на несколько порядком внушаемее, всё как Денис любит. Когда «свеженький» понюхал аромат туалетной воды на его запястье, Денис принялся к нему подбивать клинья. «Работал» он четыре через три, так уж в определённые дни у него было много свободного времени, которое он пытался занять всё тем же сексом. И когда Артур был в отъезде, он находил себе других партнёров. Я была «сторонницей» Артура, но пыталась не читать по этому поводу нотаций Денису, чтобы не казаться сварливой бабкой. «Прогрессивные взгляды требуют всепонимания и всепрощения», – успокоила себя я.

Денис попросил меня осторожно расспросить парня о его сексуальных предпочтениях. Да как два пальца об асфальт! Мне все докладывают, с кем спят и в каких позах. Да у меня буква «Д» на лбу, в том смысле, что «доверяй ей». Но подвести товарища, когда ему срочно нужна чья-то задница, никак нельзя. Какой я тогда товарищ, спрашивается? Наш разговор выглядел следующим образом:

– Так чем ты занимаешься в Москве? – поинтересовалась я у Альберта, когда представился случай.

– Я – стилист. Но пока не очень успешный.

– А почему в родном городе перестал стричь?

– Там, скажем так, не все разделяли моё увлечение. И там я был просто парикмахером, а стилист звучит гордо.

– У вас в городе всех стилистов тире парикмахеров причисляют к геям?

– Я и то и другое.

– В смысле, ты – гей?

– Да.

– Ух, ты! И так просто мне об этом говоришь?

– Но ты же дружить с геем, тебе можно доверять.

«У них радар срабатывает, наверное, на себе подобных», – подумала я. Эти двое нашли друг друга где-то в районе плит за хостелом. А меня замучила совесть, ведь Артур написал мне тем же вечером: «Привет! Как дела?» Мне захотелось ответить ему: «Привет! Всё норм. Я помогла твоей второй половиной скрасить твоё отсутствие», но я сдержалась. «В конце концов, это не моё дело!» – решила я. Однако, какие-то беспощадные дикие кошки скребли на душе. Но в хостеле легко забыть об угрызениях совести, здесь всегда есть, на что отвлечься. Например, на покер и чай. Мне даже удалось выиграть пару тысяч. Я боялась, как бы меня не замочили, из-за такого «большого куша», но, к счастью обошлось.

Следующую диктофонную запись я прослушала в Третьяковской галерее. Пошла туда ваша покорная слуга только из-за одной картины – «Над вечным покоем» Левитана. Художники, как и писатели, порой выражают за нас те мысли, те чувства, в которых мы не можем разобраться. И мы прикипаем к этим произведениям искусства, надеясь найти в них ответы на интересующие на вопросы. Мы ищём в них поддержку и сочувствие, потому что люди слишком заняты глобальными проблемами, им не до отдельных личностей и их душевных мук.

Там свинцовые облака, широкое озеро, одинокая церквушка и кладбище возле неё, как было заведено во всех российских деревнях. И каждый раз, когда смотришь на эту картину, находишь что-то новое. Она похожа на северное сияние. Я ни разу его не видела, но говорят, что завораживает не на шутку и что у него миллион оттенков. «Вечность, грозная вечность, в которой потонули поколения и потонут ещё… Какой ужас, какой страх!» – написал Левитан в письме к Третьякову. А мне кажется, что на этой картине застыло умиротворение. Но при этом там есть что-то грозное и устрашающее. Это как человеческая душа: она не может всё время быть в состоянии покоя, для неё всегда есть угроза «быть в смятении». Мы всё ищем что-то, а покой – это отказ от поисков.

Помню, мне захотелось найти похожее место. Не обязательно даже город Плес, где Левитан писал картину, но что-то умиротворяющее. Я увидела Осташков в тревел-шоу на одном из центральных каналов и поняла, что «вечный покой» найден. Я тогда получила диплом и решила отметить получение высшего образования поездкой в это место.

Что я вам могу сказать о самом городе. Его словно обошли стороной Великая Отечественная война (впрочем, боевых действий на территории Осташкова действительно не было), большевизм и «американизация». Там время идёт своим чередом и люди живут так, как им удобно, независимо от предпочтений государственной политики. Там повсюду надписи в стиле Петербурга начала XX века: «Канцелярия», «Лавка аптекаря», «Баръ» и т.д. Если в Королёве (Подмосковье) я видела надпись «моповая» (от англ. слова mop – швабра, подразумевается, что моповая – это кладовая), то в Осташкове, который в пяти часах езды на машине от Москвы, и где многие москвичи строят дачи, таких чудес морфологии не сыщешь. Здесь сохранились церкви XVIII века, деревянные дома, что само по себе редкость (напомню, боевых действий здесь не было, в отличие от того же Ржева, который находится сравнительно недалеко, и который во времена Великой Отечественной войны был превращен в минное поле и практически уничтожен). Здесь словно размываются временные рамки. Старинные дома, почти полное отсутствие общественного транспорта, картинные пейзажи… и бесчисленные велосипедисты в экипировке. Здесь все стремятся заниматься спортом, приобщаются к здоровому образу жизни, всячески используют то, что они живут у Селигера – прогулки с собаками на остров Кличен, прогулки на велосипедах, пробежки в лесу, пикники, йога на берегу и т.д. Могу с уверенностью сказать, что моя маленькая мечта осуществилась. Я нашла другую Россию – самобытную, многогранную, бесконечную, не ограничивающуюся торговыми центрами, каменными постройками и недалекими мировоззрениями.

И почему люди так любят путешествовать? Наверное, опять же из-за того, что нам всё время нужно новое. И нам нравится видеть, что кто-то живёт иначе, что у кого-то другие традиции, другие достопримечательности, другие герои, другие гастрономические предпочтения, другие пейзажи, другая погода. Вперёд к неизведанному, это про нас всех.

– Я хочу сделать предложение Артуру, – услышала я голос Дениса в наушниках, – Но это невозможно. Во-первых, я не смогу бросить работу. Она меня кормит, обувает, одевает и так далее. И если бы у Артура не было постоянных рейсов, я вообще бы не мог с ним встречаться. Я в квартире то живу только, когда он приезжает. Одному мне там скучно и одиноко. Я люблю всё время быть в центре событий. И вряд ли я способен на серьёзные отношения. На данном этапе мне важно заработать денег, как-то закрепиться в Москве. Я хочу чего-то добиться, а для этого нужно скрывать свою ориентацию, а не объявлять открыто, что твой муж – гей. Создавать семью, когда у тебя ни кола ни двора, как-то не вариант. Я люблю комфорт. И, наверное, комфорт я люблю даже больше Артура, как бы это мерзко для тебя не звучало. Все мы любим, прежде всего, себя, а потом уже всех остальных. А если буду бедным, я не смогу с уважением к себе относиться. Тогда я ни к кому не смогу с теплотой и уважением относиться. Можешь осуждать меня сколько хочешь…

– Я тебя не осуждаю.

– Вслух не осуждаешь, но я вижу, что хочешь осудить. Но я не хочу быть неудачником. Быть неудачником, да и ещё геем – это диагноз. Во-вторых, почему я не могу пожениться, так сказать, в нашей стране это в принципе невозможно, а ехать в другую нет денег. А заработать деньги на данном этапе я могу только эскортом. Вот такой замкнутый круг получается! Отношения сейчас тянут на дно. Я купил новый телефон, который мне был очень нужен, только потому, что получил заказ на пятнадцать тысяч. Это, кстати, был хиромант. Ему брат выделил комнату, и теперь он там хиромантит.

– О, хиромантом легко заработать. Главное – харизма и проницательность. Просматриваешь социальные сети клиента, распознаёшь какие-то события в его жизни по мелочам, несёшь всякую чушь.

– Он, кстати, как-то узнал про хостел. Он сказал: «Я вижу общежитие или что-то такое». Думаешь, догадался?

– Ну, где может жить неместный? Квартира или хостел. Он угадал. Сам, наверное, в хостеле тусовал когда-нибудь. Это ж сейчас самый дешёвый способ проживания. Квартиру даже на двоих снимать дорого. Цены так взлетели, что аш, аш.

– Может, и угадал. Я прям разочарован. Если бы у него были экстрасенсорные способности, то его слова про ребёнка оказались бы правдой. Он предсказал, что я усыновлю какого-то ребёнка. Вот, разрушаешь мои надежды!

– Я захотела завести кошку, и буквально через неделю была Аскорбинка. Если захочешь ребёнка, то всё бумажки оформишь и вуа-ля.

– А у нас геям даёт разрешения на усыновление?

– Не в курсе. Но думаю, что вряд ли.

– Вот блин! Вроде так же, как и ты, не хочу детей, но всё-таки корёжит от того, что не могу их иметь. Человеку почему-то всегда нужно знать, что он может хоть как-то продолжать семью, даже если он и не собирается этого делать.

– Это, наверное, на каком-то генетическом уровне заложено.

Я словно оказалась внутри картины Левитана. На несколько мгновений я ощутила абсолютное умиротворение… Но затем в зал ворвалась толпа китайских туристов. Я, тяжело вздохнув, направилась в другой зал.

Когда я возвращалась с очередного собеседования, на входе в хостел встретила Елисея.

– Как хорошо, что это ты! Мне нужно до банкомата сходить. Посидишь пока на ресепшене? А то просить Анатолия Абдуловича я не рискну.

– Хорошо.

– Если что, звони! Главное – всегда улыбайся! И не допускай хаоса!

– Еля, ты уходишь всего на пятнадцать минут! Хаосу нужно немного больше времени.

Я прошла за стойку ресепшена. Посмотрела по камере, что творится на кухне: там Анатолий Абдулович читал газету, а наш журналист обсуждал с режиссёром коммерческих видео русско-американские дипломатические отношения. Журналист был казахом, а режиссёр коммерческих роликов осетином. Жена главного индейца готовила рагу. Кто-то включил телевизор на юмористическом канале. В «деловой зоне» Федя играл на компьютере. Почувствовала себя Большим братом, который «следит за тобой».

– У нас, что ли, новый администратор? – в шутку поинтересовался наш местный фешн-фотограф.