Секс-вояж сквозь пространство и время. Сборник рассказов

Вторая редакция, 2024г.

Сексуальным отклонением можно считать

только полное отсутствие секса,

всё остальное – дело вкуса.

(Зигмунд Фрейд)

Люксурия

Люксурия – сад наслаждений,

в котором пускают побеги

и расцветают фантазии каждого из участников акта.

Они сплетаются, эти фантазии,

прорастают друг в друга, становятся общими…

Люксурия настроена так,

чтобы возбуждать центр удовольствий.

(Анна Старобинец. « Живущий»)

Михаил Дуридомов лениво курил после ужина и бродил по сети, Бэла, его девушка, дежурила сегодня в Мухосранской райбольнице, он был дома один. Надо расслабиться после трудов праведных… То и дело на разных сайтах выскакивали баннеры с рекламой новой игры. «Люксурия – самая чувственная игра в сети! Пока длится акт, все, что ты видишь, слышишь, вдыхаешь, к чему прикасаешься языком или кожей, возбуждает твой центр удовольствий! Попробуй – ты не сможешь оторваться!». И что за акт. Похоже, это не просто виртуальный трах какой-нибудь, надо бы посмотреть, попробуем на ночь глядя. Он вышел на основной сайт игры, зарегистрировался как Michael D. Так, как же тут языком-то… вдохнуть… Интерфейс похож на ВК… люди в сети, друзья… Ну да, что ж ты – сам с собой будешь… акт устраивать. Он поставил свою ВК-ную аву, написал возраст и прочие данные, выбрал язык. В сети висело множество игроков, можно было пригласить их в друзья или играть так. Авы девушек напоминали Плейбой пополам с вампирскими фильмами, обычных фото почти не было. Чё тут делать-то, а… надо почитать… ага, вот. Возможности: сблизиться… узнать человека… ну и как… при помощи передачи чувств и ощущений… в процессе совместного акта… а передавать-то как… что-то мне это напоминает… Вот, нужен виртуальный шлем! Ну, ясно все с вами, ребята. Вот и ссылка… шлемы… Luxhelm… купить… приехали. 998 баксов. Закрываем? Пагади, Майкл, а мы-то почему это не продаем на нашем сайте? Может, тут золотое дно, новое Эльдорадо. Ну-ка, исследуем рынок, почитаем… Он забил в Гугл «виртуальный шлем» – тот выдал историю развития – от Virtual Boy Nintendo до современных продуктов Sony HMZ Personal Viewer и Project Morpheus, Google Cardboard, Samsung с Gear VR, так, знакомые лица пошли, и дошел до Oculus Rift, который Facebook покупает за два миллиарда долларов. И что они все делают… да ерунду делают… 3D кино, картинки, игры, стрелялки… никакой обратной связи, ничего такого нет. Ну-ка, Гугл, сделай нам Ок, «Люксурия+Luxhelm», ага, это совсем другое… двусторонняя связь… прием и передача данных… И что же, все так-таки по штуке денег платят? Ну не верю, ни в жисть не поверю. Сходим-ка к братьям по разуму.

Михаил закурил новую сигарету и погрузился в мир хакерских сайтов. Писали много, в основном про Oculus Rift, что с ним можно сделать и куда прикрутить. Да я бы и сам присобачил, да жаба сегодня голодная. А про Люксурию что пишут. О, пишут, братушки! Пишут, что можно к ней присобачить «Корону» от ВК. Так это ж другое дело! Перешить надо? Да ради бога. А прошивка? 200 зеленых? Вот звери! А еще братья! Пошли в жопу. Не буду.

Он побрел в комнату, покопался в столе и нашел «Корону» – сенсорный обруч, передававший импульсы от оповещений ВК прямо в центр удовольствия. Кнопка on\off не реагировала на нажатие, зеленый датчик не загорался. Батарейка сдохла. Михаил открыл разъем, нашел батарейку, вставил и нажал опять – датчик загорелся. Живая, роднулечка! А что это тут у нас? А это у нас USB-разъем, Дуридом ты, блин, совсем. Ну-ка соединим. Ничего не видно. Ну, наверно, для прошивки. Посмотреть, что ли, как прошивается. Обычно прошивается, ничего сложного. А прошивочный файл? Вот он. Скачать. «Введите номер кредитной карты».

Михаил не стал вводить, открыл свой сайт, отчет по продажам, и нашел «Корону»: всего было продано 3756 штук. Ёпт, а Тимка еще сколько напродавал, еще до сайта! Допустим, всего тысяч пять. Двадцать процентов, к примеру, захотят апдейтить «Корону» для Люксурии (надо баннер будет у себя повесить), перепрошивку можно запустить по двадцать баксов. Что это получается… двадцать штук?! Где эта моя грёбаная кредитная карта?!

После оплаты он скачал установочный файл, скопировал его на флешку, присоединил к «Короне», зажал скрепкой Reset, нажал кнопку On и отпустил Reset: зеленый огонек замигал и минут через пять потух. Вот тебе и люкс-шлем. И восемьсот денег сэкономили. Да он еще, может, и не работает, поделил уже шкуру…

Михаил отсоединил флешку, нажал кнопку включения – зеленый огонек исправно загорелся: в руках у него был совершенно новый дивайс; он вспомнил мифическую корону Александра Македонского, украшенную черными алмазами, которая вызывала потерю памяти, поморщился, повертел обруч в руках, постучал костяшками пальцев по краю стола и надел его на голову – ничего не произошло. Ты курил-то давно? Давно. Вот, все помню: Белка на дежурстве. Двести баксов улетели. На голове старая «Корона». В голове пустота. Надо покурить. Ладно, уговорил.

На кухне он медленно закурил, поставил чайник, поправил на голове обруч, заварил свежего чаю, вдохнул аромат цейлонских листьев, посмотрел в потолок, подумал, что давно не покупал Белке духи. У нее почти кончились, что в отпуске купили. А ты бы хотел, чтобы тут у тебя море было? В Мухосранске?! Да ну. Море должно быть праздником, его нужно ждать и хотеть. За двести баксов можно день в Шарме прожить, весело так. По полной. А тут Люксурия какая-то. Очередная туфта. Стой! Так это ж надо страницу перезагрузить!

Михаил рванул в комнату, упал в кресло, обновил в браузере страницу Люксурии, появилась двигающаяся зеленая полоса, пропала и выпрыгнула надпись: «Ваш Luxhelm инициализирован. Добро пожаловать в сад наслаждений!» В мозгу раздался звук далеких труб, господи, архангелы, что ли, сменившийся мягким струнным перебором арф, возникло новое окно с предложением выбрать место обитания. Так, Мальдивы… и так поедем… Париж… тоже… Багдад… боязно… вот – Греция. Клик! На экране возник вид со скалистого обрыва на море, в ушах раздался шум волн, ноздри уловили соленый ветер, жаркое солнце опалило кожу. Мама дарагая! Чё деется! Он покрутил головой: вид на мониторе двинулся влево, потом вправо; море и небо были больше монитора, они заслонили стену его комнаты, но комната не пропала совсем, а отошла на второй план. Он зажмурил глаза: комната исчезла, а он так и остался на скалистом утесе, море шумело, солнце грело. Михаил открыл глаза и обнаружил, что может переключиться на любой план: видеть только море, или только комнату, монитор, или все сразу в полупрозрачном состоянии. Он судорожно сорвал «Корону» с головы – море колыхалось на экране монитора, ветер стих, вокруг него была его старая комната. Было тихо, только в голове что-то ритмично стучало. Во, блин, кино ты себе сделал! Голова не отпала? Тут. Идем дальше? Ты как хочешь, а я пошел.

Михаил приладил обруч обратно на лоб, вдохнул всей грудью, откинулся в кресле и закрыл глаза. Он обернулся и увидел беломраморное здание, к которому вела дорожка. Здание украшал классический треугольный фронтон, вокруг по периметру шли ионические колонны, ноги привели Михаила к широкой лестнице. Высокие бронзовые двустворчатые двери открылись, из них вышли четыре девушки в белоснежных хитонах с ветвями зелени в руках. Правая грудь у них была обнажена. Девушки спустились по лестнице, одна из них надела ему на голову лавровый венок. Губы девушек почти не шевелились, но он услышал: «Радуйся! Приветствуем тебя в Люксурии!»

– Уже?! Да я рад, конечно… А хорошо вы по-русски говорите.

– Мы говорим на древнегреческом, но каждый слышит свой язык. В Люксурии не нужен переводчик, ты слышишь сразу мысли.

– Круто! И что мы будем делать? Там, в рекламе, что-то такое про акт говорилось…

– Мы будем делать все, что ты захочешь, Майкл. Идем с нами. Тебе нужно отдохнуть.

– Да я и не устал совсем…

Две девушки мягко взяли его за руки и повели внутрь здания. За дверью оказался огромный холл, уставленный мраморными статуями, многие показались ему знакомыми, но что-то было в них другое. Да у них же все руки-ноги целы! Венеры. Так гораздо лучше. Холл закончился еще одной дверью, она была открыта и вела во внутренний дворик, в центре которого блестел бассейн, окружен он был портиками с белыми колоннами.

– Раздевайся, Майкл, мы омоем тебя с дороги.

– Да я плавки не взял…

– Тебе не нужно ничего брать с собой, здесь есть все, но плавки тебе не понадобятся.

Девушки развязали свои пояса, их хитоны упали на мрамор. Они как-то сразу все вместе стали освобождать Михаила от одежды, потом подвели к бассейну и опустились с ним по ступеням в воду. Вода была нагрета солнцем, девушки плескали ее на его кожу, гладили своими ладонями его бледное тело. Загар бы не помешал, неудобно как-то, как первый день на пляже. Он глянул на свои ноги и увидел, что тело его потемнело, стало бронзовым, будто он провел здесь добрый месяц. Так этот шлем мои желанья слышит?! И передает их?! И говорить не надо?! А ну-ка, проверим. Он нырнул в воду, вынырнул и перевернулся на спину, раскинув руки и ноги. Девушки окружили его и стали с удвоенной энергией омывать его, сконцентрировав внимание на его пахе; омывали руками, губами и языками, пока в центре бассейна не ударил вверх фонтан, – Михаил сорвал обруч с головы, выдохнул и вытер пот со лба. Ну чтоб я так жил! Надо срочно покурить. Кухня была прежней, сигареты лежали на столе, чай в бабушкиной кружке давно остыл. Он жадно опрокинул в себя кружку и закурил. Сердце бумкало, между ног сладко ныло, но было сухо, сигарета удымилась за минуту. И ЭТО ты собираешься продавать за двадцать баксов?! Да ему цены нет! То-то шлем штуку стоит. Господи, до сих пор не отошел. Даже не спросил, как девчонок зовут. Надо вернуться.

– Девчонки! Вы где?!

Он стоял на краю бассейна, бронзово загорелый и абсолютно голый, вокруг никого не было. Одеться бы пока… Тело его обернул белый хитон, ноги обвили ремешки сандалий. О! Класс! А меч? Хочу меч! Александра! По левому бедру хлопнули золотые ножны, правая рука вынула из них блестящий клинок, рукоятку из слоновой кости венчала голова барана. Михаил со свистом рассек мечом воздух крест-накрест и бросил его в ножны. Жаль, Гордиева узла тут нет. Ох и голодный я! Будто только что выиграл битву при Гавгамелах. Неподалеку от края бассейна стоял мраморный стол и ложе, устланное коврами, возле него.

– Девчонки! Есть хочу!

Из-за колонн появились знакомые девушки с подносами, наполненными блюдами, кувшинами и кубками, которыми они уставили весь стол. Та, что надела ему венок на голову, налила в кубок вина и поднесла Михаилу – пряный запах проник ему в ноздри, он глотнул и узнал легкий привкус хвойной смолы.

– А как тебя зовут, красавица?

– Роксана, мой господин.

– Серьезно? Надо же, совпадение какое. Может, перекусим, Рокси? Ложе широкое. Приляг рядом.

– Что бы ты хотел сначала, господин?

– Да зови меня просто Майкл. Хотел бы я… ну я бы хотел… Давай персик попробуем.

Михаил с Роксаной возлегли на ложе, она разломила сочный персик и подала ему половину, боже, настоящий вкус, божественно просто, сок стекал по его подбородку, капал с губ девушки, что бы я хотел… Губы Роксаны были сладкими, упругими и в то же время мягкими, податливыми, они раскрывались под его напором постепенно, пускали его внутрь; рука его накрыла холм груди девушки, он услышал легкий стон; она подняла бедро к его ноге и повела его вверх. Остальные девушки расположились вокруг стола на невесть откуда взявшихся подушках, в руках у них оказались арфы, или это лиры, зазвучали золотые струны, музыка небес, Роксана перевернулась на живот, согнула колени и приподняла бедра.

– Жезл твой могуч, о повелитель, как скипетр Зевса! Осени меня своей молнией!

Михаил тоже поднялся, расстегнул пояс, отбросил меч и пристроился сзади, обхватив бедра девушки руками.

– О, как силен ты, царь царей! Сильней пронзи меня! Вставь в меня свой божественный х*й! Глубже! Еще! Еще! Ооооооооо!!!

Михаил открыл глаза – он лежал на своем диване, ноздри его щекотал озон, «Корона» покоилась перед монитором на столе, экран закрыл скринсейвер. Ой, щас умру. Пойдем покурим, Алекс, тьфу, Майкл.

На кухне он закурил, стараясь не втянуть весь дым за одну затяжку. И как же люди после этого еще и работают, производят что-то. Это ж куда ФСБ смотрит. Это ж крах экономики полный будет. Нет, это просто полный пизд*ц!

Комп неудержимо влек его к себе, ноги сами пошли в комнату, «Корона» водрузилась на голову. На экране монитора висел общий план внутреннего дворика его дворца, по бокам светились квадратики с авами участников игры, находящихся в сети. Так это ж я еще ни с кем и не играл! В центре экрана выпрыгнуло сообщение: «Пользователь Chipmunk приглашает Вас принять участие в игре. Принять приглашение?» Рядом висел юзерпик с аниме-картинкой: рыжеволосая девчонка с острыми ушами и пушистым хвостиком в полосатом жилете. Симпатичная. Ну заходи.

– Привет, Майкл.

– Привет, Чиппи.

– Пустишь меня к себе? Или ты ко мне?

– Заходи ты. Хотя я тут… еще не обжился.

– Так ты только начал?

– Ну да.

Михаил сидел в кресле у бассейна в своем белом хитоне, рядом появилась девушка в блестящем оранжевом купальнике и уселась в соседнее кресло.

– Классно у тебя. Где это?

– Это Греция. Древняя.

– Красиво. Сам придумал?

– Нет, я еще не успел. Зашел только, умылся с дороги.

– А дорога откуда?

– От моря.

– Так у тебя тут и море есть?

– Есть.

– Классно! Покажешь?

– Пошли. А ты где живешь?

– Я в Лондоне.

– Так ты англичанка?! Никогда еще англичанку не…

– Да нет, что ты! Это здесь я в Лондоне живу. А так… в другом месте. А ты что, грек?

– Да нет… я…

– Да это неважно. Ты можешь каждый раз выбрать новое место. Или жить в одном, где тебе нравится. А почему ты выбрал Грецию? И зачем тебе меч? Ты что, герой? Персей? А давай я побуду твоей Андромедой. Прямо сейчас.

Они вдруг сразу оказались на берегу моря, в тени утеса, Chipmunk, уже без купальника, была прикована к скале – руки ее в кандалах были подняты над головой и цепями крепились к железному кольцу. Михаил прошелся взглядом по ее белой коже, только сейчас увидел неяркую россыпь веснушек, задержался на торчащих розовых сосках, опустил глаза вниз.

– Ты так хочешь, Чиппи?

– Сзади!

Михаил резко обернулся – из кромки прибоя поднималась голова неведомого чудовища на длинной шее, украшенной гребнем, из пасти дракона полыхало пламя. Волосы поднялись у него дыбом, дрожь прошла по всему телу. Эх, щас бы… полцарства за… Справа послышалось ржание – огромный конь бил крылами и кивал головой. Вмиг он оказался на спине невесть откуда взявшегося Пегаса, тот взлетел, обнаженный меч сверкнул на солнце, и голова чудовища с шипением упала в бурлящее море. Конь приземлился у скалы, Михаил спрыгнул, адреналин бешено стучал у него в крови.

– Майкл, ты мой герой! Иди ко мне, иди скорей! Нет, оставь, цепи потом, давай так, да, глубже, еще, еще!

Девушка обнимала его бедра ногами, ее пятки били его по пояснице и ниже, цепи звенели, он двигался ритмично и мощно, ножны звенели где-то слева.

– Давай, Перси, давай! Нууу… еще! Еще разочек! Аааааа… Всёооооо! Поцелуй меня. И их. Ох, пусти. А ты? Да, и ты уже. Понравилось? Освободишь меня теперь? Или еще чего-нибудь такого хочешь? Майкл! Мааайкл! Ты где?!!!

Михаил сидел на кухне и пытался попасть кончиком сигареты в огонек зажигалки, заглядывал в пустую кружку, ощупывал себя в разных местах, ерошил волосы на голове. Нос его учуял запах опаленных волос. Так и умереть можно, Майкл. От истощения. Может, бросить. Ага, брось. Прямо сейчас. И забудь. Дааа, забудешь тут.

На экране монитора мигало сообщение: «Игра прервана», квадратик Chipmunk горел зеленой рамкой. Как же ей написать-то?

– Тут не надо ничего писать! Ты просто думаешь, держа курсор на моем юзерпике, и я все слышу. Ты куда делся?

– Я… это… покурить бегал.

– Не понравилось?

– Ты что! Улёт полный! А как ты освободилась?

– Смешной ты какой! Ты в любой момент можешь выйти из игры. Тогда партнер возвращается домой. И все.

– А дракон откуда взялся?

– Ну я придумала. Для перчика. Иначе, зачем же тебе был меч. Как у Чехова.

– Круто получилось! Эрос и Танатос. Никогда не пробовал. Думал, это Фрейд выдумал.

– Все в жизни уже кто-нибудь выдумал. Главное, чтобы это работало. Сработало ведь?

– Еще как! Это и есть совмещение фантазий?

– Это только начало. Ты еще научишься. Еще хочешь?

– Еще бы!

– Я к тебе?

– Заходи.

– Только теперь ты будешь привязанный.

– Я?! Стой! Ну я не хо…

Палуба корабля мерно покачивалась, парус раздувал щеки от ветра, деревянная фигура на носу умывалась морскими брызгами. Михаил стоял, привязанный к мачте просмоленным канатом, в легкие его врывался соленый ветер, в уши – неизвестно откуда звучащая музыка. Это была чудесная песня, только без слов: вокал походил на гавайскую гитару и синтезатор. Допамин булькал у него в мозгу, взрывался пузырьками шампанского, никакого дискомфорта не было, на него напало приапическое состояние, край его хитона приподнялся; не хотелось больше ничего, только слушать эту прекрасную песню – всегда. Он покрутил головой, никого не увидел, только по правому борту виднелись скалистые вершины какого-то острова. Канат не мешал ему, он чувствовал себя на взлете, был готов улететь в небесные сферы, в голову пришла мысль о поющих ангелах. Справа над бортом показалась медноволосая голова девушки: она поднялась, белые крылья хлопали за ее спиной, и опустилась у мачты; песня стихла.

– Чиппи?! А пел кто?

– Я и пела. Понравилось?

– Спрашиваешь! Так ты сирена?!

– Ну да. Я еще и флейтистка.

– Не, мне песня и так понравилась, без флейты. Споешь еще?

– Конечно. И сыграю. На твоей флейте. Вижу, она уже готова.

– Одновременно?! Будешь петь и сосать… играть то есть?!

– Ну да. Вот, смотри.

Девушка приблизилась к мачте, сложила крылья, опустилась на колени и подняла край его хитона. Музыка зазвучала вновь, ритм совпадал с движением головы Chipmunk, Михаил застонал от наслаждения, напряг мышцы – канат держал его крепко. Вот черт, а ну и мы попробуем. Как это тут работает. Он подумал о свободе, о птице, канат разорвался сам собой и упал вниз, он подался вперед, ощутил трепетание за спиной, взмахнул крыльями, подхватил девушку и поднялся над палубой.

– Я лечу! Я могу летать!

– Конечно, можешь. Ты еще много можешь, просто не знаешь об этом.

Песня продолжала звучать, Михаил поднялся еще выше, он наслаждался свободой движения, выделывал замысловатые пируэты в воздухе, потом поймал девушку за ногу, подтянул к себе, приник к ней губами, вертел ее, целовал, прижал к себе и вошел в нее. Это было совершенно по-другому, он стремительно поднимался, замирал на мгновенье, падал вниз, нанизывая Chipmunk на себя, отпускал ее, снова ловил, пока они одновременно не выгнули спины, удерживаясь только ногами, затем отпустили и ноги, развернулись и сложились валетом; вспышка в его мозгу закрыла все, он расслабил руки и ноги и стал падать.

Михаил лежал на ковре в своей комнате и обалдело вертел головой, потом перевернулся, поднялся на четвереньки и пополз в кухню. Дым вирджинского табака вошел в него волшебным бальзамом, немного успокоил и добавил послевкусия к ощущению абсолютной удовлетворенности. Ох ты, бл*дь, и въехал, Майкл. Угомонись, Икар, а то помнишь, что было. Завязывай. Очнешься в следующий раз за плинтусом. Голова отдельно, перья отдельно.

«Корона» легла на лоб как к себе домой.

– Чиппи?

– Ты живой?

– Пока еще да. Обалдел немного.

– Ты так внезапно пропадаешь.

– Я даже не знаю, как это происходит.

– Ты снимаешь «Корону» с головы.

– Понял. Так мы были птицы? Или ангелы?

– Для ангела ты слишком хорошо языком работаешь.

– Да и ты флейтистка хоть куда!

– Нууу… во многом это зависит от инструмента.

– Не, ну есть же виртуозы.

– Это комплимент?

– Ну да. Тебе.

– Спасибо.

– Зайдешь? А то я тебя не вижу.

– Ладно.

Они сидели в креслах во внутреннем дворике. Стол был уставлен блюдами и кувшинами. Пахло вкусно.

– Давай поедим, может? Сил добавим.

– Давай. Но силы твои – в голове, а не в желудке. А чего бы ты хотел?

– Мяса. Сочного. Острого. И крааамсать его кинжалом, и запивать красным вином, и чтоб сок тек по подбородку. И видеть отсветы горящего павшего города. Слышать стенания жен поверженных героев, предчувствующих свою долю. А ты?

– А я хочу вернуться в Спарту, забыть Париса. Просто отдохнуть. Хочу сладкого. Манго подойдет. Яблок больше не хочу.

– И сладкого вина? Мальвазии.

– Можно. Только много не наливай.

– Ладно.

– Расскажи мне что-нибудь. Про Грецию. Только не про Трою.

– Про Грецию? Про богов?

– Про любовь.

– Нууу… так… струнная музычка… лиры там… слушай про богов-любовь.

Перед глазами Михаила возникла страница давно читанной книги Куна: «У царя богатого финикийского города Сидона, Агенора, было три сына и дочь, прекрасная, как бессмертная богиня. Звали эту юную красавицу Европа. Приснился однажды сон дочери Агенора. Она увидела, как Азия и тот материк, что отделен от Азии морем, в виде двух женщин боролись за нее. Каждая женщина хотела обладать Европой. Побеждена была Азия, и ей, воспитавшей и вскормившей Европу, пришлось уступить ее другой. В страхе Европа проснулась, не могла она понять значения этого сна. Смиренно стала молить юная дочь Агенора, чтобы отвратили от нее боги несчастье, если сон грозит им. Затем, одевшись в пурпурные одежды, затканные золотом, пошла она со своими подругами на зеленый, покрытый цветами луг, к берегу моря. Там, резвясь, собирали сидонские девы цветы в свои золотые корзины. Сама же дочь Агенора, блистая красой своей среди подруг, подобно Афродите, окруженной харитами, собирала в свою золотую корзиночку алые розы. Набрав цветов, девы стали со смехом водить веселый хоровод. Их молодые голоса далеко разносились по цветущему лугу и по лазурному морю, заглушая его тихий ласковый плеск.

Недолго пришлось наслаждаться прекрасной Европе беззаботной жизнью. Увидел ее сын Крона, могучий тучегонитель Зевс, и решил ее похитить. Чтобы не испугать своим появлением юной Европы, он принял вид чудесного быка. Вся шерсть Зевса-быка сверкала, как золото, лишь на лбу у него горело, подобно сиянию луны, серебряное пятно, золотые же рога быка были изогнуты, подобно молодому месяцу, когда впервые виден он в лучах пурпурного заката. Чудесный бык появился на поляне и легкими шагами, едва касаясь травы, подошел к девам. Сидонские девы не испугались его, они окружили дивное животное и ласково гладили его. Бык подошел к Европе, он лизал ей руки и ласкался к ней. Дыхание быка благоухало амврозией, весь воздух был наполнен этим благоуханием. Европа гладила быка своей нежной рукой по золотой шерсти, обнимала его голову и целовала его. Бык лег у ног прекрасной девы, он как бы просил ее сесть на него.

Смеясь, села Европа на широкую спину быка. Хотели и другие девушки сесть с ней рядом. Вдруг бык вскочил и быстро помчался к морю. Похитил он ту, которую хотел. Громко вскрикнули от испуга сидонянки. Европа же протягивала к ним руки и звала их на помощь; но не могли помочь ей сидонские девы. Как ветер, несся златорогий бык. Он бросился в море и быстро, словно дельфин, поплыл по его лазурным водам. А волны моря расступались пред ним, и брызги их скатывались, как алмазы, с его шерсти, не смочив ее. Всплыли из морской глубины прекрасные нереиды; они толпятся вокруг быка и плывут за ним. Сам бог моря Посейдон, окруженный морскими божествами, плывет впереди на своей колеснице, своим трезубцем укрощает он волны, ровняя путь по морю своему великому брату Зевсу. Трепеща от страха, сидит на спине быка Европа. Одной рукой она держится за его золотые рога, другой же подбирает край своего пурпурного платья, чтобы не замочили его морские волны. Напрасно боится она; море ласково шумит, и не долетают до нее его соленые брызги. Морской ветер колышет кудри Европы и развевает ее легкое покрывало. Все дальше берег, вот уже скрылся он в голубой дали. Кругом лишь море да синее небо. Скоро показались в морской дали берега Крита. Быстро приплыл к нему со своей драгоценной ношей Зевс-бык и вышел на берег. Европа стала женой Зевса, и жила она с тех пор на Крите. Три сына родились у нее и Зевса: Минос, Радаманф и Сарпедон…».

Черт, что-то голова тяжелая. Михаил поднес руку ко лбу, двинул вверх и цокнул копытом об рог.

– Чиииппи! Ну что ты делаешь!

– Ну давай, я еще так никогда не пробовала!

– Да и я еще быыыком… тоже не был! Ладно, становись! Готова?

– Уууу… потише, бычара ты здоровенный! Ху*ще олимпийский! Тихонько! Двигай. Тихо, не спеши. Да не весь сразу, а то изо рта вылезет!

– Сама захотела, вот я тебя щас и отзевсю в хвост и в гриву!

– Давай уже, не спеши только. А ты хочешь, чтобы у меня был хвост? Пожалуйста. Пощекотать тебя? Приятно? Ой, блин, ну трех сыновей же не всех сразу делали! Ну все! Выходи! Давай в гриву теперь. Ооо, ну всю прическу испортил! Надо голову мыть.

Михаил лежал на спине, осторожно ощупывая ладонью голову.

– Чиппи.

– Да?

– И откуда ты такая взялась на мою голову.

– Как откуда – из моря. Ты себе шел, по берегу. Смотришь – я в море купаюсь…

– Так ты была Афродита? Или Европа?

– А кем ты хочешь, чтобы я была?

– Я хочу, чтобы ты была собой.

– Так я и есть я – смотри. Видишь?

– Вижу. Рыжая. Погуляем?

– Пойдем к твоему морю?

– Пойдем. Голову вымоешь.

Дорожка привела их от белоколонного дворца к обрыву над морем. По небу неспешно двигались стада кучерявых облаков, вода внизу переливалась оттенками аквамарина, картина эта навевала мир и покой.

– Ты любишь море?

– Я живу в маленьком городке, Чиппи. Вокруг лес, поля. Море для меня всегда было принадлежностью Рая. Я его мало видел. Но Рай не видел никто, а все туда стремятся.

– А плавать ты любишь?

– До сегодняшнего дня я думал, что плыть – наилучшее состояние, которое только может быть. Оно дает ощущение легкости, свободы. Лучше только полет.

– Ты думаешь? А вместе?

– Вместе?! Это как?

– Держись за руку. Крепко!

– Ааааааааааааааааа!

Девушка резко оттолкнулась от края и прыгнула вперед, увлекая за собой Михаила. В воздухе он перебирал ногами, будто бежал, пятками молотя воздух, чувствуя, что в них поселилась его душа. Удар о воду, вопреки его ожиданиям, не был сильным. Под водой он сразу подумал, на сколько хватит воздуха, но дышать совсем не хотелось; вода была абсолютно прозрачной, разноцветные рыбы, испуганные всплеском, постепенно возвращались и с опаской разглядывали двух новых товарищей. Рыбы голые, а ты в одежде. Ну-ка, раз. Хитон исчез. Два. Оранжевый купальник растворился. Телу было легко, оно парило в соленой воде, не боясь упасть. Михаил попробовал двигаться, кувыркаться, нырять – все получалось просто, он привык быстро; море стало его домом, его миром, он был рыбой, Ихтиандром, Посейдоном. И солнце не опалит здесь твои перья, и не нужно махать крыльями, ты можешь делать, что хочешь. Что ты там хочешь, Майкл. А говорить? «Чиппи, иди сюда», – подумал он. Девушка развернулась и подплыла к нему, они взялись за руки, обнялись ногами, разъединились, сошлись опять, слились в одно целое и поплыли вглубь, на поиски сокровищ, которые были заключены в них самих.

Михаил медленно поднимался из глубины сна: он был сладким греческим виноградом, и кто-то пытался превратить его в вино, ритмично утрамбовывая в бочке мягким местом. Он разлепил глаза: лежал он на спине, а Бэла двигалась у него на бедрах, забросив голову назад, все больше отклоняя спину, пока не охнула и не упала на его ноги.

– Белка! Да ты развратница малолетняя!

– Проснулся, наконец! Я уж думала, что ты умер. Только он и был живой. Торчал, как башня Вавилонская. Я и звала тебя, и тормошила, потом решила сама. А ты сиди голодный.

– Ох я и голодный! Быка бы съел!

– Я же ужин приготовила! А ну признавайся – чем это ты ночью занимался. Изменял мне?! Говори!

– Да ты что! Никада!

– А чего ж ты голодный и проснуться не можешь?

– Да за компом долго сидел, цацки гонял. Потом уснул. Недавно.

– А снилось что.

– Снилось море.

– Наше?

– Все море – наше.

– А если мы там еще не были?

– Значит, есть чего хотеть.

– А ты где был. Во сне.

– В Греции.

– А я там была?

– Конечно, как же иначе.

– А что мы делали.

– Мы плавали. Так странно: совсем не нужно было дышать. Рот свободный, можно и говорить, и…

– И что ты делал. Ртом. Свободным.

– Я так подбирался к тебе, и ррраааз!

– За куда.

– За туда. За всюду.

– Ага, знаю я твое «за всюду».

– Ты понимаешь, это же мой сон: что хочу, то и делаю.

– Классно! Вот бы можно так – задумал что-то, а оно и приснилось.

– И что бы ты задумала.

– Ни-ска-жу!

– Ты и так это можешь задумать. И сказать мне. Я и сделаю.

– Не, ну это стыдно будет! Я девушка скромная.

– А что скромные девушки хотят обычно. Ну, не ты, а другие.

– Ну вот, теперь ему целый гарем скромниц подавай! Развратник!

– Да ты мне только себя подавай. Иди сюда, ближе, я тебя попробую. Ох и мокрая вся! И соленая!

– Ну Мииишка! Ну не говори так! Я стесняюсь.

– Ладно. Вкусная ты моя. Как из моря вышла.

– Так на море хочется, Мишка!

– Поплавать?

– И поплавать. Чтобы ты меня подогонял. Половил. В воде.

– За разные места?

– Ну за разные, что с тобой делать.

– За все-все?

– А ты за какие хочешь?

– Ну я просто голодный, а вот он…

– А он что хочет?

– Он хочет… Догнали мы с ним тебя, и ррраааз!

– Куда?

– Туда.

– Не, ну туда не надо, Мишка. Это стыдно!

– Ну это же не на самом деле. Соглашайся.

– Нууу… ладно.

– Ага! Папалась! А ну ложись на живот!

– Ну не надо, Мишутка! Ну потом!

– Обещаешь?

– Ну лааадно… Вот подлец ты какой! Всегда по-своему сделаешь!

– Ну я и по-твоему делаю, разве нет?

– Ну делаешь. Ты у меня вообще – такой делальщик! Прям волшебник!

– А что бы ты еще хотела. От волшебника.

– Нууу… чтобы мы вечером… после моря… пошли в ресторан. А ты бы меня накормил чем-нибудь, вкусненьким таким.

– Так это и щас можно.

– Ну убью тебе щас!

– Да я шучу. А что бы ты хотела съесть?

– Чего-нибудь сладкого, фруктов разных. Вина сладкого. Вот я мальвазии никогда не пробовала.

– Мальвазии?! Да ты откуда такое название-то знаешь?!

– Не знаю, откуда. Но почему-то захотелось.

– А кагор не подойдет?

– Нет, Мишка, не подойдет.

– Придется тогда везти тебя в Грецию, Бельчонок. У нас в магазине нету.

– Правда?!!!

– Ну что делать. Любое твое желание для меня закон.

– Вот брихун ты дуридомский!

– Ну правда. Разве я тебя когда обманывал?

– Нет. Так мы поедем?!

– Поедем. Но с тебя бонус.

– Какой.

– Легкий поцелуй.

– У, бандиты вы с ним оба! Давай уже его, поцелую. Легко только. Да пойдем завтракать.

Михаил лежал на спине, закинув руки за голову, и улыбался потолку. С кухни слышны были звон посуды и шкварчание яичницы.