Скворцов

Марк Ивин

Скворцов

Перелётные птицы мигрировали на юг. На долгие полгода смолкло их пение. Наступила зима. Лес опустел и обнажился. Поля покрылись искрящимся снегом и смолкли в суровой тиши. Выйдешь на улицу – никого. Даже мысли – и те замерзают. Ветер бродит, заваливая непролазными сугробами калитки посёлков на окраинах. Что в такие морозы можно делать за порогом? Добрый хозяин собаку на улицу не выгонит.

Белым покрывалом укрыло весь город, и он спал, как медведь в исполинской берлоге. Зато проснулся Скворцов. Да не так чтобы просто поутру, а проснулся именно душой.

«Э-эх, – подумал, – что-то не вспомню, когда я в последний раз так просыпался: самостоятельно, без будильника? Ну, надо же!»

Высунув один глаз из-под одеяла, Скворцов посмотрел на окна, почти доверху затянутые инеем.

«Изумительно!»

Сквозь стёкла тёмно-синим свечением проглядывало декабрьское утро.

«А жизнь-то – вот она! Что же я сам себе порчу её?! – заскребли Кешу мысли. – Замусорил я жизнь свою. Захламил! А ведь у меня это… душа есть!»

Отбросив одеяло, он присел на краешек кровати. По полу потянуло холодком. Скворцов натянул шерстяные носки, трико, майку и направился к умывальнику.

Растёр лицо, уши. «А Танька то… бросила… вчера! Беда!» – Кеша вмиг вспомнил подробности минувшего дня.

«С другой стороны, может, так и к лучшему?» – поморщился он и произнёс вслух:

– Тьфу ты его, нелёгкая!

«Столько бегал за ней! От любви сгорал… А она всё… не решалась «да» или «нет» вразумительно сказать. До вчерашнего утра. Ну, теперь-то хоть считать себя свободным могу. Официально! Больно, конечно. Но лучше уж так, чем вечное это ожидание и самоистязание. Устал я надеяться! Всё! Теперь для себя жить стану! И к друзьям вернусь».

– Давно я их, к слову, не видел, – пробубнил Скворцов, разглядывая в зеркале собственное отражение и размахивая зубной щёткой, паста с которой брызгами разлеталась в стороны. – Надо бы встретиться! Со всеми.

Иде