– Какими?
– Финансирование производится через головную организацию, а она сама на голодном пайке. Мы просто не можем отбирать деньги у них, а дело это весьма дорогостоящее. А вторая проблема только усугубляет первую – созданный кристалл несовершенен и чувствует весь набор примесей вокруг, а выделение полезного сигнала довольно проблематично. Решаемо, но требует больших усилий – и у разработчиков, и у нас.
– Но что-то реальное есть?
– Есть образец прибора, который обнаруживает пластит на расстоянии нескольких метров. И наркотики тоже.
– А перспективы?
– Перспективы этого направления огромны, но финансирование сдерживает и прикладные, и теоретические разработки.
– К этому мы еще вернемся … Вы что-то сказали об искусственной солярке. Что это такое?
– Мы научились изготавливать искусственное жидкое топливо – солярку для дизелей и бензин для карбюраторных двигателей. Но все это требует проверки – не сократится ли срок службы двигателей. А для колхозной техники мы такое топливо уже применяем – трактора работают нормально. И зимой легче заводятся. Пока искусственное топливо – как солярка, так и бензин – малорентабельны, но с подорожанием нефтяных продуктов могут стать конкурентоспособными. И главное – выхлоп значительно чище. Уже изготовили опытную партию авиационного керосина, хотя это совсем не классический керосин.
– А как идет проверка?
– Мы дали заказ НАМИ, но энтузиазма не ощутили. Проверяем сами – на тракторах в колхозе и на одном рейсовом микроавтобусе у себя. Пока все нормально. Трактора работают второй сезон, а автобус прошел уже 70 тысяч километров. С керосином сложнее – испытываем пока на стенде. Вообще проблема финансирования весьма запутанная и сложная.
– Вот организуем Госкорпорацию «Нанотехнология» и станет полегче.
– Думаю, наоборот. Эта корпорация нацелена на привлечение спонсорских денег, то есть частного капитала. А частный капитал опасно подпускать к секретным работам. С нанотехнологиями мы занимаемся уже давно. Создали два вида специальной смазки – для вертолетных редукторов и танковых трансмиссий. Существенно снижают трение, увеличивают ресурс механизмов, а главное – не боятся пробоин. Механизм с вытекшей смазкой продолжает нормально работать долгое время.
– И что военные?
– Мы выпускаем для военных два вида таких смазок – для вертолетов и для гусеничных машин. Пока платят исправно, хотя объем выпуска невелик, мы можем выпускать больше.
– А для других механизмов эти смазки пригодны?
– Есть модификации вплоть до легковых машин. Все наши тяжелые машины и трактора в колхозе работают на наших смазках. Трактора второй год без замены масла.
– А развить это производство с помощью вновь создаваемой корпорации «Нанотехнология»?
– Там секретного много, патенты все секретные, Да и работает уже все – нам деньги нужны под выпуск конкретной продукции. А вот некоторые составы для парфюмерии и косметики …
– Что, и там нанотехнологии?
– Да еще с каким эффектом! Испытания показали огромные возможности создания новых косметических композиций. Вот тут, видимо, есть возможность для финансирования через новую структуру, и спонсоры найдутся. Мы даем основу, а уж они создают композиции. Я думаю, что со своими научными и промышленными проблемами мы справимся.
– Что же получается? Вы практически решили проблему поддержки сельского хозяйства и сохранения социальной направленности бюджета в государственной организации? Шведская модель?
– Нет, это совершенно иная модель. Ее можно классифицировать как диктаторскую, она может работать исключительно при полном единовластии …
ДИКТАТУРА
– Поддержка сельского хозяйства таким образом, как это сделали мы, возможна только напрямую – от крупного промышленного объекта к конкретному колхозу, да и то в условиях диктатуры в замкнутой организации. У эффективного производителя всегда будет желание пустить часть прибыли на собственные нужды, а мы их по существу отбираем. В массовом объеме даже пробовать не стоит – получится министерство сельского хозяйства с громкими обещаниями и нищенскими подачками …
– А социальная направленность … Кое что мы делали с самого начала. Затем удалось до предела смягчить все наши финансовые крушения, затем взяли под опеку пенсионеров, лесную школу, здравоохранение и образование … И пошло – поехало … На шведскую модель не похоже – нет возможности манипулировать с налогами … Но самое главное – все это не сможет продолжаться бесконечно, нужен не временный, а постоянный механизм.
– Есть идеи? Диктатура обязательна?
– То, что мы делаем, пока годится лишь для локального применения, а в большем масштабе – пока ничего не получается. И без диктатуры – тоже. Оперативно перенаправить финансовые потоки иным способом практически невозможно, а если впустить частный капитал – то вообще невозможно …
– Жаль … Значит – диктатура … Любопытно …
– У меня по другому не получается.
– Ваш сын не устает наблюдать за нами. Может быть, позвать его сюда? Мне интересно поговорить с ним.
– Гриша! Иди к нам!
– Здравствуйте, Владимир Владимирович.
– Здравствуйте, Гриша. Вы уже серьезный художник. Можно спросить вас – над чем вы сейчас работаете?
– Я работаю в студии Грекова – это военные художники. Мне поручили сделать серию портретов молодых героев сегодняшних военных действий.
– И как идет работа?
– Пока еще я сдал всего два портрета.
– Эти портреты были оценены достаточно высоко.
– Ну, папа … А еще у меня договора с австрийскими издательскими домами на рекламные рисунки. Они публикуют в журнале для женщин по два моих рисунка в месяц, а в другом журнале – еще другие рисунки. Еще иллюстрации к книгам …
– И еще у вас маленький ребенок. Когда же вы все успеваете?
– Не знаю … Жена жалуется, дочка скучает … Такая жизнь!
– А что вы нарисуете сегодня?
– Думаю, что получится целая серия о том, что вы сегодня увидели … Сейчас могу вам подарить два рисунка – президент смеется и президент слушает.
Смеялся президент очень сдержанно, но даже эта сдержанность была живой, непритворной. А слушал он очень внимательно, и смотрел на собеседника заинтересованно.
– Мне нравится. Спасибо, Гриша. Я могу взять эти рисунки?
– Конечно. Я постараюсь нарисовать что-либо еще и все вместе вам упакую …
В ТИРЕ
В тире все было готово к демонстрации возможностей «тяжелых» боеприпасов.
Сперва Свиридов рассказал об их устройстве и показал все это на плакатах.
Небольшая аудитория со столами, доской и плакатами очень понравилась президенту.
– Конечно, проблем было достаточно. Уменьшая тяжелую сердцевину пули можно было уложиться в старый, стандартный вес. Но тогда не было особого выигрыша в пробивной способности. Увеличивая размер вставки мы увеличивали пробивную силу, но для выброса более тяжелой пули требовалось более высокое давление пороховых газов – а это мог не выдержать ствол оружия. Но в конце концов мы пришли к оптимальному решению. Научились упрочнять материал ствола, хотя для оружия различных видов это упрочнение сказывается в весьма различной степени.
По своей привычке Свиридов прохаживался перед доской.
– Но и стандартное вооружение выдерживает стрельбу утяжеленными боеприпасами, правда сокращается срок службы ствола. Например, без упрочнения срок службы ствола пистолета Стечкина сокращается на 25 процентов, у Беретты – на 15 процентов, у АКМ – на 40 процентов.
– А у обычного Макарова?
– У Макарова срок службы ствола сокращается на 70 процентов, поэтому из этого пистолета стрелять утяжеленным боеприпасом нежелательно. Упрочнение материала ствола у Стечкина приводит к тому, что срок его службы сокращается всего на 5 процентов, у Беретты – на 4 процента, у АКМ разных заводов от 20 до 30 процентов. У пистолета Макарова нужно просто менять материал ствола.
– Для сравнения мы взяли классический пистолет Вальтер. У пистолетов с подвижной рамкой сокращение срока службы составило всего 10 процентов, а с упрочнением – 5 процентов. У офицерской модели Р38 сокращение срока службы выше – около 15 процентов, а с упрочнением – те же 5. Мы испытывали и другие марки пистолетов и револьверов калибра 9 миллиметров под патрон типа парабеллум …
– Но самое интересное нас ожидало в нашем старинном российском Нагане образца 1895 года тульского производства! Ствол этого револьвера спокойно выдерживает утяжеленный боеприпас без упрочнения материала!
– Высокий запас прочности?
– Не только. Еще и хороший материал. Поэтому сейчас я вам покажу возможности утяжеленного боеприпаса с этим старым револьвером, хотя калибр его тоже старый – 7,62 мм.
В помещение тира президента не пустили – так, на всякий случай, и он наблюдал за всем через смотровое окно.
Но патроны с тяжелыми пулями дали ему подержать и сравнить с обычными.
– Это так называемая морская модель револьвера – с удлиненным стволом. Мишень – лист броневой стали толщиной 30 миллиметров.
Свиридов по одному заложил в барабан патроны, вскинул револьвер и без перерыва выстрелил семь раз.
Затем двое солдат с трудом принесли кусок металла, который служил мишенью, и положили его на стол в аудитории.
В металле темнели семь круглых отверстия.
– Весьма наглядно! Вы демонстрировали это военным?
– Да. Есть акт этих испытаний. Я думал, что вам об этом доложат, тем более, что мы предлагаем сейчас такие боеприпасы для авиационных пулеметов и пушек калибра 23 миллиметра.
– А для большего калибра?
– Для изготовления сердечников для боеприпасов большего калибра наши установки непригодны, нужно создавать более мощные и специализированные. Но военные пока раздумывают.
– А на авиационных пушках вы не пробовали свои боеприпасы?
– Пробовали. Правда, тайком от начальства, то есть без официального разрешения. Стреляли по списанным танкам. Были поражены все мишени. Сокращение срока службы стволов – 50 процентов, но у скорострельных авиационных пушек и так смена стволов производится часто.
– Это что же получается – утяжеленные боеприпасы большего калибра просто не требуются?
– По крайней мере для штурмовой авиации можно ограничиться калибром 37 миллиметров – это будет уже с приличным запасом. Только придется все же заменить материал стволов. Но ведь то, что мы делаем, позволяет заменить сердечники из обедненного урана!
– Уран … То есть исключить возможность последующего облучения пострадавших?
– Совершенно верно.
– И что же военно-техническая комиссия?
– Думает. Давно – испытания пистолетных боеприпасов проводились полгода назад, авиационных – два месяца назад.
– Будьте готовы к докладу на Совете безопасности.
– Слушаюсь.
– И еще … Для меня лично подготовьте табличку – ваши темы, их обеспеченность финансами и ресурсами, их актуальность и практическое использование. Это можно?
– Это – сверхсекретный материал, Владимир Владимирович. Настолько секретный, что в полном объеме его нет ни у кого, даже у меня. Я привезу вам материалы лично.
– Спасибо. Я умею хранить секреты, – президент взглянул на часы. – Жаль, но мне пора вас покинуть.
– Надеюсь, вам было у нас интересно.
– Еще бы! Привет вашей супруге.
– Взаимно, Владимир Владимирович.
У трапа Гриша вручил президенту папку с рисунками.
– Вы сейчас не смотрите, пожалуйста! Посмотрите дома!
– До свидания!
В ГАЗЕТЕ
А на другой день местная газета вышла с большим подвалом, где довольно подробно было описано все, что происходило вчера.
Но ни слова «президент», ни имени, ни фамилии не было – лишь был Гришин рисунок.
За столом сидели маленькая девочка с ложкой в руке, что-то очень серьезно говорящая сидящему рядом мужчине, похожему на президента.
Мужчина с улыбкой слушал девочку, и было видно, что они хорошо понимают друг друга.
Газета разошлась за считанные минуты и редакции пришлось дважды допечатывать тираж.
Экземпляр газеты на стол Президенту попал утром вместе с самыми срочными бумагами.
А в городе наиболее «информированные» жители рассказывали, что сын Свиридова готовит выставку под названием «У нас в гостях».
Когда об этом спрашивали Гришу, то он отшучивался, отмахивался, но задумывался …
В редакцию местного видеоканала звонили – будет ли видеосюжет? Когда?
ТЯЖЕЛЫЕ БОЕПРИПАСЫ
СОВЕТ БЕЗОПАСНОСТИ
Специальное созванное заседание Совета безопасности с самого начала не предвещало ничего хорошего.
– Сегодня мы собрались на внеочередное заседание. Вопрос – тяжелые боеприпасы. Кто доложит?
Установилась напряженная тишина. Те, кому по должности было положено ответить, молчали. Наверное, потому, что докладывать было нечего.
– Странно. Никто доложить не может?
Свиридов приподнял руку.
– Прошу вас, товарищ Свиридов. Доложите, что известно вам.
– Первое задокументированное испытание тяжелых боеприпасов произошло год назад. Тогда были продемонстрированы свойства опытных образцов этих боеприпасов. В протоколе испытаний отмечено, что Управление вооружений Министерства обороны должно рассмотреть вопрос о применении данного типа боеприпасов и выдать ТЗ на опытную партию. Через полгода после первого испытания на полигоне Управления нами была произведена расширенная демонстрация нескольких видов стрелкового вооружения с тяжелыми боеприпасами. Если кратко – револьверная пуля калибра 7,62 мм пробивает броню толщиной 30 мм с расстояния 10 – 15 метров, а винтовочная пуля того же калибра пробивает такую броню на расстоянии до 100 метров. Это все запротоколировано, вот протоколы.
Свиридов передал Владимиру Владимировичу тоненькую черную папку.
– Недавно произведены испытания автоматической пушки калибра 23 мм с вертолета. Броня толщиной 100 мм легко пробивалась с расстояния автоматической наводки, то есть примерно с 2 километров. До настоящего времени никаких откликов от Министерства мы не получили.
– Военно-техническая комиссия – что вам известно по этому поводу? – листая документы в папке спросил Владимир Владимирович.
– Практически ничего … Даже этот термин – тяжелые боеприпасы …
– Тогда запишем решение сегодняшнего заседания. Первое – произвести служебное расследование по данному вопросу и в недельный срок доложить. Решение – по результатам расследования. Второе – срочно произвести всестороннее испытание различных видов стрелкового оружия с тяжелыми боеприпасами для заключения о целесообразности их производства и применения. Тем, кому надлежало сегодня докладывать, но они не владеют информацией – пока замечание. Все свободны. Генерал Свиридов, прошу остаться.
Когда все вышли Владимир Владимирович спросил Свиридова.
– Анатолий Иванович, все нормально? Как вы думаете, утечка будет?
– Обязательно. А к этой информационной утечке мы добавим утечку материальную – использованные мишени и пару патронов, давших осечку. И будем ждать гостей.
– И вызывайте своих специалистов … по ожидаемой агентуре.
– Есть вызывать.
МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ у ШАБАЛДИНА
Срочный отстрел боеприпасов производили на обычном армейском полигоне, изрешеченные мишени после исследования сдавали в металлолом, а на огневом рубеже кроме обычных стреляных гильз «совершенно случайно» оказались два патрона с пробитыми капсюлями.
Свиридов, посещавший стрельбы, удовлетворенно вздохнул, обнаружив утечку как нескольких мишеней, так и патронов. Убедившись, что утечка произошла в нужном направлении, он отправился в «Солнечный».
Шабалдин, задумчиво сидевший за столом в своем кабинете, вдруг чуть не подпрыгнул.
В его мозгу явственно прозвучал голос Свиридова «Завтра часов в восемь утра будь в своем кабинете. До встречи, тезка».
К восьми часам Шабалдин пришел в кабинет, хотя так рано вставать ему уже давно не приходилось. Усевшись в кресло он огляделся – обстановка кабинета ему давно была привычной, и несмотря на архаичность обстановки он менять ее не собирался.
И тут …
В середине кабинета, прямо перед его столом, вдруг появились Свиридов с женой.
Они были тепло одеты – привычно для Шабалдина, а в руках держали свои полушубки.
– Привет, тезка! Мы – живые, а не привидения. Давай, давай, соберись …
– П-привет… Но я же сегодня ни грамма … Откуда вы взялись? Тонечка, ты прекрасно выглядишь …
– Ну, раз ты стал выдавать Тоне комплименты – то все в порядке. Мы взялись из Москвы, и никто в этом сомневаться не должен. Понял?
– Но посты … Охрана …
– Это не твое дело. А теперь рассказывай, как тут дела. Как работает группа Иванищевой, что нового в отделе Скворцова, какие новости в городе с жильем … Ну, давай!
– Ты думаешь – привыкнуть к твоим штучкам просто? Сам бы попробовал …
– А ты рюмочку прими – и все пойдет путем…
Когда примерно через полчаса в кабинет с бумагами вошла Маргарита Эдуардовна, то она радостно поздоровалась со Свиридовыми.
– С приездом, Анатолий Иванович и Антонина Ивановна! Вы так рано, раньше меня!
Свиридов приложил усилие и Маргарита Эдуардовна не испытала шока от внезапного появления в кабинете людей, точно находящихся в Москве …
И когда Свиридовы прошли в его кабинет, то Галя Суковицина тоже восприняла это спокойно.
Тоня ушла в комнату отдыха и прилегла поспать – по московскому времени они сегодня встали очень рано, а Свиридов вызвал к себе Худобина и Утечкину.
УТЕЧКИНА и ХУДОБИН
Первой примчалась Дина и радостно приветствовала Свиридова.
– Здравствуйте, господин генерал, сэр! Рада видеть вас!
– Привет, Дайяна! Садись поближе. Как вы с Лео поживаете?
Суковицина вышла, повинуясь неприметному знаку Свиридова.
– У нас все хорошо, сэр! Лео зарылся в архивах, я занимаюсь со своими пациентами, иногда ругаюсь с главным врачом больницы. Все путем, кажется именно так это называется?
Лев Вонифатьевич был несколько сдержаннее, но тоже явно обрадовался.
– Я рад видеть вас в полном здравии, друзья. Для вас есть работа. По нашим соображениям скоро в Москве появятся агенты из той группы, что в свое время была создана для поиска нашей фирмы. А этих агентов вы частично знаете в лицо – одних знает Лев Вонифатьевич, а других – ты, Дайяна.
– Могут быть и такие, которых мы не знаем, сэр …
– Могут, хотя это и маловероятно – группа была большая, верно?
– Если сложить вместе тех, кого мы знаем – то очень большая. Все были на особом счету и вряд ли их переориентировали …
– Мы тоже так думаем. Операцией по поимке этих агентов поручено руководить мне. А я привлекаю к этой операции вас. Вы не возражаете?
– Какие могут быть возражения, сэр?
– Анатолий Иванович, мы с Дианой в полном вашем распоряжении. Ставьте задачу.
– Задачу я вам поставляю в Москве. Собирайтесь. Только самое необходимое – все остальное в Москве. Я зайду к вам через полчаса.
ОТКОМАНДИРОВАТЬ
Когда Худобин и Утечкина ушли Свиридов продиктовал Галине.
«Откомандировать Худобина Л.В. и Утечкину Д.Е. в распоряжение генерала-майора Свиридова для выполнения особого задания».
– Положите в архив приказов. Счастливо, Галя. До встречи.
Свиридов удалился в свою бытовую комнату, а затем Свиридов и Тоня вдруг возникли прямо перед Худобиным и Утечкиной в их гостиной.
– Не волнуйтесь, друзья. Берите свои сумочки и закрывайте глаза.
Перемещение в темноте – темноте для Тони, Льва Вонифатьевича и Дианы Егоровны – заняло секунду, и они очутились перед подъездом какого-то здания около черной автомашины…
УСТРАИВАЙТЕСЬ – вы в МОСКВЕ
– Тонечка, ты подожди меня в машине, а я устрою наших гостей.
Небольшой холл со стойкой дежурной выдавал гостиницу, и Худобину с Утечкиной выдали ключи от номера.
– Устраивайтесь. Вы в Москве. В том крыле есть ресторан, можно поесть. Утром к вам придет майор Воложанин, с ним вы обсудите все текущие вопросы. Спокойной ночи.
Свиридов ушел.
– Что, Лео?
– Не ожидал возвратиться в Москву …
– Командир с нами – значит, волноваться не надо. Правда, милый?
– Не хочешь перекусить?
– А деньги?
– Смотри, командир оставил. И еще тут номер телефона…
БОГАТЫЕ ЭКСКУРСАНТЫ
Через несколько дней на улицах Москвы появилась приметная пара – худощавый мужчина и эффектная женщина. Они явно знакомились с московскими достопримечательностями, хотя ориентировались достаточно легко и привычно – видимо в Москве они бывали. Но их маршруты даже самому внимательному наблюдателю не могли показаться распланированными.
А иногда они вызывали такси, и уезжали на целый день.
Такси, которое отследить было практически невозможно, нередко привозило Дину и Левушку в московскую штаб-квартиру фирмы Свиридова. Оказалось, это было совсем недалеко от их гостиницы. Тут они просматривали фото– и видеоматериалы групп наружного наблюдения.
Надо сказать, что выполняя свою работу, Худобин и Утечкина активно приобщались к культуре – бывали в кино, посещали театры, музеи и выставки, а также модные магазины.
С разрешения Свиридова свои расходы они не ограничивали, что тоже входило в их легенду.
А легенда была такая – приехали они в Москву после многолетней работы в Сибири на закрытом предприятии, денег привезли много, соскучились по большому городу с его соблазнами.
О том, что приехала пара отпускников, сорящих деньгами, попало даже в сводки криминальной милиции, о чем сразу стало известно Свиридову.
Он посмеялся, и одобрил поведение экскурсантов …
ОБНАРУЖИЛИ и ИСЧЕЗЛИ
Только через месяц в отснятых материалах Дина и Левушка обнаружили «знакомых» – все-таки прислали старых агентов, которых готовили давно …
Еще неделя ушла на то, чтобы проследить за этими агентами и подставить им подготовленных контрразведчиков.
После этого агенты отрапортовали о удачном начале операции и убыли из Москвы, а Худобин и Утечкина поехали на автобусную экскурсию по Золотому кольцу … и очутились в городе, где было столько знакомых.
Их обустройством в небольшой трехкомнатной квартире занимались Тоня Свиридова и хорошо знакомые жены офицеров, к ним прибегали подросшие мальчики, и Гриша забегал и рисовал похорошевшую Дину и Левушку с его неизменной трубкой.
– Как ты думаешь, Лео, мы здесь надолго?
– Это зависит от Свиридова … Или от того, что мы будем здесь делать …
Несколько раз Свиридов брал Льва Вонифатьевича и Дину Егоровна с собой на заседание некой группы, занимающейся, как поняли Утечкина и Худобин, вопросами технической разведки.
Объем материалов, с которыми им пришлось там заниматься, был весьма велик, но Левушка быстро освоился и нашел общий язык с тамошним математиком …
Левушку и Дину несколько удивило то, что никаких ограничений в доступе к материалам они не испытывали – на их вопросы все отвечали достаточно исчерпывающе, все папки и файлы были совершенно доступны. Но иногда вопросы, которые им задавали, ставили Левушку и Дину в тупик – их собеседники почему-то считали, что они должны знать ответы на эти вопросы.
Когда Левушка и Дина поделились этим со Свиридовым, тот весело посмеялся.
– Товарищи офицеры! Вы все-таки учитывайте, что наши новые сотрудники давно не были в Штатах и интересующей вас информацией не располагают!
НА АРБАТЕ
– Ребята, мне понадобиться легальная точка на Арбате.
– Папа, чем мы можем тебе помочь?
– Я хочу прогуляться туда, как говорят – прошвырнуться. Там много художников, певцов и музыкантов, артистов …
– Папа, а я там тогда, помнишь, помог одному художнику? Я мог бы посидеть около него и порисовать. И посмотреть кругом, если нужно …
– Гриша, я боюсь!
– Ну, что ты, мама? Я же просто посижу и порисую – больше ничего.
– А нам с мамой так хочется помочь вам и побыть рядом …
ГРИША РИСУЕТ
Гриша прошелся по той части Арбата, где в основном обосновались художники-моменталисты – это поближе к Арбатской площади.
Кивнул знакомым, постоял около некоторых художников, работающих с клиентами.
Гришу окликнул один из его знакомых, которому он когда-то помог, нарисовав портрет клиента со сложным лицом.
– Привет, Вадимыч. Как дела? – дождавшись окончания рисунка спросил Гриша.
– Привет, Григорий. Дела идут, а денег нет … Клиентов мало, а пальцы все равно болят. Хочешь, сядь, поработай …
– Идет.
Гриша сел перед мольбертом, прикрепил лист бумаги, перебрал карандаши.
К нему подошли две девушки, судя по повадкам – приезжие.
– А вы нас сможете нарисовать?
– Конечно, и с удовольствием. По отдельности или вместе?
Гриша отпустил комплимент, определяя по реакции уровень интеллекта клиенток, быстро подстроился и уже через несколько секунд девушки громко смеялись.
Гриша усадил одну из девушек, и, делая вид, что затачивает карандаши, стал всматриваться в девушку, стоящую рядом с сидящей. Потом быстро нарисовал – но не ту, которая сидела перед ним и старалась выглядеть так, как считала нужным для парадного рисунка.
Гриша снял с мольберта рисунок и, не показывая девушке, наколол чистый.
– Потом, потом. Вот нарисую вас обоих, тогда и покажу.
И он усадил вторую и стал присматриваться к вставшей. Она перестала позировать и стала вполне естественной. Так ее и нарисовал Гриша.
У Гриши за спиной стоял Вадимыч и еще кто-то из постоянных «творческих» личностей, шепотом обменивавшимися впечатлениями.
– Вот, милые мои девочки, ваши портреты!
Девушки были удивлены, но им ужасно понравилось, и они, расплачиваясь, кокетничали с Гришей, строили ему глазки, оборачивались уходя.
– Ну, ты, Григорий, даешь!
– Мастер! Ей-ей – мастер!
А перед Гришей уже стояли молодожены – они видели рисунки девушек и хотели получить не менее профессиональные портреты. Гриша быстро нарисовал их, используя тот же метод наблюдения и игнорируя позирующего перед ним. Молодым тоже очень понравилось.
Количество зрителей за спиной у Гриши увеличилось, но Вадимыч прогнал любопытствующих – он помнил, как это не любит художник.
Гриша специально рисовал с некоторыми искажениями – он помнил свой первый опыт тут, на Арбате, среди моменталистов.
Тогда рисунки Гриши настолько отличались от рисунков местных художников, что это чуть не вызвало резкого обострения отношений. Но тогда Гриша мгновенно понял причину обострения, перестроился и стал рисовать в несколько иной манере и снизил «художественность» своих рисунков. Этим приемом он воспользовался и сейчас, но все равно около него образовалась небольшая очередь.
Гриша обозначил конец очереди, нарисовал всех и встал.
– Все, Вадимыч, садись на свое рабочее место.
– Гриша, смотри, ты заработал кучу денег!
– Знаешь, Вадимыч, это даже очень полезно – мне сейчас деньги очень нужны. Я пожалуй приду к тебе еще, ладно? – Гриша не считая половину денег отдал Вадимычу.
– Приходи, приходи. Мы с тобой договоримся!
СВИРИДОВ не УДЕРЖАЛСЯ
А на другом конце Арбата среди уличных певцов и музыкантов медленно перемещался Свиридов. Он шел походкой бесконечно усталого – или не совсем трезвого – человека, опустив голову. Потрепанная куртка, темные очки и далеко не новая бейсболка делали его неотличимым от толпы.
Он задержался около одного музыканта, исполнявшего популярные песни под гитару.
Когда музыкант обернулся к нему в перерыве Свиридов сказал:
– Слышь, я постою тут … На душе легче, когда ты играешь …
Музыкант продолжил свое выступление.
Нельзя сказать, что он обладал сильным голосом или хорошо играл на гитаре, но он старался. Слушателей перед ним было не много, и бросали ему в шляпу не особенно часто.
Свиридов притулился у стены и слушал.
Полыхнут небеса,
И навеют мне мысли из прошлого.
Вдруг глаза заблестят,
И неслышно заплачет душа.
Было много всего -
И плохого, но больше хорошего.
Я ходил – не ценил,
А терять – так терял навсегда.
Свиридов поймал себя на том, что он мысленно помогает уличному певцу.
Догорает в ночи мой костер
Моего одиночества.
Начинается день и кукушка считает года,
И опять слышу я
Голоса с неба, словно пророчество.
Мне пора уходить,
Чтобы снова вернуться сюда…
Гитара у певца была красивая, но плохонькая, да и играть он толком не умел.
Но играл и пел он старательно и, как понял Свиридов, заработок этот был для него насущно необходим.
Немного передохнув музыкант снова заиграл и запел, ритмично ударяя по струнам.
А в небе белый голубок,
Перышком парящий.
Ищет пару, ищет пару,
Облетает свет.
А над ним бумажный змей -
Он не настоящий.
И поэтому для змея
Пары в небе нет.
Свиридов как бы проснулся от спячки и начал двигаться.
Сперва сзади музыканта, а потом выдвинулся вперед.
Его движения трудно было назвать танцем, но двигался он под музыку, соблюдая ритм, и движенья были артистично пластичны и отточены. Он то ритмично двигался в резкой современной манере, то легонько двигался чечеткой, а руки его жили как-бы самостоятельной жизнью, извиваясь и паря вокруг него.
Публика стала собираться вокруг музыканта и движущегося Свиридова.
Летний дождь сбивает звуки
И смывает, как слеза.
Расцепились наши руки
И упали, как глаза.
Поиграла, как пластинка
И поставила клише
Эта самая блондинка
Белым перышком в душе.
Все таки это был танец.
Чечетка соседствовала с движениями модных современных акробатических танцев, руки его двигались и извивались змеей, черные очки на лице придавали загадочность.
А в небе белый голубок,
Перышком парящий.
Ищет пару, ищет пару
На лихой петле.
А над ним бумажный змей -
Он не настоящий,
Потому, что настоящий
Тот, что на земле.
Возникшая вокруг них толпа разразилась аплодисментами, в шляпу посыпались деньги.
– Ну, ты даешь … Смотри, как людям нравится …
ВТОРАЯ ГИТАРА
– А у тебя второй гитары нету? А то бы я подыграл …
– Ты можешь? На, подержи мою – я сбегаю!
Он вернулся через минуту с простенькой гитарой. Свиридов попробовал ее, подстроил.
– Ничего, сойдет.
– Поехали?
Кучка слушателей поредела незначительно, многие остались послушать и посмотреть – что будет дальше.
Музыкант заиграл и Свиридов не сразу узнал популярную песню Трофима.
Вот ведь как бывает в жизни подчас -
Наша встреча караулила нас.
Я заметил твой смеющийся взгляд
И влюбился как пацан
В первый раз.
А ты стоишь на берегу в синем платье,
И даже краше не могу пожелать я.
И распахнув свои шальные объятья
Ласкает нас морской прибой …
Свиридов включился, а потом повел основную мелодию, мысленно помогая своему случайному «коллеге» не столько играть, сколько петь. А затем стал сам подпевать ему.
А впереди еще три дня и три ночи,
И шашлычок под коньячок -
Вкусно очень.
И я готов расцеловать город Сочи
За то, что свел меня с тобой.
Дальше они пели дуэтом – если это можно было так назвать. Основной голос был голос Свиридова, а вторил ему уличный певец, причем не особенно ловко.
У тебя далеко дом и семья,
И меня с курорта ждут сыновья.
Так что в этой бесшабашной любви
Межу нами получилась ничья …
Слушатели начали подпевать:
А ты стоишь на берегу в синем платье,
И даже краше не могу пожелать я.
И распахнув свои объятья
Ласкает нас морской прибой.
Бой-бой-бой.
А впереди еще три дня и три ночи …
И концовка, примиряющая Свиридова с этой тривиальной курортной историей.
Мы расстанемся с тобой навсегда,
Нас затянут суетой города.
Только изредка всплакнут две души -
Как же счастливы мы были тогда.
А ты стоишь на берегу в синем платье …