Дед Пихто.
Не успела бабушка ответить на вопрос, как прямо из густых зарослей тальника и смородины возник сердитый дед в зимней шапке-ушанке, с сучковатой палкой в руке, косматый, бородатый.
– Кто, кто! Дед Пихто! – сварливым голосом сказал старик, и добавил скороговоркой: – Пихтач-ельник, понимаешь ли…
Нилка покраснел: ему стало неловко перед дедом за «вредного старикашку». Но откуда же было знать, что старикашка этот стоит тут рядом и всё подслушивает!
– Здравствуй, соседушка! – нарочито сладким голосом поздоровалась Василиса Наркисовна. – А мы как раз про тебя вспоминали. Сто лет жить будешь!
– Ага, куда там… пихтач-ельник… здоровья совсем не стало…
– Да что ты, что ты! Ты, Пиня, у нас – мОлодец хоть куда! – продолжала свои медоточивые речи бабушка Василиса. – Жениться-то ещё не надумал? Надумаешь – скажи, я тебе невесту подыщу. Такую же, как ты – молодую, красивую!
– Ох… пихтач-ельник, понимаешь… – От откровенной, неприкрытой лести дед Пихто смутился, крякнул в кулак, поморщился, но тут же расцвел, подобрел. – Ты это… того… ну здравствуй, что ли! А это кто с тобой? Никак внук?
Он самый.
– Лёшкин или Петькин?
– Петенькин. Данила Петрович. Прошу любить и жаловать. Радость моей жизни. Свет моих очей. А какой умница! Круглый отличник.
«Ну, положим, до отличника мне далеко…» – стыдливо подумал Нилка, но вслух этого говорить не стал. Зачем?
Дед, возможно, и сам заподозрил, что не такой это образцово-показательный ребёнок, как хотелось бы его бабушке. Потому сказал:
– Ой, Васька, смотри, не перехвали… пихтач-ельник, понимаешь ли… Детей, а тем паче внуков, лучше держать в строгости. Ладно, айда ко мне чай пить!
***
Дед Пихто выставил на стол малиновое варенье, налил всем кипятка с заваркой.
Помолчали. Потом старик помялся, спросил смущенно:
– А я вот чего интересуюсь… пихтач-ельник, понимаешь ли… Ты, Вася, мне вроде как невесту обещалась просватать… так я это… того… пихтач-ельник… вроде как согласен!
– Согласен он, надо же! – удивилась Василиса Наркисовна. – Но тут ведь… как это там у тебя… пихтач-ельник… одного твоего согласия мало. Надо чтоб и невеста была не против, хотя бы в принципе. А где такую взять?
– Ты же обещалась найти! Или передумала?
– Ох, пошутила я, Пиша. Какая с меня сваха? Окстись, сроду я этим ремеслом не промышляла.
– Пошутила… – разочарованно вздохнул дед. – А я грешным делом подумал…
– Чего ты подумал?
Старик смутился, даже покраснел:
– Я это… пихтач-ельник, понимаешь… Подумал: а вдруг ты сама за меня согласна? А?
Василиса смерила его оценивающим взглядом:
– Ты себя в зеркале давно видел? Суженый-ряженый.
– Не понял, к чему это ты?
– Пойди, говорю, в зеркало поглядись!
– Да где ж его взять-то, пихтач-ельник? – растерялся Дед Пихто.
– Как, у тебя и зеркала нет?
– А на кой оно мне?
Старуха рассмеялась:
– Макияж наводить. Без этого разве нас, нынешних девок, соблазнишь?
– Ах, ты зараза! – обиженно завопил дед. – Грымза старая! Я её тут, понимаешь, как путнюю, чаем потчую, а она надо мной же и потешаться! А ну, отдавайте варенье! И вон из моего дома!
Дед сердито схватил со стола банку с малиной, спрятал её за спину. Василиса Наркисовна поднялась из-за стола, церемонно поклонилась:
– Спасибочки за угощение, за привет, за ласку! Пора нам с внучком и честь знать. Засиделись мы у тебя. Так что – счастливо оставаться! Данилка, попрощайся с дедушкой.
– Чтоб глаза мои вас не видели! – Дед Пихто затопал ногами. – Чтоб на пушечный выстрел к моей усадьбе не смели подходить!
– И тебе, сосед, доброго здоровья. И счастья в личной жизни!
***
Нилка с бабушкой отошли метров на двести от дома, когда старик неслышно вынырнул из зарослей лопуха, сунул мальчику в руки небольшую корзинку с отборными маслятами, сказал шепотом:
– На-кось. Первый урожай. Кушай на здоровье. Только этой старой грымзе, смотри, не давай! Вот ей, а не грибочки! – И показал суровый кукиш в сторону бабы Васи. – Пихтач-ельник, понимаешь ли…
Нилка даже поблагодарить толком не успел, как дед исчез, будто растворился в воздухе.
– Что это у тебя? – спросила бабушка.
– Грибы… – смутился Нилка. – Мне их… это…
– Понятно! Старый балбес припёр, чтоб купить тебя с потрохами?
– Да нет, он просто так… – Нилка почувствовал себя каким-то предателем и виновато потупился.
– И, конечно же, велел ни в коем случае не давать мне?
– Велел… – мальчик смутился ещё больше. – И что теперь делать?
Баба Вася ласково потрепала внука по голове.
– Как что делать? Радоваться жизни. Видишь ли, это у нас такая игра: я его вроде как поддразниваю, а он вроде как злится. Развлекаемся мы так. Чтобы скучно не было.
– Правда? – обрадовался Нилка. – А я уж подумал…
Бабушка улыбнулась, вздохнула:
– Старики, они, Данилка, те же дети! Интересно получается: жизнь, считай, прошла, а ума – как не было, так и нет…
***
Пирожки с грибами получились знатные. Бабушка Василиса нажарила их полный тазик с горкой. Сказала:
– Конечно, не мешало бы отнести десяточек пирожков этому старому скандалисту. Но только завтра я совсем в другую сторону планирую поход. Поглядеть хочу – поспела клубника, или нет ещё? Ты как, не против? Или уж сегодня так находился, что теперь месяц от кровати не оторвёшься?
– Я пойду. Обязательно пойду!
– Вот и славно. А сейчас беги спать. Хорошенько выспись, чтобы сил набраться. Я со стола быстренько уберу, и тоже – на боковую.
Нилка возражать не стал: спать, действительно, очень хотелось. Бабушка проводила его в комнату, помогла разобрать постель.
– Может, я сегодня свечку оставлять не буду? Вон какая лунища за окном! Или забоишься без огня?
– Не, не забоюсь. Я уже большой.
– Умничка моя! Я, видишь ли, пожара опасаюсь: ты заснёшь, а свечка, не дай бог, упадёт на пол! Как заполыхает всё, как загорится… господи, прости душу грешную, даже думать про такое страшно!
– Ага, – согласился Нилка.
– Ну тогда – спокойной ночи, Данила Петрович!
– Спокойной ночи, баба Вася!
Прогулки при луне.
Однако, спокойной ночи не получилось. Едва Нилка задремал, как появилась Тата.
– Эй, соня, просыпайся! Или ты мне не рад?
И сложила губки бантиком в знак того, что она может взять и уйти, если её тут не очень ждали.
– Нет, что ты, совсем наоборот! – обрадовался Нилка. – Я уже встаю!
Он поспешно вылез из-под одеяла, натянул шортики (ну не ходить же перед девочкой без штанов!)
И снова начались чудеса.
Из зеркальца опять выпрыгнул лунный зайчонок Митя, воспитанно поздоровался:
– Здравствуйте!
Над подоконником поднялась стая весёлых бабочек. Всё, как вчера. Скамейка для ног превратилась в маленькую лошадку, тихонько заржала, ткнулась тёплой мохнатой мордочкой мальчику в ладонь.
И только жар-птица, огненная птица О, не слетела с тумбочки (потому что, как мы помним, свечка сегодня ведь не горела). Ну и ладно. Нилка достал из-под подушки волшебное перо, и тут же в комнате стало светло, как днём.
– Ну, – приказала Тата. – Рассказывай.
– А что рассказывать?
– Как что? Где ты был сегодня днём, что делал?
– Сегодня мы с бабушкой ходили в гости к одному смешному старикану. – Нилка вспомнил, как старик топал ногами, как прятал за спиной банку с вареньем. И улыбнулся. – Он, между прочим, подарил мне целую корзину грибов.
– Что ещё за старикан? – строго, как учительница, спросила Лунитана. – Имя-то у него есть, я надеюсь?
– Конечно, есть. Только оно тоже очень смешное. Его зовут дед Пихто.
Девочка укоризненно покачала головой:
– Это не имя. Это прозвище. Его так прозвали, потому что он вечно повторяет: «пихтач-ельник, понимаешь ли».
– Точно, – обрадовался Нилка. – Я и сам это заметил. А как его по правде зовут?
– Его зовут Пинуфрий Евлампович.
– Пиф… нуф… нуфрий … – попытался выговорить Нилка. – Как там дальше? Лампович?
– Неужели трудно запомнить такое простое имя? – вздохнула Тата. –Пинуфрий Евлампович.
– Ага, я так и говорю…
– В общем, я его хорошо знаю. Славный дедулька! Как-нибудь надо будет зайти к нему в гости, чай попить.
И тут Нилку осенило:
– А давай мы прямо сейчас – к нему! Заодно пирожков отнесём. Пусть лопает на здоровье!
– У тебя есть пирожки?
– Ну да. Баба Вася настряпала полный тазик. С грибами. С теми самыми.
– Лично мне нравится эта идея! – встрял в разговор зайчонок Митя.
– И мне тоже! И мне тоже! – радостно заржала лошадка Ириска. – Я предлагаю всем поехать на мне верхом!
***
Так и поехали верхом на Ириске: впереди – Тата, за ней – Нилка, и последним, на самом можно сказать хвосте примостился Митька.
Нилка хотел взять с собой перо огненной птицы О, чтобы освещать дорогу. Но Тата запретила. Она сказала так:
– От этого пера слишком много света. Нас будет видно за километр. А я не люблю привлекать к себе лишнее внимание.
И правильно. Ехать и так было хорошо. С неба светила полная луна, и потому лесная дорожка просматривалась до мельчайших тонкостей: каждую травинку можно было рассмотреть, каждый камушек. А под сенью деревьев лунный свет ложился фигурными пятнами, и это напоминало пятнистую шкуру какого-то зверя, например – леопарда.
Лунный зайчонок Митька мерцал в темноте голубовато-зелёным светом. А кроме того, Тата достала из кармана своё волшебное зеркальце и включала его время от времени, как фонарик.
Цок-цок-цок! – стучали по каменистой дорожке маленькие подкованные копытца. Где-то ухала сова. Стрекотали в траве бессонные кузнечики.
Наконец доехали.
Девочка громко постучалась в окошко. Крикнула совсем по-взрослому:
– Дедуля, открывай, гости пришли!
Однако, никакой реакции не последовало. Пришлось постучать ещё раз. Только тогда зажёгся свет керосиновой лампы, послышались шаркающие шаги. Дверь приоткрылась, и недовольный голос деда Пихто спросил:
– Кого там черти носят по ночам? Нет, чтобы днём прийти, как все нормальные люди, пихтач-ельник, понимаешь ли…
– Это никак невозможно! – подчёркнуто печально объяснила Лунитана. – Днём я сплю.
– А я, к вашему сведению, сплю ночью! – Дед Пихто широко зевнул. – А если кто-то этого не понимает…
Но Тата перебила его:
– Вы не сердитесь на нас пожалуйста, Пинуфрий Евлампович! Мы Вам пирожков принесли. Вкусных. С грибами. Бабушка Василиса нажарила.
– Ладно, шут с вами… – заметно подобрел дед Пихто. – Так и быть… Ух ты, кого я вижу! Давешний гость! Ну, заходи, Данилка, не стесняйся. И вы тоже – не стойте тут на пороге, как столбы, входите уже… пихтач-ельник, понимаешь…
Про курочку Рябу, и не только
– Какая славная у вас лошадка! – Дед Пихто ласково похлопал Ириску по холке. – Эх, мне бы такую…
Старик давно перестал сердиться. Он окончательно проснулся, подобрел и даже вскипятил чайник. И теперь все сидели и пили чай с пирожками.
Ириске Дед Пихто тоже очень понравился. И она попросилась:
– Можно я останусь здесь, у дедушки, насовсем? Он ведь такой одинокий. И ему так трудно ходить пешком.
– Ну, в общем-то, если теоретически, то… – Тата неопределённо пожала плечами.
– Ура! – радостно запрыгала Ириска.
– Погоди радоваться, тебе ещё никто ничего не разрешил!
– Конечно, – понимающе вздохнул Нилка. – Вдруг бабушка хватится: «Где моя скамейка для ног?» И что я ей скажу?
– Чего бы ей хвататься? – пробурчал себе под нос Дед Пихто. – А если вдруг даже обнаружит пропажу – ну и ладно! Решит, что, голова дырявая, выкинула её, да и забыла. Или, скажем, в печке сожгла… пихтач-ельник, понимаешь ли…
– Ага. Или подумает, что скамейка превратилась в маленькую лошадку и убежала в лес, к Деду Пихто? – весело засмеялась лунная фея.
– Точно! – обрадовался зайчонок Митя. – Именно так она и подумает!
– А я ей всё объясню при встрече. И еще грибов насобираю. Две корзины. Или даже три. И малины, как поспеет. И смородины… пихтач-ельник… ага…
В общем, решили так: пусть Ириска остаётся жить у дедушки, раз уж они друг другу так понравились! Но только сначала, конечно же, она отвезёт Нилку домой к бабушке Василисе.
– Вот спасибо так спасибо! – обрадовался дед. – Век не забуду вашей доброты! Уж не знаю, как вас отблагодарить за такой подарок!
– А Вы, Пинуфрий Евлампович, расскажите нам сказку! – вежливо, как и полагается очень воспитанной девочке, предложила Тата.
– Я тоже люблю сказки! – обрадовался Нилка.
– И я! – пискнул лунный зайчонок.
– Не мастер я рассказывать… пихтач-ельник, понимаешь ли… Да и не знаю я нормальных сказок.
– А какие знаете?
– Какие? Про курочку Рябу, например…
– Это я тоже знаю… – Нилка разочарованно вздохнул. – Скучная и она и неправильная.
– Чего так? – удивился Дед Пихто.
– Ну, помните же там, в конце, курочка деда с бабкой утешает: «Не плачьте, я снесу вам новое яичко, да не золотое, а простое!» Какое же это утешение? Что, они простого яйца ни разу не видели?
– Может и видели. Только сказка-то с подтекстом! С тайным, так сказать, смыслом. Вот ответь мне: разве золото дороже жизни?
– А причём тут жизнь? – не понял Нилка.
– Очень даже причём! В простом яйце – жизнь заключена. Из него ведь цыплёнок вылупляется. Живой. Слышь, Данилка, бабушка твоя, Василиса, курей-то держит, ведь так?
– Да. Я видел сегодня днём. Они у неё по двору бродят. Чего-то ищут, копаются в земле. И петух с ними. Красивый такой. Но сердитый. Я к нему пытался подойти, так он меня чуть не клюнул.
– Вот! – Дед Пихто назидательно поднял вверх указательный палец. – Так она, бабушка-то твоя, с этими курями мне такое чудо показала, век не забуду!
– Чудо?
– Ну да. Положила она под курицу десяток яиц… или сколь там, не помню уже. Прямо при мне положила. И велела прийти ровно через три недели. Ага. Вот я и припёрся.
– И что?
– А то. Заместо яиц-то под курицей цыплята пищат. Жёлтенькие, чёрные, рыженькие. Такие вот пушистые комочки. Пищат, бегают. Пихтач-ельник, понимаешь ли. Я тогда часа два не мог оторваться, всё смотрел на эту красоту.
– А я ни разу живых цыплят не видел, – вздохнул Нилка. – Только на картинке…
– А хотелось бы?
– Конечно! – Нилка опять вздохнул.
– А… забодай вас комар! Айда все со мной, чего покажу! – Дед Пихто решительно встал с табуретки, взял со стены переносную керосиновую лампу, которую принято называть "летучая мышь". – Я ведь тут… пихтач-ельник, понимаешь… тоже недавно себе курочку-рябу приобрёл. А она, умница-разумница, мне аж цельных семерых цыпляток вывела. Буквально вчера. Хотите посмотреть?
– Ещё бы! – в голос обрадовались Нилка и зайчонок Митя.
А Тата сделал вид, что ей решительно всё равно: подумаешь, невидаль!
Как и любой девочке, ей хотелось быть в центре внимания. А тут – какие-то цыплята задвигают её на задний план! Обидно же…
Вышли во двор, завернули за угол дома. Там стоял крохотный, покосившийся сарайчик. Дед Пихто осторожно отодвинул висящую на одной петле дверцу.
– Вот она, моя красавица!
В углу сарайчика на куче прошлогодней соломы царственно восседала большая пёстрая курица. От резкого света или от шума она проснулась, недовольно закудахтала, расшиперила крылья. Из-под левого крыла вывалился совершенно чёрный цыплёнок, пискнул испуганно и сонно. Ему моментально ответили другие такие же сонные писклявые голоса. Ещё три, но уже не чёрных, а желтых птенца, выбрались из-под мамы-курицы, суетливо забегали, смешно перебирая тоненькими розовыми лапками.
– Класс! – восхитился Нилка. – Надо же, какие они. А я и не знал. А можно их потрогать? Ну хотя бы одного?
И он умоляюще посмотрел на Деда Пихто.
– А, пихтач-ельник, можно! Я сегодня добрый. На вот, держи! Только без фанатизма, не придави случайно!
И он протянул мальчику одного из птенцов.
Нилка осторожно взял в ладошку тёплый, невесомый, щекотно шевелящийся и царапающийся комочек пуха.
– Ну? – с весёлым ехидством спросил старик.– Так какое яйцо, по-вашему, дороже: золотое али простое? А? Пихтач-ельник …
Нилка подумал и решил, что – а ведь и правда: простое-то яйцо, кажется – дороже! Ну, если по большому счёту.
***
Когда вернулись в дом, Нилка спросил:
– Дедушка, а какие вы ещё сказки знаете?
Дед Пихто пожал плечами:
– Да какие там сказки. Про Кудыкину гору знаю. Ну, и про белого бычка, разумеется.
– Про белого бычка?
– Ага. Рассказать тебе сказку про белого бычка?
– Рассказать! – обрадовался Нила.
– Тебе – рассказать, мене – рассказать… – неторопливо, чуть нараспев, завёлся старик. – Рассказать тебе сказку про белого бычка?
– Ну да, я же сказал… – До мальчика ещё не дошёл смысл старинной словесной забавы под названием «Сказка про белого бычка».
– Тебе – «ну да, я же сказал», мене – «ну да, я же сказал»… – Старик не выдержал, хихикнул. – Рассказать тебе сказку про белого бычка?
Теперь уже Нилка всё понял и тоже засмеялся. Спросил:
– А про Кудыкину гору – такая же сказка, как и эта?
– Да там и сказки никакой нету. Так, вроде присказки. Один, к примеру, спрашивает: «Ты куда?» А другой ему отвечает: «На Кудыкину гору, мышат ловить, лягушат кормить!»
– То есть, нет никакой Кудыкиной горы?
– Как это нет? Кто сказал – нет? Очень даже есть. Такая небольшая гора, вся зелёная. На ней Кудыка живёт. В домике с белыми ставнями. Зовут её Марфа Сидоровна. Если кто-то не знает куда ему идти – она, Кудыка то есть, может и подсказать. Ну, если в хорошем настроении, конечно. А это с ней редко. Вреднющая баба, я вам доложу. Ей под горячую руку лучше не попадаться: ка-ак даст пинка – будешь лететь, свистеть и радоваться, пихтач-ельник, понимаешь…
Нилка засмеялся:
– Шутите, да?
– Какие уж тут шуточки! Я сам как-то там был, на горе на этой. Так больше, слышь-ка, не хочу ни за какие пирожки с грибами!
– И как же она выглядит, та гора? – продолжая смеяться, спросил Нилка. Просто так спросил. Чтобы весёлый разговор продолжить.
– А так и выглядит. Прямо у подножия горы – озеро. С лебедями. А на берегу озера – большой цветущий розовый куст. Озеро – оно голубое-голубое. Лебеди в нём плавают – белоснежные, две штуки. А розы на кусту – ярко-розовые. Вот. А ты – нету, нету… пихтач-ельник, понимаешь…
– Между прочим, кому-то давно пора домой. В кроватку! – вмешалась в разговор молчавшая до сих пор Тата. (Ну сколько ж ещё такое терпеть: старик с мальчиком всё время болтают меж собой, а про неё, можно сказать, совсем забыли!) – Вот проснётся бабушка Василиса, пойдёт глянуть – как-то там её дорогой внучок почивает? А внучка-то и нету!
– Ой, и правда – пора! Василиса – женщина сурьёзная, лучше её не сердить, пихтач-ельник, понимаешь ли…
Дед Пихто заковылял проводить гостей до крыльца.
Луна ещё светила вовсю, но заметно было, что небо постепенно затягивается тучами.
– Ой, скоро дождь пойдёт! – забеспокоилась девочка. – А я как раз бельё развесила сушиться. Надо успеть его собрать, а то намокнет. Так что мы с Митей полетели. А ты, Нилка, садись на Ириску, она тебя в два счёта довезёт. Не забоишься один? Или ты трус, тебе страшно?
– А вот и не трус! – Нилка сделал вид, что и вправду ничего не боится.
– Замечательно! Значит, мы с Митей не будем задерживаться. Митя, на место!
Зайчонок послушно запрыгнул в зеркальце. Лунная фея раскрыла свой волшебный зонтик, слегка оттолкнулась от земли и невесомо повисла в прозрачном ночном воздухе.
– Эх, если бы я тоже умел вот так… – с безнадёжной завистью выдохнул Нилка.
– А ты хочешь летать? – удивилась Лунита.
– Ещё бы…
– Ладно, так и быть! Достану я тебе летательный зонтик. Возможно – прямо завтра. Жди!
Она помахала мальчику рукой и стала подниматься всё выше и выше над землёй. В ярком свете луны платье маленькой феи сверкало и искрилось.
И вот уже девочка с серебристым зонтом превратилась в маленькую мерцающую звёздочку…
Тогда Нилка сел верхом на Ириску и поехал по знакомой уже дорожке обратно. К дому бабушки Василисы.
Дождливый день.
Дождь пошёл ближе к рассвету. Он громко и монотонно барабанил по крыше, шумел в кронах сосен, простудно хлюпая, стекал по оконным стёклам, по наличникам, глухо ударялся о деревянную завалинку.
Под шум дождя за окнами сон бывает такой глубокий, такой безмятежный! Особенно если накануне совершишь столько путешествий. И столько нового всего насмотришься, и столько впечатлений у тебя от этого всего увиденного и услышанного!
Бабушка не стала будить внука – пусть поспит! Когда ещё понежиться ребёнку, если не в каникулы? Тем более, что подниматься ни свет ни заря всё равно ведь не было смысла: куда пойдёшь в такую погоду!
Нилка проснулся сам, лениво открыл глаза, потянулся. Вставать не хотелось. Лежать под одеялом было уютно и тепло. А в доме – прохладно. Повсюду царил серый сонный полумрак. Шум дождя навевал какие-то не то мысли, не то воспоминания. Не весёлые, но и не грустные. Скорей – мягкие и осторожные, как шаги бабушки Анюты, когда она входит ночью в Нилкину спальню, чтобы проверить – спит ли ребёнок? Всё ли у него хорошо? Нету ли (не дай Бог!) температуры?
А вот сейчас температура, кажется, была. Нилку немного знобило. В горле начинало першить, но не сильно, а так… В общем, пустяки.
Захотелось вдруг выйти на крыльцо и посмотреть на дождик. Нилка спрыгнул с кровати и зашлёпал босыми ногами через кухню в сенки. Но тут его остановила бабушка:
– Ты куда это голышом? Если по нужде – то даже и не думай! Вон, за печкой – ведро!
– Я просто… – неуверенно забормотал мальчик. – Я на дождик посмотреть…
– Тогда оденься потеплей. Курточку мою накинь. Галоши возьми там, в углу. Да не стой долго. Простынешь ещё, не приведи Господи… разболеешься. И куда я с тобой? До ближайшей больницы – как до Пекина через Париж и Гваделупу…
***
Смотреть на дождь весело. Он так смешно булькает и пузырится, стекая по водосточному жёлобу в большую пузатую бочку. А ещё интереснее наблюдать, как сбегают на землю тоненькие прозрачные струйки с низкого навеса над крыльцом. Они свисают до земли длинными серебристыми нитями, и похожи на мамину любимую шторку из стеклянных бусинок. На ту, что висит в дверях из гостиной в коридор.
Деревья под дождём сделались все какие-то понурые: стоят, скукожились, сгорбились. Им, наверное, тоже холодно. Нилка поёжился. Озноб усилился. Но уходить не хотелось. Мальчику казалось, что ещё ни разу в жизни он не видел дождь так близко. Так осязаемо.
Нет, разумеется, он много раз попадал под ливень. Он ходил в осеннюю серую слякоть с зонтиком. А то и без зонтика – бежал со всех ног, чтобы не промокнуть насквозь. Но это совсем не то. Просто – бушевала непогода, которую нужно было пережить. От которой следовало убегать. А здесь…
Здесь был не просто дождь, а Дождь с большой буквы.
Дождь – это имя живого существа.
Дождь – это Явление Природы. Так являет себя Чудо.
Сырой прохладный воздух, насквозь пронизанный запахами леса и земли, был сейчас таким упругим, и одновременно – таким лёгким, что казалось: стоит оттолкнуться – и ты поплывёшь, поплывёшь в мокром мареве, медленно-медленно поднимешься до вершины ближайшей сосны.
«А ведь Тата обещала принести мне зонтик, с которым можно летать!» – вспомнил Нилка. И стало совсем хорошо. Даже захотелось петь, или просто кричать от радости, прыгать по лужам, ловить эти тугие звонкие струны-струйки.
Но тут на крыльцо вышла бабушка.
– Хватит стоять, однако. Замёрз ведь уже. Вон, весь дрожишь. Идём-ка, я там кашку сварила, оладушек напекла.
***
– Да у тебя никак жар? – ахнула баба Вася. – Вот чуяло моё сердце, что добром это не кончится! Вчера в ручье набродился, а сегодня ещё и на дожде столько времени стоял! Горе ты моё! А ну, марш в постель! Сейчас я тебя чаем с малиной лечить буду. И мёдом.
От горячего чая с малиной и мёдом Нилка согрелся. И уснул. А когда проснулся – озноб ушёл. Ушла и неприятная резь в горле.
Дождь, кажется, перестал. Во всяком случае стало значительно светлей. С улицы доносилось весёлое чириканье птичек. А звука стекающей воды не было.
Бабушка сидела в кресле-качалке у окна и вязала носок на пяти спицах.
– Ну, как ты? – спросила она заботливо.
– Хорошо, – ответил Нилка. – У меня совсем ничего не болит. Можно, я встану?
– Нет, полежи ещё маленько. На всякий случай. Бережёного Бог бережёт. А ты, может, хочешь чего? Попить? Покушать?
– Не хочу. Просто… лежать – скучно. А у меня даже планшет не работает.
– Это вон та плоская стекляшка?
– Да.
– Есть о чём печалиться! Мы всю жизнь без этого добра прожили, и ни разу не умерли. И ты не умрёшь, будь уверен.
– Может и не умру… Только ведь скучно очень… Не знаешь, куда время девать…
– Куда время девать не знаешь? – не то укоризненно, не то завистливо покачала головой бабушка. – Где бы его взять, это время, вот вопрос.
– Да вон же его сколько!
– Ох, не так много, как кажется. Раньше я тоже этого не понимала. А теперь у меня, можно сказать, каждая минута на учёте в Красной Книге.
– Это как?
– А как исчезающий вид. Ты что, про Красную Книгу ни разу не слышал?
– Слышал. Мы в школе проходили. А причём тут время?
– Ну, это я вроде как – образно. В молодости-то все мы не знаем, как убить время. А теперь я над каждой минуткой дрожу. Берегу, лелею и радуюсь, что она есть.
– И вам… – Нилка запнулся. – И тебе никогда не бывает скучно?
– Никогда. Грустно – бывает. Тоскливо – тоже бывает. Бывает и плохо, да так, что хоть волком вой. А скучно… нет, этого – не бывает.
– А в детстве?
– Что в детстве?
– Ну… было скучно?
– Да вроде нет.
– У вас ведь тогда ни компьютера не было, ни даже телевизора?
– Ну не было. И что с того! У меня и сейчас ничего такого нет… Стоп, Данила Петрович! – бабушка шлёпнула себя ладошкой по лбу. – Вот дура старая. У меня же радио есть. На батарейках. Сейчас я тебе его предоставлю. Будешь лежать, развлекаться. А я пока хозяйством займусь. Оно, конечно, хорошо сидеть, бездельничать. Особенно когда предлог есть. В мокроту-то ведь во дворе много не наработаешь. Однако, дождь перестал, скоро солнышко выглянет. Так что пора тебе, Васенька, работу работать, а не отлынивать…
Продолжая бурчать себе под нос, Василиса Наркисовна вышла в другую комнату и вскоре принесла внуку небольшой транзисторный приёмник.
– Вот. Сиди, слушай. Только не крути зря колёсико настройки, а то испортишь мне всю технику! Тут всё равно только одна волна ловит.
Поставила радио на тумбочку, включила и ушла по своим делам.