Песня
Нилка лежал и слушал. Сначала были какие-то новости. Ну это, конечно же, скучно. Потом стали передавать сказку про старика Хоттабыча.
Такой фильм Нилка уже видел один раз, по телевизору. И даже подумалось вначале, что слушать будет скучно. Но нет, оказалось – интересно.
Мальчик лежал и представлял себе старика в смешных тапочках, который время от времени выдёргивает волосинки из своей длинной бороды и шепчет заклинания. Потому что он, старикан этот – самый настоящий джин. То есть – могучий волшебник, который подружился с мальчиком по имени Волька. Да уж, есть чему позавидовать.
И тут мальчик Нилка вспомнил, что у него ведь тоже есть знакомая волшебница. Фея. Лунитана. И она тоже может совершать разные чудеса.
Опять вспомнилось, что Тата обещала принести ему летательный зонтик. Может быть, даже прямо сегодня!
И опять стало весело, и опять захотелось прыгать и кричать от того, что жизнь прекрасна и удивительна.
Кричать Нилка не стал. Однако на пружинистой скрипучей кровати – попрыгал. Немножко. Может быть, минут пять. Или десять. Когда матрац совсем сбился, а одеяло упало на пол, он перестал прыгать, поправил постель, как мог, снова лёг, укрылся. И продолжил слушать радио.
И услышал очень хорошую песню. Про Город.
Под небом голубым есть город золотой,
С прозрачными воротами и яркою звездой,
А в городе том сад, всё травы да цветы,
Гуляют там животные невиданной красы:
Одно – как желтый огнегривый лев,
Другое – вол, исполненный очей,
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый…
Песню эту Нилка знал наизусть. Она давно ему нравилась.
И опять, как всегда, перед глазами возник волшебный город в окружении цветущих садов. Все дома в городе сверкают, как большие алмазы. Крыши – из чистого золота.
А в саду гуляют удивительные животные…
В это время вернулась с улицы бабушка.
– Ну, ты как, Данила Петрович? – спросила она бодрым голосом, усаживаясь за вязание.
– Песня вон… – жалобно пискнул Нилка, которому хотелось дослушать. – Она очень хорошая…
– Ах, песня! – сразу поняла Василиса Наркисовна. – Молчу, молчу, не мешаю…
Когда Борис Гребенщиков допел всё до конца, баба Вася сказала:
– Хороша, ничего не скажешь! А вроде бы про это есть какая-то не то легенда, не то сказка.
– Правда? – обрадовался Нилка. – А какая?
– Если бы я помнила! А только кажется мне, что давно, в детстве ещё, я что-то такое слышала. И про удивительных животных, охраняющих ворота в Золотой Город. И вроде бы есть в этом городе какая-то тайна.
– Баба Вася, – заканючил Нилка. – Расскажи! Ну, расскажи, пожалуйста!
– Да чего рассказывать-то? Говорю же – забыла. Что-то слышала, а что… Хоть застрели меня из ружья – не помню! Я тогда ещё совсем маленькая была. Ну, примерно как ты сейчас.
– Я не маленький! – насупился мальчик.
– Извини, не хотела тебя обидеть. Это я от зависти, потому – вся жизнь у тебя впереди. Не то что у меня – одни воспоминания…
***
Неожиданно Василиса Наркисовна спросила:
– А куда это, ты не знаешь случайно, подевалась моя любимая скамеечка для ног? Я уж её искала, искала. Пришлось вот – тару из-под овощей приспособить.
И действительно – баба Вася сидела в кресле-качалке, упираясь ногами о щелястый, сбитый из тонких неструганных дощечек ящик.
Нилка опустил голову.
– Ты чего молчишь? Выкинул, что ли?
Бабушка сказала это не то чтобы сердито, а скорей удивлённо.
Нилка ничего не ответил.
– Чем же она тебе помешала? Или ты её случайно сломал, а потом испугался, что я заругаюсь?
Нилка продолжал молчать. А что тут скажешь?
– Да что же это такое! Что за страшная великая тайна вокруг маленькой деревянной скамеечки? Давай уже, отвечай, не томи!
Нилка опустил голову еще ниже, понуро спросил:
– Честно?
– Ну, желательно бы…
– Она… она превратилась в лошадку… в пони… И убежала в лес. К Деду Пихто.
– Убедительно, – развела руками Василиса Наркисовна. – И, главное – честно!
– Баба Вася, я… – забормотал Нилка, не зная, как оправдаться. Ведь он и не думал обманывать. Мы-то это знаем. Но разве может нормальный взрослый человек поверить в то, что старенькая, расшатанная деревянная скамейка вдруг ни с того ни с сего сорвалась со своего места и куда-то там убежала?
– Считай, что я на тебя обиделась! – сказала бабушка. И отвернулась к окну.
Нилка вдруг почувствовал себя таким одиноким, таким чужим. И так горько сделалось, что на глаза навернулись слёзы. Он тихонько лёг на кровать, уткнулся головой в подушку. И заплакал.
– Ах ты ж, Господи! – испугалась бабушка. – Вот дура старая, довела ребёнка. Бог с ней, с этой скамейкой! Убежала – значит убежала. Тоже мне, невидаль…
Она присела на край кровати, осторожно тронула внука за вздрагивающие худенькие плечики, попросила:
– Ладно тебе… Не сердись уже на глупую старуху. Я ведь всё понимаю. Подумаешь – пошутил. Я и сама люблю посмеяться.
– Я не шутил, – всхлипнул мальчик. – Понимаете… понимаете… она…
– Понимаю, понимаю, – торопливо закивала Василиса Наркисовна. – Чего тут не понять-то?! Тут и понимать нечего: ускакала, значит ускакала. А что? Имеет право… В общем, ну её к лешему! Чтоб из-за какой-то ерунды бабушка с внуком портили себе нервы и отношения? Ну? Что? Мир?
– Мир… – прошептал Нилка.
– Тогда идём пить чай. У меня для такого случая даже конфетки где-то завалялись!
Нилка ещё немного похлюпал носом. Полежал, уткнувшись в подушку, подождал, чтобы слёзы высохли окончательно.
А потом они пили чай с карамельками. И эти простенькие конфеты, которые там, в городе, и за конфеты-то, можно сказать, не считались, вдруг показались мальчику лучшим лакомством на свете.
***
Нилка долго лежал в кровати, не засыпая. Ждал лунную фею. Но она так и не появилась.
Выходит, обманула его девочка в светящемся платье? Обещала, что будет дружить, а сама… И зонтик обещала…
Эх, а ещё фея называется!..
Нилка почувствовал, что опять готов расплакаться. Что-то у него сегодня весь день – глаза на мокром месте.
Он, как и в первый вечер, лежал, смотрел сквозь мокрые ресницы на расплывающуюся луну за окном. Почему-то вспоминал песню про золотой город, про звезду и удивительных животных. Вспоминал, вспоминал. И незаметно уснул.
Летающие зонтики
Нилке приснилось что-то хорошее. Кажется, мама с папой. Или бабушка Анюта. Или даже все сразу. Ну да, точно. Будто бы идут они все вместе по городу. И не куда-нибудь, а в кафе-мороженое. У Нилки в руках синий воздушный шарик. Или зелёный. Или красный. В общем, не важно. Вполне возможно, что шариков вообще было три. Потому что они вдруг оторвали мальчика от земли, подняли над тротуаром, над мостовой… и понесли всё выше, выше…
И как раз в это время кто-то негромко, но настойчиво позвал:
– Вставай, соня! Просыпайся!
– М-м-ммм, – промычал Нилка, давая этим понять, что вставать и просыпаться он категорически не хочет. В конце концов, имеет человек право досмотреть сон? Не каждый же день человеку снится, что он летает на воздушных шариках!
– Эх ты! – сказал Тата. – Я ему зонтик принесла, а он…
– Зонтик? Летательный? – Сон моментально улетучился. – А я уже думал, ты обманула… не придёшь…
– Очень интересно! – Девочка сделала вид, что сердится. – Значит, по-твоему, я – обманщица?!
– Я этого не говорил… – смутился мальчик. – Просто ждал, ждал… А потом уснул.
– Может мне уйти? – Лунитана обиженно вздёрнула носик.
– Ой, нет… пожалуйста… останься!
– Тогда у меня вопрос: мы летаем сегодня, или как?
– Летаем… – выдохнул Нилка, не смея верить такому счастью.
***
Зонтик был черный со звёздами. Как ночное небо. Очень красивый.
– Значит, так, – строго сказала Лунитана. – Сейчас мы оба одновременно раскрываем свои зонтики и медленно, медленно, не спеша, вылетаем через окно. Одной рукой ты держишься за ручку зонта, а другую даёшь мне. На всякий случай. Пока не привыкнешь.
Нилка не стал спорить, не стал возмущаться и говорить, что он уже большой мальчик, и что держать его за ручку – совсем не обязательно.
Тата толкнула створки окна, они распахнулись. В комнату ворвался свежий, немного влажный воздух ночного леса.
– Ну, – сказала она. – Ты готов?
Зонтик раскрылся мягко и совершенно бесшумно. И сразу тело сделалось лёгким, невесомым.
– Главное – не бойся и представляй, куда ты хочешь лететь.
– А куда я хочу? – на всякий случай решил уточнить Нилка.
– Да никуда. Просто полетаем немного над лесом. Ты научишься управлять зонтиком. А там – видно будет.
И они медленно стали подниматься над спящей землёй.
Разумеется, первые движения мальчика были неловкими, почти неуклюжими. Его заносило то вправо, то влево. Хорошо, что Тата крепко держала его за руку, иначе он непременно ударился бы обо что-нибудь. О ствол дерева, например.
Постепенно тело становилось всё более послушным. И всё больше было радости и восторга от полёта! Наконец Тата отпустила Нилкику руку, сказала:
– Ну вот, ты уже, можно сказать, научился. Полетаем ещё, чтобы закрепить урок?
– Полетаем!
Они покружили над бабушкиным домом. Поднялись вверх, почти до облаков. Это было так классно. И так жутко. Просто мурашки по спине бегали при виде удаляющейся земли. Земля – удалялась, зато луна стремительно приближалась. Она плавала в огромном чёрном небе, как большой резиновый мяч: такая яркая и такая круглая, что казалось – можно взять и потрогать её руками!
Потом они опустились на ветку большого тополя и немного отдохнули.
– И что дальше? – спросила Тата. – Есть какие-нибудь предложения? А то мне уже надоело летать просто так, без всякой цели.
– У меня предложение… – Легко одетый Нилка успел озябнуть. – Давай слетаем домой, оденемся потеплее.
– Давай слетаем, – не стала возражать девочка.
Они осторожно влетели в окно и закрыли створки, чтобы не дуло.
***
Чтобы быстрей согреться, Нилка нырнул под одеяло.
– Я сейчас… Ты только побудь ещё немножко, не улетай, ладно? – попросил он.
– Ладно, побуду, – великодушно пообещала маленькая фея. – Да не дрожи ты так, а то мне самой становится холодно! Лучше давай подумаем, куда бы ты хотел слетать?
Мальчику вдруг опять вспомнилась песня, которую он слушал сегодня утром по радио.
– А можно… – несмело начал он. – Можно увидеть Золотой Город?
– Золотой Город? Ну не знаю, что и сказать…– Девочка неопределённо пожала плечами. – В принципе, всё возможно.
Помолчала. Добавила:
– Но не всё так легко.
Ещё помолчала, подумала. Наконец, спросила:
– А какой, собственно, город ты имеешь ввиду?
– Ну тот… Из песни. «Под небом голубым есть город золотой…»
– Ах, вон ты про что. Я так и поняла.
Тата опять помолчала, задумалась, наморщила лобик.
– Слышать я про него, конечно, слышала. Но не видела ни разу. Мне и самой интересно. Так что мы обязательно туда полетим.
Она ещё раз задумалась.
– Вот только вопрос: где он? Куда лететь?
Кудыкина гора
– Куда, куда? На Кудыкину гору, разумеется. Ап-чхи!
Откуда-то вдруг (прямо можно сказать – ниоткуда, из тёмного угла) возник маленький, приземистый, ростом с табуретку мужичонка крестьянского вида, одетый по-домашнему, но довольно опрятно. Коротконогий, большерукий, ушастый, плешивый, с реденькой рыжеватой бородёнкой.
Он, немного смущаясь, вышел на середину комнаты, сложил широкую, как лопата, ладошку лодочкой, протянул её Нилке, вежливо представился:
– Кеня. В смысле – Иннокентий Домоседов. Домовые мы тутошние.
– Ух ты! – ошалел Нилка. – А я думал, такое только в сказках бывает. В мультиках. Здравствуйте, дедушка Иннокентий. А меня зовут Нилка.
– Исключительно приятно! А Вы не могли бы представить меня вашей барышне? – Домовой уважительно посмотрел на Тату.
– Ага, – закивал Нилка. – Вот, знакомьтесь. Она, между прочим, настоящая фея.
– Лунитана! – Девочка важно, как королева, протянула правую руку ладошкой вниз.
Домовой осторожно коснулся её тоненького запястья своими усищами, по-мушкетёрски расшаркался, поклонился. При его сугубо крестьянской внешности это выглядело забавно.
– Наслышан. Очень рад. Иннокентий.
Когда церемония знакомства была закончена, домовой заявил:
– Простите меня великодушно, я и рад бы пойти с вами, но не могу. Я, видите ли, ужасно простужен. Апчхи!
– Мы и сами никуда не идём, – грустно сказала Тата. – Мы дороги не знаем.
Нилка подтвердил:
– Вот именно. Не знаем, куда нам идти.
– Как куда? – Кеня сделал удивлённое лицо. – Я же говорю: на Кудыкину гору! Там у Марфы Сидоровны спросите, она всё вам расскажет, всё покажет.
– Знать бы ещё, где та Кудыкина гора…
– А тут и знать нечего. Вон она.
И домовой показал на висящий над кроватью коврик.
А ведь и правда. Всё точь-в-точь, как говорил дед Пихто. И озеро с лебедями. И цветущий розовый куст на берегу. И домик на вершине холма.
– Похоже, – согласился Нилка. – А толку-то? Вот если бы можно было прямо взять и войти туда!
– А почему нельзя? – опять удивился Кеня.
– А разве можно?
– Можно, можно. Я разрешаю. Или я в своём доме не хозяин? – Домовой шмыгнул носом, достал из кармана клетчатый платок. – Но сам я с вами – не могу, да. Очень уж я болен. Простужен весь, апчхи, простите великодушно…
Кеня лукавил. Он не столько – не мог, сколько – не хотел куда-либо идти. Ну, не любил он путешествий. Просто терпеть этого не мог.
Он любил сидеть у себя за печкой. Любил играть в подкидного дурака с тараканом Арнольдом. Или браниться из-за кусочка колбасы с крысой Варварой, старой склочницей и воровкой.
Одним словом, любил он свой дом преданно и нежно. Дом, и только дом!
***
– Так, я не поняла: а что здесь происходит? Куда это все собрались?
Голос бабы Васи грянул, как гром среди ясного неба. Никто не заметил, что она проснулась и давно уже стоит тут, в дверях, сонная, сердитая, в чепчике, в ночной рубашке и стоптанных вельветовых тапочках.
– Мы больше не будем… – не очень искренне пообещал Нилка. – Мы это…
Домовой Кеня уточнил:
– На Кудыкину гору детишки собрались. Ага.
– Куда-куда?
Тут в разговор вмешалась Тата:
– Должен ребёнок увидеть свою мечту или нет? – задала она вопрос очень по-взрослому.
– Что ребёнок должен? – не поняла Нилкина бабушка. – И… я, конечно, извиняюсь, но – с кем имею честь?
– Я – Лунитана, лунная фея, – гордо тряхнула серебристыми волосами девочка. – Неужели Вы ни разу обо мне ничего не слышали?
– Что-то, кажется – да… – неуверенно проговорила Василиса Наркисовна. – Мне, конечно, очень приятно познакомиться. Но вопрос остаётся открытым: что там ещё за мечта такая, которую ребёнок непременно должен увидеть, да ещё ночью?
– А вот…
И они все наперебой стали рассказывать про Золотой Город. Про то, какие животные его охраняют. И какая звезда над ним горит.
Бабушка Василиса внимательно всё выслушала. Потом сказала:
– Значит так. Ребёнка я никуда не отпущу. Мне его доверили, и я должна бдеть за ним денно и нощно. Нет, нет, тут даже говорить не о чем. Не отпущу, и точка!
Она задумалась на минуту.
– Я вот что. Я сама с вами отправляюсь.
***
Иннокентий взобрался с ногами на кровать, повернулся лицом к коврику, широко, как дирижёр, взмахнул руками. Комната тут же исчезла. И они – бабушка Василиса, Нилка и Лунитана – очутились у подножия Кудыкиной горы.
Светило солнце. Совсем рядом синело небольшое озеро с лебедями. В воздухе кружили разноцветные стрекозы, пёстрые бабочки. Пахло цветущими розами.
На вершину горы вела не слишком крутая тропинка, кое-где для пущей безопасности ограждённая перилами.
Поднимались неторопливо: совсем не хочется спешить, когда кругом такая красота! Вскоре они подошли к небольшому уютному домику.
Худенькая остроносая старушка сидела на крылечке возле маленькой переносной железной печурки и варила варенье. Вид она имела счастливо-умиротворённый. На ней было синее в горошек платье. На голове – сиреневый платочек, повязанный так, что концы его торчали вверх, как кошачьи уши.
– Здравствуйте, гости дорогие! С чем пожаловали?
– Известно с чем: с вопросом! – сварливо отозвалась Нилкина бабушка. – А ты думала, мы тебе прибавку к пенсии принесли?
– Васька! Ты, что ли?! – обрадовалась хозяйка. – Сто лет не виделись. А дай-ка я тебя обниму и облобызаю!
– Ну, попробуй…
Маленькая старушка проворно поднялась со ступеньки, сделала попытку дотянуться руками до шеи Василисы Наркисовны, но из этого ничего не вышло. Тогда она, счастливо улыбаясь, обхватила её чуть выше талии. Василиса в ответ неуклюже облапала старую подругу своими длинными ручищами. Проворчала:
– Ну ладно, ладно, хватит уже телячьих нежностей! Лучше познакомься вот: внук мой, Данила Петрович.
– Здравствуйте, – смущённо поздоровался Нилка.
– Ух, какие мы большие! – засюсюкала старушонка, как будто перед ней был не десятилетний пацан, а годовалый ребёнок. – Весь в папочку. Давно ли Петенька твой таким же был? Как время-то летит, как летит! Ой, а кто эта юная красавица?
– Я – Лунитана! – вежливо представилась девочка. – А Вы – Марфа Сидоровна, да? Я про вас много слышала. Только в жизни вы не такая, как про вас рассказывают.
– А какая?
– Добрая.
– Всё знает! – Марфа Сидоровна изумлённо всплеснула руками. – Умница! Невеста, поди, твоя, Данилка, а? Да не красней, не красней, это ж дело молодое!
– Тьфу на тебя! – рассердилась Нилкина бабушка. – Чего несёшь – сама не знаешь. Совсем засмущала парня! Какая невеста в его-то годы?
– Ай, и глазом не успеешь моргнуть…
– Чего это я не успею? Ещё как успею. А вот у тебя, между прочим, варенье убежало!
– Ах ты ж, язви его… Про варенье-то я и забыла, голова дырявая!
И она стремглав побежала к медному тазику, стоящему на печке. Там и вправду через край уже перетекала алая тягучая струйка, капала на плиту, громко шипела и дымилась.
Дорожные приготовления.
– Вась, а что на тебе за прикид? Или у вас там мода нынче такая: шляться средь бела дня в чепчике и ночной рубашке?
Марфа Сидоровна уже благополучно загнала убегающее варенье обратно в тазик и теперь опять была совершенно довольна всей жизнью вообще, и этим мгновением в частности.
– Это у вас тут день, – пробурчала Василиса Наркисовна. – А у нас, между прочим, глухая ночь. Все нормальные люди спят.
– А вам чего не спится?
– Уснёшь тут. Внуку, вишь, приспичило увидеть Золотой Город. Кстати, мы затем к тебе и пришли.
– Не поняла.
– Дорогу, говорю, не подскажешь? Ты ведь у нас диспетчер со стажем. В глобальном, так сказать, масштабе.
– Ох, не всё так просто на белом свете.
– Понятно. Цену себе набиваешь?
– Дай-ка помозговать… – Марфа Сидоровна села на крылечко и сделала задумчивое лицо.
Василиса Наркисовна посмотрела на неё сверху вниз:
– Вижу уже: ни черта ты не знаешь!
Марфа Сидоровна, кажется, немного обиделась:
– С этим Золотым Городом и вправду ничего не понятно. Слухов много. А чтоб конкретно…
– То есть?
– Ну… Известно, например, что просто так его не увидишь. А кому показано будет сие чудо, кому нет – решает Сфинга. И только она.
– И как она это решает?
– Известно как. Загадки разные задаёт. Такие, что голову сломаешь. И по ответам уже смотрит – пускать тебя или не пускать.
– А где её саму, эту твою Сфингу искать, ты хотя бы знаешь?
– Приблизительно.
– И на том спасибо! Подвинься-ка, а то ноги гудят уже.
Василиса Наркисовна грузно опустилась рядом на ступеньку.
– На здоровье! – буркнула Марфа Сидоровна, отодвигаясь. – Кушай с булочкой. Только от моих познаний практического смысла никакого не будет, если у вас нет своего личного аэроплана. Есть у вас свой личный аэроплан? Вижу – нету. А коли так – не взыщите… – Марфа Сидоровна развела руками. – Очень она высоко обитает. Сфинга. Во-о-он на тех дальних горах, на самой вершине. Туда, кроме как по воздуху – никак!
– У нас есть летающие зонтики! – вмешалась в разговор Лунитана.
– У всех троих есть?
– Нет. Только у меня и у Нилки.
– Ну ладно. Значит, летите вдвоём, а мы с бабкой Василисой вас тут обождём. Правильно я говорю?
– Ещё чего! – возмутилась Василиса Наркисовна. – Чтоб я детей одних пустила без присмотра! Да нипочём в жизни!
– Баба Вася, мы осторожно, честное слово, – робко подал свой голос Нилка.
При мысли, что задуманное путешествие может закончиться, не начавшись, хотелось плакать. Конечно, мальчик изо всех сил крепился. Но если и правда придётся возвращаться домой…
– Не вздумай реветь! – сурово прошипела Тата, видя, что из глаз у Нилки вот-вот брызнут слёзы. – Бабушку можно понять. Когда у тебя появятся свои внуки – сам будешь за них так же волноваться…
– А вот и не буду, – обиженным шёпотом отозвался мальчик. – Чего за них волноваться.
На эти глупости девочка не стала отвечать. Просто пропустила мимо ушей.
– Марфа Сидоровна! – громко спросила она. – У вас случайно не найдётся чего-нибудь подходящего. Ступы, например.
– Ступы? – хихикнула старуха. – Баба-яга я вам, что ли? А впрочем… Пошарьте-ка вон в том сарайчике. Там у меня всякого барахла видимо-невидимо хранится. С незапамятных времён.
***
Чего только там не было, в этом сарайчике. И старый патефон. И сломанное кресло-качалка. И какие-то тумбочки, табуретки, дырявые вёдра, крышки от кастрюль разного размера. И даже очень симпатичная пузатая дубовая бочка, у которой один обруч безнадёжно потерялся, а три других были на месте.
Удивительно, но нашлась и ступа. Самая настоящая. Деревянная. Большая. Такая, что баба Вася в неё с трудом, но поместиться могла.
Могла. А только одного этого для путешествия по воздуху – маловато. Надо же ещё, чтобы ступа – летала!
– Марфа Сидоровна, а у Вас случайно нет метлы? – спросила Тата.
– Есть. Случайно. А тебе зачем?
– Будет вместо руля. Вы ведь одолжите нам её?
– Метлу-то? Да ради бога! Потом вернёте. Только я сомневаюсь… Не полетит эта хреновина, ой, не полетит!
– Почему вы так думаете?
– А чего тут думать? До сих пор ни разу не летала, а тут вдруг – на тебе, возьмёт и полетит?
– Чего только не бывает в этой жизни! – совершенно по-взрослому ответила Лунитана.
– Ну, может, чего и бывает. А только из выдолбленной деревяшки пассажирского лайнера не состроишь, это я тебе как доктор говорю!
– Зануда ты, а не доктор! – не выдержала Василиса Наркисовна. – Отстань от ребёнка!
– Она обязательно полетит! – осторожно вмешался в разговор Нилка. – Я верю…
– А спорим, что у вас ничего не получится? – Марфа Сидоровна азартно потёрла ладони. – На килограмм конфет? «Мишка на севере»? А?
– Хоть на два! – легко откликнулась бабушка Василиса. – Только, чур, есть будем вместе!
***
Ступа всё-таки полетела! Тата ловко запрыгнула в неё, оттолкнулась метлой от земли, поднялась в воздух, совершила круговой пролёт над Кудыкиной горой и мягко опустилась возле самого крыльца.
– Ух ты! – восхитилась Марфа Сидоровна. – Надо же! А я не верила! Ну, Васенька, теперь твоя очередь: садись, бери метлу и – как говорится… В общем, летайте самолётами Аэрофлота!
– Да не полезу я туда! – заупрямилась вдруг Нилкина бабушка. – Не комфортно мне в этом дупле. Потому – не дятел я, и не белка. Мне бы что-нибудь поудобнее. Что-нибудь более домашнее. Вон то кресло, например? А?
И посмотрела на кресло-качалку.
– Хорошо, Василиса Наркисовна, – не стала возражать Лунитана. – В кресле, я думаю, тоже можно.
– Но оно сломанное, – предупредила Марфа Сидоровна. – У него правый подлокотник болтается. И снизу деревяшка качательная еле держится.
– Я починю, – поспешил заверить Нилка. – Сам. Подвяжу верёвочкой.
– Верёвочка-то у тебя есть, я надеюсь? – спросила баба Вася.
– Есть, есть верёвочка, чего ж ей не быть…
***
Кресло починили. Потом Лунитана провела и ему лётное испытание.
Итак, всё было готово.
– А ступу куда? – осторожно спросила Марфа Сидоровна.
– Куда, куда? – буркнула Василиса Наркисовна. – На Кудыкину гору!
– Ой, – обрадовалась хозяйка Кудыкиной горы. – Значит она здесь остаётся, у меня? А можно тогда – я на ней полетаю маленько? Таточка, ты не возражаешь?
– Конечно, Марфа Сидоровна, – сказала Тата и воспитанно улыбнулась. – Летайте на здоровье!
– Ах, ты моя сладкая! Чудо, а не ребёнок! А можно… – Старушка смутилась. – Можно – я с вами полечу? Жуть как охота хоть одним глазком глянуть на этот Золотой город, будь он неладен…
– Как же твоё варенье? – удивилась Василиса Наркисовна. – Не боишься, что его мухи съедят?
– А я тазик в дом занесу и газеткой прикрою. Потом доварю, когда вернёмся.
– Нет, вы гляньте на эту ласточку вострокрылую! – весело расхохоталась Василиса Наркисовна. Она была исключительно довольна тем, что старая боевая подруга не покидает её в суровый час испытаний.
– Ты на себя оглянись, старая пер… эта самая… перепёлка!