Курумасий и Тит Норыч
– Тит Норыч – это кто?
– Тит Норыч – это лучший на планете Земля ювелир. Именно он сделал колечко для Лунитаны. В ночь, когда девочке исполнилось пять лет, её мама впервые надела волшебный перстенёк на пальчик дочке, и сказала, что с этого дня она – настоящая лунная фея.
– Ты думаешь, что Тит Норыч сможет сделать ещё одно волшебное колечко для Таты? – просиял Нилка.
– Очень может быть. Но чтобы узнать наверняка – нужно до него добраться. До Тита Норыча.
– А где он живёт, ты знаешь?
– В пещере, разумеется. Он – пещерный гном. Дорогу в его жилище знает великан Курумасий. Но, правда, не факт, что он захочет её вам показать.
– А ты разве не пойдёшь с нами? – запереживал Нилка.
– Нет, я останусь с сестрёнкой. Без меня она и вправду может умереть. Василиса Наркисовна тоже останется, мне без неё не управиться. Так что отправляться придётся тебе, Нилка и тебе, Иван Кузьмич.
– Да уж…
– Я тоже с вами! – решительно заявила птица О.
– И я… пихтач-ельник, понимаешь! Вы не смотрите, что я в почтенном возрасте – я ещё ого-го!
Поехали верхом на Михайле Потапыче. Он лучше всех знал дорогу к великану Курумасию. Нилка, Иван Кузьмич (бывший Букабяк) и дед Пихто взгромоздились на огромную медвежью спину, вцепились руками в длинную густую шерсть. Птица О полетала сама по себе, автономно.
– Я вам доверяю самое дорогое, что у меня есть – собственного внука! – объявила баба Вася, и на всякий случай пригрозила пальцем. – Так что смотрите там!
***
Великан Курумасий как раз вознамерился подремать немного. Он улёгся на мягкий сухой мох под большой нависшей скалой, зевнул, потянулся, и уже собрался закрыть глаза, как увидел нежданных гостей.
– Эй, гора ходячая, хочешь доброе дело сделать? – громко прорычал Михайло Потапыч.
– Не знаю… Что-то мне сегодня лень, если честно…
– А очень доброе? – вкрадчиво спросил дед Пихто.
– Такое, чтобы моё имя осталось в веках? – Великан вяло заинтересовался, и даже оторвал свою огромную косматую голову от земли.
– А то как же, пихтач-ельник, понимаешь!
– Оно обязательно останется, – авторитетно подтвердил Нилка. – В веках.
– Ну… тогда может быть… Надо подумать…
Тут Иван Кузьмич покачал головой, сделал очень серьёзное лицо:
– Ты уж решайся как-нибудь побыстрей. А то, не ровен час, мы возьмём и передумаем! Найдём кого другого. Более решительного.
– Согласен я, согласен! – Великан торопливо приподнялся и сел. – Что делать-то?
– Нужно проводить нас к Титу Норычу, – ласково прокурлыкала птица О.
– Проводить к Титу Норычу, и всё?
– И всё.
– И моё имя останется в веках?
– Всенепременно!
Курумасий счастливо и доверчиво, как наивный первоклассник, улыбнулся от уха до уха и вскочил так проворно, что чуть было не сшиб с ног Михайлу Потапыча.
– А поаккуратней нельзя? – недовольно проворчал медведь.
– Ах, простите, пожалуйста, я не хотел…
– Не хотел он!
Мысль о том, что он, Курумасий, сможет сейчас совершить нечто такое, после чего имя его будут помнить и не забудут… мысль эта приводила великана в восторг и трепет.
– Ну, скорей, скорей, идёмте уже! Идёмте! – заторопил он, нетерпеливо подпрыгивая на месте, отчего земля у него под ногами вздрагивала и гудела, как при землетрясении.
Шли долго. Сначала просто по лесу, по склону горы, вверх. Потом путь им преградили наваленные, как попало большие гранитные камни. Курумы.
– Моего деда работа! – гордо сообщил великан. – Курумаса Асилковича. Меня в честь него назвали, между прочим. Все эти камушки он принёс во-он оттуда, с вершины горы, и аккуратно уложил здесь. Хорошая получилась дорога, правда?
– Чисто – асфальт! – пробурчал дед Пихто. – Дались же ему эти камни! Вот лежали они себе на вершине горы, никого не трогали. Строители, пихтач-ельник, понимаешь… Руки бы поотрывать таким строителям…
– Курумы – это природное явление! – Птица О решила успокоить старика. – Они на этом склоне не одну тысячу лет лежат. Так что дедушка, и даже пра-пра-пра-прадедушка нашего дорогой Курумасия тут не при делах.
– Что значит не при делах? – обиделся Курумасий. – Не просто же так эту красоту назвали курумами!
Добродушный, доверчивый и простодушный великан сам себя считал чрезвычайно умным и образованным. А ещё он очень любил славу – заслуженную и не очень.
– Или вы не слышите явного сходства в звучании: Курумасий – курумы? – почти умоляюще спросил он.
– Я склонен предположить, что это вас с дедом назвали в их честь, а не наоборот, – ехидненько хихикнул Иван Кузьмич.
– Ну, может быть… – не стал спорить великан, и только вздохнул разочарованно. – Ладно, какая теперь разница!
– Совершенно никакой!
Птице О стало жалко нескладного верзилу.
– Как знать, – сказала она. – Иногда бывает трудно понять, что из чего проистекает. Надо подумать над вопросом.
– Ага, – обрадовался Нилка, ему тоже очень хотелось утешить великана. – Я, когда домой вернусь, в интернете посмотрю.
– Правда? – обрадовался Курумасий. – Не обманешь?
– Не обману.
***
Остановились возле узкой расщелины. Курумасий в неё протиснуться уж точно не мог. Он сложил ладошки рупором и крикнул:
– Э-ге-ге! Тит Норыч! Титюха! Ходи сюда быстро-быстро!
Через какое-то время густые высокие заросли рододендрона на дне расщелины зашевелилась. Из них сердитой походкой вышел маленький бородатый человек в красных штанах, синем жилете и шерстяной вязаной шапочке на голове. Лицо его выражало сильное недовольство. А кому понравится, когда отрывают по пустякам от важного дела!
– Чего надо?
– Да это… – растерялся великан. – Тут такая проблема образовалась…
– Вопрос у нас. Чрезвычайной важности! – весомо уточнил Иван Кузьмич.
– У нас беда. – Огненная птица О печально склонила голову. – И если вы, Тит Норыч, не поможете, то уж не знаем что и делать.
– Помогите нам, пожалуйста, – жалобно пискнул Нилка.
Великан присел на корточки, чтобы лучше видеть гнома, склонил голову набок, пробасил:
– Понял, ага?
– Да понял я, понял. Излагайте уже, что там у вас.
***
– Значит, вы хотите кольцо с лунным камнем?
– Вот именно. И не простое, а волшебное.
– Ну… – гном неопределённо пожал плечами. – Ладно, так и быть.
– А сколько… это самое… пихтач-ельник… – Дед Пихто замялся, не зная как спросить про цену.
На помощь старику пришёл Нилка:
– Сколько времени вам понадобится? Наверное, долго, да? А нам ведь нужно как можно быстрее, а то Лунита умрёт.
– Сколько времени? Ну, минуты может быть три. Подождёте или как?
И не дожидаясь ответа, Тит Норыч скрылся в своей норе.
Никто ничего не понял. Это что, шутка такая?
Но минуты через три он и в самом деле вернулся, держа в руке маленькое серебряное колечко с бледно-голубым полупрозрачным камушком.
– Вы это хотели?
– Да, да! – радостно завопил Нилка. – Так быстро? А, я понял, оно уже было у вас, да? И оно такое же волшебное, как то, первое, правда?
Вместо ответа Тит Норыч опять неопределённо пожал плечами.
– Ах ты, мошенник! – накинулся на него Иван Кузьмич. – Решил подсунуть нам простую безделушку? И не стыдно? И не жалко тебе бедную девочку?
Гном болезненно поморщился – он не выносил шума и криков. Сказал сердито:
– Или все замолчат, или я ухожу к себе: у меня, между прочим, своих дел по горло! В общем, объясняю один раз. Кто не понял – я не виноват. Это кольцо – точная копия того, первого. Они – близнецы, и ковались в один день.
– Значит оно такое же волшебное? – обрадовался Нилка.
– Такое же, да. Но станет ли оно волшебным – зависит от самой феи. Любая волшебная вещь без волшебника, как бы это сказать – не функционирует.
– Что, и волшебная палочка тоже? – Лицо у Нилки выразило полное разочарование.
– А чему ты, собственно, удивляешься? Тебе же не кажется странным, что, например, электрическая лампочка светится только тогда, когда ты вкрутишь её в патрон и подключишь ток? Всё настолько элементарно, что даже скучно. В общем, забирайте своё колечко, а я пошёл, некогда мне тут с вами…
Колечко с лунным камнем.
Можно было возвращаться домой. Полной уверенности в успехе предприятия, конечно, не было. Оставались сомнения: а спасёт ли это кольцо маленькую фею, потерявшую веру в себя? Однако, шанс был, что уже хорошо.
Перед тем, как отпустить гостей восвояси, великан Курумасий не то разочарованно, не то обиженно спросил:
– А как же слава? Обманули, да?
– И не думали! – успокоил его дед Пихто.
– Значит, моё имя… – с тихой надеждой начал великан.
– … останется в веках! – продолжил за него Иван Кузьмич.
– Хорошо. А как это будет? – на всякий случай решил уточнить Курумасий. – Хотелось бы поконкретней!
Ну да: в таком деле лучше, как говорится, перебдеть, чем оказаться чересчур доверчивым.
– Элементарно. Посмотри на этого молодого человека, – Иван Кузьмич кивнул на Нилку. – Скоро он вырастет, станет знаменитым писателем и расскажет про тебя всему миру. Данила Петрович, я правильно говорю?
– Да, конечно, – с готовностью отозвался Нилка. И вдруг почувствовал: нехорошо обманывать этого простодушного великана!
А и не нужно никого обманывать. Он, Нилка, действительно, вырастет, станет писателем и прославит Курумасия. Расскажет всему миру, как тот самоотрешённо и мужественно помогал добывать волшебное колечко для умирающей лунной феи!
***
Дальше было вот что.
Дома за это время совершенно ничего не изменилось: Тата всё так же спала тяжело и беспробудно, постанывая во сне и жалобно бормоча что-то неразборчивое. А баба Вася и солнечная фея попеременно дежурили у её постели, ни на минуту не оставляя девочку одну.
Увидев кольцо с лунным камнем, Радалина очень обрадовалась, и тут же принялась готовить отвар из маковых лепестков.
– Необходимо, чтобы Татка забыла про путешествие в Межпространствие, – сказала она. – Хотя бы на какое-то время. Хотя бы до тех пор, пока вера в себя не вернётся окончательно.
Когда настала ночь и взошла луна, Радалина разбудила свою младшую сестрёнку, надела ей на палец колечко и заставила выпить целый стакан отвара. А потом опять уложила её в постель, укрыла тёплым одеялом и велела не беспокоить девочку до тех пор, пока та сама не проснётся.
Тата проспала всю ночь и весь следующий день. И проснулась лишь поздно вечером, но зато совершено бодрая и здоровая, так, как будто ничего и не произошло.
Она только удивилась:
– Странно, но я не помню, как уснула здесь. Очевидно, что-то меня сильно утомило. Интересно, что?
– Да ты, бедняжка, совсем умаялась, расколдовывая нашего Михайлу Потапыча, – с готовностью соврала баба Вася. – Кстати, он тут, возле дома. Ждёт не дождётся, чтобы поблагодарить тебя за спасение.
– Надо же! А я совершенно ничего не помню…
А потом Нилка и Тата катались верхом на Михайле Потапыче, и это было ужасно весело.
Они катались до тех пор, пока баба Вася не начала сердиться:
– Да что ж это такое? Ребёнку давно пора в постель, а они тут, понимаешь ли, скачки устроили. И сами не спят, и другим не дают. Весь лес в округе перебудоражили.
Однако, сердилась Василиса Наркисовна больше для порядка. На самом деле она была рада, что всё так хорошо и прекрасно. Правда, спать очень хотелось.
И Нилке тоже пора было укладываться в кровать.
Прощаясь, Тата пообещала:
– Завтра я опять прилечу на зонтике. И твой, кстати, захвачу. Полетаем?
– Полетаем! – обрадовался мальчик.
– Значит, до завтра?
– До завтра…
Лунная фея помахала рукой и медленно растаяла в воздухе.
Эпилог
Полтора месяца пролетели незаметно. И вот уже август, грибные дожди, первые жёлтые листья на деревьях… Скоро в школу. Пора возвращаться в город.
Однажды, ближе к обеду, под окнами послышался шум мотора и призывное: «Би-и-бип!»
Нилка подпрыгнул от радости:
– Папа!
И вылетел навстречу, чуть дверь с петель не сорвал.
Обнялись.
– Ну, сын, собирай пожитки, через час отбываем домой.
Домой! Как же он, оказывается, соскучился по своей комнате с видом на проспект, по маме, по бабушке Анюте!
Через четверть часа вещи были собраны и уложены в рюкзачок. Баба Вася то помогала внуку найти носки, то хлопотала у чайника – доставала чашки, выставляла на стол бублики. Лицо её при этом было какое-то непонятное: то радостное, когда она глядела на сидящего перед ней сына, то совсем уж печальное, даже растерянное, когда взгляд её невольно останавливался на внуке, суматошно собирающимся в дорогу и забывшим в этот миг, кажется, про всё на свете.
Попили чай. Обсудили новости в мире.
– Ну всё, пора, как говорится, по коням! – сказал папа, поднимаясь из-за стола. – Прощайся, Даниил, с бабушкой Василисой. И на выход.
Прощаться…
И тут только до Нилки дошло. Будто молнией ударило. Да ведь больше этого не будет: ночных полётов на зонтике, путешествий по лесу, невероятных приключений… Не будет бабы Васи, Михайлы Потапыча, Деда Пихто, Гошеньки… А главное – не будет этой удивительной девочки, Таты. Как же без неё?
Мальчику показалось, что сердце его сейчас разорвётся на куски от внезапно нахлынувшей тоски. Он уронил рюкзачок на пол, сел на него, обхватил голову руками.
– Сын, ты чего? – встревожился папа.
– Да я… – залепетал Нилка, стараясь не показать подступивших слёз. – Я это… Я совсем забыл… Я не попрощался с одной… с одной девочкой… Она придёт, а меня нету.
– Расстроится Таточка, – подтвердила баба Вася. – Они с ней такие друзья!
– Я бы, конечно, подождал, пока твоя девушка придёт, – извиняющимся тоном сказал папа. – Но поезд ведь ждать не станет, он по расписанию ходит. Ты вот что. Ты напиши ей записку. Или письмо.
– Хорошо, – вздохнул Нилка.
Помолчал, потом спросил осторожно: – Пап, а можно, мне в будущем году на всё лето опять к бабе Васе?
– О как! – удивился папа. – Ну, даже не знаю. Мама, ты не против, если этот балбес опять…
– Да что ты, конечно, – просияла Василиса Наркисовна. – Я… Я наоборот!
– Ну лады, решено, – сказал папа.
И Нилка пошёл к себе в комнату писать письмо:
«Тата!
Я уехал. Но я вернусь.
Ты меня жди. Ладно.
Твой Даниил.»
Когда садились в машину, Нилка ещё, в последний раз, оглянулся. Старый бревенчатый дом. Крыша, местами замшелая от времени. Низкий дощатый навес над крыльцом в три ступеньки. Лужайка, где бродят куры…
Он так привык видеть это каждый день. И вдруг всё, больше не увидит…
Баба Вася смущённо, неловко чмокнула внука в макушку:
– Ну, Данила Петрович, не забывай свою старую бабку. Приезжай.
– Приеду, – уверенно пообещал Нилка. – Обязательно!
– Смотри, я буду ждать!
Стёрла тыльной стороной ладошки слезинку, помахала рукой вослед уходящей машине, вздохнула шумно:
– Ох, приедет ли?
Приедет, приедет. Обязательно приедет. И опять начнутся волнения за внука, бессонные ночи, путешествия, приключения…
Но это уже потом, в другой раз. В другой раз.