Канцелярия Времени. Архивы Корпорации «Счастье»

новел мор

ДОКУМЕНТ 0202 КАНЦЕЛЯРИЯ ВРЕМЕНИ

© Новел Мор, 2020

ISBN 978-5-0050-2487-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Вы когда-нибудь любили? Я уверена, что подавляющее большинство, незамедлительно ответит «да», однако прошу Вас не спешить, и сперва все обдумать. Я не спрашиваю Вас: «Были ли Вы влюблены?». Разумеется, каждый из нас знаком с чувством влюбленности. Не спрашиваю: «Любили ли Вы по-настоящему?». Глупая формулировка вопроса, разве можно любить по-другому? Я не спрашиваю: «За что Вы любили?» и «Кого Вы любили?». Это меня не интересует. Мне нужен только ответ.

«Да».

Немногие ответят «нет», кто-то промолчит. У них язык не повернется солгать, а сказать правду и признаться в чувствах хотя бы самому себе очень сложно.

Надеюсь, отвечая «да», Вы понимаете, какой смысл вложен в это простое слово. Если любили, то значит не за что-то, а вопреки всему. Любили каждый изъян, каждый недостаток. До безумия. До самых безрассудных и глупых поступков. До боли в груди. Любили каждое мгновение в его/ее компании. А если это не человек? Любили ли Вы так своего домашнего питомца. Собаку, кошку, попугая, кого угодно. Готовы были при необходимости поделиться последним глотком воды с ним? Быть может, Вы так любили цветок? Укрывали бы Вы его замерзшими руками от ветра?

Отличным примером настоящей любви является наша семья. Мы не перестаем любить своих родителей, братьев и сестер, дедушек и бабушек, даже во время ссор и конфликтов. Мы скучаем за ними, переживаем, боимся их потерять.

Если Ваша любовь направлена на любое живое существо, ради которого Вы действительно готовы пойти на все, то открою Вам один секрет: Вас невозможно сломить. Вы непобедимы. Даже для Корпорации «Счастье».

Дело в том, что душа человека отнюдь не нематериальна. Это очень распространенное заблуждение. Чем активнее мы окружаем себя материальными благами и удовлетворяет собственные плотские желания, тем «телеснее» становится наша душа. А дальше…

С ней можно сделать что угодно: увидеть, прикоснуться, попробовать на вкус, извлечь и преобразить. Переработать.

Этим Корпорация «Счастье» и занимается. Она перерабатывает души, насильно вытаскивая их из людей. Внутренний духовный мир одиноких, нелюбимых, отверженных и просто несчастных людей становится продуктом потребления.

Любовь – единственный и вечный враг Корпорации. Чистая и искренняя любовь делает душу человека менее материальной, а значит изъять из тела ее становится намного сложнее. Она уже принадлежит другому живому существу.

Вот почему я вначале задала Вам этот вопрос. Если Вы любите кого-то – это значит, что Вы готовы отдать свою душу другому (чаще всего) человеку, не потребовав ничего взамен.

Корпорация никогда не сможет производить любовь, разливать её по стеклянным флаконам. Заставить человека насильно любить – невозможно.

Вообразите, какой ужас ждет тех, кто на мой вопрос ответил молчанием или все-таки осмелился сказать «нет».

Часть первая. Я – Прошлое

Загрузка воспоминаний (пожалуйста, подождите)

***

В эту ночь у еды был очень странный привкус. На языке чувствовалось отчаяние и пустота. Я отодвинула тарелку в сторону и сделала небольшой глоток уже остывшего чая, как вдруг Корпорация «Счастье» ожила. Не просто ожила, она взвилась, встрепенулась, как необузданная лошадь. Заорали сирены, белые коридоры, мигавшие красными огнями, заполнились перепуганными работниками. Такого раньше никогда не было. Крупные зоны заполнялись людьми, со всех сторон раздавались вопросы, на которые ни у кого не было ответов. Что произошло?

Паника лесным пожаром перекинулась на Мегаполис. В окнах людей загорался свет, отодвигались шторы. Любопытные взгляды тысячей мирных жителей сейчас были направлены в самое сердце города. По опустевшим дорогам мчались белоснежные фургоны счастливчиков. Они начали охоту. Неужели кому-то удалось сбежать из Корпорации «Счастье»?

Нужно быть бесстрашным гением, чтобы решиться и провернуть подобное. Кто это может быть? Я не знала. Интерес к происходящему быстро угасал. Меня мучил другой вопрос. Он никак не мог сформироваться, сидел в голове в виде плотного ядовитого тумана, перемещался по позвоночнику, вызывая непреодолимое желание расчесать спину в кровь. До сих пор не знаю, что это было, но уснуть я так и не смогла. До утра слушала рев сирен и шепот людей за дверью комнаты.

Когда пришло время отправиться в Канцелярию, я помню, как была удивлена тишине. Всю ночь Корпорация стояла на ушах, а когда пришло время работать, все стихло. Я была рада молчанию. Мечтала о нем, пока ворочалась в неудобной постели. День не предвещал ничего хорошего. Наоборот. Он таил какую-то опасность.

***

Мое имя – Натали. Мне тридцать один год, я начальница Канцелярии Времени. Это самый маленький отдел в Корпорации «Счастье». Клиентов Канцелярии очень мало, так как за предоставленные услуги мы требуем огромные деньги. В городе немного людей, которые готовы заплатить необходимую сумму. Нет смысла тонуть в цифрах, достаточно знать, что на эти же деньги можно самостоятельно изменить свою жизнь. Однако люди, достигшие успеха, отвыкли делать что-то своими руками, поэтому они обращаются за помощью к Корпорации.

Мы поможем Вам исправить любую ошибку прошлого, позволим заглянуть в будущее. Любое желание будет исполнено, если на Вашей карте есть сумма, которой хватит на покупку недвижимости всех пригородных районов Мегаполиса. Хотите вернуть потерянную любовь? Заблаговременно порвать отношения с другом, который стал Вашим врагом? Канцелярия Времени с радостью готова предоставить свои услуги. Но есть определенные правила, с которыми Вас ознакомит начальник. Нарушать эти правила строго запрещено.

– Иначе, Вы умрете. – говорю я клиенту. Для клиента Канцелярия – комната, где творится волшебство, поэтому он верит каждому слову. Он думает, что смерть настигнет его где-то там, в других измерениях: в прошлом или будущем. Это – заблуждение. Его убьют здесь, в Корпорации. У дверей Канцелярии дежурят два счастливчика. Они безупречно выполняют свою работу. Они стоят неподвижно, словно статуи, и оживают только по приказу начальника Канцелярии. Я и два стража внутреннего порядка – вот оно, лицо Канцелярии Времени. Изредка сюда наведываются серые комбинезоны, следящие за чистотой и порядком. Они что-то вроде рабочей силы. Люди, которых никто не принуждал служить в «Счастье», просто они думали, что попасть сюда – выигрыш в лотерею, но теперь они вынуждены выполнять грязную работу до самой смерти. Если зашел с черного входа, то выйти из Корпорации тебе уже не удастся.

– Добро пожаловать в Канцелярию Времени. – с этой фразы я начинаю, когда вижу на пороге покупателя. Он кивает в мою сторону, с любопытством осматривает помещение (обычно хватает десяти секунд, чтобы оценочным и забитым взглядом пробежаться по всему белоснежному кабинету, с огромным панорамным окном во всю дальнюю стену и столом посередине). Два испуганных взгляда в сторону каждого из счастливчиков, и вот он сидит в кресле напротив, готовый рассказать о своей проблеме, нервно обнимая кейс или сжимая в ладони пластиковую карту.

– Прежде чем Вы поведаете о своей проблеме, которую хотите решить, убедительно прошу Вас внимательно ознакомиться с договором Канцелярии. – интерактивная панель, встроенная в столешницу, загорается. Их глаза быстро бегают от слова к слову, а мозг в панике противится воспринимать информацию. Я всегда повторяю правила, хотя они жирно выделены в договоре.

– Первое правило Канцелярии – деньги всегда вперед. Корпорации «Счастье» нет никакого смысла обманывать своих клиентов. Второе правило – после подписания договора, обратной дороги нет. В противном случае Вы оставляете деньги и уходите. Третье правило – полностью посвятить Начальника Канцелярии в план проблемы, которую Вы собираетесь решить. Четвертое правило – одна проблема = один договор (если хочешь решить несколько проблем, то составляются несколько договоров и стоимость услуги увеличивается). Пятое правило – никогда не упоминать Корпорацию «Счастье» и детали, связанные с ней. Шестое правило – результат зависит только от Вас. Это самое главное правило, из-за которого страдает большинство покупателей. Те, кто хотят видеть будущее, «возвращаясь» либо довольны, либо полны решимости что-то изменить. С прошлым все намного сложнее. В него очень многие вмешиваются и лишь единицы, «вернувшись», становятся теми, кем мечтали быть. Другие же окончательно ломают себе жизнь.

Сколько слез было пролито по ту сторону стола, сколько криков и истерик я выслушала. Именно шестое правило заставляет счастливчиков двигаться. Они безжалостно выбрасывают тех, кто когда-то был крупным авиаконструктором, а теперь стал водителем мусоровоза.

Самое трудное в этой работе – смотреть, как две огромные боевые машины выносят брыкающееся тело с криками и мольбами о помощи. Я ничего не могу сделать, иначе окажусь в рядом.

Подписью служат кровавые отпечатки пальцев клиента. После прикосновения к специально выделенной области, панель активирует маленькие иглы, которые берут образец крови с пальцев, затем иглы исчезают, и на место пореза накладывается вещество, рана моментально зарастает. Все это происходит настолько быстро, что заказчик даже не успевает среагировать. Договор исчезает. С этого момента начинается история клиента. Он должен дать максимально полные и точные сведения о своей проблеме, а также предоставить схему ее решения. От Начальника Канцелярии требуется быть внимательным и сосредоточенным на рассказе. Важно каждое слово и, хоть это не входит в мои обязанности, я всегда активирую звукозапись. В этот момент в работу включается остальная часть отдела. Это группа людей, которых называют часовыми. Их главной задачей является полный сбор сведений о клиенте и его окружении. В распоряжении часовых огромные архивы информации, но на этом все не ограничивается. С того момента, как клиент подписал договор, его личная жизнь становится собственностью Корпорации «Счастье». Прослушивание телефонов всех родных, знакомых и друзей, копии документов, свидетельств и личных писем, взлом персонального компьютера, слежка за чипом. Клиент рассказывает свою историю, а в это время часовые уже знают всю его подноготную. Но начальник Канцелярии обязан дослушать все до конца. Повествование может занять от нескольких минут, до нескольких часов, я не имею права перебивать покупателя. Лишь только после того, как он закончил, я открываю специальную выемку на подлокотнике его кресла, где лежит таблетка. Если клиент хочет увидеть будущее, то на белой пилюле написано «I will». Если человек, хочет вернуться в прошлое – ему дается таблетка с надписью «I was». Для клиента это волшебная капсула времени, но на самом деле это самое простое сильнодействующее снотворное. Оно вводит покупателя в состояние анабиоза, и вывести из него может только Корпорация «Счастье». Состав таблетки разработан научным центром Корпорации и держится в строжайшей секретности. Все это время, пока клиент вырван из жизни, часовые изменяют реальность, подстраивая ее под него. Сложность заключается в том, что нужно строго соблюдать инструкции покупателя, указанные при подписании договора. Если он где-то просчитался, то часовой не имеет права изменить события в его пользу. Если это спланированное убийство и клиент ошибся в расчетах, то Корпорация подстроит улики так, чтобы они вывели на заказчика. Если же клиент сделал правильные расчеты, то задача часового любыми способами подстроить реальность под покупателя, а на какие ухищрения он на это пойдет – никого не волнует. Шантаж, обман, запугивание, подкуп, амнезия, заболевание, исчезновение, убийство – никаких ограничений.

Если заказчик хочет увидеть будущее, то часовые делают несколько прогнозов личной жизни объекта и его окружения, самый логичный сюжет внедряется в память и транслируется, пока тот спит. Теперь, надеюсь, Вам понятно, почему у Канцелярии Времени не так много клиентов. Оплатить подобную услугу могут лишь единицы. Начальник Канцелярии, разумеется, следит за всем процессом и может вносить свои поправки.

Как только капсула с препаратом попадает внутрь, главный экран включается, и я превращаюсь в единственного зрителя, оператора, режиссера чьей-то жизни. Актер тоже один. Сценарий в моих руках. Свет гаснет. Фильм начинается.

***

Есть такие семьи, где все плохо. Муж избивает свою супругу, или жена уже давно привыкла проводить ночи в обществе других мужчин. Таких историй огромное множество, но, как это ни парадоксально, все они до неприличия похожи друг на друга. Меняются только переменные.

Есть такие семьи, где все хорошо. Выезды на природу, пикники, семейные ужины, совместный просмотр фильмов по вечерам. Они тоже похожи друг на друга, но почему-то слушать истории о том, как в чьей-то семье все хорошо, труднее. Когда тебе рассказывают о проблемах, всегда проскакивает мысль «все это происходит не со мной». Точно такая же мысль возникает, когда тебе рассказывают о семейных выходных, которые кто-то провел в загородном доме.

Когда ты ребенок ты пытаешься понять, почему у одних все плохо, в то время как у других все хорошо. Позже, повзрослев, подобные вопросы уже не вмещаются в твою голову. Она забита другими заботами и задачами, которые нужно решать.

Мы жили в небольшой квартирке в пригороде. Бывали дни, когда мы садились вместе завтракать, разговаривали, смеялись, а иногда мне хотелось завернуться в одеяло и не шевелиться. Мы были той семьей, которая постоянно лавирует между плохими и хорошими. Если бы «решка» означала плохо, а «орел» хорошо, то моя семья была бы ребром. Родители казались мне невероятно сложными людьми. Никогда не могла понять, кого больше любит папа: маму или спиртное? Никогда не могла ответить на вопрос, кого больше любит мама: папу или Бога?

Алкоголь и религия. Вещи абсолютно разные, однако и у них есть кое-что общее – они способны заставить человека забыть о своих детях.

Ощущение того, что меня забыли преследовало очень часто. И не только меня. Нас. Мы с сестрой были предоставлены сами себе большую часть времени. В друг друге мы видели спасение. Страшно представить, чтобы я делала, если бы её не было со мной. Временами мне казалось, что родители любили её больше. В такие моменты я мечтала запереть её в шкафу и выбросить ключ, но чаще всего она была для меня той самой границей, которая разделяет беззаботное детство и детство трудное. Грань, которую я никогда не пересекала.

Несмотря на любовь отца к спиртному, мы никогда не бедствовали. Была еда, была одежда, были игрушки. Его пьянство мешало только матери. Возможно, я бы не говорила этого, будь я старше, но тогда мне казалось это не так страшно. Напротив, я больше боялась маминых скандалов, нежели громкого, веселого и немного несвязного отцовского рева.

Папа тоже предвзято относился к бесконечным молитвам, постам и иконам. Именно это он приводил в аргумент, когда мама начинала читать ему лекции о вреде алкоголя.

– Твоя религия тоже далеко не безобидна! – говорил он. – И речь сейчас не идет о тех войнах, причиной которых она стала. Твой фанатизм может погубить тебя быстрее, чем моё пьянство.

Эти ссоры мы слышали несколько раз в неделю и очень быстро потеряли к ним интерес. Сначала испуганно стояли возле закрытой двери, а потом просто перестали обращать внимание.

Мы знали, что, несмотря на вечные скандалы, они любят друг друга. В те самые моменты, когда ребро монетки клонилось в сторону орла, их любовь была заметна невооруженным глазом. Все читалось по отцовскому взгляду и по маминой улыбке. Они забывали о своих «увлечениях» и посвящали себя друг другу. И нам.

Из воспоминаний о своем детстве: мне дышалось легко до тех пор, пока мы не пошли в старшую школу.

С той поры начались очень неприятные метаморфозы, которые в первую очередь коснулись моей сестры – Кэтрин.

***

– Ответь честно, ты специально меня позоришь? – мы сидели на кухне. Всем своим видом она показывает, что опять чем-то недовольна. Выжидает, когда я начну разговор. Я знаю это и поэтому молчу. Кэтрин никогда не отличалась терпением и спустя, максимум, минут десять сама заговаривает. Ненавижу. Вечные выяснения отношений. Опять я что-то не так сделала, неправильно на неё посмотрела, не вовремя вздохнула, не с той ноги начала шагать. И все это после того, как она начала общаться со Штерн и её вечными спутницами, чьи имена я никогда не слышала (а если и слышала, то не запомнила). Никто не называет их по имени, они всем известны как «крошки Штерн». Я оторвала взгляд от чашки с чаем и посмотрела на сестру. Тоненькие брови были недовольно изогнуты, напудренные щеки горели от злости.

– Я не понимаю, о чем ты. – тяжело вздохнув, сказала я. Морально подготовившись к тому, что сейчас Кэтрин будет объяснять в чем же моя вина на этот раз, я погрузилась в приятные детские воспоминания, где моя сестра всячески отрицала косметику, носила потрепанные джинсы с кедами и не подбегала к зеркалу каждые пятнадцать минут. Это было прекрасное время, но уже тогда я замечала за Кэтрин одну непонятную склонность. Она не умела ценить того, что имела, вела вечную погоню за чем-то лучшим, не могла остановиться. Будучи ребенком, она никогда не плакала из-за ран и ссадин, она ревела если проигрывала. Целеустремленность и жажда быть всегда и во всем первой заставляли её усердно трудиться над собой, хорошо учиться, заводить себе самых интересных друзей. Она считала любые махинации с внешностью, будь то макияж или пластическая хирургия, заблуждением. Это обман, на который ведутся только глупцы. Так она говорила. Подобные заявления могли бы привести к ошибочным выводам, будто Кэтрин не обладала красотой и не пользовалась популярностью у молодых людей. Отнюдь. У моей сестры очень спортивное подтянутое тело, смуглая прекрасная кожа, соблазнительные изгибы и линии. Грациозная и стройная, она как будто бросала вызов каждому, кто на неё посмотрит. Её лучезарная озорная улыбка очаровывала, а зеленые глаза, горящие живым огнем, сражали на повал. Кэтрин всегда стриглась коротко, волосы её напоминали языки пламени. Именно это и привлекло внимание Штерн – дочери владельца модного дома. Её отец давно свёл к минимуму заботу о своём ребенке. Прикрываясь постоянными встречами, переговорами и делами, он спонсировал каждый каприз своей девочки. Штерн это устраивало. О матери никто ничего не знал, даже самые близкие.

В общение друг с другом каждая извлекала выгоду. Штерн добавила в свою коллекцию ещё одну красивую подругу, а Кэтрин, благодаря этой связи, поднялась так высоко, что выше планки (в школе) просто не существовало. Она добралась до пьедестала, оставив меня где-то позади, и чем больше она общалась со своей новой подругой, тем сильнее я от неё отдалялась.

Я хоть и была общительна и любезна, но всегда держала дистанцию. Вскоре ко мне прилипла роль «второй гадкой сестры», которая ничем не похожа на свою родственницу. Жизнь быстро превратилась в какой-то банальный фильм. Эта идея очень понравилась Штерн, и она всячески старалась столкнуть нас с Кэтрин лбами. Сначала сестра сопротивлялась, но потом…

– Ты слышишь, что я говорю тебе?! – в голосе Кэтрин узнавалась нешуточная злость. Она вскочила со стула и нависла надо мной словно строгая мать, которая пытается поучить непослушного ребенка.

– Я уже давно перестала тебя слышать. – сказала я тихо, но отчетливо.

– Повтори, что ты сказала? – Кэтрин прекрасно все слышала. По её голосу это было понятно. Я подняла взгляд на сестру. За пеленой ярости, проглядывало недоумение. Никогда раньше подобные разговоры не заворачивали в это неизведанное русло. Смотря на неё, я чувствовала, как прилив гнева постепенно захватывает меня. Сейчас я выскажу ей все в лицо, открою глаза, покажу, кем она стала. Прямо сейчас!

Дверь нашей квартиры шумно распахнулось.

– Кто-нибудь есть дома?! – непослушный язык, словно отравленное ядом животное, бился в конвульсиях о зубы и десны, рождая мерзкие, едва понятные звуки. – Эллен! Это ты?! – неровные шаги становились громче. Запахло спиртным. Появление отца разбило вдребезги всю решимость и злость. Я почувствовала себя беспомощной маленькой девочкой, которая в одиночку вообразила, что сможет справиться с толпой крутых старшеклассниц. Все это было бесполезно.

– Повтори, еще раз? – не унималась Кэтрин. Она почуяла слабость. Не обращая внимания на посторонний шум из коридора, сестра готова была разорвать меня на части.

– Девочки, это вы? – через секунду он войдет на кухню. Я не в состоянии видеть отца сейчас. Нужно быстрее убежать из поля зрения Кэтрин. Её глаза впились в меня с такой силой, что удивительно, как они еще не вылетели из орбит.

– Сегодня твой черёд. Еда в холодильнике. Таблетки на прикроватной тумбочке, ключ от бара за иконой Святой Марии.

– Стой! Мы еще не закончили! – она пыталась схватить меня за руку, но неосторожно смахнула чашку со стола. Звук бьющейся посуды на мгновение заглушил голос отца.

– Что там происходит?! Кэтрин! – шатаясь, он привалился к дверному косяку. Затуманенный взгляд любопытно изучал наши с сестрой лица, он не заметил осколков на полу. – Натали, что случилось, я спрашиваю?!

– Кэтрин тебе расскажет. Мне нужно идти, до вечера. – последнее, что я увидела, был её яростный взгляд. Губы сжались в тонкую тугую линию. Я задержала дыхание, чтобы не чувствовать запах, исходивший от отца.

Коридор, легкая ветровка, звон ключей. Наконец-то я на улице. Жадно глотая воздух, перенасыщенный выхлопными газами, ноги понесли меня в неизвестном направлении.

***

Вечер овладел Мегаполисом. С наступлением темноты чувствуется, как осень медленно подбирается, прячась в тени огромных небоскребов. Она любопытно высовывает свой нос, принюхивается, наблюдает, прикидывает время, когда стоит появиться, чтобы застать всех врасплох.

Прелесть жизни в пригороде заключается в том, что ты находишься недалеко от сердца Мегаполиса, но, при этом, не варишься в котле этого безостановочного безумия. Не слышишь треска неоновых огней, не глохнешь от шума автомобилей и поездов. Никогда бы не променяла жизнь в пригороде, на центр. Кэтрин тоже так считала, когда-то.

Глубокий вздох.

Облака, проплывая, как будто касаются ветвей деревьев. Ненадолго задерживаясь, они продолжают свой путь. Злость и обида растворились в прохладном воздухе, но желания возвращаться домой не было. Мне известно, как будут развиваться события дальше: Кэтрин опять начнет разговор с того места, с которого закончила, взволнованная мама будет засыпать нас вопросами, пытаясь подключить папу, а отец делать вид, что ничего не происходит. Как бы я хотела эту ночь провести где-нибудь в другом месте.

– Я подумал, может уже сделаешь дубликат ключей. – этот голос всегда заставляет меня улыбаться. Я приподнялась и увидела Элмо. Высокий, жилистый и несуразный юноша. Он – словно пощечина нашему общему окружению. Начиная с внешнего вида и заканчивая манерами (которых не было), он был ни на кого не похож, и людей это раздражало. Элмо никогда не волновала чужая точка зрения. Он, словно одинокий буксир, застрявший во льдах Антарктиды, прокладывал собственный путь. Природа наделила его хорошей памятью и сообразительностью, он знал об этом и никогда не упускал шанса это продемонстрировать. Он ввязывался в драки, не раз попадал в больницу, сидел в спецприемнике. Будучи взаперти, рисовал карандашом наброски, в голове сочинял мелодии, а потом играл их на стареньком синтезаторе. Его родители поняли, что пора разводиться, когда споры о деньгах и задолженностях стали единственными темами обсуждения. Элмо умел взять себя в руки, когда это было необходимо, он устроился на работу и ушел из дома, чтобы не стать предметом дележки безответственных родственников. Он умело распоряжался теми небольшими деньгами, которые зарабатывал в книжном магазине. Мошенник и вор, он вытаскивал купюры из кошельков и карманов, оставаясь незамеченным. Воровал Элмо исключительно редко. Юноша никогда этим не гордился, но и бросать это дело не собирался. Чувства такта он был лишен напрочь, но никогда не отходил от правил собственной искаженной морали.

Поначалу я не видела в Элмо ничего, кроме наглости и напыщенности, но спустя какое-то время за этой отталкивающей маской смогла разглядеть совсем иного человека. – В конце концов, у меня не всегда есть желание выходить на улицу и слушать истории о ссорах с Кэтрин, которые очень однозначно намекают на то, что ты не хочешь возвращаться домой и просишь меня остаться на ночь. – моя улыбка стала еще шире. Догадливый чёрт, он понял, зачем я ему позвонила. Хотя даже дурак осознал бы, почему я попросила его прийти. В последнее время Элмо стал единственным способом спастись. – Ты могла бы просто приходить ко мне, даже если дома никого нет. Это сэкономило бы время нам обоим.

– Сидеть в четырех стенах не самое лучшее лекарство. – ответила я, он пожал плечами.

– Что может быть лучше, чем лежать в мягкой постели и зализывать свои душевные раны? – холодный ветер незаметно подкрался сзади. По коже пронеслась волна мурашек. – Становится прохладно, пойдем домой. Выпьем чаю, и ты мне все расскажешь. – он развернулся и пошел в сторону черных непривлекательных зданий, не замечая ничего вокруг.

***

Закрывая дверь парадной, я услышала, как дождь свирепо обрушился на еще теплый асфальт. Элмо кинул на меня неоднозначный взгляд, тем самым говоря: «Из-за тебя я мог промокнуть!». Я сделала вид, что не заметила этого, едва сдерживала улыбку. Щелкнул дверной замок, в голове промелькнула абсурдная мысль: «вот я и дома».

Квартира Элмо изначально была маленькой и безликой, никто не одобрил его выбора, когда он купил ее. Я тоже, но его никогда не волновало чужое мнение, особенно когда дело касалось личного выбора. Элмо потратил достаточно времени, сил и денег, чтобы обустроить этот маленький невзрачный угол. Однако, когда преобразование закончилось, мне пришлось взять свои слова назад. Его жилплощадь стала автопортретом. В отделке, в освещении, в мебели, везде я видела отражение его самого.

Минимализм. Как можно больше свободного места, огромные окна и острые прямые углы. Все это так гармонировало с мягким небольшим диваном, который стоял в маленькой кухне, махровым ковром в центре просторной комнаты и жесткой двуспальной кроватью с кремовым шелковым покрывалом. Во всем этом я видела его противоречивые черты его внешности – строгий, но женственный, худощавый, но жилистый, высокий, но сутулый. Элмо со вкусом и фантазией подошел к обустройству, он загнал свою музу в рамки этой однокомнатной квартиры. Однако интерьер не единственная вещь, за которую я так полюбила это место. Львиную долю денег Элмо потратил на аудиосистему.

Музыка здесь была повсюду, она пропитала всю мебель, стены, пол и потолок. Она перемещалась в пространстве, но никогда не выходила за дверь и не высовывалась в окна. Она просачивалась внутрь, сквозь одежду, кожу, вызывая мурашки, ускоряя сердечный ритм. Она самостоятельно подстраивалась под твое настроение. Сочувствовала и подбадривала. Только в доме Элмо мне казалось, что музыка жива.

В тот день я в очередной раз в этом убедилась.

Чайник кипел в унисон духовым инструментам, дождь барабанил в такт с ударными, голос Элмо подстраивался под клавишные.

– Итак, что случилось на этот раз? – спросил он, принеся в комнату две чашки черного чая. Я лежала на ковре с закрытыми глазами, растворяясь в музыке, которая уже давно сковала мое тело своими невидимыми цепями. Казалось, что я превращаюсь в корни какого-то дерева, которое стремительно растет, желая своими ветвями достать до солнца. Я слышала вопрос Элмо, но мне не хватило сил ответить. Усталость от вечных скандалов дала о себе знать. Ничего больше не говоря, он поставил кружку с чаем возле моей правой руки и сел рядом на пол. Через несколько минут его пальцы начали бегать по шумной клавиатуре старого ноутбука. Стук клавиш был словно современный бит, который делал из осеннего вальса Шопена какую-то репродукцию нашего времени.

Я открыла глаза, когда чай уже остыл.

***

Этой ночью я осталась у Элмо. Мы могли спать в одной постели, деля на двоих одеяло, но мы никогда не занимались сексом. Он в нем не нуждался. Окруженный со всех сторон глупенькими школьницами и студентками, он привлекал их своей странной мрачной отчужденностью, а потом разбивал им сердца и грезы о настоящей любви. Мне кажется, что Элмо никого так сильно не любил и не полюбит, кроме себя самого. Я не испытывала к нему физического влечения. Да, он был хорош собой, и не могу сказать, что этот парень «не в моем вкусе», просто дальше поцелуя с ним я никогда не заходила, и не зашла бы. Я люблю его, но не хочу. Думая об этом, мне казалось, что я упускаю свой единственный шанс на обретение семейного счастья, но стоило в голове соединить слова «семья» и «Элмо» и я вздрагивала от страха.

***

Из учебных материалов по истории можно сделать вывод, что только окружающая среда человека меняется под воздействием времени и технологического прогресса. Сами люди любыми способами избегают каких-либо перемен и совершают все те же ошибки, что и предыдущие поколения. Мы давно отказались от профессоров, теперь нас учат исключительно объективные машины. Специальные программы, которые подстраиваются под индивидуальные показатели обучающегося. Есть определенная база, которую должны пройти все без исключения, а дальше уже все зависит от тебя и твоего выбора. Мы решаем уравнения и познаем искусство Возрождения, а сами толком не умеем разговаривать друг с другом.

– Ты уже выбрала, какие экзамены будешь сдавать? – спросила меня мама. В последнее время это стал её любимый вопрос. Дело в том, что я до сих пор не могла определиться с тем, что я хочу от жизни и что делать дальше. Я хорошо разбиралась в математике. Алгебра с её уравнениями и интегралами, геометрия с теоремами и чертежами, это все было для меня понятно и просто. Прибавить ко всему этому физику, и можно рассчитывать на престижную высокооплачиваемую работу. Мои знания пригодились бы многим компаниям, которые ищут молодых и амбициозных инженеров. Именно такого будущего для меня хотела моя семья. Сейчас, находясь в самом эпицентре этого технологического бума, со знаниями технических дисциплин не пропадешь. Проблема была в другом. Решая задачи, я чувствовала себя как рыба в воде, но связывать свое будущее с ними у меня желания не возникало. Психология, вот что действительно мне было интересно. Понимать людей, вникать в их проблемы, читать, словно книги, помочь найти ответы на их вопросы. Среди нас стало так много машин, что людям все сложнее общаться и воспринимать друг друга. А что будет дальше?