Мужик анфас

Мы отмираем каждое мгновение жизни. Наши иллюзии о грядущем – попытка реинкарнации почивших в преходящем мгновений.

Не оспаривая отсутствие своего присутствия, смерть , существует в нас как страх лишиться несуществующего даже для собственной фантазии, наше духовное бесконечное наше – Я, утрата которого трагичнее утраты его материального аналога, физической идентичности как человека, – отпечатка правого большого пальца в метриках судьбы, это страшнее, это утрата всей книги свидетельства о твоем рождении и смерти, куда Твой Всевышний покровитель скрупулезно, десятилетиями вписывал твои геройства и негодяйства. И вдруг ничего от тебя не осталось, как будто никогда не существовало ни твоих родителей, ни твоих дедов, прадедов, прапрадедов.

Жизнь приходит-уходит, обеспечивая Постоянство Смерти существовать на шаг впереди тебя.

Смерть не приходит и не уходит. Пропускает жизнь через себя и жизни уже не уничтожаться и не возникать на том месте где тебя не стало насовсем.

У совести отродясь не водилось бумажника. Совесть полагалась на твой.

Дырявый кошелек вот все оправдание бедности.

Отдохни, прекрасное мгновенье, всем не угодишь, всех не осчастливишь.

Мгновение – фарт вора и удачи.

Человек сопротивление преходящего вечности. Маятник один в пределах жизни «тик-так» не соблюдает условия этого сосуществования.

Единственное бессмертное создало человечество – пиво жигулевское.

Смерть – финансирует жизнь, смерть расходный капитал жизни. Иначе как бы они сосуществовали как единственное неизбежное эволюции.

Надежды – чужие надгробные изваяния неудачникам, между которыми мы пробираемся в поисках своей надежды на авось.

Автомобиль – средство доказать преимущества круглого колеса перед квадратным мозгом водителя.

Города-поганки расселяются на мощах предков.

Карты у судьбы меченые. Попробую-ка и я смухлевать.

Память недобросовестный поверенный истории в безразличной ему нашей жизни.

Смерть наш вокзал в постоянном ожидании транзита жизни.

Счастье – красная тряпка перед разъяренным быком удачи.

Человечество – рабы истории, которым доверено возводить мавзолеи ее гениям зла.

Увы, наша судьба вечно играет против нас, спасибо, что хоть приберегает на черный день глупость, последний шанс выиграть.

Все проблемы свободного времени решили неисправности автомобиля.

Поминки – и смерть успевает выпить и закусить.

Быт – зловредная бактерия, превращает нас, таких цветущих, в труху перегноя.

Одиночество со мной до конца, каким бы я ни был невозможным космополитом со своими осиротевшими принципами Воли-Вольной в душе.

Настоящее изводит очаровательное будущее на посредственное прошлое.

Часы нашей жизни вечно спешат. Мы опаздываем на чужие праздники ее.

Судьба последний вагон поезда удачи. Мы цепляемся за поручни подножки, даже вваливаемся в тамбур, но это не значит, что судьба рада нам уступить место, предназначенное ее фавориту.

Остановись перед приближающимся поездом, зазевавшееся мгновенье.

Какой прок останавливать прекрасное мгновенье, если от него остается всего одна фотография. В лучшем случае.

Мы хлыстом укрощаем норовистую судьбу. Утратившая прыть, она понуро бредет, покорная нашей зарвавшейся воле, не соображающей, а дальше-то что?

В жертву справедливости приносим совесть друг друга, а она предпочитает наличные.

Мораль – взаимовыгодный уговор совести с совестью жить без любви, но в приличном согласии.

Совесть девка публичная.

У совести ничему не научишься, даже полезному в повседневной жизни.

Ханжество – нравственное извращение воинствующей в тайне похоти.

Ханжа тяготится стыдливостью, ханжа боится естественности неизбежных для человека слабостей и, стиснув зубы, симулирует благочестие.

Разум не позволяет себе быть хотя бы приятелем земели.

Разум и я – дуэлянты, призывающие Бога в секунданты, и все кончается пошлым мордобоем.

Х с годами разум от меня отдаляется, чем больше я в нем нуждаюсь разум от меня все дальше. все дальше,

Заблуждения дискредитируют нестерпимые в своей правоте истины.

Традиции кукиш прогрессу.