Раскрытие тайн «Апокалипсиса» 2

Глава 1. Путь в подземный мир

Русаков:…Совершенно неожиданно для меня наш катер качнуло так сильно, что я вылетел за его борт, подобно пробке из неохлажденной бутылки шампанского, и уносился каким-то сильным водоворотом куда-то на глубину морскую. Последнее, что я запомнил, так это приближение ко мне огромной неизвестной мне рыбы или чудища морского…

Невозможно передать ощущения, когда тебя целиком проглатывает живое существо.

Ни один человек не ощущает себя пищей животных, особенно же рыбы. Как тут не взгрустнуть и не вспомнить священные слова из Книги Бытия:

Быт. 1, 28: «И благословил их Бог, и сказал им Бог:…и владычествуйте над рыбами морскими [и над зверями, ] и над птицами небесными, [и над всяким скотом, и над всею землею, ] и над всяким животным, пресмыкающимся по земле».

Насколько я успел заметить, меня проглотило что-то похожее на огромную рыбу. Вот мне и вспомнились слова из Библии: «…владычествуйте над рыбами морскими». Только я не знал того, как мне владычествовать над той рыбой, которая уже проглотила меня. И к этому я вспомнил другое место из Библии, Ион. 2, 1–3: «И повелел Господь большому киту поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи. И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита и сказал: к Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня; из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой».

Вспомнив про пророка Иону во чреве большого кита, я тоже принялся молиться, но часть моего сознания следила за происходящим со мной.

Конечно, я не дерзал сравнивать себя с великим пророком Божьим, но обстоятельства уж очень были схожими. Святой Иона молился так, как будто он взывал из преисподней, но мне и в голову не могло прийти то, что я сам окажусь в реальной преисподней на самом деле. Потому я молился просто от сложившейся у меня ситуации: «Боже, не знаю, что со мной, но молю, сохрани меня и управь путь мой». При этом я внимательно рассматривал то, в чём я находился. Это было какое-то пространство, заполненное какими-то кишками, кожаными пузырями и мясистыми органами живого существа, определить которое я не мог. Я удивлялся тому, что мог дышать и что ничего такого, что бы переваривало меня, как пищу, или угрожало бы моей жизни, не наблюдалось. Мне даже пришла такая шутливая мысль, что не хватает компьютера и Интернета, чтобы выставить публике селфи – «аз внутри рыбы». Но положение моё было весьма шатким, ибо меня бросало из стороны в сторону или, сказать точнее, от одного боку рыбы к другому. Хорошо, что я всё время ударялся о мягкие части дивного морского существа, не терпя себе никакого вреда. Чувство времени я потерял напрочь и не мог оценить, сколько времени нахожусь в таком незавидном и непредсказуемом положении. Время от времени я впадал в забытье как некую разновидность сна, в котором видел эту рыбу как бы снаружи и наблюдал за маршрутом её движения, направленным куда-то вглубь.

По мере продвижения в глубины морские тело огромной рыбины становилось все жёстче и мне внутри неё становилось как-то теснее и сдавленнее дышать. Пузыри во внутренности рыбины стали сдавливать меня со всех сторон, а воздуха становилось всё меньше. Недолго думая, я проколол один из них, и на меня сразу пахнул свежий приток воздуха, отдававший испытанным мной когда-то морским бризом. По ходу продвижения я задумался о том, что обычному живому существу в такие глубины невозможно проникнуть, а тем более выжить. С этой мыслью я опять отключился на время и снова испытал очередной толчок и ощущение, что дышать стало легче. Видать, давление внутренностей гигантской рыбины стало ослабевать. Меня это взбодрило, придало сил и оптимизма. Но всё равно воздуха в достаточной мере мне не хватало. Потому я как-то остервенело продолжал протыкать воздушные пузыри, насыщая внутренность рыбы относительно свежим воздухом. Мне было интересно наблюдать в своих мыслях о том, что выдыхаемый мною углекислый газ никак меня не беспокоил. Возможно, здесь происходили какие-то удивительные химические процессы абсорбции или просто Господь сохранял мою жизнь чудесным образом. Ибо где Бог хочет, там нарушается естества чин. Вдруг по моему телу и его внутренностям прошла какая-то вибрация и последующая за ней конвульсия. Вместе с этим меня вдруг подхватило какой-то волной, образовавшейся во внутренности рыбы, которая подхватила меня и вынесла на поверхность воды возле берега. Я осознал, что был в момент такого моего забытья изблёван рыбой на какую-то каменистую поверхность. Придя в себя после всего пережитого, я принялся осматривать место, в котором невольно очутился. Я понимал, что всё это случилось не без промысла Божьего, но не ведал, для чего это и что последует дальше. Место моего прибытия было освещено непонятно каким образом. Во всяком случае никаких источников света и светильников я здесь не обнаружил. Казалось, что сами каменные стены излучают неяркий свет, заполняя им все пространство огромной пещеры. Пещера зрительно уходила в меркнущую даль, но как бы у подножия горы, вдруг устремляясь вверх. Если наша земля образует видимый горизонт, то здесь никакого горизонта не было, а виделся постоянный подъём вверх каменного содержания. И здесь меня озарило – я находился на перевёрнутой поверхности сферы как отражения земной поверхности. Но тогда возникал вопрос: а как же вода спокойно плескалась у берегов? Очередная мысль, пришедшая ко мне, объясняла то, что когда мы уходим в глубины морских пучин, то приближаемся к некоему магнитному пласту земли и далее, минуя его, попадаем в воздействие обратного процесса магнетизма, и тогда понятно, что все воды держатся вокруг этого магнитного пояса. От этого можно было предположить то, откуда взялись воды всемирного потопа, когда разверзлись все хляби небесные и земные. До верха пещеры было, как мне казалось, не менее двадцати метров, а стены её отстояли от меня на сотню метров. Примерно половину дна пещеры занимал водоём, из которого меня и выплюнуло морское существо. Вторая половина пещеры представляла собой более-менее ровную площадку из какого-то твёрдого камня, похожего на гранит. В трёх местах, прямо, справа и слева, были заметны три тоннеля или хода, уходящих куда-то в неизвестную даль. Признаюсь честно, я не знал, что мне делать, и, встав на колени, принялся молиться Богу своими словами о вразумлении: «Боже, вразуми меня, для чего Ты привел меня сюда». Когда я устал стоять на коленях, то сел и просто стал ждать не ведая чего. Вдруг пещера осветилась ярким белым светом, и предо мной явился образ Ангела Божьего, который картинно завис в воздухе. Я впервые видел перед собой двукрылое прекрасное существо, не менее двенадцати метров роста, похожее на иконописные изображения Ангелов Божьих, которые мне приходилось видеть на фресках и иконах. Только у моего визитёра не было никакой плотности, и я, видя его во всех деталях, видел и всё через него. Ангел прославил Бога и обратился ко мне со словами на понятном мне языке: «Не бойся, Иоанн. Я Ангел Бога Вышнего и послан к тебе возвестить тебе то, что тебе предстоит сделать. Три дня и три ночи ты пребывал во чреве большой рыбы, которая по воле Бога доставила тебя в подземный мир. Помни слова Писания: Флп. 2, 9–10: „Посему и Бог превознёс Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних“. В данном случае тебе важно то, что пред именем нашего Господа Иисуса преклоняется всякое колено преисподних, ибо Бог посылает тебя именно туда для продолжения твоей миссии по сбору листов рукописи с толкованием, а также для исследования подземного мира и ада, чтобы, вернувшись, ты смог описать увиденное тобой и передать это людям. Смело иди с этим именем нашего Господа и ничего не бойся. Ты будешь невидим падшим духам, и никто не сможет причинить тебе вред из населяющих подземный мир. Я же, твой Хранитель и Куратор, на время оставляю тебя и вернусь за тобой по завершении тобой порученного тебе дела. Следуй прямо по центру. Будь Вышний Бог наш благословен, до встречи». – И Ангел исчез таким же непонятным образом, как и появился. Некоторое время я провёл в осмыслении всего сказанного Ангелом и пережитого мной. Меня удивляло то, что у меня не было никакого чувства жажды, голода или необходимости справлять естественную нужду. Забегая вперед, отмечу, что так было все время моего пребывания в подземном мире. К тому же я не знал никакой усталости и не имел нужды во сне, и если и дремал, то не для отдыха, а для получения указаний и вразумлений свыше. Наконец я собрался с духом и настроился на дальнейшее путешествие. И тут во мне проснулся филолог. Я мысленно вернулся к речи Ангела и отметил для себя, что, несмотря на всю ясность понимания его речи, я не мог определить, на каком языке он говорил мне. Этот язык не был русским, славянским и вообще каким-то земным языком. Меня удивляло то, что я сам, не зная этого языка, свободно думал на нем и говорил. Согласно откровению теперь Господь готовит всех людей к тому, чтобы вернуть их к их первому, райскому языку. Первыми же на этот язык перейдут члены Церкви Божией. И здесь, в подземелье, я узнал то, что на этом языке говорят все души, томящиеся в аду, и все бесы, а также все Ангелы Божии и небожители из числа людей.

В любом случае проблема с языком и пониманием людей, их душ и иных говорящих существ для меня была решена. Я шёл в глубины подземного мира, вооружённый ясным языком, прикрытый невидимостью для бесов, обеспеченный поддержанием моей жизни и жизненной энергии. Воодушевлённый всеми новыми откровениями и дарами Бога, я направился к центральному ходу, согласно указанию Ангела, напевая слова из богослужения: «С нами Бог, разумейте, подземельцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог». Понятно, что это я сам заменил слово «языцы» (то есть «народы») на «подземельцы». Ведь я сам направлялся прямо в подземелье. Особенно же мне понравилась моя способность быть невидимым и не обнаруживаемым бесами. Я предвкушал, как позабавлюсь с её помощью над духами зла, ибо они попадают в то самое положение, которое мы, люди, имеем с ними на земле, ибо мы не видим их и не учитываем их действия на нас. Теперь пришёл черёд и мне от лица всех людей поиздеваться над духами лукавыми.

Продвигаясь к центральному входу по лабиринту, я успел заметить безжизненность каменистых поверхностей подземного мира. Наблюдались лишь слабые проявления жизни в виде какого-то лишайника и чего-то похожего на вид лиан, спускавшихся с каменных стен. Воистину, здесь воочию мне открывался смысл сказанного Господом в Евангелии о семени брошенного сеятелем на каменистую поверхность, которая не позволяет ему пустить корни и прорасти. Мне очень не хватало земных деревьев, кустов и нашей зелени вообще. И от этого чувства пронзительная мысль вдруг ясно высветила для меня весь символизм и значение дерева как Божьего творения. Особенно же это касалось спасительного для нас крестного дерева, освящение которого наш Господь совершил своим распятием на Нем. Дерево вырастает из гумуса, как бы из наследия всего земного. Оно стремится ввысь к солнцу, свету и небу. Устремляясь своими ветвями от земного ввысь, оно не разрывает себя с землёй, но, имея сильные корни веры, достигает предельных для себя высот, что символично передаёт нам своё устремление к Божественным смыслам и уже в виде птиц продолжает своё возвышение к Богу Небесному. Это некий символ веры в земном смысле. Как бы и нам, «посеянным» Богом людям, научиться возрасти до таких высот, когда возможно устремиться в небо и достигнуть его. Да и само дерево, даже спиленное людьми и превращённое в строительный материал, часто применяется именно для возведения строений, тянущихся вверх. Не зря Господь сотворил дерево и даже Сам насадил некоторые деревья в саду Эдемском. Среди них дерево жизни и дерево познания.

Когда я размышляю о дереве познания, то прихожу для себя к мысли, что вкушение нас всех его плодов, начавшееся с Адама и его жены, поставило нас в позицию неизбежного для нас дурного дуализма. Уже в самом названии дерева он ясно отражен: «древо познания доброго и лукавого (злого)». Отсюда пошли гулять в наших головах и душах понятия «добро – зло», «жизнь – смерть», «хорошо – плохо», «истина – ложь» и прочее подобное. Бог сказал человеку, что от этого вкушения он смертью умрет. Но это Божественное предупреждение, проявившееся и закрепившееся в нашей реальности, не есть нечто законченное или одноразово произошедшее. Это процесс умирания, который тогда только лишь начался и который продолжается до сих пор. Бог, в противовес ему, начал со Своей стороны антипроцесс, как процесс неумирания, выхода из умирания смертью, бессмертия. Все Его действия в отношении нас направлены прежде всего на это. Почему же мы не можем и не должны иметь в себе дуализм в виде доброе – злое, жизнь – смерть? Потому, что это выдумка злых сил, которые образовались, как злые, своим уходом от Источника доброго – Бога. По этой выдумке, распространяемой гностиками, философами и прочими подобными мыслителями, добро и зло противопоставлено в виде пары «Бог – сатана», или «добрый Бог – злой Бог». На самом деле таких пар не существует в реальности, ибо нет никого и ничего, что можно было противопоставить реальному Живому Богу. В этом мире в реальности невозможно осуществить идею отсутствия Бога. По этой идее, если доброго Бога нет, то есть взамен Него злой Бог, который возникает именно как Его отсутствие, ибо зло есть отсутствие добра, а тьма – отсутствие света. С Живым Богом такого не происходит и не может происходить. Всё такое можно представлять лишь в поврежденных умах разумных существ. Поскольку реальному Богу нечего противопоставить, постольку Ему нет нужды вести какую бы то ни было борьбу за Себя и Свое. Ему не с кем воевать и некого побеждать. Но нам, людям, как существам ограниченным и слабым (в сравнении с Богом), Он попускает участие в войне и борьбе. Но наша война не смерть образующая и не разрушающая бытие, сотворённое Богом, а вытеснительная, и ведётся она не с плотью и кровью, а с: Еф. 6, 12: «…потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной». В отношении же людей Бог сказал нам: Исх. 20, 13: «Не убивай». Но люди не слышат Бога и не слушают Его повелений. Они живут производством смерти людей, совершая убийства их, в том числе посредством ведения войны. Бог попускает это, ибо по Его смотрению надлежит сему быть. Но почему так? Потому что они ослеплены своим неверием и не видят своих подлинных врагов, сильных и безжалостных, представителей инфернального мира. Их жуткое обольщение состоит в том, что они полагают то, что с помощью умерщвления живых людей можно делать свою жизнь и своё пребывание в бытии лучше, интереснее, не таким скучным и нудным. Убивая каких-то людей, они вытесняют их в мир мёртвых, где они пребывают некоторое время в хранилищах вплоть до всеобщего воскрешения Богом всех умерших людей. Тогда во всю встанет вопрос про воздаяние за каждое убийство человека, которое не было санкционировано Богом Всевышним. Тогда все осуществлявшие первую смерть будут повержены в смерть вторую (озеро огненное). Но приходит время, и уже пришло, когда воздействием Ипостаси Духа Святого некоторым ныне живущим людям, принимающим новейшее благовествование об окончательном преодолении внутри человека его умирания смертью и окончательной и бесповоротной победы над этой смертью, как последним врагом человека, будет навсегда даровано это неумирание и неумерщвляемость. Тогда весь мир, всё сложное мироздание начнёт преображаться в русле этого вытеснения смерти из жизни людей, резко меняя в их жизни всё. Больше никому уже не будет возможности решать свои проблемы и осуществлять свои похоти, прихоти и желания путем умерщвления людей и прочих одушевлённых творений. Мне было блаженно осознавать себя одним из таких облагодетельствованных Богом людей. Я был живым благовестником, носящим это новейшее благовествование в самом себе, присутствующим во мне невозможностью умертвить меня любому существу любым образом или способом. Укреплённый этим самовоззрением моей внутренней реальности, я продолжил свой путь в подземный мир.

Глава 2. Подземный лабиринт

Оказавшись где-то внутри Земли, я не подозревал, что у нашего Господа Бога был обо мне конкретный замысел. Он хотел, чтобы в подземный мир я вошёл одним человеком, а вышел совершенно другим, иным, таким, каким Он захотел видеть меня. Я уразумел это значительно позже, перед выходом на землю.

Я сообщаю об этом тебе, мой читатель, чтобы ты сразу знал то, чего я не тогда ещё не знал, и следил за линией моих действий во время моего пребывания под землёй, улавливая ход моего изменения, которое стало для меня поражающим и потрясающим. По ходу моей жизни в Подземелье (а это была самая настоящая, хотя весьма необычная жизнь) я уяснил для себя то, что быть и жить – это разные вещи. К бытию (существованию) призваны все живые существа, но живут из них лишь те, которые воспринимают от Живого Бога жизнь, свойственную себе. Придя на землю в виде совершенного Человека, Сын Божий Иисус Христос говорит нам, что Он есть жизнь и что Он пришёл для того, чтобы дать нам жизнь, причём с избытком. Вообще все действия Бога в отношении нас, людей, направлены против нашей смерти и для дарования жизни, и для устроения её самым лучшим образом. В Писании Бога это записано как речь из уст Его так: «Не хочу смерти грешного, но чтобы он обратился и жил». Обратился куда, к кому? К Источнику жизни Господу Богу. И когда в истории людей, которая есть не что иное, как борьба за жизнь, Бог попускает орудовать смерти, то только для жизни, ибо смерть человека временна, а жизнь – вечна. Нам обещано Богом возвращение к жизни, которое именуется воскресением. И напоминание об этом мы имеем каждый воскресный день, который у нас не случайно выходной день.

Размышления размышлениями (а их ещё по ходу повествования будет много), но нельзя отойти от происходящего в реальности. А происходило то, что я шёл не зная куда и не зная для чего. Да и как идти, было для меня не ясно. Направился я к центральному входу и пошёл по нему. Он представлял из себя абсолютно ровный овал высотой где-то около семи метров, который достаточно хорошо освещался какими-то светящимися массами вещества, неизвестного мне. Степень освещения была такой, что я мог свободно читать и делать записи в своем блокноте.

Мне пришлось идти, чтобы идти, а это психологически самое неудобное положение. Обычно человек знает, куда и для чего он идёт. Я пока ничего не знал, но просто шёл с верой, призывая имя Иисуса Христа. Кто долго и качественно занимался призыванием этого имени, тот знает, что со временем благодать Божия начинает настолько сильно действовать на душу человека, что у него возникают неведомые для не молящихся людей благодатные состояния ума, когда ум прозревает нечто такое, чего раньше никогда не зрел. Человек мыслил, но умом своим был слеп. А здесь ум, очищённый энергией имени Бога от всех внушений падших духов и своего падшего естества, от всех пустых мечтаний и представлений, под воздействием Духа Святого начинает зреть то, что ему на пользу показывает Бог. Это есть духовное видение ума. Я был поставлен в идеальные условия для подобных видений, и поскольку по ходу моего продвижения ничего не менялось, постольку я параллельно стал зреть своим умом то, что это внешнее моё путешествие во внутренность Земли есть вместе с тем и моё путешествие внутрь самого себя, к тому внутреннему человеку, о котором писали в своих трудах святые отцы Церкви Христовой. Моё внешнее положение служило символической прорисовкой моего внутреннего человека, к познанию которого всех нас и каждого из нас призывает наш Бог.

К тому же у меня, как ничем обычным не связанного (нуждой спать, есть и тому подобное), появилась возможность размышлять о том, на что никогда не хватало времени в житейской круговерти, которую премудрый царь Соломон справедливо именует суетой сует. Предлагаю и тебе, мой придирчивый читатель, отстраниться от своей суеты и проследить за моим путешествием ума в уме. В этот раз я размышлял о реальности, которая выражается и проявляется в присутствии. Наберись терпения, мой терпеливый читатель, и вникай в моё размышление, ибо оно также и твоё, ибо живет и в тебе, хотя до времени и не обнаруживает себя. Итак, я, как филолог, поэт, мыслитель, любитель истории и гуманитарии вообще, имею нужду разобраться, что в моей жизни истинное, реальное, а что наносное, пустое, прелестное. Под прелестью я понимаю святоотеческое утверждение, что это ложная мысль, принятая за истинную. Итак, я отчётливо увидел, что в моей жизни есть нечто реальное, настоящее, а есть выдуманное. Выдуманное возникает оттого, что я, как падший человек (а мы все рождаемся падшими), имею ум, повреждённый падением, который отделён от моего естества и наблюдает за всем, как посторонний наблюдатель. Между ним и тем, что он наблюдает, находится некоторое расстояние. Это настолько привычно человеку, что он не усматривает здесь повреждение и болезнь. На самом же деле всё умозримое тобой, то, что мы называем сознанием, есть выдумка и мечта, а не реальность. Перебирая умом свои (а часто – бесовские) выдумки, человек полагает, что он живёт этим. На самом деле он обольщается и пребывает в прелести несуществующего. А такое пребывание «убивает» человека и подвигает его к желанию не существовать, а часто – к суициду. Покажу это на примере действий с текстом, например с библейским. Есть такое понятие умственной деятельности, как герменевтика. Герменевтика – это искусство понимания текста, значений и интерпретаций его (то есть придумывание того, чего в нём нет). Мир герменевтики – это мир знаков, значений, сознания и мышления, опирающийся на смертность человека. Открывается истина о связи смерти и сознания. А сознание – это то, что связано со знанием. А знание – это то объяснение всего, с чем мы только соприкасаемся, привнесённое нам извне. Знание получают, приобретают, добывают, достают и тому подобное. Наше сознание по отношению к реальности находится всегда со стороны. Оно не живёт, а рассматривает проявления жизни с некоторого расстояния, превращая живое и реальное в отвлечённое мёртвое и умопредставимое. Оно ищет смыслы и ложно исповедует зависимость содержания от формы. Все известные нам человеческие практики (кроме святоотеческого умного делания) сводились и сводятся к практике понимания. Мы хотим всё и вся понимать. У нас даже существует насмешливое и оскорбительное слово, характеризующее не понимающих нас людей – «непонятливый». Да и само понятие счастья выражено словами героини из старого советского фильма «Доживем до понедельника» так: «Счастье – это когда тебя понимают». Потому неудивительно, что считается делом культуры и гуманитарных наук – это понимать. А что понимать? А то, что находится между знаком и значением, которое этот знак несёт собой. Но любые знаки всегда имеют некое тело. Например, десять заповедей Бога были начертаны на каменных скрижалях. Тексты писались на глиняных и медных таблицах, на пергаменте, бумаге, дереве и других материалах. Сегодня мы видим тексты на экране компьютера или мобильного телефона. Для нашего сознания не имеет значения то, на чём изображены или запечатлены знаки (буквы, цифры), но важно лишь то, что они означают. То есть какое знание они несут нам.

Если вернуться к скрижалям с заповедями, то Бог мог просто передать их словами, а Моисей озвучил бы их народу. Но Бог передал их вначале на двух сапфирах, а потом, второй раз (ибо первые Моисей разбил от негодования от греха народа, впавшего в идолопоклонение вылитому им золотому тельцу), в виде каменных скрижалей, которые хранились в обшитом золотом Ковчеге Завета, который являлся и является до сих пор величайшей Святыней Израиля. Но сам Моисей пережил не изумление от знаков, букв и слов, начертанных на камнях Богом, а от присутствия здесь и сейчас Живого Бога, Который этим присутствием неожиданно вторгся в жизнь Моисея, делая эту жизнь для него живой и реальной. Во-первых, присутствие, а затем использование знаков для передачи заповедей от пережитого им присутствия. Но и сами эти заповеди и знаки, которыми они были начертаны, были переданы людям не для умственной игры ими, а для того, чтобы исполняющие их на самом деле тоже приходили к присутствию Бога и наслаждению Им, как Жизнью. Итак, мы имеем различение двух противоположных эффектов – эффекта присутствия и эффекта значения (сознания), которые есть эффект жизни и эффект смерти. Здесь мне открылось то, для чего Дух Божий при сотворении Богом этого мира носился над бездной. Этим Он создавал эффект Своего присутствия в тварном мире, чем и живил его. От этого разумения я перешёл к разумению повествования двух важнейших райских деревьев, насаждённых Самим Богом, – Древа жизни и древа познания доброго и лукавого (злого). В этих деревьях Бог противопоставил для нас жизнь и знание.

Бог, как Существо Самоумное и Самое Умное, творя человека по образу и подобию Своему, сотворил его существом, наделённым умом. Но в этом скрывалась и опасность, ибо к уму Бог добавил свободу воли. Зло уже было в мире, как лукавство, то есть искажение, уклонение от Бога и Божьего, что и есть смерть. Поэтому Бог, помогая человеку, сообщает ему Свою заповедь для предохранения человека от смерти. Этой заповедью Он запрещает человеку прикасаться к дереву познания и вкушать от него плоды, объявляя, что в случае вкушения этих плодов он умрёт смертью. Так человеку, созданному для бессмертной жизни, была явлена истина, которая освобождала его от смерти, показывая её происхождение от прикосновения к знанию. Вкушение же плодов от Древа Жизни давало человеку жизнь, наполнение жизнью и бессмертие. Бог предусмотрел дарование жизни именно через эффект присутствия и телесности (материальности), а не путём отстраненного умозрения конструкций мышления. На этом эффекте основана Церковь Христова, ибо Она есть живой, живущий Богочеловеческий Организм, со всегдашним присутствием Бога телесным образом (почему сама Церковь именуется Телом Христовым) в Таинстве Евхаристии. Верные не просто наслаждаются присутствием Бога, хотя и воспевают это в своих богослужебных песнях: «С нами Бог, разумейте народы и покоряйтесь, ибо с Нами Бог» – но телесно вкушают Тело Христово и пьют Его Кровь, и делают это по заповеди Христа для того, чтобы, по Его же слову, иметь жизнь в себе. То есть Евхаристия есть таинство жизни и бессмертия. Это тайна, ибо она не подвластна никакому умственному объяснению и пониманию и не может быть описанной никакими знаками, буквами и словами и прочими умопредставлениями. Она есть чудо присутствия Бога с нами и в нас, как реального питания нашей жизни и поддержания её без всякого осмысления умом и сознанием со стороны и на расстоянии. Это наша реальная (а не воображаемая сознанием) встреча с Живым воплотившимся Богом, Который Один Самосущ и Самореален. Именно Своим воплощением и вочеловечиванием Бог сделал Своё присутствие с нами телесно осязаемым и реально переживаемым, чем и увёл нас от смертельного для нас вкушения знания. В том числе от знания доброго и злого, которое всегда абстрактно и зрится нами в виде мертвых мыслительных конструкций и анализаторских схем. Знания важны только для смертных людей. Почему так? Потому, что человек, сознающий, что он живёт короткое время, а потом умрёт смертью, чем прекратит свою жизнь и деятельность, не может рассчитывать на реальное, телесное общение с Богом и всеми элементами сотворенного Им мира (миров) в позиции здесь, сейчас и навсегда, и от этого осознания впадает в великую, убивающую его печаль, уныние (злое разленение в отношении к жизни) и отчаяние, и потому стремится своим умозрением обманывать себя, строя в своём сознании различные, придуманные им конструкции, которыми и создает иллюзию жизни, заменяя ею реальную жизнь присутствия. Он верит не Богу и Творцу Своему, сказавшему ему: «Не ешь знания, иначе умрёшь смертью», а врагу Бога и людей, сказавшему устами Змея: «Ешьте знания, не умрёте, но станете Богами». Богами люди бывают лишь в своих пустых мечтаниях и больном воображении, а вот смертью умирают по-настоящему. Творя Свой мир для Себя и для нас, Бог прежде всего творит пространство как место для наполнения его тварными телами. Самым тонким из этих тел является свет, который Бог творит первым. Свет движется и являет себя видимым тем, кто сотворен видеть его и благодаря ему видеть всё прочее, что не видно без света. Пространство, заполненное эфиром, позволяет свету двигаться по нему и освещать его и всё то, что появляется в нём. Затем Бог присоединяет свет к большим телам – Солнцу, Луне и звёздам, чтобы мы помышляли о нём не абстрактно отвлечённо, но переживали его присутствие с нами и своё соприсутствие с ним, с его освещением и теплом. Научившись этому на тварном свете, мы можем повторить это и в отношении Бога, Который есть Свет нетварный, нематериальный.

Так размышляя, я двигался по однообразному подземному ходу, а перемещаясь по нему – размышлял. И тут я заметил, наконец, что ход все время петляет. Кроме этого, по мере продвижения по нему появляются слева и справа новые проходы. Сворачивая в них, я блуждал непонятно как. Мне стало казаться, что моё блуждание может быть бесконечным, ибо я несколько раз возвращался к тому месту, в которое был доставлен рыбой. По всему было видно, что я нахожусь в каком-то лабиринте. Я знал и осознавал (ну невозможно никак избавиться от этих понятий и слов), что лабиринт – это не тупик, а такая конструкция ходов, которая намеренно затрудняет найти выход. Это осознание давало мне оптимизм. Раз есть лабиринт, значит, есть и выход из него. Весь вопрос в том, сколько времени мне придётся потратить, чтобы найти этот выход. Я одновременно видел две картины или двойную картину. В одной было моё настоящее положение человека, идущего по подземному ходу, а в другой я видел, что первая картина моего блуждания ногами есть отражение другого моего блуждания – блуждания умом по лабиринту мышления. До меня дошло, что Бог намеренно попускает мне пережить это блуждание и поиск выхода, для того чтобы я сперва совершил это в своём мышлении. Итак, есть явная связь между реальным моим пребыванием и моим мышлением. Мне предстоял труд воздействовать своим мышлением на реальность так, чтобы она стала ко мне передом, как в известной русской сказке волшебная избушка. Причем мне предстояло не просто держаться за нить мышления, как за нить Ариадны, известной нам из древнегреческой мифологии, а самому конструировать и прокладывать свой маршрут через реальный лабиринт к искомому выходу из него в нужное мне место.