6.
Приехав дочитывать наш бумажный альбом в нутро этого страшного деда, я даже обрадовалась, когда мне сообщили, что «долго тут не рассиживайтесь, нам уже заказали машину, через час повезут подписывать альбом в издательство». Даже стало интересно. Наверное, сейчас нам подадут правительственную «Чайку» с личным шофером в фуражке как в кино. Но автомобиль оказался хоть и черным, как «Чайка», но больше похожим на обыкновенное такси. Это была «Шкода» с нагловатым рыжим парнем за рулем. Парень перебивал всех нас по очереди, рассказывая все, что знает о футболе, городах России, бассейнах Москвы. И я подумала, что работа в «РГ» – это, наверное, диагноз. Каждый, кто причастен к самому Правительству, от уборщицы до бухгалтера, наверное, главнее и умнее всех остальных людей.
7.
Подписывание отчетного альбома в издательстве состояло из еще одного, стотридцатьмиллионного прочтения распечатки, разложенной на монументальном столе из темно-зеленого сукна. Этот стол занимал треть каморки, и мы, сев за него в три стула, подперли собою входную дверь.
Каморка была точь-в-точь как наша редакционная. Только еще теснее, потому что по одной стене – 2 компьютера, по другой – один, у окна – книжный шкаф и столик с кофеваркой, а у двери – этот «бильярдный» стол.
Нам распечатали еще один экземпляр альбома, мы важно сели и поискали, что бы еще исправить для пущей красоты и благообразия. Главного редактора заставили подписать чуть ли не каждую полосу, наша дама-верстальщица поехала помогать нам с нами за компанию, через час и главный, и дама ушли, а меня оставили: «Ну, Оля, до свидания, нам надо бежать, ты же посидишь с Володей, поможешь ему внести правку».
– Угу, – сказала Оля недовольно и пошла раскладывать партитуру листов у компьютера Володи.
8.
Володя оказался верстальщиком, крайним винтиком со стороны издательства. Его коллеги тоже разъехались. А мы разложили свои листочки на стуле и начали играть в четыре руки партитуру альбома.
– Володя, вот здесь нужно убрать слово…
– Какая страница?
– 78.
– Готово. Дальше.
– 79, вместо «Волошинский» пишем «имени Волошина».
– Проверяйте.
И тут-то у меня застучал воображаемый хвост и какая-то странная радость внутри: «Как хорошо, что все ушли, как хорошо, что мы одни». И мы тихо и слаженно вносили свои правки, а потом также тихо и слаженно пошли домой.
И как-то так плотно мы сыгрались за эти несколько часов, проведенных вместе, что я вросла в него и перепутала жизни. Вот уже кадр меняется на такой: Я еду в метро с Володей домой, к нашему сыну. Я преподаю английский в школе, где учится наш Сережка. Я уже начинаю думать, что там Сережка ел один без нас…
Но тут мы подъезжаем к станции, где мне переходить, и Володя говорит:
– Вам выходить.
– Всего хорошего, была рада знакомству, – отвечаю я и по инерции выхожу.
Поезд уезжает, я долго стою на платформе, одеваясь в привычное.