Из песен рождаются звёзды – 2. Философская лирика

© Павел Манжос, 2017

ISBN 978-5-4483-7358-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Патефон

 
Нет, если вы только поймёте…
Душа у меня – патефон.
На стёртой его позолоте —
Следы позабытых времён.
 
 
Пусть «стерео» век раскололи,
Попмузыкой уши глуша, —
Старинную песенку боли
Шершаво мурлычет душа.
 
 
Далёкое, томное танго
Овеянных памятью дней —
О том, как простая испанка
Прощалась с любовью своей.
 
 
Уплыл – и вечернее море
Её понимало одно,
Но в гордом последнем мажоре
Нам слышать тоску не дано.
 
 
Нет, если вы только хотите,
Я «стерео» вам заведу,
В задорном, стремительном «бите»
Развею былую беду,
 
 
Навею весёлую смуту,
 Попмузыкой уши глуша,
Но знайте, что в эту минуту
Моя замолчала душа.
 

(1981)

Пашка-ромашка

 
На могиле пустынника Павла
Посадите, ребята, ромашку!
Кинув взгляд, пусть представит прохожий,
Как любил он цветок лупоглазый.
 
 
Ведь и впрямь, так светло и открыто
В наши души никто не заглянет,
Что и рвать лепестки будет жалко:
Чёрт бы с ней, даже если не любит!..
 
 
На заре моих лет: по дороге
В детский сад было поле в ромашках,
Каждый раз застывал от восторга
Перед бело-оранжевым чудом
И шептал я нетвёрдо: «Рла-амашка!»
 
 
Сколько лет пронеслось, сколько горя
Испытал я, и бед, и волнений,
Слава Богу, врачи выручали,
И Сам Бог не давал оступиться
На краю пожирающей бездны.
 
 
И всегда я в крутую годину
Вспоминал этот взгляд изумлённый,
И небесная светлая сила
Мою душу тогда наполняла.
 
 
Так что, если вам будет нетрудно
И когда вы отыщете время
Среди заверти суетной жизни, —
Отзовитесь на скромную просьбу:
 
 
Где сосна к изголовью припала
На могиле печальника Павла,
Опрокинув в раздумье рюмашку,
Посадите, ребята, ромашку!
 

(13 января 2010)

Певцы и писцы

 
На свете недообогретом
Так, видно, суждено Творцом:
Один пребудет век поэтом —
Другой останется писцом.
 
 
Искусство – дань тысячелетью,
И эта плата высока:
В одной руке ложится плетью —
В другой, как птах, поёт строка.
 
 
И даже если рок, раздобрясь,
Уменьшит людям эту дань —
Создаст величественный образ
Богодарованная длань.
 

(5 января 2015)

Переживём понедельник

Фраза в фильме приведена не полностью, а потому лжива. Счастье – это когда тебя понимают, большое счастье – это когда тебя любят, настоящее счастье – это когда любишь ты. Так говорил Конфуций.

 
Мы говорим на разных языках,
Мы иностранцы в собственной стране!
И хорошо, коль не на кулаках,
И хорошо, коль без ножа в спине.
 
 
Поклон, как говорится, и на том!
Но сколько горечи в условии таком!
Слова не радуют – корёжат и ломают:
«Счастье – это когда тебя понимают»!
 
 
В ранг счастья так возводим свой позор мы,
Забыв о том, что нет превыше нормы,
Чем понимание добра и человека,
И что непонимающий – калека.
 
 
Такая, значит, в фильме этом мысль.
Да, доживём до понедельника. А смысл?
Когда б ему мы начали служить,
Смогли б и понедельник пережить!
 

(2 декабря 2012)

«Переломные этапы…»

 
Переломные этапы
Нас ломают без конца.
Убирают спешно трапы —
Юный мичман спал с лица.
 
 
И уже: «Прощай, Россия!» —
Боцман шепчет, как во сне,
И лучи блестят в бессилье
На изломанном пенсне.
 
 
Переломные этапы
Наломали горы дров:
Поработали сатрапы
Топорами – будь здоров!
 
 
И помчались эшелоны
В джезказганскую полынь,
В магаданские затоны
И в карлаговскую стынь.
 
 
Но прибился тихой сапой,
Эпохальный сбросив мох
И минуя все этапы,
К нам обломок тех эпох
 
 
В нём таится злая удаль,
Богочервь и царераб…
Слышь, Расея! Не оттуда ль
До Стамбула твой этап?
 
 
До того ли до Царьграда,
Что познал Олегов щит
И… мешочникам отрада,
И зеваками кишит?
 

(Апрель 1989)

Песнь морю

 
Холодное Чёрное море!
Прощай, голубое, прощай!
Навек мы остались в раздоре,
Холодное Чёрное море,
Ушедшего – не возвращай!
 
 
Пусть волны выносят на берег
Обломки былых кораблей.
Но память о прошлых потерях
Не выплеснут волны на берег:
С ней будет земле тяжелей.
 
 
Как пары в замедленном блюзе,
Плывут облака над тобой,
А солнце подобно медузе.
Но, море, не надо иллюзий, —
Я верю в солёный прибой.
 
 
Я верю в тошнотные штормы,
Несущие воздух волнам,
А скалам – всё новые формы…
Но, море, не кончим раздор мы,
Покуда не вымелеть нам!
 
 
Мы беды свои похороним
На крепком базальтовом дне,
Мы жалоб со дна не пророним
И злые накаты загоним,
Как взмыленных в скачке коней!
 

(1982)

Песнь о надежде

 
Надежда! Одежды твои чисты,
Сама ты – из струй эфира.
И пусть для других – ордена, посты,
Но ты – свет иного мира.
 
 
Надежда! Недаром тебя бранят:
«Протри очков своих стёкла!»,
Но ты никогда не узнаешь ад:
Тебя оставляют около.
 
 
И, пусть побеждала не ты в войне,
Не ведаешь ты позора,
И приберегала на самом дне
Тебя одну мать Пандора.
 
 
Надежда! В застенках томишься злых,
Вся в путах лукавой сети.
И лупит тебя судоблуд под дых,
Но вырвешься ты из клети!
 
 
Глядит на мир полевой командир
Сквозь чёрной души бойницы,
А я лелею Надежду на мир:
Нет в мире бессмертней птицы!
 

(12 августа 2014)

Песнь птицы Феникс

В Багдаде всё спокойно.

Поговорка с намёком на надвигающуюся катастрофу.

 
Всё спокойно, жители Багдада!
Лишь храпят пугливые фарисы¹,
Тлеет в небе месяца лампада,
И шумят под ветром кипарисы.
 
 
Я спою вам сладостную песню,
Вы ж дремлите, вы сомкните веки.
Незачем стремиться к поднебесью
И искать свой путь к святыням Мекки.
 
 
Спит бедняк – и видит блеск сокровищ,
Зрит слепой сияние эфира,
Воинам, уставшим от побоищ,
Снится век согласия и мира.
 
 
Избежит преступник кары судий
И калека в грёзах исцелится…
Бедные, измученные люди!
Вечным сном спешите насладиться!
 
 
Лишь во сне вы счастливы и сыты,
Лишь во сне вас явственность не душит,
Лишь во сне нет рабства и элиты,
Лишь во сне сомненье не иссушит.
 
 
Мир иной не ждёт вас после смерти —
Только мрак, без звука и движенья.
Ну а здесь, на этой знойной тверди,
Есть одно великое забвенье.
 
 
В нём дела и помыслы людские —
Чем тяжеле, тем быстрее тонут,
Разнесутся по ветру пустые
И сердец грядущих не затронут.
 
 
Так оставьте пагубные смуты,
Покоритесь вечному покою!
Пусть мелькают годы, как минуты,
Унося тревоги за собою.
 
 
Ведь ничто, ничто не в вашей власти!
Значит, жизнь забвения достойна.
Пусть земля ломается на части —
Жители Багдада! Всё спокойно.
 

(1977)

Песня крестьянина из Ла-Манчи

 
Есть одна у меня работа,
Мне работать её охота,
Да на сердце лежит забота.
 
 
Кабы не было той работы,
Кабы не было той охоты,
Записался б я в донкихоты.
 
 
И тогда бы – прощай, Ла-Манча! —
По столицам и пыльным ранчо
Мир объехали б я и Санчо.
 
 
И кричали бы люди: «Гляньте!
На осле и на Росинанте
Едет суд без судейских мантий.
 
 
Он проклятое зло осудит,
Чувства добрые в нас пробудит,
И чему не бывать – всё будет!»
 
 
И, себе короли и судьи,
Вы узнали бы счастье, люди,
В человечьей высокой сути.
 
 
Был бы розовым, как младенец,
Мир без мельников и без мельниц,
Без изменников и изменниц.
 
 
Это было бы, только что-то
Беспокоит меня работа,
Разбирает меня охота
От восхода и до захода!
 

(1981)

Песня про годы

 
Годы-вихри, кони-годы!
Вы куда меня несёте?
От заботы и невзгоды
Да к невзгоде и заботе.
Ах, вы горькие, шальные!
Я от вас себя не скрою.
Что ж, как вороны степные
Вы кружите надо мною?
 
 
Дайте мне испить свободы,
Дайте светом надышаться.
И зачем же, мои годы,
Суждено мне вас лишаться?
Улетать в края иные,
Дымкой таять погодите.
Что ж, как странники ночные
В мои окна вы глядите?
 

(1986)

Песня про народ

 
Как я люблю тебя, народ,
Войну и смерть преодолевший,
Кромешный ад прошедший вброд, —
Тебе не страшен был сам леший!
 
 
И Братска электроогонь,
И космос был тобой подарен,
С твоей улыбкой снам вдогон
На шар земной глядел Гагарин.
 
 
А запоёшь – прощай, душа,
Лети в заоблачные выси!
И пусть за нею – ни гроша,
Но сколько света, чувства, мысли!
 
 
Ты при свечах, при образах,
Ты до небес возвышен верой…
Но почему на небесах
Так откровенно пахнет серой?
 
 
Я не люблю тебя, народ!
Не назову Отчизну «нашей»:
Ты вечный раб своих господ,
Свободный дух в себе предавший.
 
 
Не выходя из кабака,
На шило ты меняешь мыло,
И рабством вместо молока
Худая грудь тебя вскормила.
 
 
Ты, получающий свой МРОТ
От бар московских, как подачку,
Забыл о том, что ты – народ,
И стал похожим на собачку.
 
 
Минувший век провёл не зря,
Блюдя хозяйскую «малину»:
Ты был натравлен на царя —
Теперь ты лаешь Украину.
 
 
Ты – телевизорова злость,
Ты – олигархова обслуга:
За сверху брошенную кость
Порвёшь и матушку, и друга.
 

(15 июля 2014)

Песня ухода

 
…А я ухожу в себя.
Прощайте, шальные будни!
Летите, звеня, трубя,
Ловите удачи свет,
А я ухожу в себя
Под звуки душевной лютни, —
Лишь Бог один мне судья,
А больше мне судий – нет.
 
 
Мне будет светло в себе
И радостно, словно в храме,
И к самой благой судьбе
Нет зависти у меня.
Я прочь ускользну в борьбе
И дружбе святой с ветрами
За стаями голубей —
В сиянье иного дня.
 
 
И больше не будет слёз,
И больше не будет боли,
Я стану душой берёз
И песней ночной сверчка,
И в стуке ночных колёс
Вы, пленники бренной доли,
Услышите мой вопрос:
«На время – иль на века?»
 

(26 февраля 1989)

Письмо Богу

 
Здравствуй, великий и светлый Господь!
Пишет Тебе Твой затерянный раб —
Тот, кому Ты подарил эту плоть,
У небытья её вырвав из лап.
 
 
Боже, скажи, для чего я живу?
Муку уйми и сомненья развей,
Дай мне открыто глядеть в синеву,
Радуясь солнцу и лицам друзей.
 
 
Но не изменишь Ты тропы мои —
Чую молчанье грядущей плиты.
Если не в небо, так в землю прими
Эти глаза. И слова. И мечты.
 
 
Ну а пока, о Творец бытия,
Всё я попробую выяснить сам:
Если молчишь, значит, воля моя —
Кануть во тьму или плыть к небесам!
 
 
Да ещё вот что сказать я хотел…
В этом давно разобраться пора б:
Если пишу, значит, разум мой цел,
Если же с волей, то – друг, а не раб!
 
 
А если так, то, всемудрый Отец,
Я твой соавтор в писанье суде́б,
Не стихотво́рец, а стихотворе́ц,
И уж не прах, а в руке Твоей – хлеб.
 

(2 февраля 2013)

Письмо от матери

 
Письмо от матери… Оно как праздник сыну!
Когда приют свой временный покину,
Былую жизнь легко предав костру,
Её слова, напоенные светом,
Возьму с собой, чтоб ими быть согретым
На ледяном, обрывистом юру:
«Родной мой, здравствуй!
Как ты там, мой зяблик?
По случаю ведро сушёных яблок
Купила. И лимончики. К утру
Тебе, сынок, посылку соберу.
Иначе чем ещё смогу помочь я?..»
И как сквозная рана – многоточье.
Неприложимо к сладкому ведру
Всё то, о чём те точки промолчали:
Её болезнь, и старость, и печали,
И что трёх лет ей не прожить в миру,
И в мыслях не шепчу – кричу: «Крепись, ма,
В твоих словах нет счёта серебру,
И всех смертей сильнее твои письма!»
 

(10 июня 2012)