9
Они были здесь. Все, кроме Ясмах-Нирари и обоих угаритян, которых мы решили не вводить в круг избранных. Оба ассирийца с каменными лицами. Себекхотеп, уголки губ которого подергивала едва уловимая усмешка. Гасан с растрепанными волосами и бегающим взглядом пропойцы. Тарару находился чуть позади остальных и с жадным юношеским любопытством следил за происходящим.
Будущие посвященные стояли напротив небольшого трона, на котором восседала Бастет. Плотно сжав ноги, согнутые в коленях, и положив руки на подлокотники, украшенные львами из чистого золота, она с гордым и величественным видом окидывала взглядом присутствующих. Клянусь Мардуком, в какой-то момент мне даже показалось, что она велит пасть ниц – настолько ее поза, манеры и одеяние (она вновь надела то белоснежное египетское платье) способствовали созданию образа горделивой царицы. Но, к счастью, ничего подобного не произошло.
Однако само наличие царских замашек со стороны Бастет заставило меня озадачиться.
Первые нехорошие мысли пришли в голову, когда Гасан, пыхтя и обливаясь потом, внес на своем горбу этот маленький трон в шатер примерно за час до начала совета.
– Это еще что такое? – удивленно поинтересовался я.
– Просто стул, – равнодушно бросила нубийка через плечо, при этом продолжая расчесывать волосы гребнем.
– Неужели? – я подозрительно покосился на сие пополнение среди рядов мебели, которое Гасан уже успел установить напротив входа. – Он не выглядит, как «просто стул».
– Да? А на что он похож, по-твоему?
Я еще раз окинул взглядом мебельного «новобранца».
Мягкое, слегка вогнутое, сиденье. Украшенная серебром высокая спинка. Подлокотники с головами львов из чистого золота. Ножки с вкраплением бронзы.
– Это настоящий трон, а не простой стул.
– Ты видел так много тронов в своей жизни, что сразу определил? – издала легкий смешок Бастет, продолжая проводить гребнем по волосам.
Кивком я приказал Гасану уйти, и тот послушно ретировался.
– Где ты его достала?
– В Петре, где же еще.
Я провел пальцами по подлокотнику. Золото было приятным на ощупь и холодило кожу.
– И зачем он тебе?
– Саргон, тебе не кажется, что ты задаешь глупые вопросы? – она отложила гребень и повернулась ко мне. – Зачем нужны стулья? Правильно, чтобы на них сидеть.
– Я не об этом, – слегка раздраженно бросил я, – зачем тебе такой стул?
– Что значит, такой? – скрестив руки на груди, ответила она вопросом на вопрос.
На ее губах играла непринужденная улыбка, однако глаза стали холодными.
– Не валяй дурака. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Я люблю красивые вещи, – пожала плечами Бастет, – чего в этом такого?
– Ничего, – я вновь покосился на трон, – однако не стоит чересчур выделяться на фоне остальных.
– Это еще почему?
Я почти вплотную приблизился к ней:
– Потому, что мы не цари.
– Я Глава разбойников, – раздраженно бросила она, отстраняясь и вновь беря в руку гребень. На этот раз ее движения стали более резкими. – Я имею право на роскошь и уважение. Как, кстати, и ты.
– А Азамат позволял себе выделяться?
Бастет со всей силы опустила руку с гребнем на стол. От удара тот треснул и разломился пополам. Я вздрогнул, ибо не ожидал подобной реакции на, казалось бы, вполне разумный и безобидный вопрос. Она не заметила этого и продолжала стоять спиной ко мне, упершись руками в столешницу. Внутренне я уже приготовился к очередной вспышке ярости, однако ее дальнейшее поведение изумило меня еще больше. Не оборачиваясь, она тихо произнесла ровным и спокойным тоном, четко проговаривая каждое слово. И от этого становилось не по себе.
– Я не Азамат. И я сама буду решать, как мне править разбойниками.
У меня отвисла челюсть:
– Править? Ты хоть понимаешь, во что пытаешься влезть?
– Азамат тоже правил.
– Он командовал, а не правил! – я сорвался на крик. – Неужели ты не чувствуешь разницу? Азамат был первым среди равных. Ты же хочешь стать их властительницей!
Она продолжала стоять спиной ко мне, не меняя позы и не произнося ни единого звука. Даже дыхание оставалось ровным и спокойным. И эта реакция пугала больше, чем самая сильная гневная буря с ее стороны.
Выдохнув, я развел руками:
– Одумайся. Ты – не царица. А они – не твои подданные. Отправимся в Вавилон, захватим богатую добычу. Такую, которая нам и не снилась. Сможем закончить с походами и грабежами караванов. Купишь себе дом с рабами. С сотней рабов и властвуй над ними, как хочешь! Но не над разбойниками. Не здесь и не сейчас. Иначе потеряешь контроль. А, может, и жизнь. Не забывай, предатель не дремлет – если настроишь своими выходками людей против себя, то ему станет куда проще захватить власть и расправиться с нами.
Внезапно я ощутил сильное головокружение. Резко возросла потребность в свежем воздухе. Стараясь сохранить равновесие, я двинулся к выходу. Сделав несколько неуверенных шагов, я обернулся. Она продолжала стоять возле стола, сохраняя полное молчание.
– Власть Азамата держалась не только на страхе. Стоит отдать ему должное. Он не стремился возвыситься над остальными. Подумай над этим, Бастет, ибо я не хочу терять то, что заполучил таким трудом. Особенно тебя.
Вновь не дождавшись ответа, я вышел наружу, резким движением откинув полог шатра.
До начала запланированного совета оставалось чуть менее часа.
Сильные порывы ветра приятно холодили кожу и освежали голову, предвещая наступление сезона дождей. Стволы пальм слегка поскрипывали под натиском воздуха. Небо с востока начинала заволакивать молочная дымка.
Глубоко вдохнув, я ощутил, как головокружение постепенно проходит. Однако легкая тошнота, подступившая к горлу, вызывала неприятные чувства.
«Что она вытворяет? Решила поиграть во владычицу? Так, это не то место, не то время и не те люди, чтобы заниматься подобным. О, Шамаш, надеюсь, ты ее образумишь».
Я окинул взглядом лагерь. Если не считать увеличенного числа палаток и вьючных животных, его внешний вид мало чем изменился. Из шатра слева доносился громкий храп Гасана. Ранаи закончил, наконец, свои традиционные действия по готовке вяленого мяса и занимался раскладкой кувшинов с пивом и вином. Дозорные по-прежнему несли стражу вокруг оазиса, а новички среди разбойников бродили по лагерю, да разговаривали с ветеранами, явно находясь в приподнятом расположении духа, учитывая их ухмылки на загорелых лицах.
«Как будто мне не хватало проблем. Предатель. Тарару в поисках отца. Поход на Вавилон. Теперь еще и это».
С того момента и до сих пор мы с Бастет не перекинулись ни словом. И вот сейчас, стоя слегка позади и справа от этого трона, я испытал небольшое облегчение. Она не заставила их опуститься на колени или пасть ниц. Уже хорошо. Хотя ничто не запрещает ей это сделать после.
– Сегодня очень важный день для вас, – вальяжно произнесла она, не меняя своей гордой позы.
«Тебе только короны на голове не хватает!».
Остальные присутствующие промолчали, терпеливо ожидая продолжения.
Гасан нервно теребил подол белой рубахи.
Выждав многозначительную паузу, Бастет торжественно молвила:
– Вы все становитесь Посвященными.
– Благодарим вас, госпожа Бастет, – сладко прошелестел египтянин, чуть склонив голову в вежливом поклоне.
Его поведение в очередной раз меня разозлило. Я не сразу осознал, что инстинктивно сжимаю рукоятку меча, прикрепленного к поясу. Мало того, что египтянин поклонился с таким видом, будто это он сделал нам одолжение, а не мы подарили ему такую милость, так еще и поблагодарил исключительно Бастет! Я, судя по всему, для него и вовсе не существовал.
«Поганое лысое дерьмо!».
К счастью, мне хватило силы воли не выдать себя. Я медленно отвел кисть от рукоятки меча, мысленно все еще представляя, как его холодная бронза вспарывает Себекхотепу брюхо.
– Рано принимать твою благодарность, – презрительно фыркнула Бастет, – вы получите сведения о тайнике с сокровищами не ранее, чем мы совершим одно дело. Успех в нем будет зависеть от действий каждого из нас и докажет, что вы достойны носить звание Избранных.
– И что это за дело? – египтянин поднял голову и с любопытством посмотрел на Бастет, словно не заметив ее презрительного и надменного тона. – Налет на особо крупный караван?
Нубийка одарила Себекхотепа широкой улыбкой:
– Слишком мелко мыслишь, мой дорогой счетовод.
– Тогда я теряюсь в догадках, госпожа.
Вновь многозначительная пауза.
Послышался треск разрываемой ткани – это Гасан все-таки порвал подол своей рубахи. Я кинул мимолетный взгляд на Тарару. Юный вавилонянин стоял, жадно ловя каждое слово. Его лоб покрылся испариной.
Наконец, Бастет четко и громко произнесла:
– Мы идем на Вавилон!
Сказать, что ее слова произвели впечатление, значит, ничего не сказать. Даже если бы в шатер заглянул Пазузу и предложил выпить за здоровье царя Самсу-дитану, это поразило бы меньше.
Себекхотеп вздрогнул и сделал шаг назад, наступив на ногу Гасану, который от неожиданности аж подпрыгнул. Тарару закрыл глаза, побелев словно соль. Казалось, он вот-вот упадет в обморок. Даже ассирийцы изменились в лице. Их черты заострились, а в глазах заплясало пламя, до боли мне знакомое. Пламя, олицетворяющее жажду крови и разрушения. Точно такое я видел в глазах Тегим-апала, главного тюремщика Эсагилы, в тот момент, когда я спустился по мрачным ступеням в его обитель. Воспоминания о тех днях намеревались вновь нахлынуть, но я быстро отогнал их.
– Вавилон? – прохрипел Себекхотеп, оправившись от шока.
– Тебя что-то смущает? – решил вставить слово я, слегка приподняв брови.
Египтянин кинул на меня настороженный взгляд, словно только сейчас заметив мое присутствие:
– Да, господин Саргон. Еще как смущает.
Я ехидно улыбнулся, чем привел того в замешательство.
– Так поведай нам, не стесняйся.
Пронзив меня недоброжелательным взглядом, Себекхотеп облизал губы тонким языком, а затем вновь переключил все внимание на Бастет, полностью позабыв о моем существовании. Нубийка продолжала горделиво восседать на троне.
– Госпожа, могу ли я узнать подробности того, что вы намереваетесь предпринять?
– Будь по-другому, я бы не стала вас здесь собирать, верно? – нетерпеливо ответила она, – Довожу до сведения каждого – на севере идет война. Воинство хеттов, во главе со своим царем Мурсилисом, пересекло вавилонскую границу неподалеку от города Мари и движется в сторону столицы.
Пять пар глаз были буквально прикованы к Бастет, а их уши ловили каждое слово.
– Мы воспользуемся моментом и вынесем из великого города столько золота, что нам хватит на всю жизнь.
– И когда вы планируете начать? – спросил Себекхотеп.
– Послезавтра. На рассвете. Ибо медлить нельзя. Если мы не хотим, чтобы хетты разграбили Вавилон без нашего участия.
– Но это невозможно! – чуть, было, не сорвавшись на визг, воскликнул Себекхотеп, взмахнув руками.
Ассирийцы смерили его презрительным взглядом, но тот даже не заметил этого.
– У тебя есть возражения? – холодно поинтересовалась Бастет.
– Разумеется, и я поспешу их озвучить, – египтянин оттопырил длинный и тонкий указательный палец левой руки, – во-первых, у нас слишком мало людей, чтобы штурмовать город.
– Никто не собирается штурмовать стены, – резко вскинула руку Бастет в предостерегающем жесте, давая египтянину понять, чтобы тот замолчал. Золотой браслет с лазуритом в виде скарабея вновь сверкнул на ее запястье. – Проблему по взятию города станут решать хетты, а не мы.
– Тогда с чего вы решили, что они не откажутся от нашей помощи?
В этот момент я решил вновь напомнить Себекхотепу о своем присутствии, а то, не дай боги, еще примет меня за очередной треножник:
– Лишних людей на войне не бывает. Наши отряды займутся разведкой, доставкой припасов и отвлечением внимания.
Ассирийцы с нескрываемым любопытством воззрились на меня. Видимо, они оказались крайне удивлены, что какой-то бывший ремесленник способен рассуждать о тактике ведения боя. Честно признаться, я и сам был изумлен, когда услышал слова, вылетевшие из собственных уст.
«Интересно, а смог бы я стать хорошим полководцем? Есть ли у меня талант к этому ремеслу? К сожалению, законы Хаммурапи не дают возможности узнать это на практике. Если твой отец родился строителем глиняных хижин, то изволь заниматься этим всю жизнь. Вот еще одно доказательство того, что закон не идеален. Ну, теперь-то у меня есть шанс узнать, чего я стою на самом деле и, да сожрут меня шакалы Ламашту, если я его упущу!».
– С какой стати им делиться с нами? – продолжал разглагольствовать Себекхотеп, даже не удосужив меня и долей внимания, словно мои слова были пустым звуком. – Хочу напомнить вам, госпожа Бастет, что мы за многие годы своей разбойничьей деятельности ограбили множество караванов, в том числе и хеттских. За головы некоторых из нас назначена такая награда, что сам Мин[1] бы позавидовал!
– Наконец-то ты сказал хоть что-то вразумительное, – брезгливо бросила Бастет, сморщив свой хорошенький носик, на котором еще остались следы вмешательства костоправа. Все-таки те мощные удары щитом не прошли бесследно. – Это еще одна причина, по которой я всех вас здесь собрала. Мы должны решить, стоит ли риск того, дабы на него пойти, – и прежде, чем Себекхотеп успел вновь открыть рот, добавила, – ведь если нас ожидает успех, то мы обеспечим себя на всю оставшуюся жизнь.
Расчет был банален и прост – добиться поддержки большинства. А это не составило особого труда. Я это понял, когда увидел, как загорелись глаза ассирийцев. Разумеется, они готовы были рискнуть, ведь война для них – любимая забава. Гасан поддержал нас просто потому, что у него нет выбора. У Тарару имелись личные интересы для того, чтобы попасть в Вавилон. Себекхотеп остался в меньшинстве – он один высказался против похода.
– Тогда решено, – прозвучал властный голос Бастет, – чтобы к завтрашнему вечеру все было готово, – а затем сделала царственный жест рукой, словно отпускала слуг, – свободны.
Меня аж передернуло.
«Да попридержи ты свои замашки до лучших времен!».
Все пятеро отвесили небольшой поклон и покинули шатер один за другим. Они выглядели взволнованными и напряженными. Как только за Тарару, уходившим последним, опустился полог, Бастет расслабилась и откинулась на спинку трона, подперев голову рукой и прикрывая ладонью лицо. Я обошел царское сидение и присел на корточки перед ней.
– Устала?
– Очень, – тихо произнесла она сквозь пальцы, – спина болит и ноги затекли.
– Неудивительно, – хмыкнул я, – царем быть нелегко.
Она застонала, но ничего не ответила.
Я же добавил:
– А я все ждал, когда же ты заставишь их пасть ниц и целовать ноги?
– Саргон…
– Да?
Она отняла руку от лица. На нем играла вялая улыбка:
– Иди ты к гулям пустыни.
Я тихо рассмеялся, но мой взгляд оставался серьезным:
– И все же я прошу умерить свой пыл.
– Тебе не понравилось? – закинув ногу на ногу, поинтересовалась она.
– Дело не в этом, – ответил я, – надеюсь, ты вняла моему утреннему совету?
Нубийка цокнула языком и закатила глаза:
– Да хватит тебе ныть. Все прошло хорошо, разве нет? К тому же я, наконец, смогла приструнить этого крашеного счетовода. Я об этом мечтала о-о-о-чень давно. Видел, как изменилась его рожа?
Я усмехнулся:
– Видел, но теперь надо быть с ним поосторожнее. Мы его неплохо разозлили.
– Он ничего не сделает, – Бастет грациозно потянулась, – во всяком случае, пока не узнает место хранения сокровищ.
– Верно, – сказал я, вставая и выпрямляясь.
– Отнесешь меня на кровать? Я устала, – внезапно сказала она.
– Ты издеваешься? – я помахал перед ней левой рукой.
– Не так много я вешу, – томно ответила нубийка.
– Не льсти себе.
– Наглец, – буркнула Бастет, но дальнейших препирательств не последовало.
[1] Мин – в египетской мифологии бог плодородия и покровитель странствующих караванов.
10
Ветер рвал полог походной палатки. Под порывами воздуха та издавала приятный хлопающий звук.
Отряд разбойников из тридцати человек остановился на короткий привал в одном дневном переходе от Вавилона.
Несмотря на крайнее недовольство Себекхотепа, организация похода прошла успешно. В намеченный срок все было готово к, возможно, самой главной задаче в нашей жизни. На рассвете второго дня мы покинули лагерь и двинулись на северо-восток в сторону столицы меж двух рек. Большинство находилось в крайне взволнованном и приподнятом настроении. Особенно новички. Ведь они пополнили наши ряды ради легкой и богатой жизни, а тут сразу такое дело, сулившее всяческие земные блага. Я тоже испытывал нечто подобное. Однако к естественному волнению примешивалось еще одно чувство – тяжесть от прошлого.
Нахмурив брови и поджав губы, я сидел в нашей палатке, устремив невидящий взор в пол. Я готов был полностью погрузиться в себя, когда почувствовал прикосновение руки к левому плечу.
– О чем ты думаешь? – Бастет вплотную подсела ко мне.
– Хм?
– Ты выглядишь мрачным. Что с тобой?
– Все нормально, – мне удалось выдавить из себя улыбку.
Бастет сузила глаза:
– Да нет, не нормально. У тебя на лбу это написано. Волнуешься?
– Есть такое. Но не думаю, что это основная причина.
Она чуть крепче сжала мое плечо:
– Тогда, может, расскажешь или мне пытать тебя каленой бронзой?
Я издал смешок:
– В общем, это странное ощущение. Чем ближе мы подходим к Вавилону, тем глубже я погружаюсь в мрачные думы. Мне кажется, это связано с прошлым, каким бы омерзительным ни была его последняя часть.
– Ты считаешь свое недавнее прошлое омерзительным?
– То, что связано с Вавилоном, – поправил я.
– А-а, и?
– Но не вся моя жизнь в этом городе состояла из одних разочарований. Были и приятные, счастливые моменты… друзья… – я отвернулся. Возникла неловкая пауза, после которой я закончил мысль. – Видимо, воспоминания о прошлом тяготеют надо мной.
– Ты жалеешь о нем? – ее голос прозвучал мягко, но в нем угадывалось желание получить от меня честный ответ. Он прозвучал не сразу.
– Нет, – наконец смог произнести я, – не жалею. Ведь если бы не произошло то, что произошло, я бы не оказался здесь.
– Вот и хорошо, – она чмокнула меня в щеку, а затем поднялась, – так, что выкинь все из головы и сосредоточься. Скоро мы будем на месте, – Бастет откинула полог и вышла наружу.
Вскоре до меня донесся ее гневный возглас – кто-то из разбойников забыл привязать верблюда к колышку.
«Она права. Не время раскисать. Тем более по такой глупой причине».
Но от чувства того, что мой жизненный путь делает некий символический круг, готовый вот-вот замкнуться, избавиться оказалось не так просто.
Тряхнув головой, усилием воли я сбросил с себя оцепенение и поднялся, расправляя плечи. Доспех Азамата слегка сковывал, хотя я начинал постепенно привыкать к нему. Левая рука, пережившая атаку мощных челюстей гиены, перестала беспокоить, что радовало. Но я по-прежнему не мог ею владеть, как раньше. Бастет оказалась права – ничего тяжелее кубка с вином поднять не смогу. Но сейчас это не имело значения. Ведь я мог крепко держать меч правой рукой. Нубийка сдержала обещание и научила парочке приемов. Этого все еще недостаточно, чтобы называться воином, но лучше, чем ничего.
Одернув полог, я вышел следом и тут же столкнулся лицом к лицу с Себекхотепом.
– Доброго вам дня, господин, – сдержанно поприветствовал он.
Я, молча, кивнул. Разговор с египтянином никак не вписывался в мои планы, но, похоже, сам он так не считал.
– Позвольте обратиться.
– Сейчас не подходящий момент для разговора, – попытался уйти от навязчивой беседы я, но мне это не удалось.
– Поверьте, я бы не стал обращаться к вам по пустякам.
Я вздохнул:
– Тогда выкладывай и побыстрее.
Накрашенные глаза Себехотепа превратились в мелкие щели. В этот момент он, как никогда раньше, напоминал потревоженную кобру, которая готовится к прыжку. Во всем его виде сквозила слабо прикрытая неприязнь к моей персоне. Не стану кривить душой – я питал к нему такие же нежные чувства.
– У вас есть план дальнейших действий, господин? Что мы предпримем, когда окажемся под стенами города?
Я пожал плечами:
– Встанем возле городских стен, вышлем лазутчиков.
– А потом?
Я окатил его ледяным взглядом:
– А потом будет видно. Быть может, мы уже опоздали, и город разграблен. Тогда останется надеяться, что хетты не вынесли все подчистую. Если же нам повезет, и мы прибудем вовремя, то направим Хатти своих посланников с предложением помощи.
– Вы уже знаете, кто это будет?
Тут я не сдержался:
– Ну, уж всяко не ты.
Однако Себекхотеп даже бровью не повел:
– Я веду к тому, господин Саргон, что следует подойти к выбору гонцов крайне осмотрительно, дабы их приняли, и при этом мы не нарвались на неприятности.
Я скрестил руки на груди. Порывы ветра трепали мои непослушные волосы:
– С удовольствием выслушаю твои предложения.
– О, я уверен, вы сможете решить данный вопрос и без моей помощи, – египтянин отвесил едва заметный поклон, – но я бы посоветовал вам не отправлять к хеттам нашу госпожу, – он взял мимолетную паузу, а затем добавил, – даже если она сама изъявит желание поехать.
Я вскинул правую бровь. Рассуждения Себекхотепа показались мне, как минимум, любопытными. Бросив быстрый взгляд в сторону Бастет и, убедившись в том, что она занята проверкой снаряжения, я поманил пальцем Себекхотепа в палатку.
Опустившись на циновку, я молвил:
– Говори.
Египтянин сел напротив, поджав под себя ноги:
– Не отправляйте госпожу к хеттам.
– Почему?
– В первую очередь потому, что она наша Глава… как и вы, поэтому не стоит рисковать лишний раз.
Себекхотеп замолчал, явно намеренно, поэтому мне пришлось спросить самому:
– А еще?
– Она женщина. А женщины в хеттском обществе занимают крайне низкое положение, – египтянин развел руками, – женщина во главе вооруженного отряда станет для них дикостью. Ну, – Себекхотеп снова выдержал паузу, – еще у госпожи Бастет не совсем подобающий… цвет кожи. В Хеттском царстве нубийки весьма редкие гостьи, а ежели и попадают за границы этой горной страны, то лишь в качестве рабынь, да невольниц. Хотя, вы вряд ли знаете об этом, правда?
От меня не скрылась та нотка презрения, что прозвучала в его последних словах. Я с трудом сдержался, дабы не прирезать египтянина на месте.
– Это все, что ты хотел обсудить, или есть еще что-то?
– Пожалуй, все, господин Саргон.
– В таком случае, убирайся отсюда.
Себекхотеп поднялся и поклонился.
– Надеюсь, мои советы помогут принять вам правильное решение, – прошелестел он и вышел из палатки.
Как только он скрылся из виду, я вскочил на ноги. В глазах потемнело то ли от ярости, то ли от резкого движения. Сердце клокотало в груди, а рука до боли сжимала рукоятку меча. Прямо сейчас мне хотелось выбежать следом за ним, развернуть и нарубить на куски, выплеснув весь переполняющий гнев.
«Грязный крашеный подонок! Шакал! Мразь! Как ты смеешь заявляться сюда и говорить со мной в таком тоне?! Даже если в твоих словах есть хоть капля здравого смысла?!».
Я почувствовал, что меня буквально трясет от ярости. Лишь невероятным усилием воли мне удалось совладать со своими чувствами. Как раз к тому моменту, когда Бастет вернулась в палатку. Так, что мой разговор с Себекхотепом остался тайной.
– Мы выдвигаемся, – спешно произнесла она, – похоже, грядет буря.
– Тогда поторопимся, – поддержал ее я.
Лагерь свернули довольно быстро, и когда наш отряд вновь двинулся через пустыню, сильный ветер в союзе с песком замел все следы пребывания людей.
Наши опасения по поводу погоды оказались не напрасны. Уже через час пришлось прикрывать лица накидками, дабы песок не попал в нос и рот. Видимость снизилась до пары десятков локтей, так что скорость передвижения резко упала. Когда через несколько часов ветер завыл еще сильнее, грозя перерасти в сильную бурю, я с досадой хлопнул кулаком по колену. Не хватало еще терять время из-за разбушевавшейся стихии, когда каждое мгновение на счету. Ветер, несущий массу мелких песчинок, больно хлестал по ладоням и лбу. Бастет многозначительно взглянула на меня, предлагая сделать привал до тех пор, пока буря не уляжется. Но я мотнул головой. Слишком рискованно было терять даже минуту. Нубийка не одобрила мое решение, однако спорить не стала. Поэтому мы продолжили движение под порывистые завывания ветра. Будто армия гулей сопровождала нас своим печальным и жутким хором. Правда, продолжать переход смогли недолго. В конце концов, несмотря на мое молчаливое возражение, Бастет отдала приказ разбивать лагерь. К тому моменту ветер уже поднялся такой силы, что лишь чудо удерживало деревянные колышки в песке.
– Мы теряем время, – мрачно произнес я, сидя на циновке и не обращая внимания, как неистово сотрясается палатка под напорами воздуха.
– В такую погоду продолжать – безумие, – сказала Бастет.
Я, молча, кивнул, вынужденно согласившись. Буря и вправду разыгралась не на шутку.
Минуло около часа, когда ветер стал понемногу стихать. Хотя мне показалось, что прошла целая вечность. Еще через некоторое время буря стихла. Почти внезапно, как это нередко бывает.
– Пойду, посмотрю, как там, – встала Бастет, – возможно, сейчас продолжим путь.
– Хорошо.
Нубийка слегка приоткрыла полог палатки:
– Надо же, уже ночь…
Я досадно поморщился.
«Надо было этой дурацкой буре разыграться в самый неподходящий момент, когда каждое промедление может стоить нам всего? Совершенно всего!».
Я раздраженно пнул циновку. Рука в области перелома начала ныть, что говорило о смене погоды, но меня это слабо утешало. Ведь драгоценное время было упущено. Мрачные мысли пчелиным роем начинали закрадываться в глубины сознания, и я уже был готов полностью отдаться им на растерзание, как вдруг услышал крик Бастет:
– Саргон, иди сюда!
Резко вскочив, словно сидел на острых глиняных осколках, я вылетел наружу быстрее ветра. Буря действительно полностью прекратилась, словно не было этой безумной пляски песка и вихря. Над нашими головами раскинулось безоблачное звездное небо.
Бастет стояла спиной ко мне. Ее взгляд был обращен на северо-восток. Я подошел и встал рядом, утопая по щиколотку в песке:
– В чем дело? Нам нельзя терять время.
Она указала пальцем:
– Вон там, видишь?
Я проследил за ее жестом. В том направлении пустыня уже не представляла собой море крупных и высоких барханов. Все дальше к горизонту они уменьшались в размерах и, в конце концов, сходили нанет. Однако ничего особенного я не разглядел.
– Что я должен увидеть?
– Посмотри на небо. Там, над горизонтом.
Я поднял взгляд чуть вверх и, наконец, увидел то, что привлекло внимание Бастет. Небо в той стороне было светлее, чем в других местах. Поначалу я подумал, что скоро рассвет, но затем быстро отогнал эту мысль. Во-первых, солнце зашло недавно. А во-вторых – оно не встает на северо-востоке.
Предположение пришло в голову само:
– Огни ночного города?
Бастет покачала головой:
– Даже самый крупный город в мире не сможет осветить небо столь ярко.
– Тогда что же это?
Она повернула ко мне взволнованное лицо:
– Костры. Тысячи костров огромного войска.
***
– Ближе нельзя, – предостерег Тиглат-Атра.
Я повернулся и, придерживая верблюда за поводья, уточнил:
– Почему?
Как всегда, ответ прозвучал спокойно и невыразительно:
– Стрела, пущенная с высоты, способна поражать цели на больших расстояниях.
Переведя взгляд на величественные каменные стены Вавилона, я понял, что он прав. Даже стало немного неловко. Стоило подумать об этом самому. Прищурив глаза и прикрыв их ладонью от солнца, я вгляделся в знакомые укрепления. Отсюда могло показаться, что стены города пусты и безлюдны, но это ощущение было обманчивым. Вскоре я начал замечать едва уловимые движения между башнями и зубцами оборонительной линии – защитники Вавилона оставались на своих местах и контролировали каждый участок городских стен. Уверен, они заметили нас задолго до того, как мы – их. Западный пригород, раскинувшийся прямо под стенами и долгое время служивший мне домом, с виду казался покинутым. Скорее всего, так оно и было, а все его жители нашли убежище по ту сторону массивных укреплений. Бросив мимолетный взгляд на ряды бедняцких хижин, я почувствовал легкий приступ нахлынувших воспоминаний – жизнь простого ремесленника, зарабатывающего на хлеб постройкой халуп для мушкену. Ремесленника, который любил проводить время в здешней таверне вместе со своим другом Сему…
«Сему. Где-то здесь находится твоя могила. Так, по крайней мере, сказал мне Бел-Адад, этот верный пес Ламашту!».
Я так погрузился в прошлое, что не сразу расслышал, как Джераб-Зайя обратился ко мне.
Пришлось переспросить:
– Что ты сказал?
– Что дальше? – спокойно повторил тот.
Отогнав подальше навязчивые воспоминания, я еще раз окинул пристальным взором окрестности. Со стороны Евфрата дул влажный и прохладный ветерок.
– Обойдем город с запада и приблизимся к лагерю хеттов. Думаю, пришла пора нам засвидетельствовать царю Мурсилису свое почтение и раскрыть наше присутствие.
– Они знают, что мы здесь, – встрял в разговор Тиглат-Атра.
– Да? – я вскинул брови. – Откуда?
– Их лазутчики обнаружили наш лагерь прошлой ночью.
– Почему мне не сказали?
Тиглат-Атра вперил в меня свой взгляд. Вместо уже привычного каменного выражения, я узрел нечто иное. Ассириец смотрел на меня, как на идиота:
– Это было неизбежно.
– Верно, – признал свою глупость я и слегка покраснел, – тогда тем более не стоит откладывать наш визит.
Держась на почтительном расстоянии от городских стен, наша троица стала медленно огибать город с западной стороны. Хеттское войско встало лагерем к северу от Вавилона на левом берегу Евфрата, поэтому, чтобы попасть туда нам пришлось проехать чуть дальше в поисках переправы.
Идея самолично отправиться к хеттскому царю, как и мысль взять с собой только ассирийцев, родилась у меня в тот же день, когда состоялся разговор с египтянином. К сожалению, в словах Себекхотепа имелся смысл. А ассирийцы, как ни крути, были идеальными спутниками для переговоров с воинственным народом. Поэтому ради успеха я решил пойти на риск.
Естественно, когда я сообщил о своем решении Бастет, та пришла в ярость.
– Сет тебе мозги высушил?! – накинулась на меня она, размахивая руками и мечась по палатке, словно львица в клетке.
– Позволь мне объяснить… – аккуратно начал, было, я, но перебить Бастет не так-то просто.
– Какие объяснения?! Этому безумию не может быть никаких объяснений! Мало того, что ты с какой-то стати решил не допускать меня к хеттам, так еще и соизволил сам отправиться к ним, да в сопровождении ассирийцев!
– Тебе нельзя идти.
– С чего это?! – резко остановилась она, раздувая ноздри, как бешеный бык.
– Хетты не воспринимают женщин, как предводителей мужчин.
– Откуда ты знаешь?
– Тарару поведал, – соврал я. Говорить о том, что получил эти знания от Себекхотепа – себе дороже.