«Ни одна решетка не сможет удержать змею в человеческом обличии. Особенно, если ты сам открываешь перед ней дверь».
Нервное напряжение внезапно спало, словно его и не было вовсе. Вдохнув побольше прохладного воздуха, я ощутил прилив сил и решимости осуществить задуманное.
Гасан и Тиглат-Атра вошли на территорию дворика. Свет от факела освещал их напряженные лица, жутковато играя с тенями.
Сохраняя полную невозмутимость, я проговорил:
– Тайник там, под одной из плит на дне фонтана, – а затем, переведя взгляд на ассирийца, добавил, – мне понадобится помощь, чтобы сдвинуть ее.
Тот кивнул, и мы направились к фонтану, оставив Гасана позади. Подойдя к кромке и бросив беглый взгляд на скалящегося льва, я передал факел ассирийцу, а сам переступил через край и опустил ноги в ледяную воду. Дождь крапал сквозь отверстие в потолке, заставляя намокать доспех и вызывая легкую дрожь. Не обращая на нее внимания, я наклонился вниз, погружая руки в воду и стараясь нащупать нужную плиту. Пальцы стали неметь. Тиглат-Атра, молча, наблюдал за моими действиями, подсвечивая дно фонтана. Мне понадобилось всего несколько мгновений для того, чтобы найти нужную плиту. Когда же я это сделал и ухватился за ближний край, то ощутил резкий толчок в груди. Как будто кто-то пытался выбраться у меня изнутри, ломая ребра.
На секунду прикрыв глаза и приказав немедленно успокоиться, я бесцветным голосом обратился к ассирийцу:
– Помоги сдвинуть, а то моя рука так и не окрепла.
Перехватив факел, Тиглат-Атра залез в воду, поднимая в воздух мелкие брызги и, подождав, пока водяная гладь снова уляжется, опустил правую ладонь под воду, нащупывая противоположный край плиты.
– Поднимай! – чуть громче, чем хотел, произнес я.
Мышцы на руке ассирийца напряглись, вены вздулись выше локтя. Плита, скрывающая тайник с трудом, но поддалась и начала подниматься. Оставалось совсем чуть-чуть, и мы отбросили бы ее в сторону, как вдруг я почувствовал, что хватка Тиглат-Атра внезапно ослабла. В следующее мгновение он выронил плиту из своей руки, которая едва не прищемила мне пальцы. С трудом успев убрать кисть, я потерял равновесие и упал, плюхнувшись в ледяную воду фонтана. Повязка снова сползла с лица, но я даже не удосужился поправить ее, ибо все внимание было приковано к ассирийцу. Точнее, к острию меча, торчащего у него из груди. На лице Тиглат-Атра застыло искреннее изумление. В глазах, всегда источавших лед, разыгралось настоящее пламя, однако оттенок этого пламени и его смысл мне остался неизвестен, ибо в следующий же миг оно потухло. Факел выпал из левой руки ассирийца прямо в воду, издавая омерзительное шипение, словно извивающаяся в агонии змея. Следом за ним начал заваливаться и Тиглат-Атра, разбавляя воду фонтана собственной кровью, придавая ей багряный оттенок. В следующую секунду меч, пронзивший спину ассирийца, с неприятным чавканьем вышел из раны. Тяжело дыша и не обращая внимания на то, что промок до нитки, я медленно перевел взгляд с неподвижного тела на Гасана, державшего окровавленный клинок в руках.
– Ты все понял, – тихо прохрипел я, – одному Мардуку известно как, но ты все понял.
– Конечно, господин, – с довольным видом произнес Гасан, – я же не тупой.
Его последнее замечание вызвало у меня приступ смеха. Благодаря резкому облегчению, я не смог сдержаться, и пустой дом наполнил звук моего хохота.
– Да, теперь в этом будет трудно усомниться, – сквозь слезы произнес я.
– А вы сомневались че ли? – с наигранной обидой спросил Гасан.
– Уже неважно, – унимая смех, ответил я, чувствуя прилив воодушевления.
Впервые за долгое время почти все проблемы остались позади, а будущее виделось таким ясным, сладким и манящим. Оставалось только сделать последний шаг и вступить в него на полных правах.
– Давайте-ка убираться отсюда, – Гасан протянул мне руку, и я с удовольствием ухватился за нее, выбираясь из фонтана.
Вода ручьями стекала по моему телу, а ночной воздух вызывал озноб, но я почти не ощущал его.
– Согласен. А еще я думаю, что ты заслужил целый ящик отборного вина.
– Правда? – загорелся Гасан.
– Конечно! И я не оставлю тебя без награды. Уверен, ты чего-то, да хочешь. Говори же.
Убрав окровавленный меч в ножны, мадианитянин перевел неловкий взгляд на остывающее тело Тиглат-Атра.
– Если не возражаете, господин… – он замялся.
Я непонимающе посмотрел на труп ассирийца, а затем снова на Гасана:
– Что?
– Я бы хотел забрать его меч, – тихо произнес мадианитянин, – он такой красивый.
Я тупо уставился на него:
– И все? Это все, чего ты хочешь за столь неоценимую помощь?
Гасан, молча, кивнул.
– Бери.
В глазах мадианитянина тут же заплясали огоньки:
– Спасибо, господин Саргон! – он наклонился и стал дрожащими руками отстегивать от пояса Тиглат-Атра изогнутый меч с серебряной гравировкой. – Да хранят вас боги!
Я пожал плечами.
«Как хорошо, что идиотам мало нужно для счастья».
Отстегнув оружие от тела, мадианитянин уставился на клинок с восхищением маленького ребенка.
Все еще сохраняя хорошее настроение, я сказал:
– Уходим, а то я тут закоченею.
– Да-да, простите, – затараторил Гасан, быстро пристегивая новый трофей к поясу, – я не подумал…
В этот момент входная дверь с треском захлопнулась.
18
Я вздрогнул от неожиданности. Мы переглянулись, и я увидел в его глазах отражение собственных чувств.
– Ветер че ли? – нервным шепотом предположил он, медленно оборачиваясь в ту сторону, где во тьме скрывался проход в комнату привратника.
– Не уверен, – также тихо ответил я, напряженно вслушиваясь в происходящее, силясь отделить посторонние звуки от шума дождя.
Мы простояли так несколько мгновений, показавшихся вечностью. Пар валил из наших ртов, превращаясь в странные и нелепые узоры. Капли с неба шлепали по бездыханному телу Тиглат-Атра, сливаясь в жуткую мелодию.
Наконец Гасан громким шепотом произнес:
– Должно быть все же ветер, – и собрался было двинуться к выходу, но я ухватил его за плечо.
– Здесь кто-то есть.
Мадианитянин вздрогнул.
– Вы уверены? – просипел он, всем своим видом выдавая плохо скрываемый испуг. Этот испуг начал передаваться и мне.
– Я слышал шаги, – ответил я, склонясь к уху Гасана.
– Мож почудилось? Я вот ниче… – в этот момент из кухни раздалось шипение углей, словно на них пролили воду.
Мы переглянулись, а затем, как по команде, отошли от фонтана вглубь дворика, оказавшись посреди непроглядной тьмы.
– Идем в главную гостиную, – прошептал я, – вход позади нас. Только не шуми.
Осторожно пятясь назад, мы не сводили глаз с небольшого пятачка света, в котором распростерлось тело Тиглат-Атра. Тот, кто находился сейчас в той стороне дома, больше не спешил выдавать свое присутствие. Однако он хотел дать знать, что мы в этом заброшенном доме не одни, иначе не стал бы так сильно хлопать дверью. Пятясь спиной и слегка отставив левую руку, я, наконец, нащупал проход в главную гостиную.
– Заходи. В центре столик, не напорись.
– Понял, – мадианитянин явно ощущал себя не в своей тарелке.
Аккуратно зайдя внутрь, я остановился, чтобы беззвучно перевести дыхание. Наши глаза начинали постепенно привыкать к темноте, выхватывая из мрака силуэты близстоящих предметов. Мы едва не наткнулись на ряд плетеных тростниковых стульев, выстроенных вдоль столика. На нем смутно виднелась ваза, судя по всему, с виноградом и пара терракотовых мисок для косточек.
– Кажется, я вижу выход, – с надеждой в голосе произнес Гасан, указывая мне за спину.
Я поспешил его огорчить:
– Там находятся спальни.
– А слева?
– Ванная комната.
– Но должен же быть…
– Выход только один, Гасан, и его преграждает незваный гость.
– Видать, он местный, – предположил мадианитянин, подходя к вентиляционному отверстию и припадая лицом к глиняной решетке, в попытках разглядеть, что происходит во внутреннем дворике.
– С чего ты взял?
– Знает, где кухня, да выход преградил.
Я пожал плечами:
– Все дома Междуречья строятся по одному плану.
Гасан отлип от решетки и нервно хмыкнул:
– Так и знал, что у вас, амореев[1], беда с башкой.
– Заткнись, пустынный варвар, – беззлобно бросил я, подходя к соседней решетке.
– Что делать будем-то?
– Ждать.
– Чего? Пока ему не надоест эта игра?
– Предлагаешь пойти навстречу и поздороваться? Он мог притаиться в любом уголке дома, а у нас даже огня нет.
– Это единственный вход в главную гостиную?
– Да, – кивнул я, – так, что со спины к нам не подойти.
Гасан замолчал, снова уткнувшись носом в решетку. Сейчас он походил на узника темницы, высматривающего из окна своей камеры царскую особу в надежде получить желанное помилование. Я последовал его примеру. Дождь барабанил по глиняной крыше, немного мешая сосредоточиться. Либо неизвестный оставался на месте, либо умел передвигаться бесшумно. Однако я не сомневался – каким бы мастером скрытности тот ни был, незамеченным в гостиную ему не пробраться. Оставалось только ждать, пока он не выдаст себя. Я готов был стоять тут хоть до утра. Все складывалось, как нельзя лучше, пока не появился этот некто, и я не позволю ему разрушить мои планы. Мечту, до которой остался всего лишь шаг.
– Видишь что-нибудь? – поинтересовался я, продолжая всматриваться во дворик, но не замечая ничего, кроме статуи льва в фонтане.
Ответом мне была тишина. Только дождь продолжал барабанить по крыше.
– Оглох что ли? – грубо шикнул я.
Вновь не дождавшись ответа, обернулся к соседней решетке и похолодел. Мадианитянин исчез.
Ощущая, как липкий ручеек пота стекает по шее, я тихо позвал:
– Гасан?
Ответа не последовало.
– Гасан! – зашипел я.
И вновь, вместо долгожданного голоса, я услышал, как дождь выстукивает барабанную дробь во мраке дома.
– Да сожрут тебя гули, – процедил я, – где этот идиот?!
«Куда он мог уйти? Во дворик? Нет, я бы точно заметил. В ванную комнату? Но тогда он должен был пройти мимо меня. Остаются спальни позади. Но что он там забыл?».
Заканчивая мысль, я уловил движение во внутреннем дворике, что заставило мигом забыть о пропаже мадианитянина. Вновь припав к решетке, я до рези в глазах уставился на фонтан.
Он стоял там, склонившись над трупом ассирийца. Металлические поножи, намокшие от дождя, блестели в пятне света, как и короткие набедренные щитки. Когда же незваный гость выпрямился, подставляя сумраку свое лицо, я отпрянул от решетки, едва не уронив стоявший позади стул. Холодные серые глаза на каменном лице, который пересекал глубокий шрам от основания челюсти до верха щеки, посмотрели в мою сторону. Они будто пронзали сумрак насквозь. Затем он отступил, скрываясь в тени, словно хищник, вышедший на охоту за своей жертвой. И этой жертвой был я. Я и Гасан.
«Не может быть! Во имя всех богов, этого не может быть! Я ведь отправил его в лагерь вместе с Бастет. Откуда он тут взялся, шакалы Ламашту меня раздери?!».
Я не знал ответы на эти вопросы. Но я знал одно. Джераб-Зайя не выпустит нас отсюда живыми.
– Гасан, сукин, ты, сын, – тихо выругался я, обходя мебель и поправляя повязку на лице.
Мадианитянин по-прежнему хранил молчание, не отзываясь на оклик. Еще раз, бросив беглый взгляд на вентиляционную решетку и не заметив ассирийца, я двинулся в проход, соединяющий главную гостиную и спальни. Покидая комнату, приходилось идти на определенный риск. Ведь Джераб-Зайя мог с легкостью отрезать нам путь, ибо другого выхода из спален не существовало. Но я не мог в одиночку противостоять столь сильному сопернику. Помощь мадианитянина была необходима, а он, как на зло, куда-то провалился.
«Надеюсь, не в погреб».
Осторожно войдя в соседнее помещение, я сощурился и огляделся.
У дальней стены заметил силуэты кроватей. Обычные деревянные ложа без изножья, очень похожие на диван на коротких ножках, изготовленные из тростника. Кровати стояли изголовьем к стене, а пространство между ними занимал большой деревянный сундук, в котором жильцы хранили одежду. Не усмотрев ничего интересного, я заметил, что спальня имеет еще одну смежную комнату слева. Это был единственный путь, по которому мог пройти Гасан. Я остановился в нерешительности. Опершись руками о косяк дверного проема, раздумывал, стоит ли идти на риск?
– Гасан! – хрипло прошептал я, в надежде услышать ответ, но его опять не прозвучало. – Дерьмо!
Слегка дрожащей рукой, я коснулся рукоятки меча и аккуратно, стараясь не шуметь, вынул его из ножен. В ушах звенело от того, что приходилось ловить малейший шорох. Несмотря на холод, пот начинал градом течь по лицу, а биение сердца приглушало звуки падающего дождя. Наконец, я принял решение, и, осторожно ступая по глиняному полу, направился в сторону смежной комнаты в поисках мадианитянина. Добравшись до очередного дверного прохода, я заглянул внутрь. Узкая длинная комната шла прямо до торца, а потом уходила за угол влево, оказываясь между внутренним двориком и стеной, служащей передом дома. По обеим сторонам выстроились еще несколько кроватей с парочкой сундуков.
– Гасан!
Ничего.
– Найду, уши отрежу.
Я шагнул в комнату и уже был готов продолжить поиски, как вдруг резко остановился. Сердце, и без того бившееся о ребра, ускорило ритм, отдаваясь в висках монотонным стуком. Из главной гостиной донесся тихий, едва уловимый, звук. Как будто кто-то задел один из плетеных стульев, и тот чуть проехался по полу, издавая слабый скрип. Я сжал рукоятку меча с такой силой, что почувствовал боль в костяшках пальцев. А затем, собрав всю волю в кулак, резко развернулся, выставив лезвие перед собой. Спальня была пуста. По крайней мере, на первый взгляд.
«Быть может, мне просто почудилось?».
Я продолжил движение, но уже повернувшись лицом к выходу, не рискуя подставлять спину возможной угрозе. Добравшись до торца дома, я ощутил, что вода на теле полностью высохла, освобождая место холодному поту. Неприятному и тягучему, как древесная смола. Почувствовав спиной глиняную стену, я метнул взгляд вправо. Комната уходила вглубь, теряясь в темноте. Ее конец находился у стены, отделяющей эту часть дома от помещения привратника.
– Гасан!
В ответ я услышал шорох. Едва уловимый, он доносился из глубины комнаты.
– Не заставляй меня искать!
Шорох повторился, однако мадианитянин так и не соизволил подать голос. Плотно сжав губы, я пошел звук, продолжая держать меч наготове.
Пройдя около десяти шагов, я вновь молвил в темноту:
– Во имя Шамаша, где ты?
– Здесь, господин, – наконец, услышал я осипший голос.
Пройдя еще немного вперед, я увидел фигуру мадианитянина. Гасан стоял, прислонившись к очередной вентиляционной решетке, выходившей во внутренний дворик.
– Что ты делаешь? – злобно прошептал я, приближаясь.
– Искал выход.
– Я же сказал, выход только один, и ты явно выбрал не то направление!
– Но попытаться-то стоило, – оправдываясь, пробормотал он, отлипая от решетки, а затем начиная простукивать пальцем стену, выходящую на улицу.
– Это Джераб-Зайя.
Гасан вздрогнул и опасливо обернулся:
– Откуда вы знаете?
– Я видел, как он стоял над телом Тиглат-Атра.
Даже в темноте было заметно, как расширились глаза мадианитянина:
– Он же ж в лагерь ушел!
– Как видишь, он улучил возможность ускользнуть.
– Но как?
Я вскипел:
– Откуда мне знать?! Посуди сам, меня же там не было!
– Простите, господин, – он утер ладонью лицо, – че делать-то будем?
– Выбираться, – я подошел вплотную, – и не отходи больше от меня ни на шаг. Только вместе мы сможем справиться с ним. Иначе он прирежет нас поодиночке. Я ясно выразился?
Мадианитянин быстро закивал:
– Как пламя огня.
– Хорошо, – я осмотрелся, – возвращаемся в гостиную. Надеюсь, ассириец не отрезал нам путь.
– А мог че ли? – хрипло спросил Гасан. – Быть может, лучше спрятаться здесь тогда?
Я ошарашено уставился на него:
– Не понял.
Мадианитянин ткнул пальцем под кровать:
– Заляжем тут и подождем до утра. Если Джераб-Зайя сунется, то просто пырнем его по ногам.
Несмотря на гнетущую и сложную обстановку, я чуть не разорвался от смеха:
– Помоги ему Шамаш, он обезумел!
Гасан посмотрел на меня взглядом наивного ребенка:
– А что не так-то, господин?
– Что не так? Ничего. Кроме того, что Джераб-Зайя будет поумнее тебя.
– Я не тупой.
– Хватит, – теряя терпение, прервал его я, – этот план никуда не годится.
Гасан отошел от стены, а затем приблизился к вентиляционному отверстию, выходящему во внутренний дворик, и ухватился руками за глиняную решетку. В темноте послышалось его натужное сопение.
Я сокрушенно покачал головой:
– Даже если ты ее выломаешь, то не пролезешь. Проем слишком мал.
– А я не хочу без дела сидеть, – продолжая бесплодные попытки выломать решетку, прохрипел Гасан.
– Тогда займись чем-нибудь полезным, – огрызнулся я.
Мой взор упал на огромный терракотовый сундук, примостившийся в углу. Кое-какая мысль промелькнула у меня в голове. Недолго думая, направился к нему, оставив мадианитянина с его тщетными попытками выбраться через решетку. Опустившись коленями на холодный пол и убрав меч в ножны, ухватил руками крышку. Осторожно, стараясь не шуметь, поднял ее. Сверху лежала пурпурная шелковая рубаха и синяя женская юбка с широким подолом. Нетерпеливо, я откинул одежду в сторону. Под ней, как раз, и лежало то, что я рассчитывал найти. Небольшая остроносая глиняная лампа, да пара кремниевых камешков. Богачи нередко хранили в своей спальне подобные вещи.
– Уже кое-что, – прошептал я, доставая драгоценные предметы и держа лампу в правой, а кремнии в левой руке. Затем, обернувшись через плечо, бросил. – Заканчивай валять дурака и направь силу в полезное русло.
– А?
Я швырнул пурпурную рубаху ему под ноги:
– Выломай ножку кровати и обмотай это вокруг нее.
– Зачем?
– Не задавай вопросов, – отвернулся я и ударил камнем о камень, высекая искру и поджигая фитиль глиняной лампы.
Позади послышался треск хрустнувшего дерева, и натужное мычание мадианитянина.
– Выломай еще одну, – добавил я, прихватывая женскую юбку и выпрямляясь, держа лампу в левой руке.
– Готово, – прошептал Гасан.
– Отлично, – я поднес огонек лампы к самодельному факелу. Рубаха вспыхнула желтым огнем, освещая небольшое пространство между нами.
– Ловко вы это придумали, – одобрительно закивал мадианитянин.
– Я же не тупой, – передразнил я, – его надолго не хватит, так что не станем понапрасну терять время.
– Что делаем-то?
Поставив лампу на кровать, я снова обнажил меч. Гасан, отдав мне запасной факел, последовал моему примеру.
– Возвращаемся в главную гостиную, а там посмотрим. Держи оружие наготове. По крайней мере, теперь вплотную к нам не подойти.
Он согласно кивнул, и мы, не спеша, двинулись обратно. Комната была достаточно широкой, чтобы позволить передвигаться плечом к плечу. Дождь усилился, превращая изначальную барабанную дробь в слабый гул. Сквозь толстые глиняные стены до нас все чаще доносились приглушенные крики людей вперемежку с торжествующими воплями хеттов. Очевидно, захватчики добрались-таки до западной части города и сейчас занимались его грабежом.
Мы дошли до угла комнаты и повернули за него, внимательно вглядываясь в темноту, рассеянную светом факела в нескольких шагах от нас. Комната казалась пустой. Многозначительно переглянувшись, я и Гасан продолжили свой ход меж кроватей. Добравшись до дверного проема в главную гостиную, мы остановились, стараясь осветить как можно большую часть пространства. Столик посреди комнаты, а также плетеные стулья вокруг него, оставались нетронутыми. Возможно тот едва уловимый звук мне и вправду показался.
– Его нет здесь, – шепнул Гасан.
– Должно быть, он поджидает нас там, у входа в дом.
Мадианитянин повернул голову ко мне:
– Почему вы так думаете?
Пожав плечами, я ответил:
– Я бы сделал так.
Мы пересекли главную гостиную и остановились перед выходом во внутренний дворик. Тьма опустилась на поверженный город, и теперь свет не проникал даже сквозь отверстие в крыше, погружая фонтан в кромешный мрак. Где-то там по-прежнему плавал окоченевший труп Тиглат-Атра. Однако мертвый ассириец сейчас пугал меня меньше, чем живой.
Огонь на факеле слегка побледнел, предвещая свою скорую «гибель». Мы обратили на это внимание почти одновременно.
– Ну, идем или остаемся? – поинтересовался Гасан.
– Если останемся, то придется провести всю ночь тут, под боком безжалостного убийцы. Готов пойти на такое?
Он кисло улыбнулся:
– Почему же в темноте-то? Я еще ножек наломаю. Да и тряпье можно найти, если порыться в сундуках.
– Масла в лампе было кот наплакал, – хмуро произнес я.
Улыбка исчезла с лица мадианитянина, погрузив его в еще больший мрак, нежели тот, что нас окружал:
– Тогда и вправду лучше выбираться.
Я одобрительно кивнул.
Пламя на самодельном факеле уменьшилось практически вдвое. Перехватывая у меня новый, Гасан выбросил тлеющую головешку в центр дворика. Вспыхнувший сноп искр на какой-то момент выхватил из темноты фонтан с фигуркой льва, а затем окончательно затух.
– Пошли, – одними губами произнес я, но Гасан меня услышал.
Мы вступили на пурпурный ковер. Шерсть заглушала шаги, однако это скорее действовало против нас. Ведь благодаря факелу наши силуэты были видны, как на ладони. Дождь продолжал неустанно шлепать по глиняной крыше. Держа оружие наготове, мы двигались вперед.
До фонтана оставалось примерно половина пути, когда раздался звук разбившегося горшка.
Гасан вздрогнул:
– Он на кухне! Комната привратника свободна, бежим!
«Что-то не так».
Я попытался его удержать:
– Гасан, стой, – но не успел.
Краем глаза уловил, как свет факела отразился на клинке, занесенным надо мной. Через секунду меч Джераб-Зайя рассек воздух там, где секундой ранее была моя макушка. Уклонившись вниз, я сделал шаг к фонтану, едва не потеряв равновесие.
– Гасан, твою мать!
Тот развернулся, свет факела выхватил из мрака силуэт ассирийца, наносившего очередной удар. На этот раз в сердце. Вновь отскочив, я сумел отбить его, однако кончик клинка скользнул по пластинам, издавая мерзкий скрип.
Гасан кинулся мне на помощь, пытаясь достать Джераб-Зайя мощной рубящей атакой, но тот легко увернулся, скрываясь в тени. Уже в следующий миг он появился позади него, готовясь пронзить спину. Нащупав потухшую головешку, я поднял ее и швырнул прямо в лицо ассирийцу. Бросок пришелся точно в цель. Обгорелая ножка влетела, дробя носовую кость. Джераб-Зайя издал приглушенный стон. Гасана развернулся и вновь рубанул, стараясь выбить оружие из рук оглушенного врага. Но тот отбился. Пустой дом взорвал звон металла. Не давая опомниться, мадианитянин сделал выпад в сердце. Ассириец снова ушел, скрывшись во тьме. Гасан махнул факелом, разгоняя мрак перед собой, в надежде выцепить Джераб-Зайя, но тот исчез.
– Где он? Где эта мразь?! – словно яростный бык, пыхтел мадианитянин, в боевом угаре озираясь по сторонам и словно забыв свой страх перед ассирийцем.
Держа меч наготове и, поправив сползшую повязку на лице, я приблизился к Гасану.
– Ассирийский демон! Как он смог так быстро добежать из кухни?!
– Он никуда не бегал, – спокойно ответил я, прикрывая ему спину.
– А как же разбитый горшок?
– Всего лишь уловка, – пояснил я, про себя подмечая, что дождь резко прекратился.
«Ну, хоть где-то повезло».
– Какая еще уловка?
– Просто привязал веревку к горшку и потянул ее, сидя в углу, дабы сбить нас с толку. Все просто.
– Хитрая змея, – хмыкнул Гасан.
Мы замолчали, продолжая вслушиваться в окружающие звуки до звона в ушах и стараясь уловить любое движение. Так прошло около минуты. Минуты томительного ожидания, которое было хуже любой, даже самой яростной и безнадежной, схватки.
– Кажется, опять дождь начинается, – пробубнил себе под нос Гасан.
– Не понял?
– Снова капает.
Сперва я не понял, о чем он говорит, однако через секунду и до меня донесся этот звук. Вновь послышался стук капель. Только то был не шум падающей с небес воды. Нет, этот звук имел куда более мягкий и приглушенный оттенок. Словно некая жидкость капала на ворсинки ковра…
«Кровь из разбитого носа ассирийца! Откуда? Слева от меня!».
– Гасан, по правую руку! – успел вскрикнуть я и отшатнулся в противоположную сторону.
Мадианитянин быстро среагировал, пытаясь наотмашь снести голову Джераб-Зайя, появившемуся из темноты. Тот уклонился и пырнул меня в левое бедро. Острая боль пронзила поясницу, но я не обратил на нее внимания, мгновенно нанося ответный удар. Упавший на ковер Джераб-Зайя смог вовремя откатиться, и мой клинок проделал дырку в полу. Однако на выпад Гасана ассирийцу уже пришлось ставить блок. При этом он отчаянно пытался подняться. В тот момент, когда ему почти удалось, мадианитянин догадался ударить того факелом по лицу. Горящая ножка впечаталась в то место, куда прилетела головешка. Ассириец издал рев раненого зверя, слепо взмахнув мечом. Гасан нырнул под руку Джераб-Зайя, слегка потеряв равновесие. В этот момент, не обращая внимания на боль, я проковылял к ослепленному врагу и, не давая тому времени опомниться, вонзил меч в левый бок. Клинок вошел неглубоко. Джераб-Зайя сумел заметить мое движение и сделал шаг в сторону. Рубанув, что есть силы, он выбил клинок как из своей раны, так и из моих рук. Я увидел серые ледяные глаза, смотрящие на меня через маску из крови и ожогов. В его взгляде не было ни страха, ни боли. Только одно желание расправиться с нами. И Джераб-Зайя нанес удар в живот. У меня не было времени и возможности уклониться. Ассириец пырнул с молниеносной реакцией, а мне мешала глубокая рана в левом бедре. Поэтому ничего не оставалось, как заградить путь мечу собственными руками. Лезвие прошло через ладони, как нож сквозь масло. В глазах потемнело от боли, когда Джераб-Зайя с силой выдернул меч из искалеченных рук, готовясь нанести последний, смертельный удар. Сквозь помутившееся сознание, я видел, как хладнокровно он целится в сердце, ни секунды не колеблясь. И в тот момент, когда его клинок должен был оборвать мою жизнь, меч Гасана закончил его собственную. Очередной рубящий удар пришелся прямо в шею. Понимая, что проиграл, Джераб-Зайя все же попытался из последних сил достать меня, но клинок выпал из его руки на полпути к цели. Уже в следующий миг ассириец рухнул следом за ним. Кровь, брызгавшая из раны на шее, была почти не заметна на пурпурном ковре.
– Фух, – выдохнул Гасан, расплываясь в довольной улыбке, – а я уж думал, нам пришел конец. Даже успел помолиться всем богам, что помню.
В глазах немного прояснилось, однако, вместе с тем, усилилась острая боли в руках и бедре. Тело начинал охватывать жар. Бросив взгляд на фонтан, я понял, что надо срочно присесть.
– Вас здорово потрепало, – сказал мадианитянин, поддерживая меня и сопровождая к фонтану.
– Выкарабкаюсь, – пробормотал я, усаживаясь на край и рассматривая свои окровавленные ладони, – нужно перевязать раны и выбираться отсюда.
Сказав это, я глубоко выдохнул.
«Даже не верится, что говорю это. Ну, ничего, скоро я покину сие место. Навсегда. Впереди меня ждет долгая и счастливая жизнь».
– Поищи на кухне что-нибудь, чем можно остановить кровь, – молвил я, слегка нахмурившись и наблюдая за тем, как алая жидкость вытекает из дыр в ладонях.
«Вроде, кости целы. Повезло. Значит, смогу пользоваться руками со временем».
Осознав, что не слышу шагов Гасана, я поднял голову. Мадианитянин продолжал стоять надо мной, держа факел и нацепив на уста улыбку идиота.
– Слышал, что я сказал? – чуть повысил я. – Иди на кухню и найди что-нибудь.
Ухмылка сползла с лица Гасана, которое обрело кирпичное выражение, столь ему несвойственное. От такой перемены мне стало слегка не по себе.
Когда же он разомкнул губы, я ощутил легкий холодок по всему телу:
– Простите, господин Саргон, но я не стану этого делать.
[1] Амореи – кочевой западносемитский народ древней Передней Азии. В XIX в. до н.э. создают в Месопотамии три царства, объединенные в следующем столетии Хаммурапи.