Эко диво! — все кричали. —
Мы и слыхом не слыхали,
Чтобы льзя похорошеть!
Ладно, ладно! Для дружка и серёжку из ушка!
Отыщу я до зарницы перстень красной Царь-девицы.
Как на море-окияне и на острове Буяне новый гроб в лесу стоит, в гробе девица лежит; соловей над гробом свищет; чёрный зверь в дубраве рыщет. Это присказка, а вот — сказка чередом пойдёт.
Кругом небо горит, Воздух душен – томит — Что за зной на степи раскаленной! И на жгучий песок, Как увядший цветок, Задыхаясь, она упадает. И в томленье немом, Сжавши руки крестом, Безнадежно в степи
Ерш ну рваться и кричать: "Будьте милостивы, братцы!
Дайте чуточку подраться.
Распроклятый тот карась
Поносил меня вчерась
При честном при всем собранье
Неподобной разной бранью..." Долго ерш еще кричал,
Наконец и замолчал;
А проказника дельфины
Все тащили за щетины,
Ничего не говоря,
И явились пред царя.
То есть я из огорода
Стану царский воевода?
Похвалил его отец:
«Ты, Данило, молодец!
Ты вот, так сказать, примерно,
Сослужил мне службу верно,
То есть, будучи при всём,
Не ударил в грязь лицом».
.....
Он и усом не ведёт,
На печи в углу поёт
Изо всей дурацкой мочи:
«Распрекрасные вы очи!»
....
Что есть силы в дверь стучится,
Чуть что кровля не валится,
И кричит на весь базар,
Словно сделался пожар.
Братья с лавок поскакали,
Заикаяся вскричали:
«Кто стучится сильно так?» -
«Это я, Иван-дурак!»
Вот конёк хвостом махнул,
В те котлы мордой макнул,
На Ивана дважды прыснул,
Громким посвистом присвистнул,
На конька Иван взглянул
И в котёл тотчас нырнул,
Тут в другой, там в третий тоже,
И такой он стал пригожий,
Что ни в сказке не сказать,
Ни пером не написать!
Вот он в платье нарядился,
Царь-девице поклонился,
Осмотрелся, подбодрясь,
С важным видом, будто князь.
Всё пустяк для дурака.
