Loe raamatut: «Князь полозов», lehekülg 4

Глава 9

Я нехотя надеваю на тело ритуальную рубашку из выбеленного хлопка и смотрю сквозь отражение, как тётка, назвавшая себя повитухой, плетёт мне косу, наматывая в неё большое количество шёлковых лент, туго затягивая их в бант. Это происходит в безликой тишине, и я понимаю всю неизбежность дальнейших событий. Подбородок дрожит сам собой, нарочно вытесняя предательские слёзы, что мерцают в уголках глаз. Свожу губы и сильно жмурюсь, чтоб скрыть это чувство.

– Ну полно тебе слёзы-то лить! – грубит повитуха. – Княжной будешь! Радоваться надо.

Громко всхлипнув, закусываю щёку так сильно, что чувствую, как солоно стало во рту. Сквозь губы просачивается тонкая струйка крови. Повитуха вновь меняется в лице и сильно дёргает меня за косу.

– Ишь, чего удумала, мерзавка?! Увечья себе наносить в такой день! Ты из ума выжила, девка?

Не успевает она боле ничего сказать, как в дверях показывается запыхавшийся Юст.

– Пойди вон! – мрачно обращается он к тётке, та кланяется и молча выходит, собрав пожитки, с которыми пришла. Юст выжидает в молчании ещё пару секунд после её ухода и резким рывком сдёргивает с себя плащ, оборачивая им меня.

– У нас мало времени. Бежим.

Всё моё нутро разом покрывается мурашками и немеет. Я не верю этим словам, но Юст уже тащит меня прочь из покоев, и мы проносимся вдоль бесконечных коридоров, а когда достигаем малого приёмного зала, он прислоняет перст к губам и тихо шипит:

– Здесь могут быть наши солдаты, но в другом крыле их нет. Они заняты подготовкой к обряду, и выход отсюда никто не охраняет сейчас. Надень капюшон – и станешь не видимой на какое-то время. Постарайся не ёрзать и не дышать, они могут почуять твоё дыхание.

Я послушно выполняю все указания и в какой-то момент понимаю, что вновь стою босая, а мраморный пол буквально вытягивает из меня всё тепло. Переминаясь с ноги на ногу, я готова бежать сейчас куда угодно и за кем угодно, босая или нагая, лишь бы покинуть скорее эти места.

Наконец Юст подаёт знак, я задерживаю дыхание и от страха впиваюсь в его руку сильней, когда вижу прямо перед собой трёх солдат, облачённых в чешую. Он проходит мимо них, те низко кланяются в приветствии и удаляются, ничего не заподозрив.

Юст ускоряет шаг, толкает огромную кованную дверь, та грузно отворяется, впуская лёгкое, обволакивающее дуновение ветра. Яркий свет ударяет в мои глаза так, что приходится сощурится чтобы увидеть серое, но такое родное небо. Решаюсь обернуться назад, чтоб взглянуть на это место в последний раз, но не наблюдаю ничего, кроме ветхой лачужки с неподходящей под неё громадной дверью, из которой мы вышли мгновение назад. Всё это время мы и правда были под землёй!

– Колдовство! – вырывается из моих уст.

– Да! И очень сильное. Идём, – торопит меня Юст, притягивая за собой.

– Но как? Почему никто проходящий не замечает этого?

– Кому надо, тот заметит. И Марьяна, мы в Тёмном лесу. Сюда не часто заходят гости. Нужно уходить, они скоро поймут, что тебя нет.

***

Ноги онемели от острого обледеневшего мха и сырой земли, по которой мы идём, не останавливаясь на передышку. Подол моей рубахи до середины промок, а плащ прилипает к лодыжкам. По дороге я успеваю набрать немного ягод брусники и всё-таки уговариваю Юста остановиться.

– Разожгу небольшой костёр, – супится младший змей.

– Хорошо, тогда принесу воды из ручья, что был неподалёку.

– Марьяна! – останавливает меня Юст. – Это Тёмный лес! Чистой воды ты здесь не найдёшь.

Из его ладони замерцало синеватое пламя, и уже через мгновение в ней показался небольшой кожаный бурдюк с водой. Дух захватывает, приоткрываю рот от удивления, ведь подобное вижу впервые. Юст протягивает мне сумочку с водой, глядит на меня, затем на мокрый подол плаща.

– Ты совсем босая. Тебе нужно согреться.

Уже через полчаса я сижу возле костра, грея на нём чарку с брусничной водой. Маленький танцующий огонёк, потрескивая, отражается в карих глазах Юста. Он молчаливо смотрит на языки пламени.

– Что с тобой будет, когда ты вернёшься в замок? – тревожусь я.

– Ничего. Всё, что они хотели, уже давно сделали, – монотонно произносит он. – Допивай и пойдём.

Но я не собираюсь сдаваться. Хочу знать больше о замке, о полозах и их силе.

– Как вы научились колдовать?

– Эта сила у нас в крови, но её легко исчерпать. И как только последняя его капля использована, человеческая плоть погибает, а облик навсегда остаётся полозом.

– Должно быть, сложно держать в себе столько силы и не иметь возможности выплеснуть её полностью?

– Мы выплёскиваем, но, когда они на исходе, нам помогает папоротник. Он поддерживает магию внутри нас, но без него легко перестараться, – Юст прерывается, оглянувшись назад. – Хватит вопросов.

Не успеваю сделать и шагу, как перед моим носом проносится стрела и до середины вонзается в близстоящую сосну.

– Бежим! – кричит он, на ходу срываясь с места.

Страх сводит желудок, в лицо ударяют колючие ветки дикого шиповника. Они больно цепляют мои волосы, рвут пряди. Устало хватаюсь за стволы деревьев, морщусь от бессилия, держась за живот, который, кажется, набили камнями. Юст дёргает меня вниз за собой, и мы падаем на землю, а затем точно ящерицы ползём по склизким острым булыжникам, раня колени. Даже когда я понимаю, что мы зашли в самую чащу Тёмного леса и погоня приостанавливается, то всё равно бегу в страхе, опасаясь, что следующая стрела ударит мне прямо в спину. Лес меняется вновь. Теперь мы выходим в осиновый бор, усеянный валунами и гигантскими папоротниками. Я смутно узнаю это место. Именно здесь меня поймали полозы той ночью. Юст осматривает всё вокруг, а после хорошенько встряхивает меня за плечи.

– Марьяна, слушай меня! Впереди всё чисто, ты почти выбралась! Беги только прямо и никуда не сворачивай. Не снимай мой плащ, он защитит в случае, если нарвёшься на стрелу! Как увидишь озеро, значит, ты уже дома, и опасность позади. Главное не оглядывайся и беги со всей силы! Поняла?

Мотаю головой. В горле сухо, а сердце, кажется, выпрыгнет сейчас из груди.

– Иди, – толкает он меня вперёд и сквозь покрасневшие от бега глаза я замечаю нотку печали, зависшую на его лице. – Иди! – крикнул он уже более настойчиво.

– Не оборачивайся! – сбивчиво бормочу себе под нос и слышу, как вдалеке трещит тетива. – Не оборачивайся! – свист и промах. – Не оборачивайся! Не оборачивайся! – снова промах, затылком чую опасность. Меч Юста с характерным звуком покидает свои ножны. Он готовится к атаке, враг уже близко. Любопытство съедает меня, и я оглядываюсь назад, чтоб убедиться в том, что он тоже успеет убраться от сюда.

– Беги, Марьяна! – надрывается мой спаситель и тотчас, пропускает стрелу, врезающуюся ему чуть ниже сердца. Рука над его мечом слабнет, и со свистящим выдохом он теряется в листьях папоротника.

Глава 10

Удар в грудь. Я чувствую его так, будто сама поймала эту стрелу. И всё же он ранен. Понимаю, что если вернусь за ним, то возможно не увижу свой дом уже никогда.

Я не знаю, выживет ли он, не знаю, на сколько опасна его рана, но одно знаю точно, что не могу стоять и смотреть, как он умирает. Не могу бросить его здесь. Ноги подкашиваются, но смело бегут к Юсту. Его белый тугой кафтан испачкан грязью вперемешку с багровой кровью, что толчками сочится из груди. Юст хрипит, теряет сознание, а я ищу хоть что-нибудь, любой знак, дающий малейший шанс на спасение.

– Сейчас миленький, сейчас. Только не умирай, только не умирай! – дрожащий голос вырывается у меня из уст. Стирая рукавами рубахи его кровь, я краем уха слышу, как ломаются ветки под грузными сапогами приближающихся к нам солдат.

В этот момент меня пронизывает невиданное доныне чувство. Ладони горят, и я сдёргиваю с себя плащ Юста, надеваю невидимый капюшон и укрываю им нас обоих. Шаги становятся невыносимо близко, прямо возле моего носа:

Странно. Мне показалось, что я попал.

– Найди остальных и приведите сюда собак! Он наверняка ранен. Далеко не уйдёт, – наклоняется голос прямо надо мной и через тонкую щель между землёй и плащом я вижу краешек серых кожаных сапог со свежей вышивкой, стежки которой делает только одна красавица на весь Мирград.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! Мы обязательно найдём её.

– Ты один из лучших воинов в моей гвардии. Так найди же свою невесту! Я надеюсь на тебя, Олег.

Стиснув зубы, продолжаю лежать не двигаясь, дожидаюсь, пока шумы растворятся среди деревьев. Это был отец. Это точно был он. Теперь я знаю, что они ищут меня. Но стал бы слушать, увидь он раненного Юста? Отпустил бы его или добил?

Отец никогда не отличался суровостью и жестокостью, но повышенное чувство справедливости играло в нём, не уходя на сон. Спроси он меня, как бы я поступила на его месте с тем, кто украл мою дочь, и ответ был бы один – казнила. Но всё это сейчас не имеет для меня значения. В груди единственного близкого за эти дни для меня человека глубоко засела стрела. Я должна вернуться назад.

Откидываю плащ прочь и вновь смотрю в глаза Юсту. Они тускнеют, а лицо всё больше приобретает синеватый оттенок.

– Вытащи её, – морщится он, глядя на торчащую стрелу.

– Ты ведь… ты чародей! В тебе много магии, ты исцелишься!

– Эта… – с трудом шипит раненный. – Эта стрела отравлена. Ты не поможешь мне. Иди домой, Марьяна.

– Ну уж нет! Помирать собрался?! Мы идём обратно, к полозам.

– Я сказал, иди домой! Ты не нужна мне здесь, – будто собрав последнюю силу, зло выкрикнул Юст и снова повалился на землю, сбито дыша.

Его поведение меня раздражает. Издаю недовольный рык, крепко хватаюсь за его шиворот и тяну сквозь сучья и камни.

***

На лес ложится полутьма, заледеневшие ноги по колено застилает липкий туман, и мне всё труднее разгибать пальцы рук, таща за собой лежак, который я смастерила для Юста из веток сосны.

– Сейчас. Ещё чуть-чуть, и ты дома, – бормочу, закашливаясь. В груди всё больше сжимается маленький комок, мне тяжело дышать.

– Марьяна, – полушёпотом зовёт меня Юст. Я наклоняюсь к нему чуть ниже. – Я должен сказать… обряд… от него можно избавиться. Есть способ…

С этими словами он падает в забытьё, а на меня налетают толпы змеиных воинов и, звеня снаряжением, заламывают и без того обессилившие руки.

Они вновь тащат меня в большой зал, ставя на колени, и первое, что я замечаю, это злобное лицо Велимеры. Она подобно коршуну налетает на меня и, хорошенько замахнувшись, врезает мне пощёчину. В голове звенит, на мгновение опускаю голову, сжимая скулы, но затем вновь смотрю исподлобья, показывая, что не боюсь ничего, что может случиться со мной.

– Мерзавка! Тебя повесят сегодня. Я лично перерублю верёвку! – сквозь зубы шипит Велимера.

– Довольно, матушка, не стоит марать руки об неё, – пусто чеканит Фрей, с особым отвращением выплёвывая эти слова. – Воровке хватило смелости, чтоб вернуться… – потешается он, хлопнув в ладоши.

Я знала, что не стоило возвращаться, знала, чем это может закончиться, и всё же я поступила правильно. Безрассудно, но правильно. Смотрю на их лица и продолжаю держать язык за зубами, дожидаясь слова князя Горана.

– Я требую самого жестокого наказания для этой дряни! Пусть сгниёт в чертогах этого замка, в назидание всем девам, попытавшимся сбежать!

– Стрела Юста была отравлена рутовым молоком. Есть подозрения, что северные птицы покинули Заморье, – перебирает пальцами ту самую стрелу Фрей.

– И что? Пойдёшь и попросишь у них противоядие? – встрял появившийся в зале Горан в сопровождении с девушкой из восточного шёлка. Той самой, что приносила мне “ежевичные пирожки”. Вероятно, она личный страж князя или княгини.

– Нет, – отречено вздыхает Фрей. – Юста не спасти. Никто из нас не станет рисковать ради этого мерзкого предателя! Никто не пойдёт, – холодно вынес он приговор, словно палач, заведомо вознёсший топор над головой смертного.

– Я пойду, – уставляюсь прямо в чёрные, похожие на ягоды бузины глаза змея, но тот лишь продолжает свою издёвку.

– Ты? Дочь мельника, воровка и замарашка собралась перейти ледяное море ради спасения змея, семья которого пленила тебя насильно?

– Этот змей приятнее всех присутствующих в этой зале, – мои слова больше не походят на шутку.

– Быстро же ты нашла его приятным, воровка, – супится змей, недовольно щурясь от моих слов, но я нарочно пропускаю этот выпад ревности.

– Я принесла его сюда через весь Тёмный лес не для того, чтобы дать ему умереть.

Вижу, как серьёзно смотрит на меня князь. Он почесывает бороду стуча каблуком своего сапога.

– Хорошо, – на удивление легко соглашается Горан. – Неспроста вернулась, значит. Но одной тебе всё равно не добраться до Заморья. Пойдёшь с Фреем, хотя бы для того, чтобы глупо не умереть. – Мне вспоминается малахитовая чаша в здешних покоях, что сочетает в себе два оттенка одного цвета. По отдельности они совсем обычные, не способные сделать рисунок на камне удивительным, но, если их соединить… – Но для начала закончим начатое, – он дважды хлопает в ладони, и из ширмы выходит пара девиц-служанок, низко прижимая головы к шее. – Приготовить девицу к обряду.

Глава 11

В приёмном зале вновь возродилась тишина. На лицах обитателей замка появляется негодование, а Велимера и вовсе сейчас лопнет от гнева. Спокоен только Фрей. Он наверняка понял, что данная сделка будет ему только на руку, так как жажда поскорее получить заветный трон не унимает его сердце, а поиски новой невесты могут затянуться надолго. Его время явно поджимало. Хотела бы я знать почему. Однако я иду на огромный риск, делаю хитрый шаг в надежде, что от проклятья действительно можно избавиться. В противном случае я приговариваю саму себя. Князь окидывает меня тяжёлым взглядом:

– Не будешь даже просить о милости? Ты ведь не хотела замуж за моего сына, с чего такая покорность?

– Мне не нужна ничья милость, – обрывисто рычу я, будто верю в собственные слова. – Юст хотел спасти мою жизнь. Я хочу отплатить ему тем же.

– Дерзка, но честна, – щурится он, приглаживая усы. – Ступай, приведи себя в порядок и будь готова к полуночи. Для нас обряд важнее всякой свадьбы.

Кидаю князю резкий небрежный поклон, от которого он дёргает головой, намекая мне выйти вон, и самостоятельно покидаю залу.

***

Меня омывают масляной водой лунных цветов, что оставляют на коже пьянящий аромат. Косы плетут снова две, а вплетённые в них шелковые ленты украшают хвостики пышными бантами. На этот раз нет никакого липкого страха, только проложенный путь к своей цели.

Очень странно, но после того случая меня больше не пугает Фрей. Теперь я знаю его больное место. Ему нужна власть, а мне свобода, и в этом мы можем помочь друг другу, но сначала я помогу Юсту.

От усталости я закрываю лицо ладонями, а когда открываю, вижу перед собой ту самую стражницу.

Своим неприятным взглядом она выпроваживает служанок, и те ныряют за дверь одна за другой.

Недобрый настрой этой девушки приводит моё тело в боевую стойку. Я напряжена как металлическая струна, готовая вот-вот разорваться и ударить. Но она лишь выше поднимает голову и произносит сквозь зубы:

– Меня будешь называть советница Дора.

– С чего бы будущей княгине оная⁹приставка? – нагло проговариваю я, скрещивая руки.

Дора недовольно глядит, исходя в стыдливом румянце, ведь до этого я не смела хамить.

– Уж больно складно ты чешешь для дочки мельника, – напрягает та скулы, но всё же протягивает мне рубаху с серебряной вышивкой. На зарукавьях мерцает аквамарин, он даёт яркости седым нитям, играющим на ткани. В её другой руке наблюдаю кафтан до пола с широкими укороченными рукавами.

– Господин изменил решение проводить обряд в традиционной рубахе. Хочет, чтобы ты надела это.

Тянусь к вещам, но Дора вцепилась в них как следует. В её взгляде я читаю нечто яростное, нечто завистливое. То, что невозможно прикрыть никакими масками. Становлюсь к ней чуть ближе.

– Да вы, советница, не прочь это платье и сама надеть, – намеренно язвлю я. Тем временем зрачки Доры, как полная луна в затмение, почти закрывают синеву радужки, а лицо наливается кровью. Она отбрасывает одежды в сторону и хватает меня за грудки, как следует подтягивая вверх.

– Замолчи, слышишь?! Надо было убить тебя ещё до появления в замке, грязная тварь! – скалится Дора, теряя капельки пота с лица.

– То-то ты побрезгала сделать это после! От ревности отравить решила?

Её смятению нет предела. Советница отталкивает меня прочь и выбегает из спальни, не сказав боле ни слова. Угадала я, значит.

***

До обряда остаётся ещё немного времени. Я примеряю на себя одёжу, подаренную Фреем. Драгоценные камни на рукавах переливаются, бликуя на стенах и полу, а парча, из которой сшит кафтан, делает меня чересчур величественной и статной.

– Ну вот и не дочка мельника уже вовсе! – хихикаю я, подшучивая сама над собой.

Странно получать такой подарок от этого аспида, но уж это во всяком случае лучше, чем хлопковая нагая рубаха.

Чуть позже я решаю навестить Юста.

Длинные коридоры, повороты наугад, и наконец я набредаю на здешнего стражника, который хмуро указывает на княжьи покои. Тихо стучу трижды и слышу знакомый говор.

– Проходи, Марьяна! – бормочет Яким.

– Как ты понял, что это я? – осторожничаю, входя внутрь спальни.

– Ох, да кому бы здесь ещё появится? Всем плевать на господина, он теперь в немилости здесь. К тому же, чует моё нутро, что не протянет он долго.

Мой взгляд падает на лежащего поодаль от меня Юста. Его тяжелое дыхание разносится по всем покоям, на лбу поблёскивает испарина, а обнажённая грудь обтянута жгутами вокруг чернеющей рытвины, на месте которой ранее торчала стрела.

– Яд поедает его… нужно змеиное зелье, чтобы остановить хворь, – с особой печалью признаёт Яким.

– Сколько у меня есть времени?

– Несколько дней, может чуть больше. Я дал ему снадобье, оно приостановит распространение по телу, но доза очень велика, Марьяна! Нужно поспешить.

– Сделаю всё, что в моих силах…

Яким кладёт свои руки мне на плечи и смотрит с особой надеждой.

– Ты очень храбрая девица, Марьяна! Пусть Духи помогут тебе в этом пути, что уготовила для тебя судьбинушка.

– Спасибо Яким.

– Мне пора варить отвар. Буду у себя в каморе.

Киваю ему вслед и подхожу к Юсту ближе. Стоит только взглянуть на чёрную, похожую на раскаты молнии рану, как ладони мои потеют, а в горле появляется сухой ком. Это ком вины перед человеком, который был готов отдать свою жизнь ради любопытной девчонки. Я беру его обмякшую холодную руку, сжимаю её крепче. В этот момент Юст поворачивается ко мне, резко дёрнув к себе. Его голос осип, а частое дыхание то поднимает грудь, то рвано опускает её, но говорит он внятно, без капли на бред.

– Марьяна! Что ты делаешь здесь? Они подбивают тебя на вещи, на которые до ныне тебе делать не доводилось! Почему ты не убежала…

– Убежать отсюда я всегда успею, сначала только найду зелье и подниму тебя с одра!

– Ты идёшь прямиком на погибель. Этот обряд, – закашливается Юст. – После него уже ничего не будет, как прежде! Он опасен для тебя… мой брат.

– С ним я разберусь, – уверенно проговариваю я. – найду решение, как освободить себя от этих уз. Сейчас я хочу, чтобы ты поправился! Тебе надо отдохнуть…

Юст ухватывается за моё запястье ещё крепче. И напористо, но уже полушёпотом, продолжает:

– Послушай меня! Ты не просто так попала сюда, -вздрагиваю, смачивая сухое горло слюной. Руки исходят в дрожи, мне не послышалось? Юсту, кажется, известно больше остальных. – Я не знаю, что именно им нужно от тебя, но знаю, кому точно не следует доверять здесь. Моя матушка наверняка пугает тебя столь же сильно, как и отец, одержимый своими бредовыми идеями. А их прислужница Дора? Она темна, как полночный мрак, и без зазрения совести убьёт любого, кто встанет у неё на пути, но в ней с самого детства теплится чувство, с которым она не вольна бороться…

– Она влюблена во Фрея, – опережаю его я.

– Быстро же ты догадалась. Но даже Дора со свирепым характером ничто по сравнению с Фреем! Его тебе надо бояться больше всего. Он самый тёмный, самый сильный из нас и способен колдовать много и безжалостно, не подпитываясь папоротником. Мой брат – твой самый страшный враг! Он выпьет из тебя до дна всё то, чего так жаждет! Он поцелован самой смертью, и та явится, чтобы забрать все долги, отнять и уничтожить всё, что захочет! Она бессонна и ненасытна, – Юст вновь трепыхается от боли и обессиленно припадает к подушке. – Я смогу избавить тебя от обряда, только не давай Фрею коснуться твоей… чести… – шипит он и вновь проваливается в сон, роняя горькую белёсую слезу. Я отскакиваю от него прочь, будто меня ошпарили, и покидаю покои Юста.

Бреду вдоль коридоров, заваливаясь на широкие каменные откосы. Кровь приливает к ушам и вискам, я слышу её бурлящий шум. Прислоняю руку ко лбу, похоже у меня жар. Должно быть, разволновалась не на шутку. Нужно спешить вернуться к себе, пока меня не хватились. Через силу выпрямляюсь, отталкиваюсь от шершавой стены, но краем уха слышу голоса и притаиваюсь на месте.

– Ты можешь всё это прекратить, мой мальчик! Ради меня!

– Слишком поздно! Где ты была пятнадцать лет назад, когда маленький Фрей умолял тебя остановится? Время быть хорошей матерью уже прошло. Я уже не тот мальчик!

– То было необходимо! Мы бы все погибли, не сделай я этого.

– Теперь пожинай плоды. Тьма скоро явит свой лик.

– А твоя загнанная девка? Что будешь делать с ней?

– Какое тебе дело до неё?

– Именно ты позволил ей вольно разгуливать по замку. И как эта дрянь отплатила тебе? Сбежала и обрекла на смерь твоего брата!

– Юст слабак, за это и поплатился. Что касается Марьяны… помнится, ещё недавно вы желали моей женитьбы, матушка?!

– Да! Но на то была уготована другая невеста!

– Ах да, жениться на “советнице” и личной служанке по исполнению твоей грязной работы – отличная партия!

– О чём ты, Фрей?

– Подложить моей невесте дурман-ягоду, стало быть, тебе самой не с руки, и ты поручила это той, что каждый раз вздыхает при виде твоего сына и заморит хоть сотню таких простолюдинок? – по ушам режет щелчок, похожий на цепкую хватку и угрожающий шёпот. – Не нужно принимать меня за идиота. Это ты отравила Марьяну. Знай своё место, ведьма. Боле этого не спущу.

Послышались удаляющиеся шаги, и я рвусь в свою спальню, но уже подле неё меня настигает Велимера.

– А ну стой! – хамски тормозит она меня, презрительно оглядывая с ног до головы. – Надо же, Фрей разрешил тебе одеться на обряде. То и к лучшему. Никому дурно не станет, не увидим твоё уродливое тело. – Она наклоняется над моим ухом. – Ещё несколько лет назад таких дев, как ты, привязывали нагих к столбу и брали силой у всех на глазах в знак смирения к своему мужу. Жаль эти времена прошли, – наигранно расстраивается Велимера. Надо признать, шипит она не хуже всякой змеи. Соблазн открыть рот сейчас немыслимо велик.

– Так вот как вы стали женой Князя Горана?

Возмущение и гнев вспыхнули пожаром на лице у этой бесовки.

– Ах ты паршивка…

Смотреть на ту потугу, в которой исходит сейчас Велимера, было бы лучшим подарком на свадьбу, но вместо этого я безразлично поворачиваюсь к ней спиной и закрываю дверь на засов прямо перед её носом.

Когда гроза за моей дверью стихает, за мной являются придворные девицы, клоня головы.

– Всё готово, госпожа. Ваш жених ждёт вас.