Loe raamatut: «Секреты цветов», lehekülg 3
Глава 10
Вайолет
Лимонный гибискус
Ее ресницы смыкаются, и она думает о своем отце. Она знает, что он не может навестить дочь в больнице – ее мать сказала, ему нужно уехать, найти дополнительный заработок, – но, может, он думает о дочери. Она выплывает из сновидений о дурно пахнущих овцах и выжженной солнцем траве. Кожу что-то безжалостно жжет, совсем как солнце жжет потрескавшуюся от жары землю. Все замерло, и только сердце колотится в такт дыханию. Она пытается представить, как снимает простыни с горячих ног, убирая с тела лишнюю тяжесть.
Слова, которые Вайолет не может осознать, кружатся в раскаленном воздухе над головой. Наверное, их оставил доктор, который всегда что-то оставляет в ее палате: карандаш, камешек, завернутую в носовой платок раковину улитки. Теперь, похоже, он оставил свои слова, чтобы их подобрали медсестры, плавающие в воздухе над ее головой, точно привидения.
Возможно, она еще ребенок – в следующем году ей исполнится одиннадцать, – но она знает, что доктору нравится темноволосая сестра с веселыми глазами. Доктор и медсестра ходят вокруг кровати больной девочки, не подозревая о том, что она следит за ними сквозь опущенные ресницы.
И вот прямо сейчас доктор поворачивается к медсестре с веселыми глазами:
– Перенесите ее в сад. – (Пауза.) – Да, прямо на кровати.
Вайолет слышит удивленный шепот и задается вопросом, не собираются ли они посадить ее там, словно цветок.
Веселые Глаза уточняет обеспокоенно:
– Она что, проведет там всю ночь?
Сквозь хрипы своего дыхания Вайолет не в состоянии разобрать, что именно отвечает доктор, а сквозь приспущенные веки она видит, как он берет медсестру за руку.
– Мы сделали все, что могли, а я слышал, эта малышка любит цветы. Так почему бы не позволить ей поспать среди них?
Мысли Вайолет возвращаются к кукле, по-прежнему спящей под кустом шалфея, если, конечно, к этому времени до нее не успела добраться кошка.
Доктор вздыхает:
– Нам будет нетрудно ее перенести. Она весит меньше птички.
Вайолет хотела бы улететь, точно птичка, подальше от этого невыносимого жара, найти пруд в тени деревьев и окунуть крылышки в прохладную воду.
Но она не умеет летать и сейчас путешествует прямо в кровати. Дребезжание колес, скрип и толчки по кафельной плитке заглушают порхающие над головой слова.
Когда Вайолет открывает глаза, она уже в саду. Над головой свисают ветви гибискуса с цветками цвета лимонного шербета.
Глава 11
Эмма
Нарциссы
Эмма уверяет себя, что на самом деле ничего плохого не делает. Она должна была вернуть университетское удостоверение еще несколько месяцев назад, но не будет большого греха, если она воспользуется им еще раз, а в университете на редкость хорошая библиотека.
Она уперлась в глухую стену или, скорее, столкнулась с дихотомией – когнитивным диссонансом, вызванным двумя прямо противоположными фрагментами информации. Пока она бродит между полками, забитыми книгами, к ней возвращается специфический язык из прежней жизни, и она облегченно вздыхает.
– Могу я вам чем-то помочь?
К ней подходит молодая женщина, вероятно аспирантка, подрабатывающая в библиотеке.
Работа по уик-эндам не пользуется популярностью у штатных сотрудников.
– Да. Я ищу литературу о «Титанике».
– Неужели? – Удивление девушки ощущается буквально на физическом уровне, она улыбается. – Извините… Просто мне показалось, что я узнала вас по… – Она называет исследовательский проект, в котором участвовала Эмма, работая в университете.
Эмма сама толком не знает, радоваться этому или нет. Она определенно гордится своим вкладом в проект… хотя, возможно, настолько приметной ее сделала внешность?
– Мой парень сейчас в докторантуре. Он работает с вашей командой. Всегда высоко о вас отзывался и ужасно расстроился, когда вы уволились. Он сожалеет по поводу… – Девушка не заканчивает фразу.
Впрочем, Эмма этого и не ждет. Тем не менее очень приятно, что у бывших коллег нашлась пара теплых слов в ее адрес. Она чувствует себя виноватой, так как всегда считала того докторанта форменным болваном. Хочется надеяться, что он достоин стоящей перед ней улыбчивой и дружелюбной девушки.
– Да, о «Титанике». Все, что у вас на эту тему имеется.
Оказывается, литературы на эту тему более чем достаточно, и вскоре Эмма уже сидит за длинным деревянным столом, обложившись открытыми книгами. Будучи настоящим ученым, она решает использовать метод первого принципа. Ночью ее сбили с толку мысли о флористке, она даже начала думать о ней как о той самой Флористке, особенной личности, которую и следует искать. Подумать только, как местоимение способно все изменить: «та самая» означает конкретную личность, а вовсе не любого другого человека! Но может, для начала не мешало бы установить, были ли вообще на судне цветы?
Она провела множество изысканий в Интернете, сидя за кухонным столом. Но потом поняла, что у нее когнитивный диссонанс, а значит, нужно сменить место действия на хорошую библиотеку.
Время от времени помощница библиотекаря приносит новые книги и втягивает Эмму в непринужденную беседу, что вызывает чувство огромной благодарности. Приятно вспомнить, что она способна болтать и общаться совсем как в старые добрые времена. Она ведь общается с покупателями в цветочном павильоне. Ну ладно, пусть это нельзя назвать непринужденной беседой, тем не менее она, Эмма, справляется.
Нарушив ход мыслей Эммы, к столу снова подходит улыбчивая девушка:
– Ну как, нашли что-нибудь еще? – Похоже, она тоже увлеклась темой цветов на «Титанике».
– Кое-какие новые ссылки. – Эмма заглядывает в свои записи. – Когда одну из пассажирок попросили поделиться воспоминаниями, она назвала «Титаник» «судном, полным цветов». Но какие именно там были цветы, не совсем ясно. Я обнаружила упоминания о розах, нарциссах, гвоздиках и маргаритках. – Эмма придвигает к себе другую книгу. – А вот списки всего того, что было погружено на борт в Саутгемптоне. Здесь упоминается о доставке на судно пятисот ваз.
– Потрясающе! – восторгается девушка. – Итак, а над чем конкретно прямо сейчас вы ломаете голову?
Эмма разворачивает книги, чтобы девушке было удобнее, и показывает немногочисленные фотографии интерьера «Титаника», повторяющиеся в разных изданиях.
– Вот, посмотрите. Ни одного цветочка в пределах видимости.
– Я понимаю, о чем вы. Но тогда зачем столько ваз? – внимательно изучив фотографии, спрашивает девушка.
– На первый взгляд кажется совершенно бессмысленным, – соглашается Эмма.
У нее по-прежнему остается вопрос: а был ли вообще флорист на борту «Титаника»?
Когда Эмма отвечает на звонок Гая по Skype, то впервые за долгое время почти улыбается. Она снова сидит на кухне у себя дома, забытая тарелка с недоеденным ужином стоит рядом с открытым ноутбуком.
– Почему у тебя такой довольный вид? – интересуется Гай.
Эмма чувствует облегчение в его голосе. Разговоры с братом не всегда проходили гладко. Разъединенные вызовы. Желание Гая помочь сестре. Эмма не сомневается, что он ее любит, и благодарна брату за это, но не может излить ему душу.
– Я только что нашла цветочные склады на «Титанике».
– Ты – что?
– То, где они хранили цветы. Прости, это звучит немного бессвязно, но я провожу кое-какое исследование относительно цветов на «Титанике». Я как раз изучала планы палуб, и на палубе B, рядом с кафе «Паризьен», нашла цветочный склад, а потом еще один на палубе G. Ты знал, что «Титаник» был «судном, полным цветов»? – В голосе Эммы слышатся победные нотки.
– Нельзя сказать, чтобы я был в курсе, – смеется Гай, потягивая вино и устраиваясь поудобнее в кресле. – Ты ведь меня знаешь… Я интересуюсь историей исключительно в той области, что касается искусства. – (Гай управляет очень успешной галереей в Сингапуре. Искусством он заболел еще в детстве, когда увлекся художниками, иллюстрировавшими комиксы.) – А с чего вдруг тебя заинтересовали цветы на «Титанике»? Это как-то связано с твоим занятием флористикой?
Гай не совсем понимает, почему сестра решила бросить науку и устроиться на новую работу, но, когда она сообщила ему об этом, постарался отнестись к ее идее с энтузиазмом, поскольку хорошо помнил, сколько времени она проводила вместе с отцом в саду. Он даже сказал тогда: «Что ж, полагаю, ты всегда любила цветы».
Прежде чем Эмма успевает ответить на вопрос о «Титанике», Гай добавляет:
– Уилл ведь всегда интересовался подобными историческими вещами, так?
И хотя их разделяет экран компьютера, Эмма чувствует, что брат уже жалеет о своих словах, и даже слышит где-то за спиной у Гая резкое неодобрительное «тсс!».
Что сразу отвлекает ее внимание.
– Скажи, Мэй Лин рядом?
Гай не отвечает, но разворачивает ноутбук так, чтобы в поле зрения Эммы попала его жена, склонившаяся над своим ноутбуком на другом конце стола. Мэй Лин – управляющая хедж-фондом, и Эмма постоянно видит ее приклеенной к компьютеру или к телефону. Мэй Лин приветственно поднимает руку и бросает выразительный взгляд на мужа, укоряя его за бестактность, после чего опускает голову, и ее пальцы снова начинают порхать над клавиатурой.
Гай возвращает экран в изначальное положение:
– Итак, продолжай. Что там за история с «Титаником»?
Эмма объясняет, что именно она исследует, хотя и не говорит почему. Ведь она даже себе не способна этого объяснить.
– Однако на всех фотографиях интерьера «Титаника» нет никаких цветов, – заключает она, объясняя наличие явного противоречия в ее теории.
На секунду Гай задумывается и наконец спрашивает:
– Когда это было? В тысяча девятьсот… каком?
– В тысяча девятьсот двенадцатом.
После очередной паузы Гай продолжает:
– О’кей, а как насчет такой версии? Ты говоришь о самом начале двадцатого века. Фотография тогда применялась на так часто. Реклама и распространение информации были ориентированы на иллюстрации, так? Зачастую очень детальные. Это не моя специализация, но я знаю дилеров, которые собирают подобные вещи начала двадцатого века. Кроме того, фотография тогда еще только развивалась, поэтому использовалась не так широко, как сейчас…
Эмма перебивает брата:
– Мне известно, что они не пустили прессу на борт «Титаника».
– Ну вот, тогда все верно! Спорим, фотографии, которые у тебя имеются, были сделаны за несколько недель до отправления «Титаника». Быть может, когда судно было полностью готово и оснащено на верфи.
– Гениально! – Эмма чувствует прилив любви к брату. – Получается, там и не могло быть цветов.
Гай пристально смотрит на сестру:
– Действительно очень интересно, сестренка. И несколько меняет мои представления о том, как судно выглядело изнутри. Я, конечно, знал, что «Титаник» был роскошным лайнером, но «судно, полное цветов» – это, должно быть, нечто! Один только аромат… – Внезапно Гай поворачивает голову туда, где сидит его жена. – Что? – (Эмма слышит голос Мэй Лин, но не может разобрать слов.) – Хорошая идея. – Гай снова устремляет взгляд на сестру. – Босс советует найти поставщика цветов.
Эмма всегда знала, что Гай женился на очень умной женщине, о чем с удовольствием ему и напоминает, а затем, сменив тему разговора, интересуется, как у него дела.
Ночью Эмме снится, будто она идет по палубе «Титаника» и в руках у нее ваза с белыми фрезиями. Когда она оказывается в ресторане первого класса, столы уже накрыты: накрахмаленные скатерти, серебряные столовые приборы и бокалы с выгравированным на них развевающимся флагом «Уайт стар лайн». В центре каждого стола композиция из весенних цветов, их головки тихо покачиваются в такт вибрации судовых двигателей.
А потом прямо перед ней возникает та самая Флористка.
Глава 12
Вайолет
Фрезии
Они улыбаются друг другу поверх головы Вайолет, даже когда задают вопросы. Затем каждый из них по очереди смотрит на нее, доктор проверяет состояние здоровья, сестра устраивает больную поудобнее. Иногда ей хочется, чтобы удобство не достигалось ценой боли.
И только однажды они оба посмотрели на нее одновременно. Медсестра с веселыми глазами спрашивает с серьезным видом:
– А она умеет хранить секреты?
Доктор отворачивается и устремляет взгляд в сад, где до прошлой недели стояла кровать Вайолет. Теперь больная лежит уже на веранде: и не в саду, и не внутри, словно никто точно не знает, остается она или уходит.
Веселые Глаза продолжает смотреть на девочку. Может, она позволит спрятать письмо для ее друга-доктора в ящике прикроватной тумбочки? Он заберет письмо во время обхода и оставит ответ на том же месте. Это будет чем-то вроде игры…
Слова медсестры затихают.
Вайолет смотрит на Веселые Глаза и думает о серой медсестре с похожими на скрученную шерсть волосами, которая по ночам шарит в ящиках и шкафчиках.
– Можно поиграть в подушечную почту. – Вайолет не хочет, чтобы серая медсестра копалась в их секретах и портила им игру.
Веселые Глаза выглядит озадаченной, брови нахмурены.
Может, она, Вайолет, говорила не по-испански, а по-английски? Иногда она путает слова, теряя ориентацию и не понимая, с кем в данный момент находится. Дома или с отцом, среди овец, она говорит по-английски. Учитель Вайолет пытался устранить путаницу в языке и определить, на каком она свете. Родиной ее родителей была Ирландия, там они говорили на языке соседей: по-английски. Теперь они живут в другой стране, где совсем другой язык. Во дворе, где она вместе с другими детьми, слова летают, словно мячики, туда-сюда, вверх, все выше и выше, а затем резко пикируют вниз. Испанские слова, говорит учитель. Единственный способ принять участие в игре – научиться играть со словами.
В конце концов она объясняет, что такое подушечная почта, на всякий случай по-испански и по-английски, и Веселые Глаза с улыбкой кивает.
Когда доктор, осмотрев сад, поворачивается, они с медсестрой снова смотрят на Вайолет.
– Тебе нравится здесь, среди цветов? – спрашивает он, и Вайолет замечает, что его взгляд устремлен на медсестру.
– Конечно ей нравится. Она сама прелестная, как цветочек, – отвечает Веселые Глаза, вот только глаза ее уже совсем не веселые: они почему-то полны слез.
Когда боль становится невыносимой, Вайолет хочется провести пальцем по краю конверта под подушкой, но для отяжелевшей руки это слишком далекий путь, совсем как путешествие на повозке и поезде от дома до больницы.
Иногда она просыпается и обнаруживает, что конверт исчез. Остается только запах хлопка, смешанный с легким ароматом фрезий.
Глава 13
Эмма
Каприфоль
Сегодня на Бетти зеленовато-голубая толстовка с резвящимися выдрами, очки сдвинуты на затылок. Мурлыча себе под нос, она пересаживает в горшки жимолость. Эмме нравится, что Бетти и Лес используют старомодные названия растений: «любовь в тумане» вместо нигеллы, каприфоль, а не жимолость вьющаяся. Впрочем, ей кажется, что жимолость тоже хорошее название. Она находит название растения на испанском – madreselva – и улыбается.
Она снова смотрит на Бетти. На лице Бетти выражение сосредоточенного удовлетворения, что придает Эмме уверенность. Следуя совету Мэй Лин, Эмма провела два последних вечера в поисках онлайн поставщика цветов на «Титаник» и спустя какое-то время с чувством глубокого удовлетворения (и молчаливой благодарности своей невестке) обнаружила его: компания «Ф. Дж. Билинг и сын», у которой в 1912 году был питомник в Саутгемптоне. Эмме удалось найти о них кое-какую информацию через музей в Саутгемптоне, но на этом все следы компании обрывались.
Эмма знает, что ей нужна помощь.
– Бетти, ты когда-нибудь слышала о поставщике цветов или питомнике «Ф. Дж. Билинг и сын»?
Бетти удивленно поднимает голову:
– Что-то не припоминаю такой фамилии. Ты говоришь, Билинг? Можно спросить Тамаса, когда он приедет. А почему тебя это интересует?
Эмма занимается пересадкой в компост белых колокольчиков.
– Я читала информацию о «Титанике». Была некая компания, поставлявшая туда цветы, но я не знаю, существует ли она до сих пор.
Она набирается смелости поднять глаза и видит, что Бетти как-то странно смотрит на нее. Если бы Лес был здесь, они с Бетти наверняка озадаченно переглянулись бы у Эммы за спиной.
– Ну… это что-то новенькое для меня, дорогая. – После паузы Бетти неуверенно продолжает: – «Титаник», говоришь?
Эмма чувствует повисший в воздухе невысказанный вопрос: если тебя интересует «Титаник», то почему, ради всего святого, ты не пришла послушать доклад Леса?
– Я просто провожу кое-какое исследование. Впрочем, я сама толком не знаю, что именно надеюсь найти. – Эта ложь снова заставляет ее чувствовать себя кругом виноватой, и она добавляет: – Мне очень жаль, что я не смогла прийти в тот вечер. Может, Лес что-то знает о Билингах?
Бетти поджимает губы, очки съезжают со лба и оказываются на носу. Пристально посмотрев на Эмму, она говорит:
– Это, собственно, не совсем в компетенции Леса, но мы сможем спросить его позже. Утром он поехал встретиться с новым поставщиком садовой мебели.
Судя по ее тону, Бетти явно что-то беспокоит. Может, она все еще не доверяет Эмме после того, как та пренебрегла собранием исторического общества, а возможно, дело вообще не в этом. Эмма не раз слышала, как Бетти с Лесом обсуждают спад в бизнесе.
– Впрочем, фильм был чудесный, – внезапно повеселев, произносит Бетти. – Я о «Титанике». Лес сказал, три часа слишком долго, но, когда фильм закончился, я могла бы начать смотреть с самого начала. В итоге я смотрела фильм шесть или семь раз. Самое то для дождливого дня.
Разговор переходит на любимые фильмы Бетти, и вскоре она вспоминает все киноленты с участием Сандры Буллок. Бетти ценит Тома Хэнкса так же высоко, как и Дензела Вашингтона. Эмма немного расслабляется.
Пока Бетти говорит, Эмма думает о том, есть ли у них с Лесом дети. Бетти наверняка была бы хорошей мамой. Она, должно быть, чуть моложе матери Эммы – возможно, шестьдесят с хвостиком? Но контраст поразительный. Эмма пытается представить мать в толстовке с выдрами и опускает голову, чтобы скрыть улыбку. Не хочется, чтобы Бетти решила, будто над ней смеются. Тамас прав: у нее, Эммы, нет щиколоток. Щиколотки ее матери словно изваяны из алебастра.
Эмма собирается спросить Бетти о семье, но ее останавливает скрип медленно открывающейся двери. Дверь чуть-чуть подается вперед, затем, раскачавшись на петлях, распахивается.
– Дамы, я пытаюсь вас удивить! Я вижу вас в окно и думаю: «они не ожидают, что Тамас войдет тихо как мышка». – Он топает ногой по деревянным доскам пола, коробки с цветами по-прежнему балансируют у него на плече. – Но я как слон. Моя жена Берта говорит, что в один прекрасный день отведет меня в цирк, да там и оставит. А в другие дни она говорит, что сама убежит с цирком, лишь бы ей больше не пришлось слышать моего топанья. Ха-ха-ха! – С этими словами он скидывает коробки с плеча и ставит их в угол павильона.
Эмма смотрит на Бетти с озадаченной улыбкой, но Бетти не улыбается; она бросает на Тамаса озабоченный взгляд, словно волнуясь за него. А может, она волнуется за эту неизвестную Берту.
– Эстония! – восклицает Эмма (в свое время она была знакома с некой Бертой из Эстонии).
Бетти подскакивает на месте. Тамас проворно поворачивается к Эмме. Он стоит, расставив ноги, слегка согнувшись, направив на Эмму ладони, совсем как ковбой с револьверами в обеих руках.
– Нет! – ревет он.
– Литва!
– Нет! – повторяет Тамас, сделав вид, будто стреляет в нее.
– Латвия?
– Нет. – Он делает вид, будто стреляет уже из другого револьвера, и дует на кончики пальцев.
Эмма смотрит на Бетти, которая с изумлением наблюдает за этим действом.
Бетти медленно качает головой, после чего, глядя на Тамаса, кивает на Эмму:
– Ну все, хватит! Эмма хочет узнать насчет питомника растений. Дорогая, как он называется?
– «Ф. Дж. Билинг и сын».
– Слышал о таких? – спрашивает Бетти.
– Билинг, говоришь? – Тамас чешет голову, тем самым чем-то напоминая Эмме мультяшного мыслителя из детских комиксов Гая, и, когда женщины дружно кивают, продолжает: – Я что-то не слышал такой фамилии, а я знаю многих. Думаю, их компания не слишком известная.
– Эмма говорит, они поставляли цветы на «Титаник».
Тамас поворачивается и ласково улыбается Эмме.
– Выходит, ты поговорила с Лесом. Спросила его о «Титанике» и докладе. Это хорошо. – Он хлопает Эмму по плечу, отчего она пулей летит вперед, прямо на мешок с компостом на скамье.
– Нет, еще нет, но мне действительно хочется…
Тамас не дает ей закончить. Он бьет себя в грудь здоровущим кулаком:
– Я узнаю. Раз уж вы обе просите… – Он переводит взгляд с Эммы на Бетти. – Я, Тамас, узнаю это для вас. – Он взваливает на плечо пустые коробки и выходит из павильона.
– Тамас, он… – пытается сказать Эмма.
– Да, он такой, – соглашается Бетти.
– Он очень… – И снова Эмме не удается закончить фразу.
– Что есть, то есть. Твое появление многое изменило. – Заметив, что Эмма растерянно качает головой, Бетти продолжает: – Ой, Тамас раньше постоянно твердил мне, что я совсем крошечная и ему хочется положить меня в карман. Как-то раз он даже попытался меня поднять и посадить себе на плечо. – Бетти заливается смехом. – А теперь, дорогая, он, похоже, не может устоять перед тобой. Как прекрасно, что ты выглядишь такой сильной и здоровой! Совсем как его корова.
На долю секунды Эмма не может понять, откуда этот странный звук. Она, кажется, когда-то уже слышала нечто подобное.
А потом до нее доходит, что звук этот исходит из ее груди: немного хриплый, немного похожий на лай, но голос определенно принадлежит ей.
Она смеется.
