Рождество в необычной компании!

Посвящение

Посвящается ежику из сетевого тумана. Увы, так сложилось, что нас разделяет расстояние и дружить нам приходится по переписке. И эта книга повествует о дружбе между двумя людьми.

Моя история родилась в один из рождественских вечеров. Проводя время за приятным общением с подругой, мне захотелось сделать для нее что-нибудь необычное, поместить, например, в сказочный мир полный приключений. Ведь жизнь интересными приключениями нас никогда не баловала! А затем эта история была отправлена в долгий ящик хранения до лучших времен. И вот, эти лучшие времена наступили. Я издала эту книгу не просто в память о замечательном знакомстве с подругой, но скорее больше для нее. Рассказ написан в жанре сказки и будет интересен всем возрастным группам.

Совершенно не знакомые друг другу люди, благодаря простому общению, могут сблизиться на столько, чтобы стать родными. При условии если оба они ищут в жизни чего-то действительно настоящего. А если же нет, то знакомство оборачивается корыстью, завистью, обманом и предательством. Берегите друг друга!

Пролог

26 декабря, 2012 год. 9:00 утра. Чердак.

Дерево олицетворяет собой род одной семьи. Обычно это дуб, имеющий толстый, мощный ствол, широкую раскидистую крону, густо покрытую листвой и крепкую разветвленную корневую систему. Даже сильный ветер не сможет вырвать его с корнями, но вот память о листьях! Есть ли она у дерева? Ведь листья так легко отрываются от веток.

«Листья как фотографии из альбома!» – смотрел я на один из своих гербариев из кленовых листьев. – «Но некоторые фотографии остаются лишь в памяти. Их невозможно запечатлеть на фотопленке!».

Со временем у людей сложилась стойкая ассоциация, что листья в семейном древе олицетворяют собой конкретных людей составляющих семью.

«А если взять за основу ветку? Представить, что ветка это человек тогда листья превратятся в его воспоминания!» – рассуждал я, стоя у окна.

– Я могу записать все то, что вчера с нами случилось! – озарило вдруг меня.

«Не зря коты так фанатеют от валерьянки, а люди балдеют от корвалола! Мощные лекарства от зимней хандры!» – обрадовался я и засуетился по дому.

Мелани и ее гости сейчас еще спят после вчерашней праздничной ночи. Мой же ум стал ясен и светел как горный хрусталь на солнце и, как вы уже заметили, полон идей! Воспользовавшись моментом, я собрал все тетрадки, которые только нашел у хозяйки, а еще захватил пачку больших альбомных листов из сумки Наташи – вдруг понадобятся, а она еще купит, я то на пенсии!

Я снова поднялся на чердак и заперся в нем на ключ, чтобы никто меня не отвлекал. Достал из сундука перьевую ручку и, усевшись поудобнее за круглый стол, начал писать…

Писать что-то в первый раз оказалось не так то и просто. Важным было то, как суметь подать текст читателю, а этот процесс очень длительный и кропотливый. Еще и ресурсы в моем распоряжении оказались ограничены – половина листов из пачки была изрисована. Так что я отставил ручку в сторону и половину дня просидел в глубоких раздумьях, расписывая в своем воображении все подробности, услышанные вчера за столом. И только после этого начал записывать.

Мелани приходила ко мне и оставила за дверью чашку с молоком и сладкий пирожок.

– Все как я люблю! – улыбнулся я, забирая свой завтрак.

Так я просидел на чердаке дней шесть, изредка выбираясь оттуда, чтобы расспросить дриаду о некоторых деталях истории. Ведьма невольно была у меня на посылках, несколько раз я гонял ее по магазинам города с особыми поручениями. Она все время недовольно ворчала, ведь я так был увлечен своей идеей, что ничего ей толком не объяснял, подогревая этим ее любопытство. А чего она хотела?! Чаевничать вместе с ней под хруст плюшек за пустой болтовней, у меня не было времени, важна была каждая деталь, все должно было быть идеальным! Обложка, бумага, шрифт, оформление, грамотность и стилистика! А так, как профессионального образования в этой области я не имел, пришлось задействовать все свои способности. И к полудню седьмого дня я завернул свое творение в почтовый посылочный конверт, и сейчас отправляю на суд читателей. В тайне, надеясь только на похвалу и признание!

Богу понадобилось семь дней, чтобы сотворить Мир, а мне чуть меньше, чтобы создать свою книжку в синей бархатной обложке с изображением магического трилистника.

– Это ее любимый цвет! – с нежностью разгладил я складочки на конверте, и у внешних краев моих глаз кожа стянулась в лучистые морщинки знакомой всем доброй и искренней улыбки.

Я отправлю эту посылочку в первую очередь тому, кто потом определенно точно передаст ее другим моим знакомым и друзьям. И моя книга пойдет гулять по кругу, набирая обороты популярности среди всех остальных читателей. И тогда все узнают, что Хоттабыч жил, живет и будет жить дальше! Что у него вновь все прекрасно и замечательно! Я захвачу весь миииир! Я не потопляемый!!!

– Ва-ха-ха-ха-ха-хаааааа! – грозно рассмеялся я. – Кхм, кхм, кхм, гром меня разрази! – спохватился я, застыв от боли в скрюченной позе. – Спина, спина, спинааааа! – кряхтел я. – Но я дойду, дойду чего бы мне этого не стоило! – поковылял я до двери.

Агааааа! Испугались?! А вот фигушки вам! Домовые еще те проказники и шутники! Человеческие болячки мне не страшны! Мучайтесь сами со своим радикулитом! Спортом надо заниматься, товарищи!

– Кленовый лист дрожит и падает, а жизнь моя цветами радуги. То мучает меня, то радует – приходит и уходит боль, – и я бодро пошагал вниз по лестнице, насвистывая знакомую всем до боли в ушах песню из репертуара Валерия Леонтьева.

И так! Моя история начинается…

Глава 1. Знакомство

30 июня 2012 год. Со слов хозяйки.

Громкий свистящий гул послышался вдалеке и вороны, сидевшие на линиях электропередач, встрепенулись и за каркали. Впереди показался головной вагон с большими прямоугольными окнами-глазами, двумя фарами и крюком-хоботком автосцепки – пригородная электричка напоминала огромную послушную гусеницу, чьи усики-токоприемники плавно скользили по линиям электропередач, подпитывая ее живительным нектаром электроэнергии. Замедляя скорость составы зеленых вагончиков ее сегментированного тела, дребезжа своими железными колесами по рельсам, пронеслись мимо первой платформы железнодорожного вокзала.

Полностью остановившись, экспресс испустил шипящий трескучий звук, двери вагонов с лязгом отворились в стороны, и на платформу хлынул большой поток людей. На фоне серовато пестрой толпы суетливо снующих туда-сюда людей из вагона вышла и Я – стройная девушка с короткими густыми черными волосами в строгом синем платье с большим чемоданом, который я зажимала обеими руками.

Я выделялась тем, что была похожа на юную экономку из прошлого века, которая только что выпустилась из Института благородных девиц и приехала, чтобы служить в богатом доме какой-нибудь интеллигентной аристократической семьи. Проходящий мимо парень, косплеющий под Децела, оглянулся на ходу, и громко присвистнув, усмехнулся, говоря мне в след:

«О! Смотрите-ка! Мэри Поппинз вернулась!»

«Хм, на вкус и цвет товарищей нет!» – быстро осмотревшись, я, легкой грациозной походкой, прошлась по платформе.

Люди вообще странные существа! Они любят создавать себе лишние и ненужные проблемы, усложняя все вокруг себя, а потом искать смысл там, где его нет, и не может быть в принципе. Погрязнув в собственной лжи и чужом обмане, они уже не могут поверить в то, насколько просто устроена сама жизнь, и то, что смысл ей придают они сами. Они теряются и перестают верить во все хорошее и смиренно плывут по течению, утратив веру в самих себя. А утратив веру в себя, они уже не могут изменить ни себя, ни общество, ни мир к лучшему. Тот, кто может осуществить чудо, боится его воплощать или вовсе не хочет, а тот кто отчаянно нуждается в чуде или просто жаждет его не способен по достоинству отблагодарить того кто его уже воплощает.

С этими мыслями я направилась к автобусной остановке через большую площадь автовокзала, где вряд ровными линиями стояли маршрутки. Долго ждать мне не пришлось, спустя десять минут я прошла в большой белый автобус и, сев у окна, поспешила глубоко погрузиться в себя – громкий визг и неугомонная болтовня группы молодых людей так сильно раздражали. Через час автобус достиг северного поселка, который находился на окраине города. Здесь я сошла на остановке.

Широкая серая трасса уходила вдаль по прямой, а я, пройдя последние цветные высотные дома, уверенно завернула за угол и пошла по грязной проселочной дороге. Горизонт передо мной окрасился в чистую желто-золотистую полосу заката и края облаков были подернуты розово-оранжевыми переливами света. На широком равнинном поле окаймленным слева лесом, несколько не ровными линиями были разбросаны старые деревянные дома…

Пахло мокрой землей и прохладной свежестью после дождя. Последние деньки июня догорали в лучах заходящего солнца под музыку шумного беспокойного ветра. Лучи, проскальзывавшие между ветками деревьев, падали на землю янтарными пятнами солнечных зайчиков, а листва отбрасывала темные пятна теней, вливаясь в игру вечернего светотеневого представления.

«Хорошо здесь! Тихо, спокойно, уютно», – вдохнула я свежий воздух, идя мимо леса по узкой дорожке.

Отворив калитку, я вошла во двор, по колено заросший сорной травой. Предо мной предстал старый трехэтажный дом, находившийся на самой окраине поселка. Людьми, населявшими его прежде, он был давно оставлен и забыт. Его стены были пронизаны трещинами, крыша несколько накренилась на правый бок, крыльцо на половину разбитое. Я долго стояла перед ним, пристально изучая его. Да! Это был тот самый дом, который я видела в своих снах. Мое спасение!

Люди очень часто проходят мимо конкретных домов и мест, ничего особенного не замечая в них. Их мысли заполнены одними бытовыми проблемами, от которых они никак не решаются отстраниться. А зря! Они многое теряют! К примеру, этот дом определенно обладает одухотворенными чертами живого существа. Вот лицо из больших широких окон-глазниц второго этажа, скованных грустью и тоской. Стекла в них были разбитые, и давно уж потухли в них люстр огни золотистые. Вот свисающие не чесанные грязные волосы из старой ржавой черепицы крыши.

Покрытая темно-желтыми водянистыми разводами шпаклевка начала кое-где осыпаться и отваливаться, обнажая старую кладку его большого квадратного тела из белых кирпичей. Краска, которой он был раньше выкрашен, давно отцвела, отсырев, вздулась, потрескалась и облезла. Чем не заживающие раны?!

«А дом кирпичный. Это хорошо!» – отметила я для себя.

Квадратный проем, ведущий внутрь, был заперт серой дверью, и напоминал плотно сомкнутый старческий рот. Одиноко стоит он здесь и служит последним пристанищем для бездомных людей и бродячих собак. От ветхости тлеет, догорая в тиши уходящего дня.

Я хочу сказать, если бы люди увидели его таким настоящим, им бы захотелось все изменить! И быть может они даже стали чуточку счастливыми! А так, этот дом никому не нужен, даже земля под ним никому оказалась не нужна.

– Какой прекрасный дом! – попыталась приободрить я его.

Следующим, что нужно было сделать – прочесть заговор! Ведь здесь определенно обитает домовой.

– Батюшка домовой, пусти к себе домой. В доме пожить, да хозяюшкой быть. А я тебе, батюшка, гостинцев привезла. Вот тебе молочка по лакать и кусок пирога откушать.

Я поставила свой чемодан на землю и вытащила из него большой пирог и бутылку молока. Дверь передо мной начала медленно с громким не приятным скрипом отворяться. Я осторожно поднялась по ступенькам и исчезла в черноте дверного проема. После чего дверь сама по себе резко быстро захлопнулась.

Внутри было тихо и пусто. Пахло сыростью и псиной, повсюду гуляли сквозняки. Половицы в просторном холле заскрипели от ветхости, как только я наступила на одну из них.

«Да работы тут не початый край! Придется потрудиться чтобы успеть до холодов!» – оценила я обстановку и свои силы.

Слева от стены на второй этаж вела широкая деревянная лестница. У ее подножия с той же стороны находился проем ведущий в большой просторный зал. Вдруг в глубине дома послышался какой-то звук напоминавший вздох. То был дух дома, вздохнувший от удивления. Думаю, давно он не принимал таких вежливых гостей как я! Справа в углублении под коридором второго этажа с деревянными резными перилами был проем. Именно оттуда, в следующую минуту, начал доноситься суетливый громкий шум напоминавший, тем не менее, бряцание алюминиевой посуды – там похоже находилась кухня. Я сделала несколько шагов вправо и встала прямо напротив нее, с интересом ожидая, что же будет дальше. Через несколько минут все стихло и, из комнаты выкатился большой мохнатый белый шар. Он остановился в нескольких метрах от моих ног и затих.

– Кто ты? И что делаешь здесь? – заговорил, наконец, лохматик хрипловатым старческим голосом. У большого клубка шерсти появились два серых глаза.

– Меня зовут Мелани Холи! – скромно представилась я. – Ни прошлого нет у меня, ни будущего. А настоящее унылое, скучное, серое.

– Почему? – печально вздохнув, снова спросил клубок с глазами.

– Ни к чему мне жалеть, что ушла от людей, – начала я рассказ. – И оставила все, что их мир предложил! Я люблю эту жизнь, и людей я люблю. Но найти себя в ней среди них я, увы, не смогла. А их мир не смогла сделать лучше, не смогла сделать хуже.

– Кто ты, дитя? – прошептал домовой, оживившись и заинтересовавшись.

– Я им чужая поверь. Странница вечная в песках бытия. В поисках золотой середины.

– Ты уверенна в этом?

– Лучше места, чем это, мне нигде не найти! Приютишь у себя лучшим другом тебе я стану навечно! – заклиная, просила я.

– Ну что ж проходи! Мои двери открыты! – прошептал своим тихим голосом он с радостью.

Клубок шерсти на глазах превратился в маленького, сгорбленного, слегка долговязого человечка с большим лысым лбом и седым затылком, впалыми глазницами и впалыми скулами. Из зауженного, но сглаженного подбородка торчала густая седая бородка, а из больших ушей торчал седой мох.

«Хоттабыч!»

1

1

  – хочу выказать отдельное спасибо Виктору Алексеевичу Шамину, с которым я когда-то работала в промышленной лаборатории. Образ домового был полностью списан с него. Это был рукодельный, умный и рассудительный, добрый и веселый, хитренький и озорной старичок, бывший военный, который остался молодым душой. Словом настоящий Хоттабыч, и внешне, и внутренне. Поэтому и стар, и млад, обращались к нему не по имени и отчеству, а по прозвищу.

– тут же окрестила его я.

Одетый в серую теплую кофту с высоким воротником, бежевые брюки со стрелками и удобные кожаные ботинки он стоял передо мной, засунув одну руку в карман, и пристально глядел своими глубоко посаженными серыми усталыми добрыми глазками с хитринкой из-под густых седых бровей.

«А ботиночки то выдают его с головой! Харизматичный дедок!» – вскинув бровью, оценила я его хороший вкус.

– Починю старый дом и покрашу его. Станет чуточку легче. Жизнь вдохну, добротой окружу. И вернется ушедшее счастье! К нам обоим!» – пообещала я.

– Проходи, проходи! Я просто обожаю сладости! Я бы ел их сутками напролет! – с задором ухмыльнулся домовенок и, повернувшись ко мне своим горбом, осторожной походкой поплыл размеренными тихими