Я люблю, когда листья
На скамейках, на лужах.
Когда небо так чисто —
Будто белым наружу.

Когда прячется ветер
В золотисто-опавшем.
Всё мечтает и бредит,
И становится краше.

Красотой и печалью —
О конечном, о смертном.
В первом инее дали —
Словно эхом ответным.

До рыдалистых истин,
До бескожья – раздеться.
Я люблю, когда листья
опадают на сердце.

болью выпита надежда

Какою болью выпита надежда?
Не говорят иссушенные раны…
В моей судьбе, истерзанной и рваной,
Огни сияли сквозь метели прежде.

Но всё угасло. Лишь зола осела
На волосы серебряною пылью.
Угли, пропитанные горькой былью,
я ворошить рукою не посмела.

огни

Огни. Огни. Не те они.
Не те они – огни.

Прости! Не то… Не те слова.
Но нет других. Прости…
Мои наивные посты
Сотри. Я не права.
Любви натянутая нить
Тонка. Душа больна…
Я не должна была любить.
И верить не должна.
Не бойся! На слепой стене
Слезою не прольюсь.
И лишь на белой простыне
кричит, алея, грусть…

Огни. Огни. Не те они!
Не те они – огни…

ветка калины

Ветка калины.
Луна опрокинула
Взор – темноту опоить.
Где ты, любимый мой?
Тропы ли длинные
Спутали мысли твои…

Что-то шептали мне
Тени двукрылые.
Сыпалась звёздами ночь.
Ветку калины
Тебе подарила я.
Ты мне – внебрачную дочь.

Ягода алая.
Много ли, мало ли
В речке солёной слезы?
Если бы знала я…
Медленно таяли
всплески речной бирюзы.

не пришла на твои похороны

Не пришла на твои похороны.
Я чужая на них. Я чужая.
Громкий крик оголтелой вороны
Оглушит мою тень, не пуская.

Лист осенний на щёку упавший —
Это мой поцелуй на прощанье.
Над могилою клён задремавший —
Моя память о тайных свиданьях.

Не тревожься в земле первородной!
Я довольна освистанной ролью.
Под сиротской луною холодной
Обогрета счастливою болью.

Даже эта разлука навеки —
Моим чувствам не будет преградой…
Сквозь немые закрытые веки
ты узнал мою тень за оградой?

туманы плакали росой

Старый сад хранил ещё тепло
И звучанье трепетных свиданий.
А на сердце пламенем легло
В нелюбви холодное признанье.

Ты не пой мне больше, соловей!
По душе прошлись наотмашь плети.
Только ветер северных кровей
Эту боль остудит. Только ветер.

По траве бежала я босой.
Я не знала осени приметы.
А туманы плакали росой,
провожая звонкие рассветы.

речка

Звёзды распустятся. Небо олунится.
А за спиной моей
крикнут – безмужница!
Не обернусь. И свой путь не закончу.
Лишь каблуков моих голос всё звонче.

Тихая речка туманами курится.
Тени вокруг меня – стаями. Щурятся.
Гладь бирюзовая – шалью на плечи.
Речка туманная…
тихая вечность.

реквием

Призывно распахнуло небо
Объятья, словно алтари.
Сухая кровь по венам – мне бы
Напиться утренней зари.

Наивный, как дитя, подснежник
Моих волос украсил прядь.
Мне не забыть рассветов прежних,
Мне прежнею уже не стать.

Стряхнули сонный ветер липы
С изголодавшихся ветвей.
А я ночами слышу хрипы
любви придушенной моей.

распечалилось утро туманами

Распечалилось утро туманами.
Растревожилось небо зарёй.
Заскрипела, заплакала ставнями
Деревушка под синей горой.

Позабыта. С одними старухами
Доживает, судьбу не коря.
А вдали за туманами ухает
И горланит иная заря.

Но и здесь ещё грозы не выпелись,
Ещё тень у берёзы долга.
И у речки песчаные вымели
Ещё топчет кобылья нога.

Здесь меня – безымянной, разутою,
Приютит под крылом благодать.
И, обмытая звонными утрами,
Я от счастья могу зарыдать.

Ах вы, зореньки-зорюшки алые!
Не покиньте неезженный край!
Может, избы с глазницами впалыми —
это чей-то спасительный рай…

веет осени кручина

Веет осени кручина,
Ночь на паперть прилегла.
У семейного камина
Я огонь не сберегла.

Горечь в ягодах калины,
За окном немая мгла.
У семейного камина
Я огонь не сберегла.

Слёзы над кроваткой сына
Безутешные лила.
Ты прости, что у камина
я огонь не сберегла.

разговор с другом

Ты сказал, что любовь – это счастье.
Я несчастлива в этой любви.
За окном горько плачет ненастье
В унисон моим стонам в груди.

Ты сказал, что любовь – это вечно.
Значит, муки навечно мои?
А любить – это, видимо, грешно,
Если медленно тонешь в любви.

От меня ничего не осталось —
Я сгорела, спалилась огнём.
Я бы с миром смиренно рассталась,
чтобы больше не думать о нём.

мой век – печален…

Мой век – печален.
Как мои стихи.
Как стены одиноких спален.
Как из лаванды лёгкие духи —
Мой след печален.

Мой век. Мой слёзный монолог
Пронзают всполохи зарницы.
Их свет далёк.
И будто снится.
Но это он – мой тихий слог.

Он оборвётся. Век – длинней.
Не знаю – смеет ли надежда
Души оплаканной моей
Светить зарницей…
как и прежде.

прости

Хочу успеть сказать – прости! —
Родным, знакомым и прохожим…
Нет! мне покой не обрести
Перед святой иконой Божьей.

Молитвами не скинуть груз
Под каменным церковным сводом,
И от тугих греховных уз
Не даст мне исповедь свободы.

Дороги неслучайной нить
Была проложена судьбою.
Хочу колени преклонить
Пред ним, пред нею, пред тобою…

Пред тем, кого недолюбив,
Отвергла, заблудившись в новом.
Кого невольно позабыв,
Я не согрела тёплым словом.

Пред нищей, окропившей снег
Слезой, краснеющей на белом.
Прости! – убогому, что век
ему достался очерствелым.

приснится мне

Холодный пот. Пустая тень.
Тень от ушедших в никуда.
Ещё один безмолвный день.
Ещё один – так, ерунда…
И в белом мраморе земля.
Не продышать. Не продохнуть.
Не ной! Живёшь – и ладно, мля…
Не ною.
Выпила.
Уснуть.

И вижу, вижу я весну
В моём узорном тихом сне.
Я в эту розовость плесну
Безумный крик, постыдный гнев.
И нараспашку! Без оков.
Нырнуть нагой в гнедую цветь!
Там – не бояться лишних слов.
Там – не бояться умереть.
Царапать нежность. Рвать любовь.
Слезой закрасить небосвод.
Там заживёт всё. Заживёт!
И завтра мне
приснится вновь…

мидии

Стой, синий прохожий! Ты видишь?
Кирпич, нарисованный кровью.
Стой! – рыбам и тысячам мидий,
Всосавшимся в вымя коровье.

Я в зоне безумства. Она – лишь
Для избранных, из протоколов
Сбежавших. Из узких каналов.
Туда, где стальным ледоколом —
Свобода. А лица – прекрасны,
Как тыквы. Как спелые тыквы.
И светят с глубин инфракрасным
Могилы забытых реликвий.

И тёплая матка – ограда
От мира, от жёсткого порно…
Я в зоне безумства. Не надо
Будить меня. Мне здесь комфортно.