Loe raamatut: «Карелия», lehekülg 2

Я занимаю столик у окна, и с кофе,

Радуюсь, какие ж мы друзья -

Всегда веселые и в смерть, и в горе.

Калитки с просом малость подгорели,

Но это даже лучше: кофе скрасит все.

За болтовней проспекты все алели,

Пора прощаться с днем.

Пора просить у белой ночи,

Теплоты, которой мало в доме

И ботинки насквозь дождь мои промочит

И высохнут лишь в летнем зное

В соснах запутался ветер.

И солнце светит на нас.

Какая милота!

В соснах запутался ветер,

Светится фуксией клевер.

А что ты скажешь родителям,

Исчезнув на тысячу лет?

На бархатных скалах,

И в пляжах песчаных -

Нас никто не найдет.

В джинсиках рваных,

Холодных и синих,

Волною на берег прибьет.

В соснах запутался ветер.

Какая красота!

Влюбленные в север,

Не видим друг в друге тепла.

Слухи о церкви в лесу.

Слухи ходили о церкви в лесу.

Сосны до неба там были бы стенами.

Как купол огромный – ночной небосвод

Изумрудные мхи – гобеленами.

Слухи ходили о церкви в лесу.

Огромная ель как алтарь.

Только распятых здесь нет, да повешенных.

И птицы щебечут тропарь.

И вот я гуляю в карельском лесу

И голос кукушки пророчит мне жизнь.

Смерть затупила о кости косу.

И кто то рассыпал алмазы

По черному бархату ночи.

Город, который стоит любить.

Мужчина, которого стоит любить,

Примешь ли в свои объятия карельца?

Я с берегов твоих хочу воды испить

И жить века под теплым сердцем.

Мне нравится блудить в твоих лесах

Читать твои послания в рекламах.

Я чадом засыпаю на твоих руках,

Лечась в тебе от старых шрамов.

Город, в который стоит влюбиться,

Мне б навсегда с тобою остаться.

В скалах и лишайниках забыться,

И больше никогда не рождаться.

Присниться.

Судорожно вывеска мелькает за окном

Администратор сонный ждет гостей

У дороги над отелем плачет гром

Ветер на парковке дует все быстрей.

Вот вторые сутки я снимаю номер на двоих

Утром я спускаюсь вниз за кофе.

О тревоге радио поет в стране глухих

За ресепшен говорят о катастрофе

И вчера я слышал слезы за стеной,

Вчера я слышал гром из пушки.

Вот в моих глазах исчез покой,

Предчувствуя коварные ловушки.

В номере соседнем жили двое

И один из них с ума сходил.

Девушка рыдала воем,

А второй спокойно говорил:

"Мы останемся на дне.

Мы больше не сможем влюбиться.

Мы выиграли в этой войне

Нам стоит собою гордиться".

Выстрел, и кровь на стене.

Он шепчет, прежде чем убиться:

"И если ты умрешь во сне,

То я обещаю присниться".

"В раю бы провести с тобою ночь,

И с восходом солнца застрелиться.

Но криками гонишь ты прочь,

А я обещаю присниться".

Пол – это лава.

В мире где пол – это лава,

Где вместо таблеток, в коробке

Фишки, камешки да перья.

В мире, где сны твои робки -

Лепестки весеннего цветенья.

Куртка бати, и волосы по ветру,

На велосипеде уезжаю прочь.

В мире, где обиды нету,

На глупое сердце и ночь.

Я хочу смотреть мультфильмы утром.

К черту школу – я скажусь больным.

Он спасет – мой супермен как будто,

От мира повзрослевших и больных.

У подъезда ожидает друг -

Мы из свинца хотим фигурки, а не пули.

Быть взрослым – не решаемый недуг -

Справки 2НДФЛ, долги, кастрюли.

Я на черемухе мог бы провести все лето,

И вечность убегать от дворовых собак.

Просить остановиться время – тщетно,

Дальше осень и на улицах бардак.

Берег.

На озере – ты и я,

Еще этот с чайками ветер.

Слезы иссушит, волосы спутает.

Этот вид из окна.

Так сложно собраться, да лень прогуляться,

По берегу…

Колыбельные шепчут нам волны

Прислушайся к звуку прибоя.

Держи меня за руки.

Чайки в панике,

Ветром гонимые прочь.

Пеною смоет волна.

Все то, что ломалось

И не получалось

У нас.

Расправь руки птицей

Мы не возвратимся домой.

Домой.

Ракушки и звезды.

Корабли прочь,

Дальше,

Дальше.

Мы выплывем позже,

А может утонем…

В ночь.

Бесовец.

С двумя кнопками "Мальборо" летний.

Мы в "Четырке" ждем тебя у подъезда.

И коллектив наш трехцветный,

По пути в Бесовец обгоняет "Фиесту".

Под ржавый скрип колодок,

Мы слушаем песни мужчины в панаме.

Оттепель льется с колонок,

Асфальтовый шелк под нами,

Клянусь:

Мы делаем деньги из воздуха.

Лживыми словами.

СкандиНАВИЯ.

Моя бабка – ведьма, говорила:

В яви бойся одержимых, в нави бойся тех,

Кто управляет одержимым.

Корень можжевельника влечет успех,

А перья чайки делают любимым.

На запястьях фенечки – от сглаза

Кулон из малахита, чтоб привлечь вниманье

Запах вереска, чтоб не липла всякая зараза

Масло пихты, чтоб вкусно пахло одеяло

Над Скандинавией и солнце ярче.

В парке у жилого комплекса летают совы,

А в чернике ползают гадюки.

Будь на окнах ставни – я бы на засовы,

И на свиданье гладил б брюки.

В парке как на кладбище – гостинцы

Но они не для детей, а лишь для взрослых.

Здесь утром напевают птицы,

Их песней пропитался пыльный воздух.

Мы уходим дальше – ворожить.

Таро сказали, будет классная погода.

Мы духам леса вызвались служить,

Живущих в серых совах.

Берт Рекун: интерлюдия.

Оправа для алмаза

Медная. Да хоть пластмасса.

Я вижу стразы,

В глазах, которые опасны.

Расшитый золотом рассвета,

Последний вздох, и звезды?

Моя душа теперь суха и бéдна,

И мне не важно, кто ты.

Виноваты ли сами?

Или постарались те двое,

Которые в земле, под нами.

В червях, в земле, да в гное.

Это так опасно – по областям разбегаться.

А потом искать виновных, зная,

Кому и как и с кем лизаться.

И больше лес не рыщет стая.

Тебя я звал Берт Рекун,

И только пятеро поймут, о чем я.

И мой язык проклял колдун,

Язык некчемный.

Порванная куртка.

Разорванный рукав, и ворот весь в крови.

Ты говорил: перелезал через забор,

Но не от садин больно так внутри.

И между прочим – больно до сих пор.

Ты направляешься к двери.

И запах табака и перегара,

Сводит нос в крови.

Воняет самодельная сигара -

Родители опять пьяны.

Пьют украденную водку.

И смеются от побитого тебя.

Кровь течет по подбородку,

Взять бы отчимову глотку -

И туда набить стекла.

Синяки как будто незабудки.

На ниточке свисает твой рукав.

Ты мальчик в порванной куртке -

Смешься, снова из дома сбежав.

И не согреет порванная куртка.

А тот, кто дернул за рукав, обнимет?

Это – не смешная шутка.

Тот, кто разорвал, ее с тебя и снимет.

Опять сбежав, ты снова у того,

Кто нос разбил, и куртку разорвал.

И так приятно находиться у него -

Кто любовью жизнь твою сломал.

Ты пришиваешь к куртке шёлковую ткань -

К себе чужие взгляды.

Которые не видят ран,

А лишь красивые наряды.

***

Вернуться к телу без пола и места.

Туда, где согреет чужая кровать.

В блаженстве греть чужие чресла,

И о семье не вспоминать.

Вернуться в квартиру с запахом секса,

Напиться, слушать пьяному винил.

Обернуться к ребенку без пола и места -

Которого взрослый мужчина убил.

Небо как цвет незабудки,

Осветит мне путь, и ты вновь увидишь,

Мальчика в порванной куртке.

"Ты, правда меня ненавидишь?" -

Услышу вновь в сломанной трубке.

"Эти шлюхи боятся тебя как огня.

Я же боюсь, что кончится пиво.

Они приходили тебя не любя.

А помнишь, что потом было?"

Онежское озеро,

Что такое любовь?

Сможет ли моя душа,

Найти кого-то вновь?

Надежда тает дымкой в мираже -

Любить кого то сильнее,

Мужчины на красной Тойоте.

Души не чаять в идиоте.

Я на красном капоте.

Глажу швы на порванной куртке.

Чувства – когда вы к черту умрете?

Я под колеса кидаю окурки,

В кармане букет незабудок;