Loe raamatut: «Карелия», lehekülg 5

Слепя глаза, пугая всех собак.

День от дождя прям на глазах померк,

Обвис от сырости трехцветный флаг.

Нечистая сила.

Загораются огни в многоэтажках.

Солнце увлекает тени за собой.

В ночь выходят души погулять.

Собачий лай заткнув рукой -

Я иду тебя искать.

В перекрестках в ветер в вихри,

Силится убрать дневную пыль.

Оскверненные могилы рыхлы -

О себе расскажут быль.

Псина, что кидается за мясом,

Натягивает цепь и лает,

Прокля́та будет бесом.

Он ей хребет сломает.

Близнецы.

Вечер близится к концу.

Лунный свет с окна.

Падает, струится по лицу,

По кровавому терновому венцу.

Двое на матрасе: братья близнецы.

Ослабевшие, худые, призраки в пыли.

Зеленые глаза, сухие губы

Волосы собрались в колтуны.

Тиканье часов несчастных губит,

Не помогут бедным даже колдуны.

Жили двое быстротечно,

Скуку в извращениях топя

В алкоголе утопая, словно пчелы в мëде,

В угасании себя виня.

И в темном городе луна,

Взывает к тем, кто поздно спать ложится,

Кто недостаточно испил вина,

А может даже крови -

Будет чувствовать по ней тоску,

Тоску в душе до боли.

И близнецы еще живут,

И в комнате пустой, как будто мотыльки,

Ссыхаются в объятиях,

Вдыхая затхлый воздух наперегонки.

"О наш возлюбленный, наш милый Лорд!

В честь тебя мы из цветов плели венки.

Наш Дьявол, ты красив и горд,

И мы твои ученики."

И умирают наши близнецы,

Оставляя на матрасе два скелета.

Раньше им пророчили, что не жильцы,

И не увидят больше света.

Что их схоронят в двух гробах,

Раздельно. Песенка их спета.

Piter inn.

Исчезает в полночь без пяти.

Пахнет сладкими духами.

До отеля бы дойти -

И забыться снами.

Эй, иди сегодня ночью,

До отеля, там где ждет она.

Разорви одежду в клочья,

Выпей алкоголь до дна.

В кровь разорванная мочка -

Плачет на полу. Одна.

Эй, иди сегодня ночью,

Проведи с ней день в раю.

"За побои обанкрочу,

Сердце украду".

Ночь в раю. Еще. Сегодня.

Таблетки растворяются в воде.

Вывеска горит: "Свободно".

На ресепшн чуют – быть беде.

Скорая подъедет, тело очертят,

Она, закрыв лицо руками, плачет,

Зная, что ее не обвинят.

В миниюбке деньги его прячет -

Вокруг него мелком уже чертят.

Коробка.

Я буду хранить твое сердце в картонной коробке,

В флаконах духов, в письмах смятых и робких,

Которые писал тебе, но так и не отправил.

Любить нельзя, как жить вне всяких правил.

Я буду хранить твою душу в кармане рубахи,

Со спичками вместе, и с пачкой родных сигарет.

Сколько же времени плачет шея по плахе?

Сколько же времени ноги трясут табурет?

Память твою я буду хранить в фотографиях,

Как имя твое в граните хранит эпитафия.

Душа в кармане рубахи, а сердце в коробке -

Тебя будто нет, а любовь растаяла в стопке.

Пока ты здесь.

Хочу отдаться небесам

Стоя на Чертовом стуле.

Предаться пестрым летним снам,

В которых в детстве мы тонули.

И пока ты здесь – мы должны успеть,

Встретить рассвет на Чапаева.

Когда ундины начинают петь -

В этом мире мы хозяева.

До августа цветет шиповник,

А если жарко, то до сентября.

И удивится этому садовник,

Карельский лес боготворя.

Зверобой, шиповник, и полынь.

Я завариваю чай, который исцеляет души.

Заклинаю именем любви. Аминь.

И мольбы слышат Бога уши.

По весне вороны ищут что-то в дëрне,

Как гуляки развлечения на Невском.

На проспекте Ленина подростки в черном,

Судачат о любви и детском.

У воды и скал.

Я не закончил плохо,

Я не закончил так, как мне пророчили.

Я отдыхаю у воды и скал,

И жду, когда подует ветер.

Кто-то что-то мне сказал,

Я сделал вид, что это было важным.

Я отдыхаю у воды и скал -

Твой мальчик стал домашним.

Эй, стремиться к свету,

Или падать в темноту?

Я отдыхаю где вода и ветер,

И больше я не жду беду.

Я расслабил мышцы рта,

Кричать не надо больше.

Я теперь дарю цветы.

Рвется там, где тоньше,

И не порвется от беды.

Маленький уделенький.

Маленький, удаленький.

Сижу на табуреточке.

Вот он я – картавенький,

Худенький как веточка.

Ножками сучу -

Слетают на пол тапочки

Я вскоре следом улечу,

Как с забора галочка.

На табуреточке стою,

Вяжут узел пальчики.

Я под потолком вешу́ -

Как будто вместо лампочки.

Ключ.

Я ищу место, где будут мои стихи,

Начертаны в скалах, в пустых остановках.

Место, где будут петь снегири,

Да бродяги на бровках.

Вы говорите: "Так никогда не будет".

Вы говорите о жизни, ищите ключ.

Вас никто никогда не забудет,

Не смоет дождь из черных туч.

Не утешить себя, не искать ответов -

Ветер времени сносит дома – он могуч.

Как избежать от побегов?

Где найти от настоящего дома ключ?

Проклятие убийце.

В конце первомайки в мрачном закутке,

Я чую смерть, и запах крови.

Здесь жизнь как вша на ноготке,

И чувствуется запах боли.

Здесь произошло убийство 20 лет назад.

Февральской ночью труп оставили в машине.

И мертвые глаза смотрели в ад,

А губы говорили: "Проклятие убийце".

Отметина на шее, плачущие птицы,

Покойного родня чуть позже установит знак,

Дата смерти и " Проклятие убийце".

Да будет проклят гад.

Petroskoi.

И лучше дома не найти!

Край скал и сосен – Онежская губа.

И если ты захочешь в лес уйти,

То вот тебе лукошко и тропа.

Здесь очень много земляники,

Собирай хоть до утра.

Загляни ко мне в Петрозаводск

Если вдруг поедешь в Питер.

Про стеснение свое забудь,

Танцуй как будто лидер.

Позволь себе вдохнуть,

С озера прохладный ветер.

Чтоб о своей беде забыть,

Позволь себе на улицах молиться.

Онежской бы тебе воды испить,

Чтоб телом и душою исцелиться.

Я знаю, здесь научишься любить,

Не торопиться, жить, лениться.

Когда сюда я переехал,

Я перекрасил волосы из черного в зеленый.

Я перестал гоняться вечно за успехом,

И стал как будто просветлённым.

Я выбросил все траурные вещи,

Я посчитал за счастье жить на берегу.

Я слушал волны, как о камни хлещут,

И обнимают Лососинскую реку.

Это ли не счастье,

Когда сбегать и прятаться не надо?

Это счастье – быть влюбленным в город,

И в его легенды верить свято.

Запах морошки.

Я живу на балконе, и сплю на матрасе.

Я лежа курю, и мне хорошо.

Пока ты где-то на трассе,

Играешь в удачу с ножом.

Я красив как луна и июль

Я смотрю в небо, и думаю: кто я?

И пока еще пестрит июнь,

Пока я не слышу волчьего воя,

В грехах меня переплюнь,

И скажи мне пожалуйста: кто ты?

Запах морошки, Карелии сок

Я знаю, как будет мне хорошо на болотах.

Все сбережения и кольца в носок,

И бдительней быть в поворотах.

Восьмой этаж.

Скованный холодом город

И летом не видит тепла.

А побитые окна молят:

"Мы жаждем любви как огня".

Иссохшее русло реки,

И серое брюхо небес.

Твои сигареты горьки,

Серьёзен твой стресс.

И в падике пахнет парфюмом.

Лифт на восьмой. Красиво!

А видел ты в небе угрюмом,

Как солнце укрылось стыдливо?

Искренне ты говоришь,

И в глаза лукавишь красиво.

Не от холода дрожишь,

И уйти ты ждешь мотива.

Я по лестнице, а ты на лифте,

Дороги две, а подъезд для всех один.

Ты не читаешь то, что мелким шрифтом,

А там для жизни тысячи причин.

Заметки в тролейбусе.

Не важно, сколько дней в текущей жизни

Важно, сколько жизни в днях.

Все давно рассказано и спето,

Судьба твоя – в твоих руках.

Я стану смешным, если мой психиатр,

Пропишет таблетки, и посоветует прогулки.

"Дома не сиди, сходи в кинотеатр,

И выброси свои окурки".

Я слышу голоса из стен домов.

Не призраки ли, часом, в дом ко мне стучатся?