Две шпильки

Часть первая

1

14 сентября 2004 года. Москва.

Ровно в девять часов утра Михаил идет к себе на работу. Вот он уже в офисном здании на окраине города, в длинном коридоре со множеством деверей. На одной из них табличка: «Агентство Ильина». Он входит внутрь. В маленькой комнатушке два стола с компьютерами, шкаф, четыре стула. За одним столом сидит мужчина лет пятидесяти пяти. Это и есть сам Игорь Ильин, частный детектив. У него свое собственное частное детективное агентство. Он и Михаил Новиков два партнера в этом агентстве. Правда, Михаил годится, пожалуй, Игорю в сыновья: все–таки разница в двадцать два года. Но они не замечают эту разницу. Так повелось еще с тех пор, как оба работали, как они говорят, «в конторе». Сидели в одном кабинете так же, как и теперь. Они чем-то похожи друг на друга. Оба чуть выше среднего роста, не толстые и не худые, короткие волосы. Это отпечаток долгих лет в «конторе»: лучше быть неприметным, не выделяться. Поэтому и одеты просто: в обычные серые костюмы с простыми галстуками.

Разного между ними тоже достаточно: у Игоря полностью седые волосы, Михаил же мог хвастать тем, что седина в его каштановых волосах отсутствовала напрочь. Черты лица тоже разнились: Игорь обладал крупными чертами, с массивными носом, губами, бровями, тогда как у Михаила на его слегка треугольном лице все части выглядели гармонично, ничем особенным не выделяясь. Пожалуй, главным отличием были глаза. Если у Игоря глаза обычные, то Михаила родители одарили глубоко посаженными глазами, отчего иногда, особенно когда он задумывался, они становились узкими и как будто гипнотизировали окружающих.

– А, здорово, Миша! – подавая руку сказал Игорь. – Собирайся, поехали.

– Как, так сразу? Не успели и чаю попить, – пожимая руку ответил Михаил. – У тебя, гляжу, как в том анекдоте: «что же вы, тёщенька, и чаю не попьёте?».

– Слушай, сейчас тебе будет работа, а это получше чаю. Нас с тобой в банке ждут, на Большой Молчановке. Ты там еще не был, познакомишься.

– Хорошо, поехали. На метро?

– Ой, прекращай уже свои ментовские закидоны – «на метро», – cъязвил Игорь. – Пора бы уже привыкать к нормальной жизни. На моей машине поедем.

Они вышли, сели в «Рено» Игоря и поехали.

– Ты уже три месяца, как уволился из органов, вместе работаем месяц, а мыслишь по–прежнему, – cказал Игорь. – Кстати, ты мне так и не рассказал, почему решил уволиться. Я вот до пенсии дослужился, ушел. А ты? У тебя же пенсия не выработана.

– Что-то с головой, с нервами, стало происходить. Ничего, кроме конторы, не видел. Как будто и жизни другой нет. Только через два месяца начал отходить. А то, как подхожу к своему дому, кажется, что дверь взломана. Иду по нашему району и вспоминаю: тут девушка с балкона прыгнула, там разбойное нападение на магазин было. Надоело это. Решил, что пора это прекращать. А прекратить можно только одним способом – уйти. Вот и ушел. Месяц отдохнул, потом стал искать работу. Туда, сюда – ничего не нравилось или, честно сказать, меня не брали. Например, хотел квартиры продавать в агентстве. Обратился к знакомой, которая там работала, а они и не взяли. Потом позвонил тебе. Спасибо, что хоть ты меня к рукам прибрал.

У Михаила были еще и личные причины изменить жизнь, но об этом он решил не говорить. В начале года он расстался со своей женщиной, с которой они прожили вместе четыре года. Но его чувства к ней были по–прежнему сильны. Он сам понимал, что личные обстоятельства сыграли важную роль в принятии им решений о работе.

– Всё нормально. Ты чего сегодня такой? – ответил Игорь. – Сейчас делами займемся – всю дурь у тебя выбьет. Мне давно напарник нужен был. Иногда так с делами прижмёт – ничего не успеваю. Как-то одновременно, представляешь, нужно было сразу за двумя тётями следить. У нас же, ты уж понял, главный контингент кто? Правильно, богатенькие товарищи, у которых ногастые молодые жёны–попрыгуньи. Товарищам ох как не хочется, чтобы их девчонки с молодыми, да еще и за их счёт, развлекались. Вот они к нам и идут толпами. А я с одного такого знаешь, сколько могу состричь деньжат при правильном подходе?

Игорь сделал паузу и продолжил с улыбкой:

– Кстати, вот только месяц назад за одной следил. Две недели следил. Уж стал подумывать, что она честная тому товарищу досталась. Ан нет! Спалилась со школьным дружком своим. Представь, нашла себе дружка в Сочи. Пришлось мне туда слетать. Хитро я их засветил! Они встречались прямо у него дома – молодые же оба, по двадцать пять. Из соседнего дома я их запалил! Такой доклад сделал товарищу мужу. Он довольно богатый человек. Теперь в интернете пишут, что у них развод, имущество делят. Смешно!

За окном то неслись, то застывали у светофоров дома. Прохлада утра уступала место теплоте дня.

– Погода, смотри, какая хорошая. И не скажешь, что осень. Вовсю, кажется, лето, – глядя в окно сказал Михаил. – На метро было бы быстрее всё-таки.

– Ах, отстань! – буркнул Игорь, лишь бегло оторвавшись от лобового стекла и глянув в сторону. – У меня с этим банком, куда едем, – продолжал он, как бы не заметив замечания про погоду. – хорошие отношения. Когда у них своя безопасность не поспевает, или дело специфическое – они ко мне обращаются. Сегодня вот позвонили, попросили подъехать. У них очередной неплательщик по кредиту.

Припарковав «Рено» во дворах, они прошли к дверям банка, где после звонка Игоря их встретил мужчина лет тридцати пяти в хорошем темно–синем костюме. Втроем они прошли внутрь и стали продираться в лабиринте коридоров. Все проходы оказались заставлены коробками, ящиками, шкафами, сложенными друг на друга стульями. Встретивший их сотрудник банка заглянул в одну дверь. Михаил заметил там четыре стола, хотя кабинет выглядел едва ли больше их офиса. Внутри находились четыре человека, еще одному войти, казалось, уже невозможно. Потом они продолжили движение. Игорь обратился к Михаилу, но так, чтобы и их провожатый тоже расслышал:

– Вот, гляди, Миша, в каких условиях людям приходится добывать презренный металл, да еще и в больших количествах.

Провожатый оглянулся, продемонстрировав свою улыбку.

Они вошли в глухой кабинет, где помимо обычных для всего офиса коробок стояли стол и четыре стула.

– Поговорите здесь, – только и произнес провожатый и с этим удалился.

Минут через пять в кабинет вошел молодой высокий мужчина, с шикарными вьющимися длинными волосами, в отличном костюме, на манжетах рубашки запонки.

– Приветствую, Игорь! – обратился он к Ильину и вопросительно поглядел на Михаила, подав ему руку.

– Это мой напарник, Михаил Новиков. Он займется лично всем делом, ответственность на мне, конечно, – прокомментировал взгляд вошедшего Игорь.

– Викентьев Павел, начальник департамента службы безопасности, – представился Михаилу вошедший.

– Ну, что же, господа, – продолжал Викентьев, когда они расселись за столом. – предлагаю вам позаниматься вот этим. У нас сейчас высокая нагрузка, есть проблемы с одним залогом крупного федерального заемщика, все силы брошены туда. Для вас дело попроще: женщина не возвращает кредит, миллион пятьсот. Это чистое тело кредита, плюс проценты. Здесь, в папочке, – он передал из своих рук прозрачную тонкую папку Игорю. – информация о ней. Стала скрываться. Ваша задача – найти, выяснить причины неплатежей, сообщить нам адрес и причины. Это всё. Оплата по тем тарифам, которые мы согласовали. Так, Игорь?

Игорь в знак согласия покачал головой.

– Это в общем-то, всё. Есть вопросы? – он сделал паузу. – Вопросов не поступило. Тогда, до встречи! Удачи!

В машине по дороге обратно в офис Михаил прочитал справку, которая находилась в папке. Из справки следовало, что некая Митькина Ирина Геннадьевна, тридцати пяти лет, год назад взяла кредит в банке на полтора миллиона. Семь месяцев проценты по кредиту выплачивала аккуратно, а потом прекратила. Сначала объясняла просрочку неясно, обещая погасить долг в ближайшее время. С середины августа перестала отвечать на звонки, автоответчик сообщал, что ее номер телефона заблокирован. По месту жительства, в Химках, не появляется.

В офисе партнеры быстро обменялись мнениями. Как всегда в таких случаях, нужно искать зацепку, кончик ниточки, за который можно размотать всё дело. Перво–наперво выяснили по базе данных, что Митькина работала главным бухгалтером на большом складе, уволилась пять месяцев назад, чем сейчас занимается – неизвестно. У неё дочь восьми лет, Кристина с отчеством Дмитриевна. Однако официального мужа у Митькиной–матери нет.

Ильин предложил:

– Вот что, Миха, лети на тот склад, где Митькина работала. Наверняка там у нее есть подруги. Поговори с ними.

– Нет, Игорь, – ответил Михаил. – Я пойду другим путём, покороче. Дочь у нее школьного возраста. Стало быть, в школе учится. Ты можешь по своим каналам выяснить, в какой школе учится эта Кристина?

– Молоток, Миха! Узнаю через полчаса. Сгоняй–ка пока, купи нам водички минеральной.

Михаил вышел и направился к ближайшему магазину. Погода стала лучше, чем утром. Безветренно, по временам выглядывало солнце. Вот уже месяц как он работает детективом вместе с Игорем. Михаил подумал, что будто этот месяц начал возвращать его к тем ощущениям, какие были перед увольнением из «конторы». Ушедшее после увольнения напряжение, казалось, опять возвращается. К тому же, думал он, если раньше он занимался хоть каким-то полезным делом, то теперь, судя по всему, его ожидали преследования неверных жен, склоки, поиски неплательщиков кредитов… Лучше ли это того, от чего он сбежал?

Первые два года «в конторе» он ощущал свою значимость. Искал воров, мошенников. Ему как бы выдали мандат от государства, от общества на то, что он должен бороться против мразей. Он даже часто наслаждался некой романтикой профессии. Но потом, год за годом, он стал понимать, что работа принимает для него черты рутины. Стали возникать конфликты с руководством, не с непосредственными начальниками, а начальниками начальников. Они редко видели его в работе, не знали его личных качеств, не знали, как он может, если захочет, продвинуть дело. Всё это копилось и копилось годами, пока не превратилось в огромный ком. Так он загнал себя в угол, из которого увидел только один выход – уйти из органов.

Этот же ком профессиональной деятельности, вероятно, повлиял и на его личные дела. «Она ушла» – так он комментировал сам для себя то, что случилось в личной жизни.

Размышляя об этом, он купил минеральной воды и вернулся к офис. Ильин встретил его с нескрываемой радостью.

– Вот, лови, Миша, школу Кристины Митькиной, – сказал Игорь и протянул Михаилу листок, где был написал номер школы. Это в Химках.

– Только вот что, – продолжил Ильин. – Сейчас уже час дня, а пока ты на своих любимых метро и автобусах доберёшься туда, уже в школе занятия закончатся. Давай, дуй туда завтра прямо с утра. А пока садись, просмотри, что где случилось за сутки, есть ли что-нибудь интересное.

Просмотр хроник и отчетов в интернете был почти ежедневным моционом в детективном агентстве Ильина. Занимались им, чтобы чем-нибудь занять время. По крайней мере, Михаил за месяц ни разу не заметил, чтобы просмотр хроники каким-то образом повлиял на их деятельность.

***

Следующим утром в девять часов утра Михаил стоял перед дверями так же, как накануне. Но это двери не офиса, а школы. Он знал номер школы, но не знал класса, где учится Кристина Митькина, и, конечно же, не знал ее в лицо. Поэтому он нашел кабинет завуча на первом этаже, постучал и вошел.

В кабинете за столом сидела немолодая женщина в клетчатом пиджаке. Она вопросительно посмотрела на Михаила поверх своих массивных очков.

– Здравствуйте, – сказал он. – Я из детективного агентства, Новиков Михаил Александрович.

– Здравствуйте! Как интересно! Впервые вижу детектива, – медленно проговорила женщина. – Даже не знала, что у нас такие есть. Что же, вы как Шерлок Холмс?

– Нет, как Пуаро, – отшутился Михаил.

– Присаживайтесь. Что же вам нужно, мсье Пуаро? – продолжила завуч в том же полушутливом тоне.

– Видите ли, у вас в школе учится такая ученица Митькина Кристина Дмитриевна восьми лет. Хочу с ней поговорить, – предполагая, что у завуча возникнет вопрос «зачем?», Михаил, опережая его, выдал свою легенду, чтобы никоим образом не создать негативное впечатление ни о самой девочке, ни о ее матери. – Её отец стал свидетелем ДТП, дорожно–транспортного происшествия, в котором повредилась машина одного нашего клиента. Вот и хотим найти этого свидетеля.

Михаил смотрел прямо в глаза завучу и произнес это спокойно и уверенно, так, что не поверить ему казалось невозможным.

– Да, да, – ответила завуч. – есть такой ребенок. В этом учебном году переводом в нашей школе, во втором классе, кажется, во втором «Б». Секунду.

Завуч углубилась в экран своего компьютера, а потом сказала:

– Второй «Б». Через десять минут перемена, я вас подведу к ней.

Во время перемены они поднялись на второй этаж и подошли к двери с табличкой «2 Б». Завуч попросила подождать в коридоре. Через пару минут она вышла с девочкой с яркими рыжими волосами в школьной форме и розовых колготках на тоненьких ножках. Ребёнок всем своим видом выражал недоумение.

– Вот, Михаил Александрович, это Кристина Митькина, – отрекомендовала завуч девочку.

– Здравствуй! – сказал Михаил. Он немного стушевался: редко приходилось иметь профессиональных дел с детьми. – Кристина, я бы хотел найти твоего папу, папу Диму. Ты можешь помочь?

Девочка поглядела на «дядю» Михаила снизу вверх, и показалось, что ее удивление стало еще сильнее.

– Папу моего? – спросила она тоненьким голоском. – А я не знаю, где он. Надо у мамы спросить. Спросите у мамы.

– Понятно, спасибо, спрошу, – ответил Михаил.

Он поблагодарил завуча, попрощался и вышел из школы. Перед выходом он глянул на расписание уроков и узнал, что занятия во втором «Б» классе заканчиваются в полпервого. Михаил добился главного – он теперь знал, как выглядит Кристина Митькина, восьми лет от роду. Остальное – дело техники.

В двенадцать двадцать он уже стоял в пятидесяти метрах от выхода со школьной территории и ждал, когда кончатся уроки. Прозвеневший через десять минут звонок вызвал разноцветный бурлящий и кричащий высокими детскими голосами поток из школьных дверей. Как бы не пропустить, подумал Михаил. Он заметил розовые колготки и тут же узнал лицо Кристины Митькиной. Она была в легкой расстегнутой курточке и шла рядом с похожей на нее девочкой.

Михаил пошел за этими подружками, держась от них на расстоянии. Потом он решил, что подойди он вплотную к ним, Кристина все равно не обратила бы на него внимания: до такой степени они увлеклись разговорами. Кристина и ее подружка махали руками, останавливались, шептали что-то друг другу на ухо, хотя рядом никого не было. Этот обряд возвращения детей домой начал занимать Михаила сам во себе. Он стал гадать, о чем же могли бы болтать эти девочки? Какие такие у них тайны? А те в это время дошли до небольшого сквера, сбросили на траву портфели и начали бегать, громко смеясь. Ну и егоза! Такого рода наблюдений Михаил не припомнил в своей практике. Он остановился возле дерева, боком к детям, и в полглаза наблюдал.

Я совсем забыл про свое детство, думал он. Наверное, сам-то я так же бегал, кричал, а теперь всё позабылось, покрылось, как непроглядным покрывалом, непроглядными заботами взрослой жизни. Возможно, эти ощущения детства вернулись бы ко мне, если бы … если бы у меня была такая же вот дочь, как эта Кристина или ее подружка.

Как-то он смотрел американский фильм, в котором взрослый сын пришел в старый дом к своему отцу. Сын сказал, что вспоминает время, когда он, будучи ребенком, возвращался из школы и непременно обнаруживал в холодильнике молоко и кусочек торта. Съев их, он чувствовал себя счастливым. Может ли такое счастье повториться, спрашивал герой фильма, сын, у своего отца. Отец ответил: это повторится, когда у тебя появится свой сын.

Сейчас, стоя у дерева, Михаил продолжал размышлять: почему у меня нет дочери? Почему у меня нет детей? Ведь мне так нравилось возиться с маленькими детьми когда-то в юности. Я хотел детей. Но «она ушла». Мечта о детях превратилась в призрак.

Между тем девочки закончили бегать, попрощались и направились в разные стороны. Михаил подумал, что Кристина вот–вот приведет его к своему нынешнему дому, но он немного ошибался. Девочка сделала круг, обогнув скверик, напевая что-то себе под нос. Потом взяла палку и бросала ее совершенно бесцельно в разные стороны. Эта дорога заняла уже больше получаса, а конца ее не предвиделось. Но неожиданно Кристина сорвалась с места и припустила бегом. Михаил не сразу сообразил, что делать. Пошел быстрым шагом и чуть не упустил из вида «объект наблюдения». Девочка остановилась возле одного из домов и зашла внутрь подъезда. Михаил юркнул за ней и аккуратно, чтобы девочка не заметила его, выяснил номер квартиры, где она открыла дверь своим ключом. Прямо сейчас идти в квартиру, где, судя по самостоятельно открытой девочкой двери, никого не было, не имело смысла. Михаил решил вернуться сюда вечером.

Придя к этой квартире в семь вечера, он позвонил в дверь. Через несколько секунд из-за нее услышал женский голос:

– Кто там?

– Здравствуйте! Ирина Геннадьевна, я по поручению банка, по поводу вашего кредита.

Дверь открылась изнутри. За порогом стояла начинавшая полнеть женщина среднего роста, с короткими завитыми волосами в домашнем халате.

– Что ж, зайдите, раз пришли, – невесело сказала она.

Михаил переступил порог.

– Это вы Ирина Геннадьевна Митькина? – спросил он.

– Да, – коротко ответила она.

В этот же момент возле женщины оказалась уже знакомая Михаилу девочка Кристина. Она прижалась к матери, схватив ее за левую руку, стала смотреть снизу вверх и громко прошептала:

– Мама, вот этот вот дяденька спрашивал у меня в школе про папу.

– Иди, иди в комнату, – сказала дочери Митькина и слегка подтолкнула ее в сторону комнатных дверей.

– Извините, что пришлось пообщаться с вашей дочкой, – оправдывался Михаил. – Пожалуй, она могла бы испугаться, если бы спросил у нее про маму.

– Ясно. Пройдите, что ли, на кухню.

Михаил снял обувь и последовал за Митькиной. Идя за ней, он подумал, что ей всего тридцать пять, а выглядит она уже не очень привлекательно: остатки талии начали заплывать. Гормоны и сидячий образ жизни бухгалтера, подумал он.

Она пригласила его сесть за кухонный столик. Михаил заметил, что на столе еще оставались признаки только что закончившегося ужина, а в раковине громоздилась сложенная посуда. У него самого сегодня обед был совмещен с ужином в небольшом Химкинском кафе, в офис он не поехал, чтобы не терять время.

– Чай я вам предлагать не могу. Наверное, не самые хорошие вести вы мне принесли. Значит, вы из банка. Что же хотите знать? – начала разговор Митькина.

– Я не работаю в банке. Я из частного агентства, которое банк уполномочил на выяснение причин невыплат по кредиту. – ответил Михаил, решив не упоминать, что агентство детективное.

– Банку я уже все объяснила. У меня нет возможности. Ситуация изменилась, – сказала женщина, глядя в стол.

Михаил молча смотрел на нее и ждал дальнейших объяснений. Он не торопился.

– Ой, да что вам рассказывать? Вас же интересуют только деньги… – неожиданно эмоционально произнесла Митькина. – А жить как, с этими долгами? Как дочь растить? Об этом-то вы не задумываетесь!

– В банке, Ирина Геннадьевна, наверное, и так. Только, повторюсь, я не из банка. Какие же у вас проблемы?

– Какие проблемы? Жизнь тяжелая да не складная – вот проблема. Дочку одной приходится растить. Думаете легко? А вам, мужикам, одно только подавай: выпить, поесть да… – тут она резко мотнула куда-то головой в сторону стены, за которой находилась комната.

Они просидели в молчании несколько минут. «Непонятно», – подумал Михаил. Он решил задать вопрос:

– Как же так получилось, что вы взяли этот кредит, а не можете платить? В чем причина? Что-то не получилось? Давайте попробуем в деталях разобраться.

– Да этот кредит по сути и не мой, – ответила Митькина.

– Как так? Расскажите.

Митькина поднялась, подошла к двери в комнату, заглянула за нее и плотно прикрыла.

– Отец Кристины, – начала она. – ушел от меня, когда дочке только-только два исполнилось. Спутался с какой-то девахой. Хорошо еще, что алименты платит. Эти алиментные деньги я только на Кристину и трачу. А два года назад познакомилась я с одним мужчиной, Лёшей Сухояровым, в кафешке. До того он мне понравился, сразу из кафе ко мне пришли. Потом оказалось, что у него из имущества только то, что на нем да в его сумке. Ну, не смогла я его выгнать. Так и стали жить. Я же прилично тогда зарабатывала, долго стремилась, стала главбухом в фирме. Фирма торговлей занималась. А Лёша все бредил торговать. Хотелось ему из Молдавии товары возить, а наши туда отправлять. У него там друг какой-то был. Вот он с этой идеей полгода ходил. А потом и говорит мне: у нас, говорит, всё по–новому будет, разбогатеем. Я, говорит, вашей фирме поставлю товар. Только нужно денег, чтобы этот товар купить. Ой, да что долго рассказывать! Пришлось мне и с директором нашей фирмы договориться, чтобы он согласился рассмотреть продукцию с целью дальнейшей закупки, но только когда привезут. Речь шла про какие-то консервы: томаты, патиссоны, огурцы. Лёша опять ко мне: давай, просит, кредит возьмем, чтобы, значит, товар купить. Ему не давали – он же гол, как вольный сокол, – а мне дали. Я лично деньги перевела продавцу в Молдавию, контракт видела. А что толку? Прислали они машину с консервами. Директор нашей фирмы брать отказался. Лёша стал бегать, пробовал продать. Пока хоть что-то продавал, мы кредит гасили. А потом то ли Лёша устал, то ли что-то с продукцией стало – не знаю, но продажи прекратились. Как-то утром Лёша ушел. С тех пор я его не видела. Такая история. Директору нашей фирмы из банка сообщили, что на мне кредит висит. Он меня попросил уволиться по–хорошему. Теперь я в маленькой компании веду бухгалтерию, только на оплату съемного жилья да на еду хватает.

Митькина сделала паузу, а потом сказала:

– Вот сами и судите, могу платить за кредит или нет? – она вздохнула. – Может, всё– таки чаю налить за то, что хоть выслушали?

Прихлебнув пару раз чай с печеньем, Михаил спросил:

– Да уж. Вам можно, конечно, посочувствовать по-человечески. Как думаете, мог бы я вам помочь?

– Ой, да чем поможете? Гляжу я, что не скрыться мне… Что-то придется решать. А что – пока не знаю.

– Вот что, – сказал Михаил. – Я обязан сообщить о вашем месте жительства и обстоятельствах в банке. Если я этого не сделаю, моя профессиональная честь будет задета и товарища своего подведу. Так что, я выполню свое обязательство. Но я могу это сделать не завтра, а завтра у нас четверг, а в понедельник. Так у вас будет время что-нибудь придумать. Идёт?

Митькина с минуту смотрела на него, словно что-то обдумывая и ответила:

– Идёт.

***

Вернувшись домой уже почти в полночь, он лег спать, но не мог заснуть. Так он лежал на кровати, подложив руки под голову, и думал. Всё снова возвращается. То, от чего ушел, снова здесь. «В конторе» волны негатива с утра, с утренней пятиминутки, накрывали его с головой. Находясь под этими волнами день–деньской, он не мог выныривать и вечером. К чему это привело? Это привело к тому, что «она ушла». Михаил повернул голову направо и вспомнил, как «она» лежала рядом с ним еще несколько месяцев назад. И вот, «из огня да в полымя». Что же, придется снова заниматься такими негативными делами, не видя никакой пользы для людей?

Взять, к примеру, эту Митькину. Разве виновата она? Нет, конечно же, не она. Искать, ловить и требовать нужно с этого Алексея Сухоярова. Он втянул женщину в свои афёры, он обмишурился – а она отвечает. А эта егоза Кристина? почему она должна страдать – вот уж кто совсем ни в чем не виноват. Где же справедливость? Выходит, он теперь выступает на стороне того, кто с невиновного должен требовать искупления вины виноватого? Ну и роль! Да такого даже в органах не было!

Ладно. Сегодня он почти не разговаривал с Ильиным. Завтра скажет Игорю, что узнает адрес Митькиной в пятницу вечером, не раньше. Что ж! Хоть какая-то ей помощь. Пускай потом эти добывальщики презренного металла в захламленных коридорах думают, что да как. Он им больше не советчик.

Часы показывали уже три, а Михаил всё никак не мог уснуть. Мысли, как назойливые мухи над головой, крутились и крутились, переплетаясь между собой. Чтобы успокоиться, он решил сменить обстановку, уехать на неделю. На неделю в Турцию. Лежать, смотреть на море, успокоиться и понять, чего же ему делать в этой жизни. Вопрос, который много месяцев не дает ему покоя, должен разрешиться. Приняв такое решение, он вскоре всё-таки уснул.

Утром Ильин встретил его подозрительным взглядом и сказал:

– Ну и видок у тебя, Мишаня! Неважный. Ты что, пил всю ночь? Или нашёл эту Митькину и переспал с нею? Ха–ха!

– Ни то и ни другое, – ответил Михаил, не глядя на товарища. – Адрес Митькиной узнаю завтра вечером, сразу сообщу. Возникли некоторые сложности, но я всё разрешил.

О деталях Михаил решил умолчать.

– Игорь, отпусти меня на недельку. Хочу махнуть в Турцию. Нервы опять начали шалить, – сказал он.

– Ладно, если хочешь. Хотя дела могут возникнуть. Вчера еще один обманутый товарищ муж приходил, сегодня я по его делу планирую весь день позаниматься. Так что ты тут, в офисе на телефоне, – ответил Ильин. – Но на недельку поезжай, справлюсь, не впервой.

Вечером Михаил решил позвонить Маше.

Она стала для него маленькой отдушиной в жизни. Они познакомились в конце июня в кафе. Он сидел там один и выпивал. Приняв по его меркам значительно для обретения храбрости, он пригласил ее потанцевать, а во время танца легко поцеловал в щеку. Михаилу понравился ее открытый и простой взгляд. Она казалась ему симпатичной в ее двадцать восемь лет: хорошая фигура, приятной ширины бедра, увенчанные тонкой талией, небольшая грудь, вьющиеся рыжеватые волосы. Маша отвлекала его от мыслей о «той», попробовала тянуть в ее простой незатейливый мир. Ко дню знакомства Маша успела побывать замужем в течение года. Муж, с ее слов, оказался нерасторопный парень, толстел на глазах и весил сто шестьдесят килограмм при среднем росте. Михаил относился к ней только как к увлечению, приятному, но временному. Она же, как он понимал, пробовала придать их отношениям более серьёзный характер, периодически спрашивая его, любит ли он её? На этот вопрос он неизменно находил какой-нибудь уклончивый ответ. Почти три месяца он не то, чтобы наслаждался Машей, а скорее поставил на паузу свою тоску «о той».

– Привет, Маш! – начал он разговор по телефону. – Как дела?

Она ответила что-то обычное.

– Я думаю, – продолжил Михаил, – что вряд ли тебя отпустят, но решил всё-таки спросить: смогла бы ты махнуть со мной в понедельник на недельку в Турцию?

– Как неожиданно с твоей стороны! – ответила она. – Не–ет, не отпустят. Работа, знаешь. Нужно заранее составлять график отпусков или договариваться. Сейчас уже никак. А куда ты собираешься?

– Да мне, собственно, всё равно. Просто отдохнуть.

– Нет, извини, не смогу. А как ты в выходные? Сходим куда-нибудь?

Михаилу по какой-то причине не хотелось в эти выходные встречаться, поэтому он сослался на занятость на новой работе и отказался.

Турецкая неделя на южной ривьере прошла без особых событий. Воздушные и морские ванны, еда, алкоголь, сон. Редкие разговоры с соседями по отелю. В воскресенье, 26 сентября, он вернулся и вечером снова позвонил Маше.

Она не ответила сразу, но перезвонила минут через двадцать. Михаил услышал, что она находится где-то, где играет громкая музыка.

– Привет, Маш! А ты где? Музыка играет…

– Ой, Миша, я в ресторане.

– В каком? Я сейчас приеду.

– Нет, не нужно. Я не одна.

– А с кем? С подругой?

– Нет, я с Димой. Помнишь, я тебе про него говорила?

Да, Михаил помнил эти разговоры. Маша рассказывала, что по профессиональным делам познакомилась с этим парнем, Димой. Он приглашал Машу в ресторан, но та отказалась. Было это в середине августа. В конце августа Маша рассказала, что, когда Михаил не захотел идти с нею в кино на интересный для нее фильм, компанию ей составил опять–таки этот Дима. И вот сейчас они уже в ресторане.

Маша добавила:

– Ты со мной никуда не ходишь, в ресторан не приглашаешь… Всё боишься, что нас вместе увидят.

– Понятно, – сказал с раздражением Михаил и закончил разговор.

Михаил представил, что после ресторана они, будучи подшофе, не захотят просто так расстаться, и Маша попадет в объятия этого Димы. Они придут к нему… Впрочем, о том, что случится между ними потом, Михаил не хотел думать.

Кто виноват, что так получилось? Он. Действительно, он и больше никто. Он не ходил ни на концерты, ни в кино, ни даже по улице гулять с Машей. Он опасался, что кто-то из знакомых увидит его с ней и сообщит «той». Тогда «она» уже никогда не вернётся. «Она ушла», но он всё еще ждёт.

2

Вечером в понедельник Михаил решил пойти в парикмахерскую. Особой надобности в укорочении и без того не сильно длинной прически у него не было, но решил накануне, что жизнь должна совершить новый поворот, а начать этот поворот следует с каких-то изменений. Почему бы не со стрижки. Он хорошо себя чувствовал, расслабляясь под манипуляциями парикмахера на голове, как во время массажа. Михаил ни разу не постригался у мужчины, предпочитая женщин, потому что только их мягкие пальцы вводили его в состояние покоя.

– Как будем стричься? – спросила молоденькая парикмахер.

– Сделайте, пожалуйста, чтобы стало гармонично и приятно, на ваш вкус, – ответил Михаил.

В помещении парикмахерской негромко звучала музыка без слов, а на ее фоне стрёкот машинок – в парикмахерской одновременно работало три–четыре мастера. Через пару минут Михаил почувствовал расслабление. Его голова едва покачивалась. Он закрыл глаза.

Почему-то в этот момент он стал вспоминать время, когда работал вместе с Игорем Ильиным еще на прежней работе, «в конторе». Они часто дежурили вместе сутками, выпивали тоже вместе – не без этого. Сколько разных серьезных и комичных случаев произошло за время их совместной службы! Как-то раз им нужно было изловчиться и вытащить из квартиры находившегося в розыске уголовника. Это только в кино и по телевизору красиво: работает группа захвата, все в бронежилетах, «квартал оцеплен». На деле же все намного прозаичнее. Какая, спрашивается, группа захвата, если известно, что старый вор–рецидивист, пьяница, живет в притоне. Как-то в такой ситуации Игорь и Михаил пришли к квартире–притону, позвонили в дверь. Из-за нее раздался мужской голос, хриплый, скрипящий, с неразделяемыми звуками. Игорь в один момент сделал такой же голос и произнес: