1 глава
Телефон в кармане брюк вибрирует не переставая. Я сбрасываю третий или четвертый звонок с неизвестного номера и опять перевожу взгляд к панорамному окну. Затягиваюсь сигаретой и наблюдаю за танцем девчонки, прищурив глаза. Музыка доносится из тренировочного зала глухими непонятными отголосками, но я как будто слышу ее в пластике красивого гибкого тела. Неужели оно на такое способно?
– Не насмотрелся еще? – усмехается Леднёв, застегивает куртку и поднимает воротник.
На улице холодина, ветер пробирает до костей, но уходить не хочется. Девочка завораживает. И заряжает. Эмоциями. Делаю еще одну затяжку.
Свободные раскованные движения, копна темных волос достает почти до поясницы. Ассоциации вызывает хорошие. В девчонке есть эстетика. Характер. У спортсменов это нередко встречается. Дисциплина и режим кого хочешь воспитают, но здесь еще и энергетика чувствуется. Мимо такой не пройти.
Наверное, я слишком активный наблюдатель. Красавица оборачивается, чувствуя мой взгляд, и мы встречаемся глазами. Через стекло. Она недовольно хмурит утомленное лицо, упрямо вскидывает подбородок и, изящно крутанувшись, продолжает тренировку.
Пламя. Вот как бы я ее охарактеризовал одним словом. Маленькое солнце, несмотря на черный жгучий взгляд и такого же оттенка волосы. И судя по глазам, в которых мелькнуло каменное равнодушие, мне ничего не светит. Я так на подчиненных смотрю, когда они на планерке зачитывают еженедельные отчеты.
– Не знаешь, кто такая? – спрашиваю у Миши. – Я не видел ее раньше среди пловчих.
Девчонка даже не смущается, что за ней наблюдают. Спокойно продолжает заниматься и танцевать, будто рядом нет зрителей.
– Ну так, в общих чертах, – отзывается Леднёв. – Какая-то знакомая Кати из Москвы. Та сказала, что цветочек не из пловчих. И занята другим шмелем-опылителем. Чтобы мы руки свои к ней не тянули во избежание всякого рода недоразумений и проблем.
– Цветочек? – хмыкаю я. – Похожа.
Выдыхаю струю дыма в воздух, опуская взгляд к стройным ногам и упругой заднице девчонки. Длинные волосы в движении хлещут по телу. Красиво. Может, цветочек не только в спорте такая гибкая, но и в других сферах податливая? Мне плевать, кто там ее окучивает и протежирует. Мы сейчас не в Москве. Нужно только момент подходящий выбрать, чтобы познакомиться и прощупать почву. Все равно заняться особо нечем.
Я допиваю кофе и выкидываю окурок. Еще раз смотрю на объект своего интереса. Бешеная энергетика. Чувствую, веселая предстоит командировка. Не зря на базу приехал.
Миша ухмыляется, заметив мой прищуренный и заинтересованный взгляд.
– Как думаешь, ее покровитель сколько ребер тебе сломает, когда узнает, что ты к ней подкатывал?
– Хм… – задумываюсь, не отводя глаз от цветка. – Я бы за такую живого места не оставил на похотливом садовнике.
– Съезжу завтра в город, закажу тебе сорокоуст.
– Аминь.
Миша ржет и уходит, а я остаюсь у окна. Выкуриваю еще сигарету, наблюдая за девушкой в тренировочном зале. Их там много. Шанаева своих гоняет, а цветок сама по себе. Сразу видно, что не из пловчих: плечики аккуратные, талия тонкая, ноги стройные, попка круглая. До этого дня меня совсем не впечатляли спортсменки, а здесь что ни движение, то учащенное сердцебиение. Глаз невозможно отвести. И ведь заметно, что девочке больно делать некоторые связки, особенно когда нагрузку переносит на правую ногу. Сильно морщится, но продолжает трудиться. Упертая. Пока не знаю, хорошо это или плохо, позже разберемся. А если она планам своим не изменит и в восемь появится на тренировке, то познакомимся. Поближе.
Я иду в дальний корпус, чтобы поработать. Состояние полукоматозное. Дел, как всегда, до хрена, а в голове кисель. Почти неделю во Владивостоке, но никак не привыкну к разнице во времени с Москвой.
Мрачно смотрю в монитор несколько часов, а потом возвращаюсь к тренировочному залу, где у цветочка новая попытка самоистязания.
Я даже не пытаюсь скрыть своего присутствия и интереса. Молча курю и наблюдаю. Ее умения в другую бы плоскость перевести.
Цветок не обращает на меня внимания. А может, правда, не видит? Отвлекаюсь на тлеющий кончик сигареты, всего на мгновение, и вдруг слышу приглушенный вскрик. Обвожу цепким взглядом помещение, а девчонка уже лежит неподвижно на полу в другом конце зала. Самоубийца какая-то. Я тушу окурок и иду к ней. Девушка плачет. Беззвучно. Плечи трясутся, и такая она хрупкая в это мгновение, так беззащитно выглядит, что царапает где-то внутри. Присаживаюсь на корточки, и цветок, заметив меня, вздрагивает. Приподнимается. Нервно сглатывает. Вблизи она еще красивее. Губы сочные, глаза бездонные. Утонуть хочется. И не только в них. Запоминающаяся родинка на щеке, которую издалека было не заметно. Действительно, маленькое жгучее солнце.
Цветок опирается на руку, пытается встать. Получается. Делает несколько шагов. Походка шаткая. Девчонка хватается за правую голень и тут же опять оказывается на полу.
Я усмехаюсь и снова сокращаю между нами дистанцию.
– Где болит?
Она упрямо молчит.
– Никогда не делай того, чего не сможешь быстро объяснить врачам скорой помощи. Вот эти вот штуки – быстро не объяснить. Где болит? – повторяю вопрос.
Блядь, немая, что ли? Так и знал, что должен быть какой-то изъян. Хотя это с какой стороны посмотреть… Стонать, судя по всхлипываниям, может, и ладно.
Я протягиваю руку и и глажу цветок по лицу, вытирая пальцем мокрые дорожки. Девчонка смотрит с такой безнадежностью, что дыхание перехватывает. Неужели так больно? Или это от отчаяния?
Она качает головой, пытается отвернуться. Так красиво смущается. Искренне.
– Перестань за мной подглядывать. И так ничего не получается, – начинает злиться. – А ты еще больше смущаешь.
– Мне кажется, ты себя недооцениваешь.
Девушка смотрит на меня огромными глазами и не шевелится. Замечаю, как сквозь черную ткань ее спортивного комбинезона проступают маленькие соски, и моментально пересыхает в горле.
– А мне кажется по-другому. Обычно больно там, где никому не видно. Но я тебе покажу. Сейчас…
Она кивает на сумку, которая лежит на полу, и просит дать ее в руки. Достает телефон, открывает видео и поворачивает ко мне экран. Я зависаю на полминуты, смотря, как четыре девочки лет семи-восьми, в коньках, наперегонки нарезают круги на катке. На старте темненькая падает, сильно отстает, но на пятом или шестом круге вырывается в лидеры и обгоняет всех с большим отрывом. Упертая. Но это я сразу заметил. Расплываюсь в улыбке. И смотрю в красивые глаза. Черные как у дьявола. Контраст такой. И несоответствие. С виду цветочек очень милая. Неужели это лишь обманчивая оболочка?
– Мне тут семь. Недавно я получила травму и больше не смогу вернуться в спорт. Карьера закончена, планы полетели к чертям.
Девушка поджимает губы и в это мгновение выглядит так, что я жалею, что не волшебник и не могу залечить ее травмы взмахом руки, чтобы она завоевала все медали и кубки, о которых мечтала. И стояла бы на пьедестале с торжествующей улыбкой на лице, покорив сердца миллионов.
– Я второй вечер наблюдаю за тем, как ты себя истязаешь тренировками и растяжкой. Может, вместе подберем щадящий комплекс упражнений, от которых ты не будешь плакать и испытывать боль?
Беру ее за подбородок и поворачиваю заплаканное лицо к себе, обжигаю горячими губами скулы, пока красавица в замешательстве.
Напряжение такое сильное, что я чувствую, как начинает подергиваться вена на лбу и в паху ощутимо пульсирует. Цветок напрягается всем телом в ответ и выставляет руки вперед. Упирается ими в мою грудь, прожигая возмущенным взглядом. Вижу в ее пламени свое отражение. Что-то не так, солнышко?
Понимаю, что сейчас спугну девчонку своей дерзкой уверенностью и, скорее всего, получу отказ, но ее хочется встряхнуть, пусть даже и шокирующим предложением. Потом же сама спасибо скажет, когда окажется подо мной и забудет о своих тренировках.
– Хватит уже себя мучить. Давай я? Тебе понравится, – произношу тихо.
Цветок кривит губы в усмешке, в глазах мелькает разочарование.
– Я с тобой о серьезных вещах, а ты о сексе? Нет, спасибо.
Она снова отталкивает. Сильнее, чем в первый раз. Я поддаюсь. Какая отчаянная, дерзкая и упрямая. Это почему-то начинает раздражать.
– Я не за тем сюда приехала. Поищи для себя другой вариант. – Девушка дышит тяжело и прерывисто.
– Этими тренировками ты лишь больше загоняешь себя в тупик. Тебе нужно отдохнуть и переключить внимание.
– Вот ты и переключи его. На кого-то еще. – Она пытается встать.
Я ухмыляюсь. С радостью бы. Только неизвестно, где находятся эти переключатели. Ладно. Я тоже упертый.
– Если ты думаешь, что я не в теме, то ошибаешься. О травмах и поломках очень многое знаю. Не меньше твоего. Не нужно с таким настроением заниматься. Ты сама в себя не веришь. И не с того начинаешь. Так в уныние себя загонишь. Я в прошлом боксер. А недавно брат со скалы сорвался, полгода в больнице поломанный лежал. Потом мы с ним расхаживались, тренировались, я ни на шаг от него не отходил.
Девчонка смотрит заинтересованно. Но не верит. Я тянусь за телефоном. Сейчас будет обмен видео. Хотя не особо люблю смотреть, но то, которое собираюсь показать, в свое время засмотрел до дыр. С меня не убудет, если цветку станет легче. Травма и крах карьеры – это еще не приговор. Есть вещи куда страшнее. Самое главное в этих ситуациях – не терять веру и желание жить.
Нахожу в облаке файл, открываю и показываю девчонке. Она смотрит видео два раза. Молча. В глазах нет больше слез. Только потрясение. Да, спорт и амбиции – прекрасно, но, если что-то вдруг не срослось, это не конец света. Когда-то я тоже думал, что бокс в моей жизни навсегда, но оказалось, ошибался.
– Он же сорвался со скалы… Боже… какой кошмар… – Цветочек поднимает на меня огромные глаза.
– Мы в связке были. Я ошибся, и он отсоединил защиту, чтобы вдвоем внизу не лежать. Брат долго в себя не приходил, под вопросом было, останется он полноценным или будет инвалидом.
– С ним правда все хорошо? – спрашивает цветок.
– К счастью. И как ты, он не ревел, а вставал с кровати через боль, пару месяцев жил на одной лишь силе воли, брату до сих пор бывает несладко. В позвоночнике и плече пластины, но он нашел в себе силы вернуться к прежней жизни. И ты найдешь. Могу помочь.
Девчонка выразительно закатывает глаза. Потрясающий вид. Хочу. Только чтобы от экстаза так делала.
– Как тебя зовут? – продолжаю я напирать.
– Алёна.
Не сдерживаюсь и улыбаюсь. Теперь понимаю, почему всю ночь преследовала буква «А». Неужели снова все начинается?
– А меня Ян.
– У тебя пальцы дрожат, Ян, – замечает Алёна.
Сегодня можно не притворяться, что я со странностями. Пальцы дрожат, в ушах шумит от желания обладать. Еще и видео… Всё в совокупности – мощный удар по эмоциям. Давно такого куража не ловил. И забыл, какое это потрясающее чувство.
– Это из-за видео. До сих пор, бывает, кошмары снятся. Пережил непростой период. Выпьешь со мной кофе? – предлагаю я.
– Я не пью кофе.
– Чай?
– И чай тоже.
– Что ты любишь?
– Ничего.
– Я очень настойчив.
– Я вижу… – говорит она с укором. – Знаешь, какой у меня был псевдоним?
– Ну? – вопросительно изгибаю бровь.
– Шип.
Я смеюсь. Алёна Шип? Так вот почему цветочек?
– Намекаешь, что поцарапаюсь?
– Прямо говорю, что ничего со мной не светит. Не люблю настойчивых мужчин, которые не умеют держать себя в руках.
Похоже, у тебя проблемы, солнышко.
– А что так? Обижали?
Алёна встает, игнорируя мой вопрос, и неуклюже опирается на правую ногу. Тихо охает, морщится, чуть не падает. Я встаю с корточек и удерживаю, обнимая за талию. Алёна отстраняется. Поднимает на меня глубокий черный взгляд, снова обжигая жгучим пламенем.
– Завтра опять приду. Пока не согласишься выпить со мной кофе. Обожаю недоступных красавиц.
Она внимательно рассматривает меня, наверное, с минуту, а потом вдруг загадочно улыбается.
– С чего ты взял, Ян, что недоступная? Не было настроения, и нога болит, но я вовсе не против сходить с тобой в кафе. Идем? – произносит повеселевшим голосом.
– А как же «не пью чай и кофе»? – Я неверяще щурю глаза, не понимая, в чем подвох.
– Буду сок. Апельсиновый. И еще шоколадку. Желательно очень большую. А ты что будешь?
Я представляю Алёну, перепачканную сладостью со вкусом апельсина и шоколада, у себя во рту, и к дрожащим пальцам добавляются другие ощущения, которые опять выводят на эмоции.
– А я, Алёна, буду то же самое, – отвечаю, не сводя глаз с чувственных губ.
Цветок опять выразительно закатывает глаза. Но зря она так делает, потому что это открывает отнюдь не радужные для нее перспективы. Жгучий красивый дьяволенок. И нет бы сразу поймать себя на мысли, что несколько минут назад девочка не желала проводить вместе время, а сейчас вдруг с энтузиазмом согласилась подарить свое внимание, и это явно не просто так. Но я беспечно отмахиваюсь и веду Алёну в кафе, расположенное в соседнем корпусе.
2 глава
Я наблюдаю, как девчонка вгрызается в шоколадку зубами и пьет сок с такой жадностью, словно неделю сидела в закрытом подвале. Хочется у нее всё отобрать, чтобы не срывалась. Дозированно ведь нужно, но замечаний не делаю. Просто смотрю. Ничего сексуальнее давно не видел. Особенно когда она втягивает губами сок через соломинку, а потом их облизывает. Будто намеренно провоцирует.
– Ты не могла бы перестать это делать?
– Что? – Алёна поднимает на меня порочные глаза и приоткрывает влажный розовый рот.
Выражение лица довольное, сытое. Скольжу взглядом по губам, выше, и мы снова смотрим друг на друга. Не девчонка, а грех. Откуда же ты такая взялась?
Алёна, заметив, что я рассматриваю ее лицо и шею, отдергивается от соломинки так резко, будто прикоснулась к вскипевшему чайнику, а через мгновение расплывается в игривой улыбке.
– Извращенец. Хватит меня смущать. У тебя все на лице написано, – произносит кокетливо.
Да, извращенец. Потому что в это мгновение все мысли ниже пояса. Страшно спугнуть напором, но и времени ухаживать тоже нет. Всего семь дней, чтобы вдоволь насладиться этими ощущениями и роскошным телом, а потом опять Москва, работа, проекты, поручения отца. Не хочу терять ни минуты, пока нахожусь в этой глухомани.
– Сколько парней у тебя было? – озвучиваю я то, что действительно сейчас интересно. Упаси боже с девственницами дело иметь. Но ради нее, так и быть, сделаю исключение.
– Что? – Алёна обводит языком припухшие губы и устремляет на меня чуть недоумевающий взгляд.
– Ты не ослышалась. Парней сколько было?
– Ну… – задумывается. – Вопрос, конечно, бестактный. Но если тебе интересно… – снова повисает пауза, и вид у девчонки такой, словно подсчитывает.
Да ладно? Так много?
– Восемь, – твердо произносит она, щуря глаза. – Девятый, кажется, на подходе.
Взгляд выдерживает. Неужели не врет? Лет-то тебе сколько, Лолита? Где ты этих восьмерых успела подхватить? А девятый – это типа я?
– Я сейчас не про поцелуи, – решаю все же уточнить.
– Да, я тоже. – Алёна сама серьезность. – Ладно, Ян. Я наелась. Спасибо за угощения. Было вкусно. Мне пора отдыхать. Завтра рано вставать на пробежку. Потом обещала Кате с девочками помочь, провести тренировку вместо нее. Как-нибудь еще пересечемся.
Ну какая же упертая. Переживает, что ей не хватит со мной физических нагрузок?
– Я провожу?
– Конечно. Проводи, – слегка улыбается Алёна, тут же соглашаясь.
Узнаю этот хитрый взгляд. Что-то задумала, цветочек? Как избавиться от навязчивого внимания оборзевшего в край поклонника? Так я еще и не начинал «ухаживать», лишь почву сунулся прощупать И в поклонниках ходить не привык. На деле я эгоистичная тварь, которая знает тысячу и один способ заполучить свое. Но люблю изобретательных. Показывай, что умеешь, Алёна. А потом я. За девятерых буду.
Мы выходим из здания и направляемся в корпус, где разместились девочки Шаны. Надо бы в свой переманить, там с шумоизоляцией превосходно. Подходим к двери в номер, и Алёна поднимает на меня черные глаза. Что-то изменилось. Я это улавливаю во взгляде и жестах. Недотроги себя так не ведут и не показывают прелести первым встречным, так? Чертовка откидывает волосы назад, тянет язычок молнии на комбинезоне вниз, и я вижу ложбинку между грудей и кусочек впалого живота. Кровь закипает в ушах и стремительной волной несется к паху. Вот как у девчонки получается так на меня воздействовать?
– В общем… я согласна, Ян. У меня шаткое положение в семье. Травма, операция, все дела. Недешево это. Иногда балуюсь. Пять сотен за час. Долларов США, естественно. Если еще две сверху накинешь, отсосу. Обычно цена выше, но ты вполне ничего. К тому же с тонкой душевной организацией, слезы вытирал. Тронуло. Редко встретишь такого… чуткого. Но сегодня я и впрямь устала. Завтра заглянешь?
Я удивленно приподнимаю брови. Ожидал все что угодно, но не такое. Будто ведром холодной воды окатили. Ни грамма нежности, в голосе отталкивающая пошлость, словно попал в дешевый порнофильм. Фу. Отвратительно. Мне цветочек нравился, а не эта распутная девка, выпячивающая сиськи и говорящая вульгарности. Какая же ты стерва, цветок. Или мозги запудрить решила?
Отрываю взгляд от ее тела и сосредотачиваюсь на черных глазах.
– Долларов, да? – уточняю хмуро.
Ни один мускул не выдает, что Алёна блефует. Дважды стерва. Как можно быть такой сукой?
– Тысяча и анал, – говорю я, чувствуя, что теряю контроль. Где же эти переключатели?
– Полторы, – заискивающе улыбается она и проводит кончиком языка по пухлым губам. – Долларов. Завтра.
– Надеюсь, ты девственность продаешь, причем сразу в двух местах? Иначе откуда такая завышенная сумма?
Лгунья. Или нет?
– Хм-м… Анал не самый мой любимый вид секса. Но так и быть потерплю. Надеюсь, у тебя маленький член и ты не причинишь мне сильного дискомфорта?
Давно меня никто так не злил. И не заводил одновременно. Обвожу глазами стройное тело и позволяю себе вольность – толкаю девчонку к стене и сжимаю в своих руках. Обхватив ее задницу ладонью, приподнимаю и упираюсь в живот эрекцией.
– Меня и доступные красавицы иногда вставляют. Зря ты все это затеяла, я не отступлюсь. И денег не жалко. Две тысячи. И моя на всю ночь. Сегодня.
Алёна дергается в моих объятиях, в глазах появляется паника. Тянусь свободной рукой за карточкой в карман джинсов и запихиваю ту в спортивный топ распутницы.
– Код три-семь-пять-пять. Снимешь, сколько посчитаешь нужным. Пошли в мой номер, Саша Грей. Покажешь, на что способна.
Она снова пытается вывернуться из моих рук. Кажется, возмущена. Вернулся черный жгучий дьяволенок. Всё? Больше не хочется строить из себя дешевую шалаву? Хотя про дешевую спорно. Я блокирую цветок, прижимая к стене и не давая сбежать.
– Думала отступлюсь, если предложишь секс за деньги? Прокол, Алёна. А ведь и правда могла заработать. Я почти повелся.
В темных глазах полыхает огонь ненависти. Неужели так отвратителен? Алёна хочет что-то сказать, но я лишаю этой возможности. Впиваюсь жестким поцелуем в губы, на которые пялился еще в кафе. На вкус девчонка – порок, шоколад и апельсин. Все, как представлял. Посасываю нижнюю в отместку за то, что цветочек вытворяла с соломинкой несколько минут назад, а потом раздвигаю губы языком и врываюсь в податливый рот, собираясь устроить ей настоящее порно. Вряд ли она имеет представление, что это такое на самом деле. Руки сами тянутся, чтобы сжать ее бедра. Мозг окончательно дуреет, и будь Алёна настоящей шлюхой – похер. Я бы и три тысячи баксов заплатил сегодня за секс. Ощущаю себя наркошей рядом с ней.
Девчонка отчаянно вырывается, царапает мой затылок ноготками, но потом сдается, позволяет таранить себя, дрожит отзывчиво и… вдруг обмякает в моих руках, словно тряпичная кукла, теряя сознание. Когда я заведен до чертиков и готов тащить в свой номер, перебросив через плечо. Даже если бы кричала – не услышал бы. Так шумит в ушах от желания. Такого не было даже в четырнадцать, когда был готов кончать от одного вида голых сисек.
– Алёна…
Мы оба на полу, она на моих коленях и никак не отзывается ни на голос, ни на прикосновения.
Я растерянно хлопаю глазами, снова зову девчонку по имени и трясу за плечо. Тишина. На ее щеках проступает лихорадочный румянец, дыхание поверхностное. Сердце ухает в груди. Или это мое? Да что за непруха-то? Я тянусь к телефону. Набираю Катю. Может, у цветка и впрямь какие-то серьезные проблемы со здоровьем после травмы? Вспоминаю, как она от души ела сладости и сок пила. С голодухи ее так вырубило? Хрен его знает, чем там эти доходяги питаются, чтобы быть такими стройными. Водой и листом салата? Или она из-за моего напора так перенервничала? Но я же так, несильно. Лишь поцеловал.
Катя не отвечает, но это и понятно: они с мужем редко видятся, там теперь не до телефона, у них свое эротическое шоу. А мне что делать с цветочком?
– Алёна. – Хлопаю девушку по щекам.
Она приоткрывает глаза, и я выдыхаю. Еще и сумки ее нет. Где этот чертов ключ?
– Пить хочу, – тихо произносит Алёна. Глаза жалостливые, как у бездомной дворняжки. – Мне нехорошо. И сумку, кажется, в баре оставила. С ключом, – словно читает она мои мысли.
– Одна побудешь две минуты?
Алёна слабо кивает. Худенькое тело трясется. Бледная. Испуганная.
– Я быстро.
Поднимаюсь на ноги, чтобы пойти в бар, забрать ее вещи, но не успеваю сделать и нескольких шагов, как слышу громкий стук захлопнувшейся двери. Резко поворачиваюсь на месте. В коридоре пусто. На полу лежит моя карточка. Да ладно? Разыграла обморок, когда поняла, что не соскочить? Вот же стерва! Трижды.
Я возвращаюсь в бар. Там нет никакой сумки. Только сейчас вспоминаю, что Алёна оставила ее в тренировочном зале и выходила налегке. Изначально собиралась шлюхой себя выставить, чтобы меня отвернуло от нее? А когда не прокатило, все равно выход из сложившейся ситуации нашла. Какую же глупость совершила, дурочка. Полагаешь, Алёна, я просто так отступлюсь от своего? Особенно вкусив прекрасные запахи? Нет, цветок. Мы еще не закончили. Готовься к ответке.