Когана рвёт только что съеденной «похлёбкой» обратно в миску.
(спокойно.) Ну, куда же ты всё сразу съел? Голодал два дня, вот и…
Коган (отдышавшись, тянет его за рукав). Пошли отсюда! Лучше уж воду пить и голодать.
Уходят.
***
Коган и Ардашев идут по улице. По дороге едет автомобиль. Он останавливается, из него выходит человек.
Ардашев (щурясь, смотрит вдаль, беззлобно). Буржуй какой-нибудь.
Коган. Это Керенский.
Ардашев. Не могу сказать, не вижу.
Коган. Я вижу. Сейчас я ему скажу… (направляется к машине, около которой стоит Керенский, Ардашев догоняет и удерживает его, пытаясь высвободиться, сквозь зубы.) Пусти! Пусти, сказал! Это он деда угробил!!
Ардашев (удерживая его). Остынь! Если хоть за руку его возьмёшь–и, то посадят!
Коган жадно наблюдает за Керенским. Тот садится в свой автомобиль и уезжает.
Коган. Подавись ты своим Временным правительством!
***
Кабинет Когана. Входит Ардашев.
Ардашев (Когану). Где ходил?
Коган молча достаёт из кармана пачку купюр, протягивает Ардашеву.
Что это?
Коган. Деньги.
Ардашев. Вижу, что деньги. Откуда?
Коган (помявшись). Помнишь фрак, в котором я на твоём дне рождении был? Французский.
Ардашев. Помню. Роскошный.
Коган. Я его продал.
Ардашев. Кому?
Коган. Ардан, какая разница, кому? Не важно! Вот деньги, двадцать пять тысяч.
Ардашев (обалдев). Ско-о-олько?
Коган. Двадцать пять. Но будем экономить.
Затемнение.
Явление XXI
Коган
Ночь. Коган один в кабинете. Сидит за столом, смотрит в окно.
Коган (сам себе). Чёрт-те-что…
Пауза.
Нельзя так больше, нет. Держит меня что-нибудь здесь? Нет. По специальности не могу работать из-за своих принципов… Служить-не служу.
Сидит в раздумьях около минуты, потом берёт лист бумаги, чернильную ручку, что-то пишет. Читает написанное, откладывает бумагу в сторону, смотрит на пламя свечи.
Затемнение.
Явление XXII
Коган, Орлов
Квартира Орлова. Входит сам Орлов, за ним Коган в шинели.
Орлов. Проходи, Сергей, присаживайся. Чаю?
Коган. Нет, Михаил Дмитриевич, благодарю! Я ненадолго.
Орлов. Может быть, пройдём ко мне в кабинет?
Коган. Как Вам угодно. (снимает шинель, достаёт из кармана лист бумаги, идёт за Орловым)
Затемнение.
Кабинет Орлова. Орлов садится в кресло.
Орлов. Присаживайся.
Коган садится на стул.
Может, коньяка по рюмочке?
Коган. Нет-нет, спасибо большое. Я к Вам по делу.
Орлов. По делу? Ну что же, рассказывай!
Коган. Вы сейчас главврач в Мариинской?
Орлов. Точно так.
Коган подаёт ему бумагу.
Что это? (берёт бумагу, читает вслух.) «Главному врачу Мариинской больницы Орлову от прапорщика, фельдшера Когана. Рапорт. Прошу уволить меня, Когана Сергея Юрьевича, по собственному желанию, с должности фельдшера, а также уволить в запас в звании прапорщика. Шестнадцатое февраля тысяча девятьсот восемнадцатого года. Сергей Юрьевич Коган».
Пауза.
Могу я узнать причину подачи сего рапорта?
Коган. Я не могу здесь жить, Михаил Дмитриевич. Будь жив дед, может, ещё как-нибудь, ради него. А так… Меня ничто здесь не держит, на фронт больше не отправят…
Орлов. Да, с твоим-то ранением…
Коган. Вы сможете исполнить мою просьбу? Документы я предоставлю.
Орлов. Сергей… Ну, положим, подпишу я и в военном министерстве подпишут бумагу об увольнении тебя в запас. Дальше что?
Коган. Не знаю.
Пауза. Орлов задумался.
Орлов. Знаешь, что? Есть у меня ученик один, хирург, очень талантливый и хороший человек и профессионал. Сейчас он работает в Сибири, село Зиминское. Я мог бы рекомендовать тебя ему… Поедешь, если что?
Коган. Поеду! Мне главное-по специальности работать, людей спасать! Зря, что ли, академию кончал?
Орлов. Это Сибирь…
Коган (с жаром). Хоть Африка!
Орлов. Хорошо. Сегодня же напишу ему письмо. (подписывает рапорт).
Коган. Спасибо Вам. А где Ольга?
Орлов. В Сан-Франциско.
Коган (встаёт, собирается уходить). Михаил Дмитриевич, берегите себя!
Орлов. Буду стараться!
Затемнение.
Явление XXIII
Ардашев
Гостиная в квартире Романько. Звук открывающейся двери.
Голос Ардашева в прихожей «Серко, ты дома?»
Через некоторое время входит сам Ардашев.
Ардашев. Коган? (пауза.) Ушёл куда-то, что ли…
На столе лежит конверт. Ардашев замечает его. Распечатывает конверт, читает письмо про себя.50
Валерьян!
Если ты читаешь это письмо, значит, я уже еду в поезде. Не задавайся сейчас никакими вопросами, прочти его до конца.
Мне очень ценна твоя поддержка, помощь, и прочие знаки внимания, как доброго товарища и бывшего сослуживца. Но жить и смотреть как наш родной город, страну уничтожают агрессивно-настроенные молодчики и чиновники я не могу. Вернее, даже не в революции дело!
Всё дело в том, что мне досадно моё положение: я не могу работать по специальности в больницах Петрограда, так как почти все они полностью подчинены новой власти, которую ни ты, ни я принять не можем, да и вряд ли примем. До продажи моего фрака мы едва сводили концы с концами и так могло продолжаться достаточно долго, вплоть до голодной смерти.
К чему это я?
Раз ты читаешь это письмо, то, наиболее вероятно, что я уже в пути. Я еду в Сибирь. Орлов подписал мой рапорт, в запас меня уволили чуть больше недели назад. Меня ничто здесь не держит, наоборот, всё в квартире напоминает о деде, а я… Я никогда себе не прощу, что согласился тогда уехать, пересидеть те полгода, якобы получить опыт работы. Это моя вина. Нужно было настоять на своём, упереться рогом, остаться в Петрограде. Да, революция всё равно бы произошла, этого никто остановить не мог, но хотя бы его, деда, я бы уберег, понимаешь? И всё было бы хоть чуточку лучше и легче. Но что теперь жалеть? Поздно.
Орлов рекомендовал меня одному своему ученику, Щеглову, не знаю, слышал ты о нём что-либо или нет. Тот ответил, что госпиталь в Зиминском очень нуждается в хороших, грамотных специалистах и он готов меня взять под своё крыло. Таким образом, работу на новом месте я уже имею.
Не знаю, как ты воспримешь это письмо, но хочу сказать одно: пожалуйста, не вини себя ни в чём, ибо никакой твоей вины во всём произошедшем нет. Верши свою судьбу сам: хочешь, останься жить в этой квартире, я не возражаю, поступай на своё усмотрение, любой твой выбор я приму и пойму.
Деньги от продажи фрака я оставляю тебе. Это двадцать тысяч рублей. Я взял пять, более мне не нужно. Потрать их с умом, пожалуйста.
Свой новый адрес для писем я сообщу по прибытии в Зиминское. Буду ждать твоих писем, встреч. Сообщи адрес Нине, пусть тоже пишет, если будет желание, я с удовольствием отвечу.
Вот, собственно, всё, что я хотел тебе сказать. Надеюсь, ты меня поймёшь.
Всегда твой,
Сергей Коган.
Пауза. Ардашев осмысливает прочитанное. Стоит с письмом в руке.
Затемнение.
Конец первого действия.
Действие II
Лица
Коган.
Щеглов Юрий Аммосович, хирург, около сорока лет.
Палей Дарья Николаевна, бывшая княжна, ссыльная, двадцати пяти лет.
Лакей.
Александр Бедолага (Саша), хирург, лет двадцати двух.
Михаил Бедолага (Миша), его младший брат, студент, не кончивший курса, лет девятнадцати.
Ирина, дочь Щеглова, медсестра.
Трутнёв Свирид Александрович, участник Белого движения, тридцать три года.
Павловский Андрей Константинович, полковник Красной армии.
Ардашев.
Священник.
Любимов.
Нина.
Варварин.
Первый молодчик.
Второй молодчик.
Аня.
Павел Вражин.
Аэлита.
Танцующие на балу.
Явление I
Коган, Щеглов
Станция Зима. Коган выходит из поезда, оглядывается.
С противоположной стороны сцены выходит статный мужчина, тоже осматривается, затем подходит к Когану со спины, трогает его за плечо.
Коган оборачивается.
Мужчина. Вы—Коган?
Коган. Да. А Вы—Щеглов?
Мужчина. Верно!
Здороваются за руку.
Щеглов. Юрий Аммосович.
Коган. Очень приятно! Сергей.
Щеглов вопросительно смотрит на него.
Коган. Юрьевич.
Щеглов. Взаимно приятно! Может, Вам багаж помочь донести?
Коган. Благодарю, не стоит, у меня один вещмешок. За нами телега придёт?
Щеглов. Помилуйте, Сергей Юрьевич, здесь двадцать минут идти!
Коган. Даже так? Ну что же, давайте прогуляемся.
В продолжение дальнейшего диалога они идут пешком по селу.
Зиминское-это деревня?
Щеглов. Скорее село. Для деревни великовато. Вы окончили Военно-Императорскую Академию?
Коган (воодушевился, поскольку разговор перешёл в его любимое русло). Да, почти год назад. Семь месяцев проработал фельдшером в селе Шкибе, в Латвии.
Щеглов. Хирургом?
Коган. Земским фельдшером.
Щеглов. И что же, каковы Ваши впечатления?
Коган (пожав плечами). Не до впечатлений, Юрий Аммосович. Это моя работа, которую я должен делать. Вот и всё.
Щеглов. Воевали?
Коган (неохотно). Воевал в Варшавском выступе. Был ранен. Имею Георгиевский крест и звание прапорщика в запасе.
Щеглов. Георгиевский крест и звание прапорщика? Похвально!
Коган. Куда мы идём?
Щеглов. Я покажу Вам избу, где Вы будете жить. Но должен предупредить: жить Вы там будете не один.
Коган. В каком смысле?
Щеглов. В Зиминском очень много ссыльных и родственников врагов Российской Империи. Вы будете делить жильё с девушкой, дочерью осужденного генерала. Конечно, если Вы против, пока можете переночевать у меня, а потом…
Коган. Нет, что Вы, раз так решили, значит, так и будет. А госпиталь далеко?
Щеглов. Нет. Здесь всё рядом. Нам сейчас свернуть налево…
Затемнение.
Явление II
Коган, Щеглов, Даша
Большее пространство избы занимает печь. Также здесь присутствует обеденный стол, на нём самовар, лавка. Виден проход в другую комнату.
Входят Коган и Щеглов. Коган снимает шапку, держит её в руке.
Щеглов (кричит). Дарья Николаевна, принимайте постояльца!
Из другой комнаты выходит черноволосая девушка.
Коган. Здравствуйте.
Даша. Здравствуйте. (Щеглову.) Здравствуйте, Юрий Аммосович.
Щеглов. Я пойду. (Когану.) Сергей Юрьевич, завтра утром жду тебя!
Коган. Да, хорошо.
Даша. Юрий Аммосович, может, останетесь, чаю выпьете?
Щеглов. Позже, Дашенька. Дела, дела… (Когану.) Жду! (уходит).
Пауза.
Даша. Вы проходите, проходите.
Коган. Спасибо. (снимает шинель, вешает на крючок, вещмешок ставит в угол, садится на лавку, спохватился, вскакивает.) Простите, я не представился! (одёрнул свитер, будто это мундир, скороговоркой.) Прапорщик Коган Сергей Юрьевич! (кланяется кивком головы).
Даша заливается от смеха.
(недоуменно.) Почему Вы смеётесь?
Даша (продолжая смеяться). Вы—военный?
Коган (понял, чем рассмешил её, смутившись). Да. Совсем недавно в запас уволили. Извините.
Даша. Дарья Николаевна. Можете просто Даша.
Протягивает ему руку, Коган целует её.
Вы голодны?
Коган. Да. Если можно чем-то отобедать, буду Вам признателен.
Даша. Хотите щей?
Коган. Хочу.
Даша идёт разогревать щи в печи. Коган смотрит на неё так, будто пытается что-то вспомнить. Через какое-то время Даша замечает это.
Даша. Сергей Юрьевич, почему Вы так смотрите?
Коган. Даша, скажите, как Ваша фамилия? Кажется, видел Вас в Петрограде когда-то. Только никак не могу вспомнить, где.
Даша. Пал ‘ей.
Коган (вспоминая). Палей, Палей… Подождите, Вы дочь Николая Андреевича…
Даша. Да.
Коган (несильно хлопнул ладонью по столу). Вспомнил! Вы были на новогоднем балу пятнадцатого года…
Затемнение.
***
Декабрь 1915 года. Бал в Гатчинском дворце.
Шумно, весело, звучит музыка, одним словом, все атрибуты весёлого праздника.
Немного в стороне от основного числа танцующих стоят Любимов и Ардашев. Ардашев одет во фрак, Любимов в светлом жилете, брюках в тон, шейный платок.
Ардашев. Где Коган?
Любимов. Обещал быть.
Ардашев. Задерживается…
В этот момент в зал входит Коган в чёрном фраке, белом жилете, туфлях в тон фрака, белая бабочка, белые перчатки. Видит товарищей, подходит к ним.
Коган. Здравствуйте, господа!
Ардашев. Здравствуй! Мы думали, ты уж не придёшь.
Коган. Ардан, ну не мог же я в мундире сюда приехать! Переодевался долго, пока доехал.
Любимов. Ты один?
Коган (не понял). Один.
Ардашев. Как же так? Ну ничего, мы сейчас найдём тебе пару…
Подходит лакей с подносом, на котором стоят бокалы с шампанским. Ардашев и Любимов берут по бокалу.
Ардашев. Та-ак… (высматривает барышень, через какое-то время толкает Когана в бок.) Вот, Серко, смотри: дочь генерала Палей!
Даша, в роскошном платье, сидит на софе и скучает.
Коган. Дочь Николая Андреевича?
Ардашев. Его самого.
Любимов (вдруг). Спорим, Ардан, что Серко на ней женится?
Пауза.
Коган (полушёпотом). Вы с ума сошли?! Я не женюсь до тридцати лет, дал себе слово!
Ардашев (не обращая на него внимания). Спорим, Любим! (скрепляют руки).
Коган. Сумасшедшие! Больше не позволю вам брать шампанское!
Любимов. И на венчании ты будешь поручаться за Когана.
Ардашев. Договорились.
Коган (закатив глаза). Господи, что вы за люди…
Ардашев. Твои товарищи. И мы не хотим, чтобы ты повторил семью своих родителей…
Любимов. …Именно поэтому партию мы тебе уже нашли!
Коган (в тон ему). Именно поэтому я не женюсь до тридцати лет!
Ардашев. Чем препираться, лучше разбей.
Коган. Ой, дураки!.. (разбивает их руки).
Ардашев. Прекрасно! (Любимову.) Спорим на результат.
Любимов. И бутылку самого сладкого шампанского!
Ардашев. Хорошо. (Когану.) Первым вашим ребёнком будет мальчик…
Любимов. …Ты назовёшь его в честь Матвея Ивановича…
Ардашев. Потом…
Любимов. Потом…
Коган (еле сдерживаясь, шипит). Прекратите! Спорщики чёртовы!
Ардашев. Потом родится девочка! Прекрасная, как мама, благоразумная, как папа!
Коган, надутый от злости, теребит перчатку.
Любимов. А назовёте вы её…
Коган (топнув ногой). Да хватит вам!
Лакей с шампанским снова подходит к ним. Коган случайно задевает один из бокалов кистью руки, тот летит на пол и разбивается в мелкие, острые осколки.
Тишина.
Коган (остыл, ему неловко, лакею). Ради бога, простите, пожалуйста! Я сейчас всё соберу!
Лакей. Не стоит, молодой человек. Вы же гость.
Коган. Нет-нет, не оправдывайте меня!
Надевает перчатку, садится на корточки, начинает сгребать осколки в одну кучку, пока лакей идёт за совком и веником. Некоторые гости (в их числе Даша) наблюдают за ним.
Возвращается лакей с совком и веником.
Коган. Сейчас, сейчас… (берёт большой осколок, не удерживает, режет руку, тихо ойкает. На перчатке проступает кровь).
Лакей. Что же Вы так, молодой человек! (подметает осколки, убирает следы шампанского).
Коган встаёт, смотрит на свою окровавленную руку в перчатке.
Рану Вам обработать надо. Лекаря позвать?
Коган. Не нужно, благодарю. Я сам врач.
Из толпы гостей выходит Даша. Подходит к Когану, целует пораненную руку.
Даша. Вам больно?
Коган (он поражён). Нет. Совсем не больно.
Даша (снимает с него перчатку, достаёт платок, перевязывает ему руку). Так лучше?
Коган (так же). Лучше. Спасибо Вам большое!
Даша (делает книксен). Княжна Палей Дарья Николаевна.
Коган (поклонившись). Коган… Сергей Юрьевич. (целует ей руку)
Все молча наблюдают за этой сценой.
Можно я Вас приглашу?
Даша. С удовольствием.
Звучит вальс. Пары танцуют котильон.
Затемнение.
***
Изба. Даша сидит на печи, Коган на лавке. Они смеются.
Коган. Теперь вспомнили, Даша?
Даша. Да-да! Сейчас всё так смешно это вспоминать!
Коган. Почему смешно? Есть, что вспомнить.
Смеются.
Даша. А где сейчас те Ваши товарищи?
Коган. Один на фронте, другой в Петрограде. Но я точно не знаю.
Даша. Что сейчас в Петрограде?
Коган. Если коротко, то в Петрограде ужасно. Полная разруха, люди голодают, в столовых дают бог весть что…
Пауза.
А как Вы сюда попали?
Даша. Двадцать пятого октября произошла революция, а в начале декабря папу арестовали. Меня выслали сюда, так и живу.
Коган (помолчал). Простите…
Даша. Ничего. Здесь я, как местная, никто ничего не знает, разве что Юрий Аммосович, но он никому не скажет, я знаю. А Вы… Вы не скажете?
Коган. Не скажу. Можете быть покойны.
Затемнение.
Явление III
Коган, Щеглов, потом Саша, Миша, Ирина
Госпиталь. Коган и Щеглов в медицинских халатах в кабинете последнего.
Щеглов. …Бригада, как и коллектив, у нас небольшая, поэтому, думаю, быстро освоишься.
Коган. Ещё хирурги есть, кроме меня и Вас?
Щеглов. Есть ещё один юноша, толковый парень. И хирург-офтальмолог.
Коган. Медсёстры?
Щеглов. Две.
Коган. А сегодня мне чем заняться?
Щеглов. Осваивайся пока, осматривайся. Я уезжаю ненадолго, к вечеру вернусь. Справишься?
Коган. Конечно.
Затемнение.
***
Коридор госпиталя. Коган слоняется без дела из одного угла в другой, видно, что бездельничать ему очень непривычно.
Мимо проходит пара, два молодых человека: один очень высокий, длинный, темноволосый, кареглазый. Другой примерно одного роста с Коганом, тоненький, похож на подростка. Они видят Когана, подходят к нему.
Первый. Извините, это Вы из Петрограда приехали?
Коган. Да, я.
Первый (протягивая руку, чтобы поздороваться). Александр Бедолага, Ваш коллега! (кивая на второго.) Это Михаил, мой младший брат, студент, не кончивший курса.
Коган (жмёт руку сначала старшему, потом младшему брату). Коган Сергей Юрьевич! Очень приятно! (Михаилу.) Сколько курсов отучились?
Миша. Три полных. На лечебном деле, но курс хирургии у нас тоже был. Да Вы не стесняйтесь, Сергей Юрьевич, можете со мной и Сашкой на «ты»!
Коган. Хорошо. Здесь у вас тихо так, непривычно.
Саша. Здесь Ваше первое рабочее место?
Коган. Нет, третье. Сначала работал в Мариинской больнице, потом после того, как окончил Академию, семь месяцев в Латвии опыт получал. Но так тихо только здесь. А вы откуда, коллеги?
Саша. Из Астраханской губернии.
Коган. Сама Астрахань?
Саша. Да.
Миша. Сергей Юрьевич, а как там Петроград, Москва?
Коган (ему уже слегка надоело отвечать на этот вопрос, но он терпелив). Москва немного лучше, чем Петроград. В Петрограде катастрофа. Разруха. И что будет дальше, никто не знает. А каков контингент больных?
Саша. В основном, с фронтов привозят, да пленных. Иногда местные жители.
Быстрым шагом проходит светловолосая девушка в медицинском халате и шапочке. Останавливается.
Девушка (Когану). Вы—Сергей Юрьевич Коган?
Коган. Да, это я.
Девушка (подошла к нему, пожала руку). Ирина! (быстро уходит).
Обалдевший Коган изумлённо смотрит на братьев Бедолаг.
Саша. Это Ирина, медсестра.
Миша. Она…
Старший брат наступает ему на ногу.
Саша. Она местная. Ещё Анфиса есть, но она больше санитарка. Пугливая девка.
Коган (медленно, поскольку переваривает информацию). Понятно всё…
Затемнение.
Явление IV
Коган, Трутнёв
Коган идёт по улице. Следом за ним идёт мужчина, на руках несёт дрова.
Мужчина (Когану). Простите, Вам дрова не нужны?
Коган (обернулся). Нет, пока хватает, спасибо.
Мужчина (видно, что ему хочется пообщаться, но не знает, о чём говорить). К нам в село нового врача прислали, слышали?
Коган (улыбнулся). Слышал. Этот врач-я.
Мужчина. Надо же как! Разрешите представиться, Свирид Александрович Трутнёв, капитан.
Коган (кивнул, вместо рукопожатия). Коган Сергей Юрьевич, прапорщик в запасе, очень приятно!
Трутнёв. Как Вам село наше, край?
Коган. Хороший край, хорошее село. Тихо, спокойно. Только холодно.
Трутнёв. Ничего, Вы позже привыкнете!
Коган. Простите, Свирид Александрович, я тороплюсь! Рад знакомству!
Расходятся.
Затемнение.
Явление V
Коган
Коган заходит в избу, раздевается, достаёт из кармана два конверта. Залезает на печь, распечатывает первый конверт, разворачивает письмо, набрасывает на плечи тулуп, закуривает, внимательно читает письмо, периодически затягиваясь сигаретой. Это письмо Ардашева51.
Здравствуй, Серко!
Письмо твоё я прочёл, обдумал, вот пишу ответ на новый адрес.
Я тоже очень люблю и уважаю тебя, как товарища, с которым мы прошли многое, но проживать в чужой квартире не смогу. Прости. Ты писал, что примешь и поймёшь любое моё решение. Вот, прими и пойми, пожалуйста.
Я подал рапорт об отправке меня на фронт, пришёл положительный ответ. Через час уезжаю на вокзал, ждать эшелон. Есть мысли о том, что можем там встретиться с Виктором, но умом понимаю, что маловероятно. Такие вот новости.
Как твои дела? Наверное, уже освоился на новом месте. И работаешь по своему призванию. Рад за тебя!
Нине я оставил твой адрес. Жди от неё писем.
Петроград… А, не хочу даже рассказывать и поднимать эту тему! Всё очень плачевно.
Возможно, больше мы не спишемся, так что… Прощай, спасибо за всё и всего тебе хорошего!
Валерьян.
5 марта 1918 г.
Коган, прочитав его письмо, некоторое время сидит в задумчивости. Затем распечатывает и разворачивает второе письмо. Снова закуривает, начинает читать. На лице у него удивление, потом радость, затем опять посерьёзнел.
Здравствуй, Коган! Это Виктор. Давно с тобой никак не общались!
Этот твой адрес мне передала Нина. Очень коротко, из её писем, я знаю, о твоих решениях и переменах. Судить не смею, может, они и к лучшему.
Я на восточном фронте, в Чехословакии. Бьём немцев, хотя… Война уже практически окончена, постепенно всё сходит на нет. И я не понимаю, зачем немцы всё ещё пытаются наступать и сражаться.
С Ниной всё хорошо, она по-прежнему у Таирова, иногда выступает в концертах. Не волнуйся за неё.
Напиши письмо на её адрес, но мне, а она перешлёт его ко мне. Пиши, что угодно, мне интересно всё!
Очень жду твоего письма! Бывай, Серко!
Любимов.
9 марта 1918 г.
Коган отложил письма в сторону, растянулся на лежанке, закинул руки за голову, думает.
Затемнение.
Явление VI
Коган, Щеглов
Кабинет Щеглова. Щеглов за какими-то медицинскими бумагами. Стук в дверь.
Щеглов. Войдите!
Открывается дверь, на пороге Коган.
Коган. Юрий Аммосович, можно?
Щеглов (поднял голову, улыбнулся). Заходи.
Коган заходит, закрывает за собой дверь.
Ну, с чем пришёл?
Коган. Вообще я… (замялся.) Сахару попросить хотел.
Щеглов. Зачем сахару? Чай хотел попить?
Коган. Ну да.
Щеглов. Так вместе сейчас попьём! Садись, Сергей!
Коган садится на стул.
В продолжение дальнейшего диалога Щеглов наливает чайник, кипятит воду на буржуйке, ищет заварку и т.п.
Расскажи мне, пока чайник закипает, как ты отдежурил с Сашкой?
Коган. С Бедолагой? Хорошо. Ребёнка к нам привозили.
Щеглов. Так-так, вот отсюда поподробней.
Коган (поморщился, будто хлебнул уксуса). Девочка, шести лет, острый живот, Александр её осматривал, вместе диагностировали перитонит.
Щеглов (удовлетворённо). Оперировали?
Коган. Да, забрали на операцию. Вместе с нами была Ирина.
Щеглов. Подожди, Коган… Что значит «Забрали на операцию»?
Коган (опустил голову, помолчал, поднял). Умерла на столе. Минут через десять после начала. (словно оправдываясь.) Я пытался, Юрий Аммосович, я пытался её реанимировать, Ирина свидетель. И… (закрывает лицо рукой, медленно проводит по лицу, задержал руку у рта.) Я ничего не смог сделать.
Щеглов. А родители пациентки? Или беспризорная?
Коган. Девочку сняли с поезда с матерью, мать сошла на Зиме, вернее, потому что ребёнок жаловался на боль в животе, рвоту… Ну, Вы понимаете, перитонит. Мы мамашу потом опросили. Она девочке грелку на живот клала на ночь, представляете? Это при остром животе! Грелка!
Щеглов. Дура какая-нибудь деревенская!
Коган. Да ей вообще, по-моему, плевать! Она спокойно восприняла, когда Ирина ей о смерти девочки сказала. Мы с Сашей сначала подумали, ну, реакция на горе такая, всё бывает. Так она её хоронить отказалась и ещё у Ирины денег и конфет на обратную дорогу попросила!
Щеглов. Да, не повезло тебе на первом дежурстве. Но сильно себя не кори. Я прекрасно понимаю твои чувства, тем не менее, ни твоей, ни Ирининой, ни Александровой вины в этом нет. Постарайся это принять. Это первая твоя смерть?
Коган. Первая.
Щеглов. Прими, Серёжа. Постарайся. Знаю, что тяжело. Но… Такая у нас профессия! (видя его состояние.) Может, спирта?
Коган. Нет-нет, чаю, если можно.
Щеглов заваривает чай, разливает по чашкам, одну даёт Когану.
Спасибо.
Щеглов. А, ты же ещё сахара хотел…
Коган. Подайте два кусочка, пожалуйста.
Щеглов исполняет его просьбу.
Спасибо. (размешивает сахар, не спеша пьёт чай).
Щеглов. Ирина мне пыталась что-то об этом дежурстве рассказать, возможно, даже эту историю, а я устал тогда очень, отмахнулся.
Коган. Вам на работе, должно быть, не до рассказов медсестёр. Дел много.
Щеглов. Не на работе, дома.
Коган непонимающе смотрит на него.
Ирина-моя дочь.
Коган. А-а… На Вас похожа. Юрий Аммосович, я тут не так давно с человеком познакомился…
Щеглов. Что за человек?
Коган. Трутнёв Свирид Александрович.
Щеглов (помолчал). Ты взрослый человек, тебе решать, но мой совет, как старшего товарища: держись от него подальше.
Коган. Почему?
Щеглов. Свирид-крыса ещё та.
Коган. Вы знакомы?
Щеглов. Мы вместе воевали. И он сдал меня в плен. Сам бежал. А сейчас, насколько мне известно, примкнул к белому движению. Так что, Серёжа… Решай, конечно, сам, но я тебе добра желаю.
Коган. Я понимаю, спасибо. А в каком Вы звании?
Щеглов. Штабс-капитан. В запасе.
Коган. Ясно. Я пойду, Юрий Аммосович, устал, да ещё девочка преставилась… Отдохнуть надо. Отоспаться, как-то это всё обдумать. Спасибо Вам за чай. (подходит к Щеглову, обеими руками пожимает его руку.) И спасибо Вам за всё.
Щеглов. Прекрати, было бы за что благодарить. Ты мне как сын. Иди, отдыхай.
Коган уходит.
Затемнение.
Явление VII
Коган, Трутнёв
Улица. Коган около госпиталя, курит.
Мимо проходит Трутнёв.
Трутнёв (сладким голосом). Здравствуйте, Сергей Юрьевич!
Коган (сдержанно). Здравствуйте.
Трутнёв. Ну что, привыкли к холодам нашим?
Коган. Привык. Простите, Свирид Александрович, я тороплюсь. Всего хорошего.
Уходит.
Затемнение.
Явление VIII
Коган, Даша
Изба. Коган на печи, читает книгу. Очень увлечён этим занятием.
Входит Даша.
Даша. Здравствуйте, Сергей Юрьевич.
От неожиданности Коган вздрагивает, роняет книгу. Встаёт на колени, видит Дашу.
Коган. О-ой, Даша, здравствуйте!
Даша. Я Вас напугала?
Коган (спускается с печи, надевает сапоги). Нет-нет, я так увлёкся чтением, что не заметил Вашего прихода, вот и всё.
Даша. Что Вы читаете?
Коган. А? Что читаю? Куприна. (смотрит на неё).
Даша (смеясь). Что Вы так смотрите?
Коган. Вы с мороза, румяная… Красиво!
Затемнение.
Явление IX
Коган, Павловский
Коган идёт по улице. Его догоняет и останавливает средних лет мужчина, абсолютно седой.
Коган (обернулся, посмотрел на мужчину). Андрей Константинович? Вы как здесь?
Павловский. Здравствуй, Коган. У нас лагерь здесь, недалеко. Как живёшь?
Коган. Хорошо… Красной армии лагерь?
Павловский. Да. Ардашев в наших рядах.
Коган. Ардан? А Вы можете ему письмо передать? От меня.
Павловский. Давай, передам.
Коган отдаёт Павловскому письмо. Тот кладёт его себе в карман.
Прости, мне нужно идти обратно. Бывай.
Коган. Бывайте, Андрей Константинович.
Затемнение.
Явление X
Ардашев
Лагерь Красной армии, где-то в сибирских лесах. Ардашев лежит на шинели.
Ардашев. Когда же уже всё кончится? Воюем там, воюем сям… Зачем? Чего хотим? Сделать мир, жизнь лучше? Куда уж лучше… Только хуже. Если бы Распутина не убили, всё было бы по-другому. Мировая война продолжилась бы, конечно, но ни Революции, ни Гражданской войны не было бы. Хотя… Кто знает? Вот я, например, не знаю, убьют меня завтра или всё обойдётся. Я даже не знаю, будет ли завтра… (садится.) Будет ли у меня вот эта шинель, хоть какая-то вода, пища, сон. Этого сейчас никто не знает. Никто ни в чём не может быть уверен. Ценить надо каждую секунду. Каждый миг. А то вот убьют и всё. Ни жизни, ни семьи, ни неба. Ни-че-го… Вот ты есть, а через секунду тебя уже нет.
Затемнение.
Явление XI
Коган, Даша
Изба. Коган чистит сапог в углу.
Из комнаты выходит Даша.
Даша. Сергей Юрьевич…
Коган поднимает голову.
Я думала, Вы спите уже.
Коган. Как видите. Хотите чаю?
Даша. С удовольствием.
Коган. Только самовар подошёл. (подходит к самовару, наливает чаю сначала в одну чашку, потом в другую.) Садитесь!
Даша садится на лавку. Коган оставляет свой сапог, садится рядом с ней.
Что Вы днём делаете?
Даша. Днём… За ребёнком у одной девушки присматриваю.
Коган. Вы детей любите?
Даша. Очень.
Пауза.
Здесь баранки совсем не такие, как в Петрограде.
Коган. Да… А помните, на Невском была лавка, там пряники продавали, снедь хлебобулочную всякую. И совсем недорого. Со стороны шляпного магазина она была. Помните?
Даша (пытается вспомнить). А, да-да! Ещё очень много для народа делали: ёлки, приёмы, балы…
Коган. Концерты.
Даша. Отец очень любил везде бывать. Он вообще простой был человек… (пауза.) А теперь я одна…
Пауза.
Коган (взволновавшись). Почему одна? Вы не одна!
Даша повернулась к нему, смотрит.
Не одна…
Целует её.
Я не могу без Вас… Без тебя… Не могу…
Даша (держа его за голову). Давно так?
Коган. Давно. С пятнадцатого года. Сразу, как ты мне руку поцеловала…
Не сговариваясь, сначала обнимаются, потом с жаром целуются. Коган буквально зацеловывает ей лицо, щёки, руки.
(обнимает её.) Даша, я не отдам тебя никому. Слышишь? Даша…
Снова целуются. Затем встают, Коган берёт её на руки, уносит в соседнюю комнату, затем возвращается в полу расстёгнутой рубашке, гасит лампу, уходит обратно в комнату. Остаётся только полоска света из другой комнаты, мы видим полуобнажённого Когана, он плотно запирает дверь.
Затемнение.
***
Вторая комната в избе. Горит керосинка. На полу, в одну кучу свалено домашнее женское платье, мужские брюки, рубашка, рядом с кроватью мужское бельё.
В кровати Коган и Даша. Лежат, обнявшись.
Даша. Серёжа…
Коган. Тш-ш-ш… (гладит её по голове).
Некоторая пауза.
Даша. Я теперь поняла, зачем всё это: Революция, папин арест…
Коган. Зачем?
Даша. Чтобы я встретила тебя. Через лишения обрести счастье.
Коган (подумал). Ну… Может и так. Знаешь, я сейчас…
Даша. Заново родился?
Коган. Нет. Не совсем. Я ведь тоже деда потерял из-за Революции. Я его любил, очень. Он той же монетой платил. Он погиб, когда меня в Петрограде не было. И я очень себя винил. Думал, что всё, не смогу никого полюбить, любить вообще. А сейчас… Я люблю. Я тебя люблю. Очень!
Целуются. Затем Коган ищет что-то на тумбочке, Даша видит его шрамы на спине, она в ужасе.
Вот. (открывает медальон, показывает Даше.) Это он, где-то в моём возрасте. Говорят, похожи… (заметил Дашино состояние.) Ты чего?
Даша. У тебя на спине…
Коган. А, да. Лекари были в госпитале… Одно название. Пули вытащили, но зашили дурно, только разворотили всё. Вот, шрамы остались. Не обращай внимания. (целует её).
Даша. А дальше что?
Коган. Дальше? (ложится, обнимает её, прижимает к себе, гладит.) А дальше мы поспим, до утра. У меня завтра выходной. А утром проснёмся и решим, что дальше и как мы будем жить. Но всё будет хорошо. У меня есть ты, у тебя я. Войны рано или поздно кончатся, всё постепенно придёт в норму. Может быть, через несколько лет, мы вернёмся в Петроград. А может, в Москву переедем. Куда ты хочешь?
Даша. Туда, куда ты хочешь.
Коган (улыбнувшись). Ну хорошо, потом решим.
Целуются.
Резкий стук во входную дверь. Даша вздрагивает, пугается, обнимает Когана.
Тихо! Я пойду посмотрю, кто там.
Укладывает её, сам берёт кальсоны, надевает их под одеялом, встаёт, надевает ночную рубашку, повседневную, брюки.