Даша. Серёжа…
Коган (наконец-то открыл глаза). Что?
Даша. Может, руки сполоснёшь? Кровь высыхает.
Коган. Погрей воду, пожалуйста, я помоюсь. И спать лягу.
Затемнение.
***
Октябрь 1919 года
Госпиталь. Глубокая ночь. Ирина на посту, пытается не уснуть.
Открывается входная дверь. Коган вводит Дашу. Она стонет.
Коган (Даше). Тихо-тихо… Постоишь?
Даша (тяжело дыша). Да.
Коган (Ирине). Кто сегодня дежурит? Отец?
Ирина. И старший Бедолага.
Коган. Зови любого, у меня жена рожает!
Ирина быстро уходит.
Даша. Серёжа…
Коган. Я здесь. Я здесь, моя ласточка! (подходит к ней, гладит по голове.) Сейчас Юрий Аммосович придёт, тебя заберёт. Ты его слушайся, хорошо? Будешь слушаться, быстрее всё пройдёт. И мы втроём будем! (целует её в висок.) Тш. Тш-ш-ш… Всё хорошо. Даша, всё хорошо. Дыши глубоко. Я тебя люблю!
Из коридора выходит Щеглов, за ним идёт Ирина.
Щеглов (весело). Здравствуйте, здравствуйте, без пяти минут молодые родители! Ну что, Сергей, жену мне свою поручаешь?
Коган. Поручаю. Пришёл с суток, а она вот…
Щеглов. Ну что же, сейчас мы всё посмотрим. Пойдём, Дашенька.
Даша. Юрий Аммосович… (кричит, Когану явно не по себе).
Щеглов. Пойдём-пойдём!
Берёт её под руку, уходят. Коган идёт за ними.
Нет, Серёжа, ты здесь жди! Что у тебя с щекой?
Коган. Я с суток пришёл, начал бриться, а тут у Даши…
Щеглов. В таком случае заверши бритьё. Ирина, проводи его в мой кабинет, снабди бритвой, кисточкой… Всем необходимым!
Уводит Дашу.
Затемнение.
***
Госпиталь. Коган, уже полностью выбритый, не может найти себе места: он то сядет на скамью, то расхаживает из угла в угол, то выходит на улицу. Ирина молча наблюдает за ним.
Коган (вернувшись с улицы, подходит к Ирине). Который час?
Ирина. Шесть минут шестого.
Коган вновь ходит из угла в угол, беззвучно шевелит губами.
Через какое-то время выходит улыбающийся Саша Бедолага, за ним довольный Щеглов. Коган тупо смотрит на них.
Щеглов. Что, заждался? Всё, парень у вас! Красавец! Три кило!
Саша. Поздравляю, Сергей Юрьевич!
Коган несколько секунд так же тупо продолжает смотреть на них, затем расплывается в блаженной улыбке.
Коган. А рост какой?
Саша. Пятьдесят четыре сантиметра. Горластый, Сергей Юрьевич!
Коган (жмёт руку сначала Саше, потом Щеглову). Спасибо! Юрий Аммосович, могу я их увидеть?
Щеглов (подумав). Ладно, иди. Но только десять минут!
Отдаёт ему свой халат, Коган, наспех набросив его на плечи, бежит по коридору.
Затемнение.
***
Больничная палата в госпитале. Даша лежит на койке, на её животе спелёнатый младенец.
Вбегает Коган. Расплывается в улыбке. Подходит к кровати, нежно-нежно целует Дашу. Даша коротко целует его в губы.
Коган. Можно?
Аккуратно берёт младенца на руки. Тот кряхтит. Коган смотрит на него, плачет от счастья.
Матюшенька… Мотенька… Здравствуй, маленький! Мы тебя ждали. Долго-долго. Мы тебя любим!
Нежно целует ребёнка. Кладёт обратно Даше на живот.
Даш… Я тебя люблю!
Даша. Я тебя тоже.
Целуются.
Коган. Я пойду. Ты Матюшку корми, хорошо корми, ему силы нужны!
Даша. Постараюсь.
Коган уходит.
Затемнение.
Явление XX
Коган, Даша, Нина, Любимов, Варварин, потом Ардашев и Трутнёв
Изба. Коган пьёт чай.
Из другой комнаты выходит Даша.
Коган. Уснул?
Даша. Уснул.
Садится рядом с Коганом, кладёт голову ему на плечо.
Коган. Даша, а ты бы хотела жить за границей?
Даша. Эмигрировать?
Коган. Да.
Даша. Даже не знаю. А что такое?
Коган. Я сегодня с оперировал девочку, у неё семья занимается документами. Могли бы нам выправить, а там… Можно и во Францию. В Америку я не хочу.
Даша. Англия?
Коган (подумал). Можно. Нужно это сделать, пока Мотька маленький. Может быть, где-то через полгода. Витя тоже думает Нину и Андрюшу увозить.
Даша. А они куда?
Коган. Тоже ещё не знают.
Даша. Серёжа, ну, надо подумать…
Коган. Думай, я не тороплю.
Тихий стук в дверь.
Это, наверное, Ардан. Тихо стучит.
Открывает дверь. Входит мужчина средних лет, в военной форме, с ним два молодых человека во френчах. Коган и Даша удивлены.
Мужчина. Добрый вечер. Коган Сергей Юрьевич здесь проживает?
Коган. Да, это я.
Мужчина. Позвольте представиться, Варварин Пётр Леонидович.
Коган. А… Что Вам угодно?
Варварин. От Вас мне ничего не нужно. (Даше.) Палей Дарья Николаевна?
Даша (она настолько удивлена, что не соображает). Да.
Варварин. Вы арестованы, как дочь врага Революции, генерала Николая Андреевича Палей.
Пауза. Коган молча таращит глаза.
Из чулана выходят Нина и Любимов.
Варварин. Добрый вечер.
Любимов, Нина (в унисон, осторожно). Здравствуйте.
Коган (кое-как придя в себя, говорит быстро, отрывисто, иногда сбиваясь и захлёбываясь от скорости). Пётр Леонидович, послушайте: я не знаю, кто Вам рассказал о Дарье, но не нужно её арестовывать, я прошу Вас! Нашему сыну всего месяц, он очень нуждается в моей жене, её любви, заботе… Прошу Вас, что угодно, только не арест!
Варварин. Сергей Юрьевич, у нас есть соответствующая бумага и даже целых две. Дарья Николаевна, соберите, пожалуйста, все необходимые вещи, мы подождём.
Любимов. А лицо Ваше, господин, мне знакомо. Как Ваша фамилия?
Варварин. Варварин.
Любимов. Точно. Это ты моих родителей на шествие у дворца позвал. В Кровавое воскресенье!
Варварин. Витенька, ты ли это?
Любимов. Я, дядя Петя, я. Значит, после Революции ты теперь людей арестовываешь? Занятно! Морально и физически уничтожаешь. Что ж, одних дорогих людей мне уничтожил, теперь за других принялся? Я помню, как ты приходил к нам в дом, леденцы мне всё таскал. Задабривал? А не получилось! Зато сестру мою ты испортил! Смертью родителей. Мы с бабушкой её воспитывали-воспитывали, а ничего из неё не вышло, я даже не знаю, жива она или сгинула в этом горниле. Зачем ты вообще по земле ходишь, людей, дорогих мне уничтожаешь? Нравится тебе? Здорово? Ох и гнида же ты!
На шее у Любимова вздуваются жилы, он сжимает руку в кулак, хочет идти на Варварина, Нина его удерживает.
В это время из комнаты выходит Даша, одетая, с узелком в руке. Коган всё это время в полном оцепенении стоит в углу. У него абсолютно неподвижное лицо, только вспухли желваки.
С улицы входит Ардашев. Он румян, весел, в руке у него какой-то пакет. Снимает шапку.
Ардашев. Представляете, еле-еле выторговал кусок хорошего мяса! Но какого мяса! Барышни суп завтра сварят-пальчики оближем! (замечает Варварина, молодчиков и общую гнетущую обстановку, перестаёт улыбаться, Варварину.) Здравствуйте.
Пауза. Коган закатил глаза.
А… Что здесь происходит?
Коган (кое-как совладал с собой, сделал усилие, чтобы открыть рот, голос у него сиплый, слова даются с трудом). Кто Вам донёс?
Варварин. Я не имею права и не обязан Вам докладывать. Дарья Николаевна, Вы готовы?
Даша (она всё ещё держится). Да.
Любимов (не сдерживаясь). Уроды, дайте хоть мужу с женой, матери с ребёнком попрощаться! Ведь у вас разговор с арестованными короткий, думаете, мы не знаем?
Нина (плача). Витя, замолчи!
Ардашев понимает, в чём дело. Швыряет пакет в угол, отходит к Когану, чуть придерживает его за локоть.
Варварин. Хорошо, мы выйдем, чтобы дать вам попрощаться. У Вас пятнадцать минут, Дарья Николаевна.
Выходят.
Любимов (Нине). Пойдём к себе, не станем мешать.
Уходят. Ардашев уходит на улицу.
Пауза. Коган и Даша уже не сдерживают себя, рыдают.
Коган. Даша…
Даша бросается к нему. Коган обнимает её, целует, крепко прижимает к себе. В течение дальнейшего монолога голос Когана местами на грани срыва, иногда свистит.
Я не знаю, кто это сделал. Но этот человек своё получит! Даша… Матвея я выращу хорошим человеком, тебя достойным, я тебе обещаю, я клянусь! (после секундной паузы, вдруг.) А хочешь, хочешь, нас вместе арестуют? Сейчас этот вернётся, я ему скажу. Чтобы арестовали меня. Как мужа дочери врага Революции! Хочешь?
Даша. Зачем?
Коган. А мы тогда вместе будем! Хочешь?
Даша. Серёжа, не надо! Тебе Матюшу надо вырастить!
Коган (как в беспамятстве). Хорошо, хорошо!
Зацеловывает её, не хочет, а, вернее, просто не может её отпустить и разжать руки.
Сейчас уже время… Время выйдет! Дай посмотрю на тебя, лицо твоё запомню, Мотьке потом буду рассказывать, какая мама у него красавица! (Берёт Дашино лицо в свои ладони, пристально всматривается, горько.) У меня и фотографии твоей ни одной нет…
В дверь стучат.
Всё… Всё…
Варварин (заглядывая). Господа, время вышло.
Даша идёт к выходу. На пороге разворачивается, бросается к Когану. Они целуются.
Варварин (молодчикам). Уведите её.
Молодчики буквально отрывают Дашу от Когана, уводят её под руки. Варварин тоже уходит.
Коган (тихо, сипло). Даша… (бросается к двери, высовывается на улицу, орёт во всё горло.) Даша! Даша!!! Я буду любить тебя всю свою жизнь!!! Слышишь?! Слышишь?!! Даша!!!
Как есть, в рубашке, брюках и босой выбегает из избы. За сценой слышен шум мотора автомобиля, затем те же бешеные крики Когана.
Стой! Стой, сволочь! (короткая пауза.) Даша!! Ненавижу! Ненавижу всё это! Будьте вы прокляты со своей Революцией!!! (крик отчаяния).
Через некоторое время Ардашев вводит Когана обратно в избу. Того всего трясёт точно мышь, попавшую под град. Ардашев отпускает его, Коган падает навзничь на живот. Ардашев молча смотрит на него, после берёт на руки, кое-как усаживает на лежанку печи. Коган напоминает обмякшую марионетку. Взгляд у него встал, рот слегка приоткрыт.
В этот момент в избу прошмыгивает Трутнёв.
Трутнёв (отвешивая русский поклон, сладко). Здравствуйте, Сергей Юрьевич!
Коган никак не реагирует. Ардашев оборачивается.
Ардашев. Бог ты мой, опять Вы! Уйдите, ради всего святого, не до Вас сейчас! У человека, можно сказать жизнь отняли, а тут Вы! Уйдите, я прошу Вас!
Коган (очень медленно, голос он посадил криками). Ардан, оставь… (Трутнёву.) Это ты сделал, да? Это ты её сдал, сволочь? Это ты… Да… Будь ты проклят! Даже сил нет тебя ненавидеть. Иди с глаз моих долой! Вон! И чтобы больше около нашей избы я тебя не видел… Ты понял? Вон сказал!
Трутнёв уходит.
(закрыл глаза, сглотнул.) Ардан…
Мешком валится с лежанки, Ардашев еле успевает его поймать.
Затемнение.
Явление XXI
Коган, Ардашев, Любимов, Нина, потом Щеглов, Аня
Изба. Коган неподвижно лежит на лежанке, смотрит в потолок. Ардашев и Любимов сидят на лавке.
Любимов. И что делать теперь?
Ардашев. Не знаю. Не ест, не пьет, вот так лежит…
Любимов. К Матвейке не подходит.
Ардашев. Нет, бывает. (Когану.) Серко, бульон будешь?
Коган (медленно повернув голову в его сторону, голос у него всё ещё сиплый). Нет.
Ардашев. Может, чаю выпьешь?
Коган (так же). Ничего не хочу, Ардан. Оставь.
Любимов. Скоро Щеглов может быть подойдёт. Мы его встретили.
Коган. Пусть подходит.
Из другой комнаты выходит Нина.
Нина… (приподнимается на локте.) Матюша спит?
Нина. Нет.
Коган. Можешь принести его?
Нина молча уходит, затем возвращается с ребёнком. Отдаёт его Когану.
(взяв малыша на руки.) Что, Матюшенька? Нет нашей мамы, да… (сдерживается, чтобы не заплакать.) Нет. И я даже не знаю, где она…
Все молчат.
(подержал его ещё несколько минут, аккуратно поцеловал, отдал Нине.) Я… Я попозже приду.
Нина уходит с ребёнком в другую комнату.
Стук в дверь.
Любимов. Да-да.
Входит Щеглов.
Здравствуйте, Юрий Аммосович.
Ардашев кивает в знак приветствия.
Коган видит Щеглова, медленно слезает с лежанки. Он растрёпан, лицо заплаканное, да и вообще выглядит неважно.
Щеглов. Здравствуйте, молодые люди.
Любимов (Когану). Нам выйти?
Коган (слабо кивнув). Если можно.
Любимов и Ардашев выходят из избы.
Здравствуйте, Юрий Аммосович.
Жмут друг другу руки.
Щеглов. Ты как, Сергей?
Коган. Да как… (пытается не заплакать, но не выдерживает, валится Щеглову на плечо, глухо рыдает).
Щеглов (обнимая его). Тяжело, конечно… Я смог узнать, в какой тюрьме Дашу содержат.
Коган. В какой?
Щеглов. Есть недалеко здесь местность, Филипповка, вот там.
Коган. Она… Она ещё жива?
Щеглов. Жива. Но там всё коротко. Можем поехать, я попрошу свидание.
Коган. Я… Я не знаю. Хочу её увидеть, да боюсь, что потом отпустить не смогу.
Щеглов. Мы можем не успеть, приговор приведут в исполнение сегодня.
Коган. Уже?
Щеглов. Говорю же, всё коротко, уже третий день пошёл.
Коган. Юрий Аммосович, это же Трутнёв донёс, да?
Щеглов. Он и его жена.
Коган. А… Кто его жена?
Щеглов. Аэлитой Евграфовной звать.
Коган (его передёрнуло). Как?
Щеглов. Аэлита Евграфовна.
Коган. Теперь понял всё… Это её рук дело больше, чем его.
Щеглов. Ты её знаешь?
Коган. Да. Это сестра Виктора.
Щеглов. Виктора? Любимова, твоего друга?
Коган. Да. Девка-тот ещё кадр.
Щеглов. Это точно. Серёжа, ты извини, мне в госпиталь нужно, Ирина с Бедолагами там одна…
Коган. Конечно. Идите. Я завтра с утра буду.
Щеглов (обнимает его). Держись! Знаю, что тяжело, но старайся. Ты Матвею нужен, кроме тебя у него никого нет.
Коган (он чуть успокоился, даже воспрял духом). Да, я… Я понимаю. Спасибо Вам!
Щеглов. Прекрати. Было бы за что благодарить. (уходит).
Какое-то время Коган стоит в задумчивости. Затем одевается, причёсывается, берёт из угла вещмешок, достаёт оттуда деньги, ещё из Петрограда, отсчитывает.
Стук в дверь.
Коган. Юрий Аммосович, забыли что-то?
Входит Аня. Это миловидная девочка-подросток, каштановые волосы средней длины, одета в полушубок.
А, Анчутка, ты. Проходи. С чем пришла, шов беспокоит?
Аня (весело). Нет, дядя Сергей! Паспорт тебе выправила!
Коган. Паспорт? Врёшь.
Аня (протягивает ему паспорт, Коган берёт его). Вот, получи!
Коган (просматривает документ). Орлов Савелий Михайлович, двадцать пятое июля, тысяча восемьсот девяносто второго года, Петроград… Спасибо.
Аня. Дядя Сергей, расстреляли твою жену.
Коган роняет паспорт.
Коган. Когда?
Аня. Утром. Я как раз в ваше село собиралась ехать.
Коган (сдерживает свои эмоции). Аня, спасибо за паспорт, ты иди, ехать далеко, скоро стемнеет.
Аня. До свидания. (уходит).
Коган ходит по комнате, закинув руки за голову, сжимая шею. Сжимает сильно, до боли. В какой-то момент разражается жутким криком, падает на колени, продолжает кричать.
Вбегают Любимов, Ардашев, из другой комнаты Нина. Слышен плач ребёнка.
Любимов. Что, что случилось?
Коган (его трясёт, он еле говорит). Даша… Даша… Всё… Всё!!!
Любимов глазами показывает Нине, чтобы ушла в комнату. Ардашев украдкой вытирает глаза.
Коган падает на пол.
Затемнение.
Явление XXII
Коган, Любимов, потом Саша
Госпиталь. Коган идёт по коридору. Навстречу ему, со входа, идёт Любимов.
Коган (увидел его, подходит). Ты что здесь?
Любимов. Красные пришли, бои развернули. Слышал ночью выстрелы?
Коган. Так всё-таки выстрелы? Думал, кажется.
Любимов. Не кажется. Ардан всё к ним бегает, Павловского ищет.
Выстрелы слышны близко.
Коган. Мне кажется, лучше уйти. Вы определились с Ниной?
Любимов. Да. Уедем в Германию, месяца через три.
Коган. Надеюсь, там лучше.
Любимов. А ты с Матвейкой куда?
Коган. Всё ещё не знаю. Но, скорее всего, в Париж…
Из кабинета показывается Саша Бедолага.
Саша. Сергей Юрьевич, Вы мне нужны.
Коган (Любимову). Извини. (уходит в кабинет).
Любимов остаётся один. Так проходит минута. Любимов поворачивается к окну, с улицы в окно забрасывают гранату. Любимов почему-то мешкает, наклоняется к гранате лицом, та взрывается.
Любимов нечеловечески кричит, закрывает лицо руками.
Из кабинета вылетает Коган, за ним Саша. Коган подбегает к Любимову, который ползает по полу, всё так же закрыв лицо руками. Сквозь его пальцы хлещет кровь. Он уже не столько кричит, скорее, скулит.
Коган (Любимову). Что, что? Витя! Витя! Открой лицо! Открой, покажи! (пытается отнять руки Любимова от его же лица, с трудом, но всё же ему удаётся это сделать. Любимов спиной к зрительному залу, лицом к Когану. Коган меняется в лице, тихо.) Господи… (Саше.) Срочно нужен офтальмолог, Щеглов и челюстно-лицевой хирург!
Саша убегает вглубь коридора.
(прижал Любимова к себе, успокаивает.) Тихо… Тихо-тихо, Витя… Сейчас Щеглова позовут, он всё возможное сделает…
Любимов (еле-еле, область глаз Коган прикрывает ладонью, всё лицо в крови). Больно… Серко, слышишь? Больно, очень…
Коган. Я знаю. Потерпи… Потерпи…
Возвращается Саша с Щегловым.
Щеглов. Что?
Коган (передаёт ему Любимова). Граната взорвалась, лицо, глаза, всё ранено… Юрий Аммосович, сделайте всё!
Щеглов (взглянул на Любимова). Я не бог, но всё, что от меня зависит, сделаю! (уводит Любимова).
Коган (ему вдогонку). Я прошу Вас!
Затемнение.
Явление XXIII
Коган, Щеглов, Вражин, Саша
Коридор госпиталя. Коган расхаживает по нему.
Из операционной выглядывает Саша.
Коган (поднял голову, заметил его). Что?
Саша. Кончили.
Выходит Щеглов, за ним Павел Вражин. Вражин ничуть не изменился, с семнадцатого года, разве что возмужал.
Коган (бросается к ним). Юрий Аммосович, что?!
Щеглов. Раны глубокие, шрамы останутся. На губах тоже.
Коган. А глаза что?
Вражин. Глаза удалить пришлось. Все изрезаны осколками.
Коган. Совсем изрезаны?
Вражин. Совсем. Если бы хоть что-то можно было сделать… Коган, ну, ты меня знаешь.
Коган. Знаю. Ты как здесь?
Вражин (махнул рукой). Долго рассказывать.
Затемнение.
Явление XXIV
Коган, Аэлита, Трутнёв
Пустая операционная. Коган убирается после операции Любимова.
Вальяжно входит Аэлита, за ней семенит Трутнёв. Аэлита тоже не изменилась, только коротко постриглась. Одета она в кожанку.
Аэлита. Здравствуй, мамзер.
Коган (от неожиданности вздрагивает, оборачивается). Здравствуй, Аэлита.
Аэлита. Вот я лично до тебя и добралась. А то всё через муженька своего, рохлю.
Коган (подчёркнуто-спокойно). Два сапога пара. Что тебе нужно?
Аэлита. Тебя извести.
Коган. Зачем? Только потому, что ты меня ненавидишь?
Аэлита. Да.
Трутнёв. Литочка…
Аэлита (резко). Заткнись, Свирид, без тебя разберусь! (Когану.) Помнишь, как ты меня перед Революцией унизил, насчёт чистоты проверял?
Коган. Я не унижал, выполнял просьбу твоего брата. Кстати, он тяжело пострадал сейчас, ему не повредила бы твоя поддержка…
Аэлита. Так ему и надо. А ты, еврей, и своё получишь. Вы только страну засоряете. Пора – это прекратить. (вскидывает наган).
Коган. Послушай, я не…
Аэлита стреляет, попадает Когану в правую сторону живота, сверху.
Коган не вскрикивает, просто опускает глаза, смотрит на раневое отверстие. Проступает кровь.
Аэлита (удовлетворённо). Вот так, вот так… А ты, Свиридушка, мычал и не телился!
Коган вскрикивает, медленно сползает на пол, опускается на колени, закрывает руками рану. Бледнеет, но остаётся в полном сознании.
Затемнение.
Явление XXV
Коган, Ардашев, Аэлита, Трутнёв, потом Ирина, Щеглов, Саша
Зажигается свет. На сцене ничего не поменялось, только Коган крепче прижимает руки к ране.
Вбегает Ардашев.
Ардашев. Кто стрелял? (видит, что с Коганом, подбегает к нему, хватает за плечи). Серко… Серко, что, что?!
Коган (тихо, он бледен, дышит через нос, тяжело, холодный пот). Должно быть, тонкую кишку прострелила… Крови много… Ардан, уложи меня пока на пол, только аккуратно, боль сильная….
Ардашев выполняет его просьбу, укладывает его на спину.
Ардашев (Аэлите). Это ты? Это ты. И муж твой. Уйдите отсюда!
Аэлита и Трутнёв уходят. Через некоторое время раздаются выстрелы.
(вспомнил про Когана, подполз к нему.) Серёж, ты как?
Коган. Ничего, терпеть пока могу… (разжимает руки, у него огромная, обильно кровоточащая вишнёвой кровью рана.) Позови Щеглова…
Входит Ирина.
Ирина. Сергей Юрьевич, уже убра… (видит Когана и Ардашева, замолкает)
Ардашев (повернул к ней голову, достаточно резко, поскольку он переживает за товарища). Что ты смотришь? Отца позови, быстро!
Ирина убегает.
Коган. Перенеси лучше меня в его кабинет, у него он… (глубоко вдыхает).
Ардашев. Молчи, Серёж, молчи! Сейчас силы все уйдут…
Коган. Там вторая операционная. Неси.
Ардашев аккуратно берёт его на руки, уносит.
Затемнение.
***
Коридор госпиталя. Ардашев несёт по нему Когана. Навстречу им идёт Щеглов, за ним бежит Ирина и Саша.
Ардашев. Юрий Аммосович… Юрий Аммосович, помогите! (плачет).
Щеглов. Быстро, быстро в мой кабинет!
Уходят.
Затемнение.
***
Импровизированный кабинет Щеглова, он же операционная.
Входят Щеглов, Ирина, Саша, последним идёт Ардашев с раненым Коганом.
Щеглов. Валерьян, укладывай его.
Ардашев так же аккуратно перекладывает Когана на стол, расстёгивает ему рубашку, обнажает живот.
Ардашев (тихо). Сейчас, Серко, сейчас… Щеглов тебе поможет… Сейчас, мой хороший… Не спи только, ладно? Ты же сам знаешь, что нельзя.
Коган только моргает глазами и дышит через нос.
Ардашев отходит от стола, становится в угол комнаты. К столу подходит Щеглов, сзади него Саша.
Щеглов (осматривает рану Когана). Ох… (Когану.) Тощую кишку насквозь пробила, брыжейку оторвала, перитонит уже пошёл, могу только пулю вытащить.
Коган (тихо). Вытаскивайте… Можете даже наркоз не давать… Стерплю… (закрывает глаза).
Затемнение.
***
Больничная палата. Коган на койке, на табуретке, около его кровати, Ардашев. Коган катается по койке от боли. Боль невыносимая, Коган сучит ногами, бьёт ими по койке, намертво закусывает губу, периодически вскрикивает, вены на шее, от напряжения вздулись. Через какое-то время его рвёт на пол. Ардашев вскакивает, выбегает из палаты, потом возвращается с Ириной, та убирает рвоту.
Ардашев (сдерживая слёзы). Юрий Аммосович здесь?
Ирина. Он дежурит сегодня.
Ардашев. Позови его. Пусть сделает что-нибудь, вколет ему… Я не знаю! Не могу на это смотреть! (закрывает лицо руками, Ирина уходит).
Коган (он нашёл более-менее комфортное положение тела, лёг, поворачивает голову в сторону товарища, слабо-слабо). Ардан… Валерьяш…
Ардашев (бросается к его койке). Что, подать тебе что-нибудь? Попить?
Коган (тяжко дышит через нос). Нельзя мне пить, Валерьян… Перитонит… Ни пить, ни есть… Валерьяш…
Ардашев (плача). Что, что, Серёженька? Говори, я слушаю.
Коган (сглатывает, пытается приподняться к нему, возникает новый приступ боли, он валится на подушку, тяжело дышит). М-мм… Матвея… Забери себе… Вырасти его, ладно? Витьку с Ниной не хочу просить, у них и так Андрюша…
Ардашев. А если я от туберкулёза умру?
Коган. Тогда им передашь… Если они согласятся… Я понимаю, ребёнок-не вещь, но что делать…
Ардашев. Хорошо, я его заберу. Я всё для него сделаю, Серко, ты слышишь?!
Коган. Слышу… Вижу плохо, пелена… (сглатывает).
Затемнение.
***
Больничная палата. Ночь. Коган спит, Ардашев заснул, сидя на табуретке.
Тихо входит Щеглов. Потряс Ардашева за плечо, тот проснулся.
Ардашев. Здравствуйте, Юрий Аммосович.
Щеглов. Как Сергей?
Ардашев. Вот, после Вашей таблетки заснул, до этого рвало, по койке катался от боли… Юрий Аммосович, ну неужели ничего нельзя сделать?
Щеглов (горько). Если бы я был всесилен, Валерьян…
Затемнение.
***
Та же декорация, но спустя несколько часов. Коган лежит неподвижно, Ардашев около его койки.
Коган. Всё, Ардан, кончаюсь…
У него горлом, фонтанами идёт кровь, заливает рубашку, кальсоны, койку, Ардашева. Ардашев плачет. Неожиданно Коган хватает его за рубашку.
Коган (сквозь струи крови, речь у него от этого булькает). Женись… На Ирине женись… Девка хорошая, видел я, как она на тебя смотрит… Потом Мотьку воспитает… Ардан… Обещай… (Сжимая его рубашку в кулаках.) Обещай!
Ардашев. Обещаю…
Коган. Поклянись… (сквозь предсмертный хрип.) Поклянись! (одной рукой достаёт из-под рубашки крест.) Вот, на моём кресте… Клянись…
Ардашев (берёт его крест в ладонь, сжимает). Клянусь… На Ирине женюсь и Матвея не брошу!
Коган. Спасибо…
Хрипит, дёрнулся, взгляд у него мутнеет, глаза закатываются, обмякает.
Ардашев. Серко… Серёжа… (всё понял, через паузу.) Коган… Коган!!!
Утыкается в тело, плачет. Кое-как опомнившись, закрывает Когану глаза.
(в коридор.) Ирина… Ирина, позови отца, Коган умер…
Сползает на пол, закрывает глаза, прислоняется к косяку.
Затемнение.
Конец II действия.
Эпилог
Лица
Ардашев.
Нина.
Любимов.
Официант.
Коган.
Явление I
1922 год, Берлин
Ардашев, Любимов, Нина, потом официант
Один из берлинских ресторанов. За столиком сидит Ардашев. Он практически не изменился, разве что у него появилась небольшая седина и протез кисти руки. Закуривает сигарету.
К его столику подходят хорошо одетая, симпатичная молодая женщина, с ней молодой мужчина в тёмных очках, одетый в хороший костюм-тройку, на голове модная шляпа. Видно, что он слеп, поскольку передвигается с помощью трости, которой нащупывает, куда ему идти.
Женщина. Tut mir Leid, hier ist besetzt?61
Ардашев. Nein, dass Sie, nehmen Sie Platz, bitte!62 (поднимает голову, видит женщину.) Нина! Бог ты мой!
Нина. Валерьян, здравствуй!
Ардашев поднимается, обнимает и целует Нину.
Ардашев (Любимову). Здравствуй, Виктор!
Любимов (протягивает ему руку, Ардашев жмёт её). Здравствуй, Ардан!
Садятся за столик.
Ардашев. Вы здесь живёте?
Нина. Нет, мы живём в паре километров от Берлина, в столицу приехали по делам. А ты…
Ардашев. Мы тоже живём не в самом Париже. Le-Pré-Saint-Gervais63, двадцать минут езды на автомобиле. Ирина выучилась на хирурга, работает в хорошем, светлом, чистом госпитале, Матвей ходит в школу для русских детей…
Любимов. Сам ты на военной службе?
Ардашев. Нет. Я окончил юридический факультет, работаю адвокатом в частной конторе. Мне очень нравится. Как вы живёте? Как Андрюша?
Любимов. Андрей-жуткий сорванец! Глаз да глаз за ним. Недавно родилась дочка.
Ардашев. Поздравляю!
Нина. Дашенькой назвали.
Любимов. Я, в основном, зарабатываю уроками музыки. Меня ведь учили когда-то на фортепиано играть, но тогда это умение не пригодилось, а сейчас вот как. Нина ведёт театральный кружок в школе, иногда даёт концерты. Одним словом, всё оседло, да скучно!
Подходит официант.
Официант. Was möchten Sie bestellen?
Ардашев. Seien Sie nett, Aufschnitt und eine Karaffe Wodka.64
Официант уходит, через некоторое время приносит заказ.
Danke!65 (наливает водки себе, потом Любимову, Нине.) Будешь? Серко помянем.
Нина. Буду.
Ардашев наливает ей.
Ардашев. Давайте… За Серко…
Любимов. И за Дашу…
Ардашев (соглашаясь). И за Дашу…
Молча выпивают, Нина морщится.
Любимов. Ардан, а Матвей знает, что…
Ардашев. Знает. У него есть два папы и две мамы. Я, папа Серёжа, мама Ира и мама Даша. Знает. Всё знает.
Затемнение.
Явление II
Январь 1925 года, Лё-Пре-Сен-Жерве, Иль-де-Франс, Франция
Дом Ардашева, спальня. На двуспальной кровати лежит сам Ардашев. Он бледен, практически всё время ужасно кашляет, задыхается, судорожно пытается вдохнуть.
Так проходит несколько минут.
За кроватью стоит книжный шкаф, на одной из полок фотография Когана. Сделана она в фотоателье, ему 20-22 года, он в военной форме, фуражке, с саблей, взгляд у него уставший.
Ардашев разражается новым приступом кашля, отхаркивает кровь, тяжело дышит. Приподнимает голову.
Ардашев (фотографии Когана). Ничего, Серко, испытывает меня старуха… Скоро встретимся…
Вновь кашляет. В какой-то момент фотография Когана падает с полки, стекло на рамке разбивается.
Через минуту выходит Коган. Он одет в чёрный однобортный жилет, точно такой же, какие любил носить при жизни, брюки в тон, хорошие туфли. Подходит к изголовью кровати, опирается на него руками, смотрит на Ардашева.
Это что? (кашляет.) Это что же, я заснул, и ты мне снишься, так?
Коган. Нет, не совсем.
Ардашев. А… А ты живой?
Коган протягивает ему руку, Ардашев слегка пожимает её.
Живой. Здравствуй, Серко, я скучал!
Новый приступ кашля. Коган терпеливо ждёт, когда он прекратится.
Коган (когда приступ окончился). Здравствуй, Ардан. Я тоже скучал.
Ардашев. Зачем ты пришёл?
Коган. За тобой. Ты же умираешь. Вот я и пришёл поговорить с тобой, после, когда ты умрёшь-забрать тебя.
Ардашев. Куда забрать?
Коган. К нам. Там хорошо.
Ардашев. О чём ты хочешь поговорить? О Матвее?
Коган (оживившись). Да, расскажи! Как он, как он учится, что ему интересно?
Ардашев. Он ходит в русскую школу, учится довольно хорошо, ему уже семь лет. Кстати, иногда, когда он о чём-то крепко задумается, расхаживает по комнате, точь-в-точь, как ты!
Коган. Слегка подав корпус вперёд…
Ардашев. И чуть наклонив голову, да! Он знает о тебе, о Даше. Не знаю, хочет ли быть военным.
Коган. Не стоит. И врачом тоже.
Ардашев. Серко, помнишь, когда ты умирал, просил меня поклясться тебе на кресте, что я исполню два твоих последних волеизъявления?
Коган. Прекрасно помню.
Ардашев. Я их исполнил. Мы уехали из Зиминского через полтора месяца, после твоей смерти, сначала в Москву, оттуда в Париж, жили там год, затем приобрели этот домик. С Ириной мы поженились уже здесь. Матвея она ни за что, никогда не оставит.
Коган. Чем ты занимался?
Ардашев. Я работал в частной конторе адвокатом, до недавнего времени. Пришлось уйти, по состоянию здоровья. Видишь, туберкулёз берёт своё!
Коган (подумав). А ты знаешь, Ардан, хорошо, что так вышло! Я думаю, всё равно бы не смог здесь прижиться, правда. Моё место было в России, а Россию разрушили большевики и Революция. И в такой России я тоже не смог прижиться. Нигде. Я не человек перемен, нет. Я Homo de sorte.66 А судьба мне уготовила смерть. Вот так.
Ардашев вновь кашляет, затем у него потоком хлещет кровь из горла. Он умирает.
Небольшая пауза. Затем Коган достаёт из кармана жилета часы, смотрит время.
Вставай, Ардан, пора!
Ардашев встаёт с кровати.
Ардашев. Я умер?
Коган. Да. Ты умер от осложнений туберкулёза лёгких, сегодня, восемнадцатого января тысяча девятьсот двадцать пятого года, в возрасте тридцати трёх лет, в двадцать два часа сорок четыре минуты. В своём доме, в своей постели. Помнишь, мы как-то в доску откушали… То ли водки, то ли наливки, уже не помню, и фантазировали потом, пьяные, как умрём?
Ардашев. Что-то помню.
Коган. Не помню, что нёс я, а ты говорил, что хочешь умереть в своём доме, в своей постели, молодым, в здравом уме и твёрдой памяти. Так и вышло.
Ардашев. Что теперь, мы куда-то уходим?
Коган. Да, мы должны уйти. Но сначала тебе нужно прилично одеться. Есть у тебя костюм?
Ардашев. Есть. Я сейчас! (уходит, через минуту возвращается одетым в чёрный костюм-тройку, в нагрудном кармане у него белый платок.) Вот. Я готов!
Коган. Прекрасно! Иди, я догоню.
Ардашев уходит.
Коган поднимает свою фотографию, аккуратно ставит обратно на полку. Затем вновь смотрит на часы, убирает их, снимает жилет, снимает с крючка шинель и фуражку, вешает туда жилет, надевает форму. Снимает туфли, берёт сапоги, стоявшие в углу, переобувается.
(кричит.) Ардан, я иду!
Уходит со сцены. Звучит марш Славянки.67
Занавес. Поклоны.
12 июня-10 июля 2017 года.