Двуспальная кровать, застеленная небесного цвета покрывалом, занимала добрую половину комнаты. Зеркало в человеческий рост, идеально отполированное, в золотой раме, отражало ползающую на коленях Осирис Елену Марил. Девушка отдавалась делу полностью, поражая меня тем, с каким остервенением раскидывала и сканировала энергией каждый миллиметр комнаты. Такому трудолюбию только завидовать. Но вот выгибаться, занимаясь работой, можно было бы и меньше. Мнение я, конечно, оставила при себе. Старалась Осирис явно для кого-то определенного. И этот кто-то сейчас сдерживал взбунтовавшегося отца семейства, не разделяя удовольствия от созерцания пятой точки Марил. Да и мне было не до этого. Стоя у самого выхода, я аккуратно растягивала потоки по всему дому, стараясь охватить каждый угол. Учитывая уровень, это было достаточно сложно.

Когда Жанна пришла в себя после упокоения дочери, Крейн был неумолим – надо осмотреть дом Лилиан еще раз. Смотрящие уже делали это после самого исчезновения девушки, но тогда не понимали, что искать. Если честно, сейчас ясности не прибавилось, но кто будет спорить с Крейном. Запихнув в столовой Смотрящих в себя два бутерброда с сыром, пока мы дожидались Елену, я наспех записала в блокнот все, что увидел в голове девушки Лео. Конечно, Старший был опытен и силен, но блок, поставленный убийцей, не давал получить почти никакой информации. Естественно, я пыталась убедить Крейна, что мое присутствие будет просто бесполезно. Эрик считал иначе. Как и всегда, переоценивая мои способности, он потащил меня с собой.

– Детектив Крейн, это уже переходит все границы, – стоя в шелковом синем халате в пол, Осирис из Правящих пригладил и без того идеально уложенную шевелюру.

Марсель Прик, отец Лилиан, нисколько не изменился с годами. Все то же надменное лицо с волевым подбородком и впалыми щеками. Скелет, обтянутый кожей, лишь немного ниже Эрика, Осирис обладал внушительным ростом и неискоренимым желанием быть первым во всем. С юности он вел бесконечное соревнование с отцом Крейна. И из-за того, что ему удалось-таки занять место в коллегии Правящих, считал, что соревнование выиграл. Самым большим страхом Прика было потерять положение в обществе. Всегда держа лицо, даже сейчас, несмотря на столь ранний час, он выглядел так, будто только что вышел из рук мастериц салонов. Никогда не поверю, что наспех надетый шелк может быть идеально выглажен.

– Я не давал разрешения на поднятие своей дочери. Вы же видели, что Жанна не в себе, так почему сразу же не сообщили мне? Смотрящие глазами Всевышнего, вы в первую очередь должны все свои действия согласовывать с Правящими! – Прик, вытянув подбородок вперед, погладил контур шеи, будто проверяя, не вырос ли у него второй подбородок.

Пытаясь не обращать на них внимание, я замкнула контур. Следы жизни повсюду. Разной давности, яркости и плотности, принадлежащие в основном расе Осирис, они пятнами покрывали предметы в помещении. Оставив лишь нити, связывающие со следами, я втянула остатки жизни, пока они не обернулись в мертвое. Не придумав ничего лучше, я присела на кресло, стоящее в коридоре около дверей комнаты Лилиан, и стала так же, как на поляне, фиксировать следы в блокнот. Только теперь сначала сверяла поток с уже внесенными в блокнот. Совпадений было достаточно много, но все равно даже такая мелочь могла помочь. Отрывая третью нить, старательно заскрипела ручкой. Вдвоем это было бы гораздо быстрее, но сейчас помощи ждать было неоткуда.

– О, Всевышний, немедленно поднимись! – я недоуменно перевела взгляд на главу семейства Прик, приподняв от удивления бровь. – Да, я тебе говорю! Встань и перестань марать обивку!

– Осирис Прик, успокойтесь и дайте нам сделать свою работу. Вы же не хотите больше смертей в Эписе? Для этого и подписали прошение о привлечении к работе некромантов, – Крейн устало вздохнул.

– Я подписал их на привлечение к работе, Крейн, а не на присутствие в своем доме. И уж тем более, я повторюсь, не разрешал вмешиваться в смерть моей дочери! Как ты это собираешься мне объяснять? – ноздри крупного тонкого носа вздымались, казалось, что еще секунда, и из них повалит пар.

– Ваше разрешение не потребовалось, Правящий. Как правило, связь ребенка гораздо крепче с матерью, чем с отцом, поэтому достаточно ее желания. Я просто сделала то, для чего меня и позвали, – я пожала плечами и оборвала еще одну нить, внося запись.

– Ты, кажется, не поняла, девчонка. В этой семье все решаю я! – Прик ударил себя кулаком в грудь, отчего мне стало смешно.

– К сожалению, Правящий, даже если бы ваша жена была против, а у нас было согласие, я не смогла бы вернуть Лилиан. У вас не просто с ней отцовская связь. У вас нет никакой связи, кроме кровной. Девочка всю жизнь пыталась обратить на себя ваше внимание. Судя по тому, что я услышала, от этого она и погибла, – с сожалением вздохнув, я опустила взгляд в блокнот, но его вышибло из моих рук.

– И кто же мне это говорит? Безродный мусор, кукушка, бросившая своего ребенка? У тебя-то с ним достаточно связи, м? Ты не забыла, с кем разговариваешь, Рабос? – в бешенстве Прик еле сдерживал свою энергию, сжимая в кулаке торчащую из кармана халата Книгу.

Разведя руками, я встала с кресла и подобрала свой блокнот. Второй день в Эписе катастрофически не нес ничего хорошего. Но не врать же человеку, вызвавшему меня сюда? Тем более когда в течение многих лет знала его дочь.

– Своего ребенка, уважаемый, я оставила в руках отца, любящего его больше жизни. А куда отправили вы своего в никому ненужной гонке? В Дом Рабоса? Дочь, столь хрупкую и нежную, к безродным?

– Она должна была стать сильнее.

Не выдержав, я засмеялась.

– Да бросьте, Марсель. Лилиан была там только потому, что Крейн отправил Эрика туда. Вернее, ты так думал. На самом деле Эрик отправился туда сам, чтобы убежать подальше от такого же тирана, как ты, Марсель. Так зачем же там была Лилиан, как не с целью быть подложенной в кровать голодному сыну Крейнов? М?

– Валери, закрой рот, – Эрик зло смотрел на меня, но остановиться было уже просто невозможно.

Внезапно рассмеялся и Прик.

– Конечно, если бы я знал, что кровать Эрика уже благополучно разогреваешь ты, не стал бы. Моя дочь не похожа на тот мусор, который пришелся по нраву Крейну, – повернувшись к взбешенному детективу, Прик сложил руки на груди. – Ну и как, Эрик? Теперь приходится затыкать чей-то грязный рот? Каково это, спать с кем-то после Рабосов? Стоило вот это, – кивок в мою сторону, – твоей семьи? Если бы я знал, что ты настолько извращен, я бы не позволил дочери и на метр приблизиться к тебе!

– Эрик, – голос не слушался меня, когда глаза расширялись от ужаса. – Эрик, он Правящий.

Поздно. Костер, убивающий запах гари, противно режущий обоняние. Энергия Крейна полыхала. Его глаза заволок туман, а по рукам побежали искры. Приготовившись закрывать недалекого Прика, я призвала все потоки обратно. Столько работы утеряно, но если сейчас Крейн не удержится – ему конец. За нападение на одного из Правящих приговор один – уничтожение. Секунда, и вдруг человеческий визг разорвал пространство. Мы все обернулись. Тучное тело Жанны повисло на руке мужа.

– Не зли их, Марсель! Пожалуйста, не надо злить! – страх наполнял коридор, а я почувствовала, как внутри все свернулось.

Слезы на глазах Осирис, лохматые волосы и колени, разбитые о пол от прыжка. Нет, со временем привыкаешь, что люди боятся тебя. Сначала Воин, потом – некромант. Но ведь больше боятся, потому что так принято. Все говорят, что надо бояться, вот и мы. Либо это необоснованный ужас, который передавался из поколения в поколение. Но страх обоснованный, противный и липкий, того, что повторится нечто отвратительное. Вот этот страх сейчас исходил от Жанны, разрывая мне сердце.

– Я очень извиняюсь. Но, кажется, я нашла что-то интересное, – громкий голос Елены заставил нас всех обернуться.

Буря утихла. Эрик потряс головой и посмотрел на меня. Секунда, и мы оба уже были в комнате, где, сидя на кровати, Осирис разглядывала что-то блестящее. Сделав шаг ближе, я потянула поток. Никаких следов жизни, лишь от рук самой Елены. Оно трогало это. Марил посмотрела на детектива.

– Эрик, клянусь, когда мы были здесь в прошлый раз – браслета не было, – вытянув вперед тонкую золотую цепочку, сказала Елена.

В горле тут же пересохло. Я потерла шею, пытаясь успокоить зуд. Крейн подошел ближе и вытянул цепочку из рук девушки. Серые глаза внимательно разглядывали плетение. Коснувшись Книги, Крейн энергией погладил металл, пытаясь найти остатки заклинания.

– Эта побрякушка никогда не принадлежала моей дочери, – подал голос Прик, усмехнувшись, – не знаю, как оно попало сюда.

Было нечем дышать. Не в силах оторвать взгляд от золотой цепочки, я просто попятилась к двери. Что это значит?

– Да, я знаю, Марсель. Это браслет Валери. А значит, убийца был здесь, – Эрик умолк, подняв глаза на меня.

Нежность. Мягким ароматом цветов детектив будто пытался успокоить меня. Нотки горького подозрения были еле заметны. Крейн не думал, что это сделала я. Но сейчас совершенно очевидным стало одно. Он не просто знает, что я здесь. Убийца понимает, что нас связывает с Крейном. Я оставила эту цепочку, как и все остальное, в доме Крейна. Оно было не только здесь. Призванный был вхож в дома Осирис.

Где-то, Бесконечная война

Валери

Вьюга разыгралась не на шутку. Снег крепко завалил вход, но этого я боялась в последнюю очередь. Стекло в деревянной раме на единственном окне тряслось, грозясь вывалиться и запустить рвущийся внутрь землянки мороз. Хорошо затопленная печь обогревала маленькое помещение, но сквозь щели все равно выходило тепло. Поднявшись, я подтянула свою импровизированную лежанку поближе к огню. Жесткий колючий свитер больше на пару размеров помогал согреться. Не хотелось думать, что будет, если стекло все же вылетит.

Опустившись на место, я подтянула шерстяные носки. Эли все лето с ледяным спокойствием и свойственным ей фанатизмом специально учила меня вязать, чтобы хоть как-то подготовить к беспощадным зимним походам. Конечно, мне до ее умелых рук было далеко, но все же получилось. Теперь носки согревали не только ноги, но и напоминали, что я не одна. Подруге повезло. Если честно, я вздохнула с огромным облегчением, когда узнала, что Ра решили вернуть ее домой. Бесконечная война не щадила никого.

Конечно, если и допустимо сравнивать жестокость летних и зимних походов, последние были гораздо хуже. Здесь гибли люди, иногда просто лишившись тепла. Для Воина – худшая смерть. Нас учили, что, лишь погибнув от рук противника, Рабос способен провести через Врата хотя бы одного своего предка. Обмороженные же трупы уже никому не несли никакой пользы. Хотя, как по мне, если ты просто решился идти, не убегая и не отступая – ты уже герой. Втайне надеясь, что Всевышний примет всех нас, я вносила в свою Книгу имена тех, кого навсегда стерли из списков в Доме Рабоса. Конечно, невозможно было знать про всех, но я очень старалась. Иногда даже казалось, что это и есть моя миссия. Она придавала хотя бы какой-то смысл происходящему. Умирать за чужие амбиции совершенно не хотелось. Каждый справлялся со страхом как мог. Кинув в печь еще одно полено, я посильнее укутала ноги.

– Фу, – дверь хлопнула, впуская заваленного снегом Осириса, – еле выгреб все это.

Скинув дрова на пол, Эрик Крейн снял тулуп и хорошенько тряхнул его. Снег полетел в разные стороны, и я не удержалась, закатив глаза. Всевышний, за что мне это. Богатенький наследник был последним, с кем хотелось делить землянку, но выбирать никто не давал. Обычно меня ставили в группу с одним-тремя Рабосами, и мы благополучно возвращались из походов. Сейчас был второй раз, когда мне в напарники достался Крейн. Из плюсов, конечно, были его прекрасные способности Воина. С этим сложно спорить. Осирис наравне с лучшими часто наставничал над другими благородными. Мне казалось, что он просто защищал богатеньких детишек. Втайне каждый мечтал, что в следующий поход Крейн выберет именно его. «Как за спиной Всевышнего» – шептались братья и сестры. Хотя зачем Крейн последним, было понятно и без присказок. Без всякого наследства Эрик был невероятно красив. Несмотря на то, что круг наших интересов значительно разнился, даже я считала так. Для меня он был чем-то вроде произведения искусства. Радует глаз, но приближаться не хотелось.

– Ребенок, ты поела? – не поворачиваясь, утвердительно кивнула головой.

Внезапно Крейн опустился рядом, я дернулась, отодвигаясь. Никакого уважения к чужому личному пространству у этого Осирис никогда не было. Как же, его благородство здесь, давайте-ка скорее все его развлекать. Противно.

– Вел, ау, – Эрик провел ладонью у меня перед глазами, растягиваясь на моей лежанке, облокотившись на один локоть, – где остроты? Ты не заболела часом?

Пальцы Крейна легли на мой лоб. Резко повернувшись, я оттолкнула ладонь.

– Руки не забудь помыть. А то папочка учует запах Рабоса.

– У-у-у, – Крейн снова протянул руку и быстрым движением взлохматил мои волосы, – да ты совсем от страха растеряла форму, раз не нашла ничего интереснее, кроме моего отца.

Прижав колени к груди, я уткнулась в них носом, пытаясь отстраниться от того, что бы сейчас ни нес Крейн. Конечно, он был прав. Как можно не испытывать страх, если не знаешь, что будет завтра? Ни для кого не было секретом, что лишь единицы из Рабосов доживали до взрослого возраста и выходили из стен Дома. Каждый день моля Всевышнего о спасении, я пыталась не думать о том, что ждет впереди. С Крейном мои шансы выжить возрастали. От этого Осирис, цепляющий меня с самого детства, бесил еще больше. А если вспомнить, что я обязана ему жизнью – вообще хотелось завыть.

– Вел, – голос парня стал серьезным, – я тоже боюсь. Война не щадит никого. Она не смотрит на наше происхождение и наличие денег. Как бы это ни было странно, именно война уравнивает нас всех.

Повернув голову, я посмотрела на парня. Огонь отражался в его бесцветных глазах. Эрик смотрел, но будто не видел ничего перед собой. Очень часто я видела его именно таким. Погрузившимся куда-то далеко в себя. В такие моменты он будто становился более человечным.

– Знаешь, – Крейн повернулся, – с друзьями не так страшно.

Улыбнувшись, парень провел рукой по волосам, убирая свисающую челку назад. Хмыкнув, я кинула еще одно полено в печь, вызывая целое облако искр.

– С каких это пор мы с тобой друзья, Эрик?

– Сколько лет мы уже цепляем друг друга, Вел? Пять? Семь? Я помню тебя еще совсем мелкой девчонкой с бритой головой, бегающую по коридорам Дома. Нет, кажется, восемь лет назад ты врезалась в меня, сбив с ног, когда убегала от своих братьев, – Крейн улыбнулся, от чего в уголках его глаз появились морщинки. – Дом Рабоса для меня начался с вихря по имени Валери. Так почему мы не друзья?

– Потому что из этих восьми лет большую часть времени ты называл меня мусором, – я загнула палец, – как-то раз искупал в грязи, с удовольствием потешался над моей одеждой и даже один раз скинул в Исиду.

Лицо Крейна ожесточилось. Неожиданно он протянул руку и сжал мою ладонь. Я дернула, но парень не отпускал, удобнее перехватив пальцы.

– Валери, мы были детьми. Я знаю, что отвратительней избалованного ребенка Осирис сложно кого-то найти. Да, действительно, моя жестокость не имеет оправдания. Но все же, Вел, я вел себя так, как взрослые. Потому что сам хотел скорее повзрослеть. И, – Крейн сглотнул слюну, – я вытащил тебя тогда, Вел. Это была случайность.

Снова дернув руку, я чуть не упала, но Крейн держал крепко.

– Прости меня. Если тебя все еще это цепляет – прости. Война многое объясняет, – я неопределенно пожала плечами, а Крейн продолжил, – если бы я действительно ненавидел тебя, как ты думаешь, помог бы пройти испытание? Переплыть Исиду, Вел? Никому из Осирис это не доступно. Лишь некоторые Рабосы способны на это, – Крейн замолчал, ослабляя хватку.

Никому из благородных. Кроме него. Я никогда бы не прошла испытание, если бы Крейн не прыгнул за мной в воду. Уже и не помню, как все произошло. Лишь бесконечная Исида вокруг. Эрик подхватил меня на середине и вытащил. Я переплыла реку лишь потому, что Крейн оказался рядом. Молчание затянулось. Наконец я кивнула головой.

– Я благодарна тебе, Эрик.

– Всевышний, нет! Я не хотел попрекать тебя этим. Просто пойми, если бы мне пришлось снова это сделать – я бы сделал. Даже если бы знал, что ты продолжишь ненавидеть меня.

Тихонько сжав пальцы парня в ответ, я подняла взгляд. Действительно, бояться вдвоем было гораздо легче. Серые глаза потеплели, с лица ушло напряжение. Кажется, мы здорово взбесим чьего-то родителя.

– Потому что так поступают друзья, Крейн?

Эрик засмеялся, обхватывая меня руками. Я залепила щелбан повеселевшему Осирис. Подняв руки вверх, Крейн внезапно ногой повалил меня на лежанку, прижимая к полу. Я смеялась. Какая-то детская борьба на пороге гибели. Но так было проще.

– Какой же ты еще ребенок, Вел, – развалившись рядом, прошептал Крейн. – Кстати, с днем рождения.

В мою ладонь легло что-то невесомое. Поднеся руку к глазам, я ахнула. Золотая цепочка тонкого ажурного плетения. Благородные не носили подобное, но для меня это было нечто особенное. Как себя вести сейчас, я не понимала, поэтому недоуменно посмотрела на парня.

– Бери. В него вшит поисковик. Должен же я как-то понимать, в какую задницу ты влипнешь в следующую секунду, – Эрик улыбался.

Отрицательно помотав головой, я протянула браслет парню, но тот лишь сжал пальцы на вытянутой ладони.

– Ребенок, пойми. Мы на войне. Он оберегает тебя как может, но если что-то случится прямо сейчас – нас разделяет тысячи шагов. К сожалению, это правда. А я с удовольствием получу от него по морде за браслет, чем за то, что вернулся без тебя.

Длинные тонкие пальцы подхватили цепочку, открывая замок. Холодный металл лег на кожу, а Эрик, слегка погладив мое запястье, ловко управился с браслетом. Первый серьезный подарок в моей жизни. От человека, который, казалось, вообще не знает, как меня зовут. Тихонько потрогав цепочку пальцем, словно не веря в ее существование, я улыбнулась.

– А я, видимо, должна ждать, когда Лилиан вцепится мне в волосы? – Крейн засмеялся на мои слова.

– Для человека, не считающего меня своим другом, ты слишком осведомлена о моей жизни. С чего она должна? – хитрые серые глаза внимательно смотрели на меня.

– Вы же встречаетесь. Ну или у вас нормально дарить такие подарки друзьям? Я же не знаю, как у благородных, – неопределенно пожав плечами, я опустила глаза.

Рука Крейна снова взлохматила мои волосы. На этот раз я не стала вырываться. Иметь в друзьях Крейна стремился каждый. А мне, кажется, просто повезло. Пока я плохо понимала, что происходит, но, кажется, была даже рада. Кроме него у меня в друзьях была лишь Эли. Да, и иногда я общалась с угрюмым Беном. Ну а мой парень уж точно другом не считался. Вспомнив мягкие ароматные волосы, что мне так нравилось перебирать пальцами, я улыбнулась.

– Нет, Вел, мы больше не встречаемся, – Крейн вырвал меня из размышлений.

– А почему? – удивленно распахнув глаза, я не успела остановить вырвавшийся вопрос.

– Потому что, Вел, когда люди начинают взрослеть, они вдруг перестают бояться своих желаний, – странный взгляд Эрика прошел по моему лицу.

Секунда, а парень уже отвернулся, подкладывая поленья в огонь. Слушая, как потрескивают дрова, думала, что сегодня Всевышний оказался щедр как никогда, подарив мне не просто еще один день.

Глава 3

В какой-то уже прошлой жизни я ненавидела кофе. Я была Рабосом со слабым энергетическим потенциалом, и каждый глоток, придавал ясность мышления и отбирал четкость и слаженность управления Даром. Так же действовали алкоголь и табак. Тем не менее в Доме часто можно было видеть Рабосов, празднующих очередную победу. Братья и сестры гудели шумно, со всей отдачей. Лишаясь всего в малом возрасте, как только Рабос проходил испытание и выходил в Бой, никто уже не обращал внимания на его поведение. Старших боялись в Доме, они были неуправляемы. Наши же учителя смотрели на это лишь как на дополнительное воспитание следующего поколения Воинов. На самом деле, думаю, что они тоже сходили с ума от страха. Наверное, поэтому те Рабосы, что обладали мощной энергией, не выживали в боях. Их отправляли в самое пекло, а все остальное делали амбиции и поехавшая голова. Те же, кого Всевышний обделил, обладали лучшей физической подготовкой. А если и это было не дано, то остротой ума и хитростью. Каждый Рабос знал – если ты не используешь все, что дано, то не выживешь.

Я была слаба по первым двум пунктам. Поэтому всегда внимательно изучала то, что поможет бороться даже с самой тонкой оболочкой. Внимательно наблюдала за тем, от какой еды чувствую себя лучше, что питает меня, а что наоборот отнимает силы. Медитации, тренировки, диеты, опыты над самой собой позволили приблизить уровень к среднему. Но стоило лишь нарушить что-либо, как он тут же возвращался на свое место. Поэтому я объявила все мешающее мне своим врагом. Если что-то очень нравится, гораздо проще отказаться, начав ненавидеть, чем продолжая питать теплые чувства. Я отказалась от Даров Всевышнего, приняв сторону Безмолвной, и в мою жизнь возвращалось то, что я любила, но от чего должна была отказаться.

Сделав глоток, с удовольствием прокатила горячую жидкость на языке. Марил методично уничтожала браслет, отделяя каждое звено. В воздухе уже повисла добрая часть проанализированных деталей, но Елена не сдавалась. Вот кому должна была перейти вся сила ее рода. Но почему-то Осирис упорно отрицали, что их дочери могут быть достойны. За короткий срок, что мне удалось поработать с девушкой, я могла точно сказать, что несмотря на всю свою внешность Марил – настоящий боец. Елена вызывала у меня восхищение, хотя и относилась ко мне явно не с восторгом. Вот и сейчас, приняв решение, что какие-то следы могли застрять внутри самой цепочки, она будто вкладывала в работу и каплю своей личной неприязни. По-моему, занятие доставляла ей двойное удовольствие.

Сразу после того, как девушка обнаружила браслет, Крейн отправил нас в Башню, а сам остался для допроса семьи Прик. Информация о том, что убийца спокойно разгуливает по домам благородных Осирис, лишь ненадолго выбила его из колеи. Позвонив Анне и убедившись, что та не покидает семейный особняк, Эрик превратился в соредоточенную машину сбора информации. Конечно, делать мне там было уже нечего. Но уж и с Марил, по-моему, тоже. Кажется, что Елена считала так же.

– Слушай, манти, – Марил подняла очки на лоб и повернулась ко мне, – расскажи еще раз, как ты распознаешь, кто трогал, а кто нет? В смысле, трогало ли оно. Ну, ты поняла.

Под светом электрической настольной лампы, больше напоминающей люстры в операционной, лоб девушки блестел. В ее лаборатории тоже был установлен кондиционер, но он явно не мог остудить пыл, с которым Осирис погружалась в работу. Взгляд невольно остановился на Книге, лежащей на дальнем углу стола. Девушка не боялась меня, но с тем, что происходило в городе сейчас, стоило бы проявить большую осторожность.

– Мертвое не оставляет следов жизни и забирает те, что были оставлены до него, – задумавшись, я потерла глаза, – я не могу знать наверняка, но похоже на то, что оно так питается. По факту браслет сейчас выглядит так, будто единственной, кто к нему прикасался, была ты.

Марил смотрела мне в глаза, будто пытаясь прочесть мысли. Прищуренный взгляд в обрамлении густых белых ресниц. А я снова и снова прокручивала в голове все, что знала о призванных.

– Так, а если предположить, что вот оно, например, не контролировало себя. Допустим не собиралось питаться, – девушка вздохнула, пытаясь сформулировать мысль, – ну или же наоборот, контролировало. Всевышний, как сложно, – девушка запрокинула голову и прочистила горло. – Я хочу сказать, что из того, что ты коротко изложила про призванных, пока мы ехали, если допустить мысль, что все наоборот.

В голове переклинило. Призванный – условно живой. Я с самого начала отталкивалась от того, что оно непроизвольно забирает все вокруг себя из-за потребности питаться. И даже ни разу не допустила мысли о том, что мотив-то мог быть совсем другим.

– Ты имеешь ввиду, что если Оно забирает следы вокруг себя специально? – Елена кивнула, обрадовавшись, что я уловила ее мысль. – Он условно живой, в нем точно так же двигаются потоки жизни. Не его, но иначе бы призванный просто не функционировал, – я ударила себя по лбу и подскочила с места.

Елена повторила мое движение, отчего стул, на котором сидела девушка, грохнулся на пол. Но было все равно. Подбежав к стеклянной доске, разрисованной формулами, Осирис стала быстро их стирать. Поискав глазами маркер, я схватила его и вернулась к мысли.

– Изначально я исходила из того, что некроманты не оставляют следов жизни при воздействии, так как это единственный ресурс, которым мы обладаем, в противном случае – смерть, – на доску устремились слова «живое» и «мертвое», – но делаем это мы осознанно. То есть если некромант будет плохо тренирован или же просто не будет бояться расхода и не иметь печатей – он точно так же будет оставлять следы, – к «живое» добавилось слово «некромант», – при призыве слуга Безмолвной создает поток передачи жизни. Да, мертвое не имеет своего потока. Но тогда он должен оставлять на вещах при воздействии следы жизни некроманта, призвавшего его, – рядом с «мертвое», дописала «призванный» и нарисовала стрелочки, соединяющие все четыре слова.

Огромные глаза девушки были широко распахнуты. Радость и торжествование сладкой патокой заманчиво щекотали ноздри. Осирис ощущала победу. Это она догадалась, не я. Тихонько дернув за резерв, кинула нить к девушке. Морозная свежесть, еловый аромат. И черные пятна от прикосновения к обугленной энергии. Она была рядом, когда происходили выбросы Крейна. Следы его жизни и силы по всем контурам. Девушка была не просто влюблена в Эрика. Ее слова при встрече, поведение, «фифа» Эрика, которую упоминала Анна. Все встало на свои места. Пятна разной интенсивности и срока. Места их расположения. Зажмурилась, скидывая пелену перед глазами. Больной укол, отбирающий воздух. В груди что-то недовольно ворочалось. Поморщившись, я отвернулась. У меня нет никаких прав на это противное чувство. А вот у нее с Крейном был регулярный секс, причем начался он достаточно давно. Года два, не меньше. Возможно, сразу после того, как Осирис понял, что не овдовел. Как же порадовался бы сейчас твой отец, Эрик. Чистокровная Осирис, благородная, умная. Настоящая дочь своей семьи. Без клейма на шее, без грязного рта, который нужно заткнуть. Выдохнув, снова повернулась к доске.

– Оно забирает все следы не потому, что хочет есть. Призванный просто не знает, как выглядит его след. И поэтому очищает за собой все, – закончив, я положила маркер.

Взгляд Елены устремился к столу, где теперь лежали остатки браслета и расщепленные звенья. Девушка о чем-то глубоко задумалась, а я тихонько тронула одну из деталей. Даже пылесос не в силах собрать весь мусор в местах самого глубоко ворса. Собирая следы жизни, некромант всегда предельно осторожен, ведь пятна хрупки и легко могут разорваться. Как противная липкая жвачка, они растягивались, но все равно прилипали основанием. Догадка подтвердилась. В местах соединений, оборванными пятнами, можно было уловить следы.

– То есть раз оно было не предельно аккуратным, а просто сметало все, мы с тобой сможем обнаружить хоть что-то? – хитрый прищур девушки заставил меня улыбнуться.

Кивнула, чувствуя, как во рту пересохло. Пальцы нервно подергивались в предвкушении. Действительно, сейчас, перебрав каждую деталь цепочки, я снова сяду писать все в свой блокнот. Разница лишь в одном. Среди всего того, что сегодня мы найдем, действительно будет поток убийцы.

– Ты бутерброды с сыром будешь? Извини, подкрепиться больше нечем, а у нас с тобой еще очень много работы, – не дождавшись моего ответа, покачивая бедрами, Елена скрылась в дверном проеме.

Перебирая уже разомкнутые цепи, я почему-то подумала, что еще чуть-чуть, и смогу написать работу о влиянии сыра и кофе на организм голодного некроманта.

Отложив в сторону последнее звено, я облегченно выдохнула. На полу было прохладнее, но спина затекла от долгой работы сидя. Потянувшись, я подвинулась и легла на скользкий ламинат целиком, подложив руки под голову. Елена, свесив длинные ноги с дивана, все еще поскрипывала карандашом по страницам моего блокнота. Белая коса девушки плавно спускалась на пол прямо около моей руки. Невольно отметила, что цвет волос Осирис точно такой же, как у Макса. Кажется, что сегодня был первый день с момента моего ухода, когда я судорожно не дергала нить, связывающую с сыном. Работа вдвоем хоть и двигалась быстрее, но все равно провозились часа четыре. На мое счастье, девушка любила покушать, поэтому живот был до отказа набит бутербродами с сыром.

Распахнувшаяся дверь заставила нас обернуться. Рефлекторно Осирис вцепилась в Книгу, а я порадовалась, что предусмотрительность девушки, несмотря на всю показную небрежность, оставалась на нужном уровне. Увидев вошедшего Крейна, я опустила голову обратно на пол.

Эрик схватил бутерброд и запихнул его целиком в рот, запивая остатками моего остывшего кофе. Кажется, Правящий решил, что его сил хватит только на то, чтобы заморить детектива голодом. Улыбнувшись своим мыслям, я потянулась.

– Пока меня не было, вы решили пол помыть, манти? – присевший на корточки Крейн в упор смотрел на меня.

Закрыв глаза, я потянулась еще раз. Ну а как объяснять, что на твердой поверхности удобно, прохладно и вообще приятно работается?

– Крейн, хватит уже скакать с «вы» на «ты» и обратно. Елена прекрасно знает, кто я. Здесь все свои.

Сквозь опущенные ресницы я уловила какое-то движение. Открыв глаза, увидела, как Елена удивленно смотрит на меня. Пришлось приподняться, иначе бы гонимая своим любопытством Осирис просто свалилась бы с дивана. Крейн отвернулся.

– Ты это тоже по потокам понимаешь? – коса девушки дернулась и благополучно приземлилась мне на лицо.

Дернувшись, отодвинула от себя приятно пахнущие волосы Осирис. Мягкие. Не такие, как у Эрика. Волосы Крейна были тоньше и жестче. То, что подкидывала память, заставило тряхнуть головой. Вот зачем все это сейчас?

– Нет, ну Эрик бы точно не стал рассказывать ничего своей Исиде, – девушка противно рассмеялась, возвращаясь в лежачее положение, – или же рассказал?

Закатив глаза, я села, прислонившись спиной к дивану. Ревность, страх. Даже не совсем так – опасение. Осирис не испытывала ко мне ненависти и не боялась некроманта. Просто девушка видела в моем лице угрозу своим, видимо, и без того не самым понятным отношениям. Не знаю, что испытывал к ней сам Эрик, но если бы все было гладко, то не назвала бы меня Елена его Исидой.