Шоколад с надеждой

Глава 1

Хо Сок проснулся от собственного крика, резко поднялся, садясь в постели и пытаясь успокоить едва не выскакивающее из груди сердце, стараясь дышать глубоко и медленно. Прижал руку к груди, чувствуя под ладонью неровные толчки.

Они опять вернулись. Сны, которые мучили его несколько месяцев подряд, повторяясь с ужасающим постоянством. Прошло уже почти полгода, как они прекратились, и вот опять это началось. Хо Сок никому не говорил о своих кошмарах, после которых он просыпался от собственного крика, потому что всегда видел одно и то же.

Ему снилось, что он прикован наручником к старой железной кровати в заброшенном доме. Кругом пыль и следы разрухи. Рука нестерпимо ноет от того, что уже долго остается в неудобном положении.

Комната скрывается в ночном полумраке, и только слабый свет от заглядывающей в пропыленное окно луны позволяет различить стены и контур дверного проема – пустого, без двери.

Хоби* слышит шаги, приближающиеся к помещению, и видит пляшущий по стенам луч света от фонаря. А потом в комнату входит девушка. Странная девушка – в дурацкой бесформенной, мешковатой одежде, на несколько размеров больше, чем нужно. Он не может рассмотреть толком лица девушки, но отчего-то уверен, что знает, кто она.

Хоби* – искажённое «Хоупи» – от англ. Hope («надежда»). Так зовут Хо Сока друзья-музыканты и поклонники, намекая на то, что он очень надёжный и ответственный.

А та стоит молча в дверном проеме и просто смотрит на него, ничего не говоря, держа в руке фонарь в виде старинной керосиновой лампы. А потом начинается настоящий ад. Стены комнаты сперва сотрясаются, как будто от мощного взрыва, а потом начинают рушиться, и Хо Сок, боясь, что сейчас обвалится потолок, и погребет его под собой, начинает рваться, пытаясь освободиться от наручников.

А затем пол, на котором стоит девушка, проваливается, и она исчезает внизу – всё так же, без единого звука.

Рэпер кричит в отчаянии:

– Нет! Не-е-ет!! – и дергает рукой, прикованной к железной перекладине кровати, со всей силой, на которую только способен.

И в этот самый момент рука его просто-напросто разрывается пополам, оставив в браслете наручников кисть с шевелящимися пальцами, а из остальной части руки – с лохмотьями сухожилий, вен и сосудов – широким потоком течет ярко-красная кровь, заливая все вокруг.

Хоби в ужасе кричит:

– А-а-а-а-а-а!!!

И от этого крика, прорвавшегося в реальность, просыпается.

Так было долгое время… И сегодня снова повторилось.

Парень дрожащей рукой вытер ледяной пот со лба и откинулся на подушку. Футболка на груди тоже была мокрой от пота. Так же, как и на спине.

«Черт-черт-черт!» – прокричал он про себя. Да что же это такое?! Почему?! Что с ним опять?!

Ведь полгода назад он, не выдержав, поделился с ближайшими друзьями – Юн Ги и Нам Джуном, и те в голос заявили, что ему обязательно нужно посетить психотерапевта. Что это – отголоски того стресса, который он пережил, когда его похитили бандиты, чтобы воздействовать на старшую сестру – один богатый негодяй решил отобрать у Джи Вон ее бизнес и не погнушался даже похищением айдола.

Музыканту тогда пришлось нелегко, потому что ко всем остальным «удовольствиям» он получил еще сомнительный «бонус» в виде удара по голове и последовавшего за тем сотрясения мозга.

И он сдался на уговоры друзей из «рэп-лайн» и, действительно, целый месяц ходил на консультации к проверенному врачу, который держал в тайне, какой важный пациент наносит ему визиты. Потому что, прознай об этом кто бы то ни было, хоть руководство агентства, хоть вездесущие папарацци, разразился бы скандал, затронувший репутацию не только Чхве Хо Сока, но и всей группы.

О его проблеме не знали даже Джин и младшие.

Только три человека – рэперы и Анна – были в курсе происходящего с Надеждой «Звёзд».

Да, доктор Мун оказался не обманщиком, а настоящим профессионалом. И после курса у него Хо Сок снова стал спать спокойно.

Так почему же кошмар вернулся прямо сейчас?

Рэпер некоторое время еще лежал в постели, оставаясь в событиях сна.

Это очень удивило танцора. И не на шутку встревожило. Сегодняшняя ночь сыграла с ним не очень добрую шутку.

Во сне он опять увидел странную девушку, с которой в жизни пересекался всего несколько дней больше полугода назад. И встреча эта случилась на фоне крайне удручающих событий.

Хо Сок знал, что после суда брат девушки оказался в тюрьме, а потом его убили там при очень странных обстоятельствах.

Судьба самой девушки ему была неизвестна совсем, потому что она выступала только свидетелем, и естественно, что её никто в тюрьму не отправлял.

История эта постепенно выцвела в памяти Хо Сока, а после наладившегося сна он и вовсе забыл о ней. Что же произошло такого, что подсознание вновь показало ему этот неприятный эпизод из прошлого? Танцор попытался вспомнить, что в его теперешней жизни могло дать толчок новому витку кошмаров, но так и не смог найти причину.

Жизнь шла своим чередом, с привычными событиями, значительными и не очень.

Друзья постепенно налаживали личную жизнь. Нам Джун и Ми Сун ждали первенца. Пару месяцев назад, под настойчивым давлением Джуна, они все же узаконили свои отношения. Церемония была скромной, только для самых близких. На ней, так же как и на последовавшей за ней вечеринке присутствовали родители с обеих сторон, брат Ми Сун и младшая сестра Нам Джуна, и конечно же, все мемберы и менеджер. В целом же вечеринка получилась веселой и уютной.

Лидер, как коршун, оберегал молодую жену, животик которой уже стал заметен всем, даже не посвященным в их тайну. После всех испытаний, которые устроила для них Судьба, музыкант не хотел больше терять время в одиночестве и уговорил-таки свою чаги создать настоящую семью. А теперь трясся над беременной Ми Сун, словно она была хрупкой фарфоровой вазой эпохи династии Цин. Госпожа Кан, мама Ми Сун, обожала своего талантливого зятя и частенько ставила его в пример собственному сыну, имея в виду, что вот, мол, Намджуни – настоящий мужчина, решительный и ответственный. И даже суровый адмирал довольно прозрачно намекал своему старшему, что был бы совсем не против, наконец, познакомиться с будущей невесткой. На что Сон Хва со смехом отвечал, что никакой «будущей невестки» нет даже ещё в перспективе.

Айсулу по горло была занята хлопотами, связанными с созданием картинной галереи, помещение под которую купил ей Чи Мин. Девушка договаривалась с дизайнерами, с художниками, чьи работы она хотела бы видеть в галерее, а еще без устали рисовала. Но такой бешеный ритм жизни, кажется, вполне устраивал алтаечку – ведь и Чи Мин целыми днями был занят на работе. Однако парочка всегда находила время друг для друга.

Юн Ги и Анна воспитывали подросшего сына и, кажется, ждали второго ребенка. Об этом пара пока не заявила друзьям официально, но Анна в последнее время опять не очень хорошо чувствовала себя, буквально зеленея при сильных запахах, а Юн, наоборот, ходил, весь светясь.

У Тэ Хёна с Чхе Рин уже некоторое время как-то не ладилось – похоже, их окончательный разрыв был не за горами. Девушка со временем становилась все более требовательной к Тэ, каждый раз укоряя его за то, что он уделяет ей мало времени. В конце концов, вокалиста это стало напрягать, а потом и откровенно раздражать. И в последние месяцы парочка больше ссорилась, чем нормально общалась.

Чи Мин как-то осторожно намекнул своему лучшему другу, что, если отношения не приносят прежней радости, может, стоит их прекратить? Тэ в ответ только тяжело вздохнул. Доброму парню было жаль Чхе Рин, которая, несмотря на все их разногласия, все еще цеплялась за мужчину.

И только Старший и Младший ничуть не менялись. Чон Гук был озабочен только творчеством и поддержанием своего тела в отличной физической форме, а Джин все свободное время резался в сетевые игры и выдумывал новые рецепты блюд, которыми потчевал друзей.

Сам же Хоби вот уже некоторое время полуофициально встречался с девушкой из женской группы, дебютировавшей около года назад в их агентстве и почти сразу ставшей очень популярной. Сон Ха Ра была как раз из таких девушек, которые всегда нравились Хоби. Она была ухоженная, женственная, миниатюрная и предпочитала платья даже в повседневной жизни. И стилисты агентства, работавшие с девичьей группой, ненавязчиво подчеркивали эту ее женственность.

Рэпер почти сразу из всех пятерых участниц группы выделил именно ее. Она не старалась специально попасться на глаза сонбэннимам из «High Stars» где-нибудь в коридорах агентства, не жеманничала с ними, принимая завлекательные позы, как это делали другие девчонки. И не хихикала, проходя мимо, когда группы пересекались, спеша на свои мероприятия. Потом, когда они стали чаще встречаться, держалась приветливо, но сдержанно. Всегда интересовалась, что нового у него, как проходит день. Для Хо Сока это было очень важно – то, что он интересен кому-то не как знаменитый айдол, а просто как человек.

У них нашлись и общие интересы. А потом наступил момент, когда Хоби поцеловал ее, и девушка не противилась. Как-то стало естественным, что друзья начали считать их парочкой. Правда, до статуса «девушки, которую можно привести в дом Юн Ги» Ха Ра так и не доросла. В их отношениях всё развивалось как-то слишком спокойно, безмятежно и неторопливо.

Иногда порывистому, эмоциональному Хо Соку не хватало яркости и страсти, которая была у него раньше, с «подружками на ночь». Но он списывал это на то, что оба слишком загружены, чтобы переходить какую-то грань и срываться в бешеную эйфорию чувств. Или же Сон Ха Ра была слишком спокойной и уравновешенной.

Хотя из них двоих Хоби был старшим, но девушка казалась ему самому более разумной и зрелой.

Так и не обнаружив причины, послужившей толчком к возвращению давнего кошмара, Хо Сок вздохнул и поднялся с постели, отправившись в ванную.

***

Расписание группы на сегодня с самого утра было очень плотным. Сначала – практика с преподавателями по вокалу, репетиции новых песен и прогон уже выпущенных. Потом – разучивание и оттачивание хореографии. А уже после обеда – съемки в рекламе, интервью на канале KBS.

Приближалась очередная годовщина дебюта группы. И все агентство с воодушевлением готовилось к ней. Ведь в этом году был первый, значимый для парней юбилей группы – 10 лет. Не всякая музыкальная группа в индустрии кей-попа могла похвастаться столькими годами непрекращающегося аншлага на концертах и не уменьшающимся, а напротив, все возрастающим интересом к их творчеству.

Пиар-команда готовила к этой дате – 8 июля – большую пресс-конференцию с участием Хван Ын Хёка, его непосредственных заместителей и, естественно, артистов. Айдолам уже раздали распечатки с намеченными направлениями, в которых будет проводиться пресс-конференция, приблизительный перечень вопросов и предполагаемых ответов. На общем совещании лидер и менеджер распределили ответы между музыкантами, и те стали готовить свои речи.

А еще полным ходом шла подготовка к юбилейному концерту, билеты на который уже были проданы – с ещё большей скоростью, чем обычно. Шились новые сценические костюмы для группы. Техники и айтишники готовили реквизит для юбилейного выступления, записывали видеоряд для больших экранов, который будет транслироваться во время концерта, дорабатывали звукозаписи фоновой музыки, уточняли мельчайшие детали фейерверков и освещения. В срочном порядке выпускались плакаты, книги, футболки с символикой группы и многое другое, что с радостью растащат в свои закрома фанаты по всему миру.

Юбилейный концерт задумывался поистине грандиозным. И чтобы он на самом деле стал таким, требовались усилия огромного числа людей.

Короткое совещание в начале дня, на котором менеджер напомнила артистам расписание на сегодня – и день закрутился в бешеной карусели.

Со всей этой суетой Хо Сок забыл о неприятном сне. Только на обеденном перерыве, когда музыканты с аппетитом поглощали еду, организованную для них Анной, восполняя калории, сожженные несколькими часами беспрерывных хореографических экзерсисов, Нам Джун, сидевший рядом с другом, негромко спросил:

– У тебя все в порядке?

– Нормально, – кивнул, активно жуя, Хоби.

– Точно – в порядке? – настойчиво переспросил лидер.

– Да точно, точно! А чего ты спрашиваешь?

– Да взгляд у тебя сегодня какой-то не такой…

– Ого! Ты мое состояние уже по взглядам определять научился?! – хмыкнул Хо Сок.

– Пф! – фыркнул тот. – Сколько лет мы с тобой уже знакомы? Неудивительно!.. Так что если есть что-то – не молчи! Лучше поделись с другом…

– Заметано, – кивнул Хо Сок. – Давай после работы поговорим…

– Угу! Может, тогда к нам и поедем? Ми Сун будет рада.

– Да нет! Не хочу причинять вам неудобства. Наверняка же поздно закончим. А ей сейчас покой нужен.

– Ты на машине? – спросил Джун.

– Конечно!

– Тогда, может, я отвезу тебя домой? Как раз и поговорим по дороге, – предложил лидер. – А завтра утром заеду к тебе. На работу вместе поедем.

– Ну, хорошо, договорились!

– Хэй, бро! О чем это вы там без меня договариваетесь?! – услышал последнюю фразу Юн Ги и встрепенулся.

Парни переглянулись, и Нам Джун ответил:

– Да просто хотим поговорить, хён!

– Секретики? – состроил гримасу Шин Юн.

– Да нет, бро! Какие там секреты! – возразил Хо Сок, на что Юн Ги только поднял бровь.

Обеденный перерыв закончился, и музыкантам нужно было ехать на съемки рекламы известной автомобильной компании, амбассадорами которой они стали в этом году.

Что для артистоов это значило на практике – быть амбассадором, представителем и посланником такой солидной компании? Это не только съёмки в рекламе и возможность быть «лицом бренда». Это было и большой ответственностью, ведь амбассадор – это пример для подражания, демонстрирующий эталонное поведение во всём, от сцены до постели.

Но наши музыканты и так всегда, будучи перфекционистами во всём, старались вести достойную во всех отношениях жизнь – жизнь на виду у миллионов людей. А что там происходило за дверями их квартир и, тем паче спален – касается только их. Главное, чтобы пронырливые папарацци и слишком дотошные фанатки не проникали, куда не следует!

Когда, наконец, этот бесконечно долгий день подошел к концу, Нам Джун позвонил жене и предупредил ее, что скоро приедет домой, вот только подвезет Хо Сока. Мужчины, оказавшись в машине лидера, несколько минут молчали: Джун – следя за дорогой, а Хоби – собираясь с мыслями.

– О чем ты хотел поговорить, хён? – наконец спросил лидер.

– Прошлой ночью я опять видел тот сон.

– Тот кошмар, ты хочешь сказать? – покосился на него Нам Джун и опять стал смотреть на бегущую под колеса дорогу, освещаемую лучами фар.

– Да.

– А что его спровоцировало?

– Понятия не имею. Все было, как обычно.

– Может быть, это от нагрузки последнего времени?

– О чем ты! Мы десять лет живем в таком темпе. Нет, не могу понять… Никаких особых причин не было.

– Тогда это тем более странно! Может, тебе проконсультироваться у доктора Муна? Он все-таки неплохой специалист…

– Да сейчас, перед юбилеем, столько работы!.. Когда я выберусь к нему?

– Тебя обеспокоил этот сон?

– Скорее – напугал. Ты знаешь, он повторился в мельчайших деталях. И я опять проснулся от того, что кричал…

– М-да… Даже не знаю, что тут можно посоветовать. Может, некоторое время понаблюдать? Может, больше он и не будет тебя преследовать…

– Да, я так и сделаю. Спасибо, Намджуни, что выслушал меня.

– За что спасибо-то?! Мы все-таки друзья! Но я бы на твоем месте все-таки поговорил с доктором Муном. Так, для успокоения собственной души.

– Я подумаю.

Они подъехали к дому Хо Сока, и, попрощавшись и передав привет «капитану Кан», как по привычке продолжал называть девушку Чхве, он вышел из машины, а Нам Джун развернулся и отправился домой, где его ждала любимая жена.

***

Как ни странно, на следующую ночь сон не повторился. И Хо Сок вздохнул с облегчением, посчитав этот рецидив досадной случайностью, вывертом подсознания, перегруженного суматохой последних недель.

Когда наутро за ним заехал Нам Джун, на безмолвный вопрос в глазах лидера танцор ответил лишь отрицательным кивком, но почувствовал, как тот почти незаметно выдохнул. Сейчас, перед концертом и другими, связанными с юбилеем мероприятиями, группе не нужна была лишняя нервозность и напряженность. Хоби и сам это прекрасно понимал.

К тому же, у Нам Джуна и своих хлопот было предостаточно. И хотя Ми Сун, смеясь, каждый раз говорила ему, что она не больна, а всего лишь беременна, и это естественное для женщины состояние, – он все равно окутывал ее нежной заботой. Видимо, после того случая, когда девушка в результате аварии больше двух недель не приходила в себя, в нем подспудно засел страх потерять ее.

Тем более что срок был уже большой, беременность подходила к своему естественному завершению, и Ми Сун ходила, переваливаясь, словно большая утка, и придерживая большой живот обеими руками.

Джун не позволял ей поднимать ничего тяжелее кружки с ромашковым чаем, который она пила перед сном, и палочек для еды. Все остальное он делал сам. Ну, и госпожа Кан, которая каждый день навещала дочь. Будущая бабушка была просто счастлива, что совсем скоро семья Ми Сун пополнится маленьким сокровищем.

…Именно поэтому Хо Сок и не хотел перекладывать на плечи лидера еще и свои проблемы.

Ли, руля по уже оживленной в это раннее время автотрассе, вдруг внезапно спросил:

– А эта девушка… С которой ты встречаешься… У вас все нормально?

– Все по-прежнему. Но знаешь, Намджуни…Чем дольше мы с ней общаемся, тем… как бы это точнее выразиться… – задумался Хоби. – Как-то всё у нас слишком спокойно, размеренно, что ли… Как будто мы уже лет пятнадцать прожили в браке…

– Так безэмоционально? – не глядя, спросил Нам Джун.

– Не то чтобы…

– Пресно? – подсказал друг.

– Ха! – хохотнул танцор. – А ведь и правда… То ли я старею, то ли Ха Ра сама по себе такая спокойная…

– Хм…

– И ведь знаешь, могу неделю не видеться с ней – и ничего… Даже не особенно скучаю…

– У-у-у, бро! – протянул ведущий рэпер. – Может, просто потому, что это – не твоя половинка?

– Вот ты мне и скажи: как определить, что она – «половинка»?

– А бог его знает!

– Ну, а у вас с капитаном Кан как было? – не отставал Хо Сок.

– Ну, сначала она меня напрягала своей ершистостью. А потом появился азарт какой-то, что ли… А потом – уж и не помню, в какой момент – понял, что скучаю, что до чертиков хочется увидеть ее, прикоснуться, да просто голос услышать, в глаза ее янтарные заглянуть… Помню, решил как-то проверить себя… да и ее тоже, посмотреть, как она отреагирует, если поцелую ее…

– И?

– Дурак! Только больше запутался, – ухмыльнулся лидер.

– А она?

– А что она? Понял, что я вовсе не так безразличен ей, как она старалась показать…

– Угу… Ладно, поживем – увидим! – решил Хо Сок.

На этом разговор закончился, тем более что они приехали к зданию агентства «Super Hit».

Глава 2

Девушка проснулась, как всегда, от резкого звонка будильника и, не открывая глаз, потянулась рукой к тумбочке, чтобы отключить его. Шесть часов. Все, пора вставать. Сегодня она работает на рыбном рынке Норянджин, а до него еще добираться на метро не меньше часа. Пока встанет, пока позавтракает, пока более или менее приведет себя в порядок, времени останется совсем мало. Поэтому Мэй Лин усилием воли заставила себя подняться и открыть, наконец, глаза.

В небольшой комнате было уже светло, поэтому она порадовалась, что сейчас лето, и светает очень рано. Сунула ноги в старенькие пушистые тапочки, почти потерявшие свою первоначальную форму, но все еще спасающие ее ноги на холодном полу в зимнее время, рысцой побежала в крошечную ванную – скорее закуток, в котором едва помещался поддон для душа и раковина с унитазом. Но девушка привыкла жить так, она почти и не жила роскошно, если не считать тех нескольких лет в доме отца, после смерти мамы.

Положение в доме ненавистного папаши так тяготило Мэй Лин, что она не выдержала и сбежала, правда, вскоре была найдена ищейками отца и водворена обратно. Из чувства протеста пятнадцатилетняя девчонка порезала себе вены и, по счастью, вовремя была обнаружена старшим братом и отвезена в больницу.

У них были разные матери. Дон Гу рано был приобщен к делам банды отца и вырос человеком жестким, грубым и беспринципным. Однако к сестре испытывал какое-то необъяснимое чувство жалости и заботы. С тех пор девушка носила одежду только с длинными рукавами – не хотела, чтобы окружающие видели белые рубцы шрамов на ее запястьях.

По сути, после смерти мамы он был единственным человеком, которого она хоть как-то интересовала. Брат же помог ей потом, позже, когда Мэй Лин подросла, найти съемное жилье – дешевое, в небезопасном районе, однако же, там девушка чувствовала себя по-настоящему свободной. А когда брат еще и заступился за нее перед малолетними хулиганами, промышлявшими на улицах района, задав им приличную трёпку, девушка и вовсе почувствовала облегчение.

Работы она не боялась и не гнушалась никакой, даже самой тяжелой и грязной. Поэтому деньги на рис и кимчи у нее всегда были свои. Да и брат иногда подкидывал ей «спонсорские», как он это называл.

Поначалу Мэй Лин пыталась отказываться от его денег, но Дон Гу был непреклонен и сердился, когда она говорила, что справится сама.

– Я твой старший брат! Поэтому кончай ломаться и бери то, что дают! – как-то припечатал он таким тоном, что девушка сочла за лучшее больше не спорить. Тем более что за съемное жилье – пресловутый «домик на крыше» – платить нужно было все-таки регулярно.

Но полгода назад урабони (старший брат для женщины) убили в тюрьме. Когда Мэй Лин вызвали в полицейское управление, где раньше она была только на допросах по делу брата, обвиненного в похищении человека, мужчина с седыми висками и в мундире с погонами (в званиях девушка не разбиралась, но поняла, что человек занимает должность не маленькую) с искренним сочувствием на лице осторожно сообщил ей о смерти Дон Гу.

Мэй Лин тогда почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Теперь девушка осталась совсем одна. Отца, важного криминального авторитета, она за родню не считала – ведь именно из-за него они с мамой почти десять лет вынуждены были скитаться и прятаться.

А теперь, после смерти Дон Гу, ей нужно было самой заботиться о себе и просто как-то выживать. Мэй Лин хваталась за любые подработки – то мыла полы в кафе, то посуду в каком-то третьесортном ресторане, то потом в другой кофейне была уже официанткой. Работала в доставке курочки и пиццы. Тогда-то и научилась водить маленький, но юркий скутер.

А три месяца назад ей повезло устроиться в один из крошечных магазинчиков на рынке Норянджин – крупнейшем рыбном рынке Сеула. И хоть новая работа была очень далеко от дома, а работать приходилось с утра до вечера, однако Мэй Лин не роптала. Хозяйка магазинчика, тетушка Сун Док, женщина лет пятидесяти пяти, относилась к девушке с пониманием, тяжести поднимать особо не заставляла, каждый раз приговаривая: «Тебе, дочка, еще рожать предстоит! Так что берегись, не надсажайся!» Для тяжестей у нее был другой работник – угрюмый, неразговорчивый Хван Бо, от которого иной раз за целый день можно было не услышать ни слова. Но Мэй Лин от этого как-то и не страдала.

Ее заботой было обслуживать вместе с аджуммой покупателей, следить за тем, чтобы в больших пластиковых контейнерах на витрине всегда было достаточное количество разнообразного товара, и товар этот был надлежащего вида и свежести. А вечером делать уборку, тщательно промывая с дезинфицирующим средством все прилавки и прочие поверхности, а также ножи, весы и щипцы, которыми доставались морские гады из аквариумов. Да, у них в магазине продавалась и живая рыба и морепродукты. И за этим тоже нужно было следить. Ну, и завершающим штрихом каждого рабочего дня было мытье полов.

Весь рабочий день Мэй Лин проводила в резиновых перчатках и большом водонепроницаемом фартуке, который почти полностью закрывал ее невысокую фигурку. Но она привыкла к тому, что никто не видит истинных размеров ее тела.

Привычка эта выработалась еще с тех лет, когда она жила вместе с мамой и им приходилось скрываться и прятаться, чтобы бандиты отца не обнаружили женщину с ребенком. Мать втолковывала девочке, что надо одеваться так, чтобы на нее никто не обращал внимания. И Мэй Лин привыкла «закрываться», делаться незаметной для окружающих. Поэтому «спецодежда» в магазинчике как нельзя лучше отвечала ее пристрастиям в одежде.

Девушке даже нравилась эта работа – она всегда была среди людей, видела множество самых разнообразных лиц. Она научилась рекламировать и расхваливать товар тетушки Сун Док, за что молодая работница часто удостаивалась теплой похвалы от аджуммы. Ведь на звонкий, яркий голос девушки покупатели часто спешили именно к дверям их магазинчика, которые всегда были гостеприимно распахнуты.

Хозяйка расплачивалась со своими работниками каждый вечер, в конце рабочего дня. И Мэй Лин, оставив необходимое количество купюр на то, чтобы добраться до дома и купить минимум продуктов, из которых можно было бы приготовить себе ужин и завтрак, остальную часть денег тут же клала на карту, которую она открыла в банке практически сразу же, как уехала из отцовского дома. Так было надежнее – от воров и карманников.

К тому же, Сун Док, зная, что девушка живет одна-одинешенька, частенько вечером давала ей с собой (просто так, не требуя оплаты) то рыбу, то моллюсков, то креветок или кальмаров. Мэй Лин всегда с благодарностью принимала эти «подарки» доброй женщины и в последующие дни старалась работать еще усерднее, что, конечно же, нравилось аджумме (обращение к женщинам «за сорок») и делало ее еще более лояльной по отношению к работнице.

С хулиганами своего района за эти несколько последних лет девушка заключила негласное перемирие – обе стороны держались друг от друга на расстоянии. Однако же, встречая ее на улицах, мелкие пакостники каждый раз кланялись и здоровались с «нуной», вероятно, помня ее амбала-брата. А Мэй Лин это было только на руку. Во всяком случае, даже в вечерней темноте она возвращалась домой без опаски. Хотя в сумочке всегда держала газовый баллончик и даже шокер, которыми когда-то снабдил ее брат.

А как-то даже сама умудрилась надавать безбашенным подросткам подзатыльников, когда увидела, как парни пытаются запугать какого-то худенького большеглазого мальчишку из недавно переехавшей в их район семьи. Не думая, кинулась на долговязых парней, защищая ребенка. И что характерно – те даже не возражали против такого «метода воспитания» «нуны». Девушка за руку увела мальчишку, пригрозив хулиганам «вырвать руки по самые плечи», если еще раз заметит подобное.

Правда, позже, уже оставшись дома одна, вдруг осознала, что эти юные бандиты могли и совсем по-другому среагировать на ее слова и «рукоприкладство». У девушки начался откат – все тело дрожало крупной дрожью так, что зуб на зуб не попадал, а потом на нее напала нескончаемая икота – следствие стресса. И пока она не залезла под горячий душ, ничего не помогало – ни выпитая вода, ни задерживаемое дыхание.

Когда же она, наконец, успокоилась, то, поразмыслив, пришла к выводу, что поступила единственно правильно. После того раза парни с района, казалось, еще более дальней дорогой стали обходить «нуну». Квартирная хозяйка тоже особо не контролировала жиличку, поняв, что та ведет замкнутый образ жизни, друзей и подружек к себе не водит, оргий не устраивает и арендную плату вносит аккуратно.

Сун Док была очень довольна своей работницей, но все же частенько говорила, что молодой девушке нужно получать образование. Да и работа на рынке – это не предел ее мечтаний. И под влиянием этих доводов Мэй Лин стала просматривать газеты, которые частенько находила в метро – уже прочитанные и оставленные за ненадобностью в вагонах поездов. Ее интересовали только те страницы, на которых размещались объявления о рабочих вакансиях.

Компьютера у Мэй Лин не было, поэтому газеты стали единственным доступным ей способом получения информации. Девушка забирала эти газеты домой и потом уже внимательно штудировала нужные ей страницы, вырезая целые блоки печатного текста, а потом – подчеркивая ручкой то, что могло ей подойти.

По каким-то телефонам она даже пыталась несколько раз позвонить, но на другом конце провода с обезличенной вежливостью ей отвечали, что вакансии уже заняты.

Однако Мэй Лин не желала сдаваться.

И сейчас, жуя разогретый на плите рис, подхватывая палочками кимчи из контейнера, она быстро пробегала глазами по строчкам газеты, принесенной из метро вчера. Почти механически отметила галочкой объявление о том, что «требуются официанты в кофейню «Кофе Бин», на полный рабочий день, два раза в неделю». Потом еще взгляд зацепился за фразу «Требуются уборщики». Больше ничего не было указано, кроме номера телефона. Девушка подчеркнула и это объявление. И быстро проглотив дешевый растворимый кофе из пакетика, торопливо помыла посуду и засобиралась на работу.

Четыре месяца назад она все-таки решилась и укоротила свои длинные волосы – ухаживать за ними особо времени не было, поэтому пошла все-таки на этот шаг. Хотя долго жила с длинными, по пояс волосами в память о матери, которая любила расчесывать ее тяжелые пряди с необычным, красноватым оттенком, играющим на солнце. Мама всегда восхищалась волосами дочери, и Мэй Лин долго не хотела расставаться с ними.

Но сейчас ее волосы спускались чуть ниже лопаток и требовали гораздо меньше ухода. Девушка по привычке завязала их в хвост, который скрепила резинкой, натянула широкие штаны и большую толстовку с капюшоном, с рукавами, спускающимися ниже запястий, подхватила сумку через плечо и поспешила на улицу. До метро надо было еще добираться по неровной холмистой улице, и она припустила почти бегом.

К счастью, на свой поезд она успела, вот только свободных мест в вагоне в это время суток, в час пик, ожидаемо не было. Все скамьи заняли пожилые аджуммы и аджосси, а молодежь вроде нее стояла, цепляясь руками за спускающиеся с потолка кожаные петли.

Вот и сегодня вагон был полон спешащих по своим делам людей. Многие уткнулись в свои телефоны и другие гаджеты, кто-то читал книги. У Мэй Лин телефон был обычный, старенький, без доступа в интернет, поэтому она его лишний раз не доставала – не было такой надобности.

Девушка снова задумалась о поиске еще какой-нибудь работы и поначалу не заметила, что к ней излишне близко стоит какой-то мужчина. Рядом находились люди, и она сначала не обратила внимания на то, что между ними почти не осталось никакого расстояния. Только внезапно почувствовала, как чья-то рука коснулась её… кхм, ниже спины и задержалась там, а потом – вот ужас! – стала ненавязчиво так поглаживать.