Gloria mundi

© Линде Ю. В., 2021

© Пещанская М. А, иллюстрации, 2021

© Рыбаков А., оформление серии, 2011

© Макет. АО «Издательство «Детская литература», 2021

О Конкурсе

Первый Конкурс Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков был объявлен в ноябре 2007 года по инициативе Российского Фонда Культуры и Совета по детской книге России. Тогда Конкурс задумывался как разовый проект, как подарок, приуроченный к 95-летию Сергея Михалкова и 40-летию возглавляемой им Российской национальной секции в Международном совете по детской книге. В качестве девиза была выбрана фраза классика: «Просто поговорим о жизни. Я расскажу тебе, что это такое». Сам Михалков стал почётным председателем жюри Конкурса, а возглавила работу жюри известная детская писательница Ирина Токмакова.

В августе 2009 года С. В. Михалков ушёл из жизни. В память о нём было решено проводить конкурсы регулярно, что происходит до настоящего времени. Каждые два года жюри рассматривает от 300 до 600 рукописей. В 2009 году, на втором Конкурсе, был выбран и постоянный девиз. Им стало выражение Сергея Михалкова: «Сегодня – дети, завтра – народ».

В 2020 году подведены итоги уже седьмого Конкурса.

Отправить свою рукопись на Конкурс может любой совершеннолетний автор, пишущий для подростков на русском языке. Судят присланные произведения два состава жюри: взрослое и детское, состоящее из 12 подростков в возрасте от 12 до 16 лет. Лауреатами становятся 13 авторов лучших работ. Три лауреата Конкурса получают денежную премию.

Эти рукописи можно смело назвать показателем современного литературного процесса в его подростковом «секторе». Их отличает актуальность и острота тем (отношения в семье, поиск своего места в жизни, проблемы школы и улицы, человечность и равнодушие взрослых и детей и многие другие), жизнеутверждающие развязки, поддержание традиционных культурных и семейных ценностей. Центральной проблемой многих произведений является нравственный облик современного подростка.

С 2014 года издательство «Детская литература» начало выпуск серии книг «Лауреаты Международного конкурса имени Сергея Михалкова». В ней публикуются произведения, вошедшие в шорт-листы конкурсов. К началу 2021 года в серии уже издано более 50 книг. Выходят в свет повести, романы и стихи лауреатов седьмого Конкурса. Планируется издать в лауреатской серии книги-победители всех конкурсов. Эти книги помогут читателям-подросткам открыть для себя новых современных талантливых авторов.

Книги серии нашли живой читательский отклик. Ими интересуются как подростки, так и родители, библиотекари. В 2015 году издательство «Детская литература» стало победителем ежегодного конкурса ассоциации книгоиздателей «Лучшие книги года 2014» в номинации «Лучшая книга для детей и юношества» именно за эту серию.

Gloria mundi

Глава 1

Мы с Катей Городец в пятый раз вылетаем из воображаемых кулис с вентиляторами за спиной и трубочками для коктейля в зубах. Мы – комарихи.

– Ганилевич, ты можешь храпеть как-нибудь поскромнее? Мы расколемся! Я уже десять минут оторжаться не могу!

– Профнепригодность! Взяли в этюд – терпите. Буду играть по полной. Что я, должен у вас тупо валяться, как трупак?

– Ладно. Сначала. Врубай «Валькирию».

Когда мелодия звучит во второй раз – вылетаем.

Мы снова репетируем проклятый этюд про комаров. С нами (в качестве сонного тела) Остап Ганилевич, здоровенный парень курса. Суть: темнота, возле ночника спит тело. Мы с Катей, пронзительно зудя, влетаем с вентиляторами за спиной (типа крылья) и зубочистками во рту (типа жало или что там у комара?), обнаруживаем тело, переглядываемся, киваем друг другу, прицеливаемся и кусаем, но Ганилевич оказывается толстокож и просто переворачивается на другой бок. Как назло, он очень ржачно храпит, с художественным посвистом, ну просто из недр души – смакует, гад, попробуй тут не расколоться (а колоться нельзя категорически, сразу тебе от мастера диагноз – «профнепригодность»). Потом мы с Катей возвращаемся с трубочками для коктейля, Ганилевич отмахивается, смачно причмокивает во сне, вставляет беруши. Мы не сдаёмся и в третий раз вылетаем с велосипедными насосами. Ганилевич хлещет нас подушкой. В четвёртый раз мы появляемся с пылесосами. Ганилевич от одного звука вскакивает в ужасе, но, пока он ищет фумигатор, мы успеваем присосаться. В роли фумигатора у нас зелёный софит, который мы клятвенно обещали вернуть на учебную сцену сразу после показа. Отбиваясь от пылесосов, Ганилевич всё же включает спасительный фумигатор, и мы в корчах уползаем.

Ганилевич ленится придумывать этюды и каждый день напрашивается к кому-нибудь в компанию. Чаще всего его прогоняют. Каждый сам за себя. Катя, кажется, самая адекватная на нашем курсе, где все в любой момент готовы не то что сожрать, а до костей обглодать своих однокурсников.

Всякий раз я вхожу в аудиторию и чувствую, как наэлектризован воздух: человек человеку конкурент. Недавно у нас было такое упражнение по системе Чехова (нет, не Палыча, а его племянника, Михаила, не менее гениального), называется «Атмосфера». Пара-тройка студентов выходит за дверь, остальным препод даёт задание вообразить какую-нибудь атмосферу – паники, удивления, скорби, новогоднюю… Мы просто сидим по кругу на стульях, ничего не показываем, только молча воображаем; когда препод понимает, что атмосфера создана, он зовёт тех, кто был за дверью. Они должны отгадать, почувствовать, что это за атмосфера. Так вот, если посторонний случайно зайдёт в кабинет, где сидит наш курс, постороннего этого уже с порога снесёт атмосфера зависти и соперничества. Наш мастер, Егор Ползухин, говорит, что главная движущая сила творчества – ненависть. Каждый из нас должен разозлиться и работать.

Этюд мы репетировали до девяти вечера. Я шла из ГИТИСа в распаршивейшем настроении. Мы с Катей Городец собирались сегодня утром показать этот проклятый этюд, но нас подставил Денис Симчук, который должен был играть спящее тело. Денис нагло заявил прямо перед мастерством^[1], что его позвали ещё в два этюда и там у него нормальные роли, а не дерьмо. На кой ему просто валяться? Худрук орал на нас с Катей, что мы не умеем организоваться и это наши траблы. Мы не сказали, кто нас подставил, благородно промолчали, зато Денис, придурок, вылез поддакивать: типа да, эти две репетировать не умеют, вчера зато в столовке тусовались. Обидно, хоть вой! Не было нас в столовке! Он нарочно подставил! Худрук мысленно добавил нас в чёрный список. Он всегда категоричен. Срочно нужно реабилитироваться, иначе он поставит на нас крест и наши этюды даже до конца не станет досматривать, что бы мы ни показали. «Театр – борьба за выживание», – говорит наш мастер. Вся надежда теперь на Остапа. Спаси нас, Остап!

Глава 2

Возле метро «Библиотека имени Ленина» я услышала печальную музыку. Прямо возле Достоевского стояли две девчонки и три парня, на вид всем лет по восемнадцать – двадцать: студенты, видимо. Один парень играл на электрогитаре, другой – на электровиолончели, третий (в очках в деревянной оправе) пел уютным баритоном, одна девчонка с электроскрипкой, вторая раздавала какие-то листовки. Девчонка с листовками, видимо, мёрзла в своей тонкой зелёной парке и потому нахохлилась, спрятав подбородок в снуд и поджав плечи. Кажется, вокалиста я видела летом возле ГИТИСа и Щуки: наверное, поступал. Интересно, прошёл? Вообще ничего такой парень, миловидный. Типаж – лирический герой, наверное. Люди равнодушно шли в метро, некоторые брали листовки и что-то спрашивали.

Музыка напоминала лёгкую октябрьскую морось, покрывавшую сейчас мой лоб, щёки и подбородок. Ещё-не-дождь. Я остановилась послушать. Парень пел:

 
Снова дождливые листья
И за вопросом вопрос,
Верю в Тебя, моя истина,
Верю в Тебя, мой Христос.
 

– Привет, – сказала мне девчонка с листовками. – Тебе нравится христианский рок?

– Мм… – ответила я. – Не знаю.

– Хочешь на концерт? Приходи в воскресенье в нашу церковь. Вот тут адрес. – Девчонка протянула мне листовку. – Как видишь, центр. Третьяковская. Удобно. Могу тебя встретить возле метро.

– Церковь? – насторожилась я. Я довольно много слышала про всяких приставучих «Свидетелей Иеговы» и других сектантов. Но там обычно тётки помешанные ходят и книжки суют, а тут вроде нормальная молодёжь. – Что за церковь? Православная?

– Ну нет. Православная – это для старушенций, мы молимся живому богу. Без посредников. У православных одни обряды, ритуалы, непонятные молитвы, а живого общения ноль. Это давно не церковь, а госструктура, которая деньги отмывает. Оттуда, кстати, многие переходят к нам. У нас молодёжная протестантская церковь «Друзья Духа». Мы поём христианские песни и занимаемся практическим служением: собираем вещи для бедных, в детдома ездим и хосписы, помогаем в домах престарелых. В общем, действуем! Плюс пророческие семинары и библейские тренинги, помогающие достичь успеха, мастер-классы по эффективной молитве, индивидуальные молитвенные карты и вообще куча всякого интересного. Приходи. Послушаешь музыку, чаю попьём…

– Ну я не знаю… А где про вашу церковь вообще прочитать?

– Хочешь, добавлю тебя в группу ВКонтакте? Она закрытая, чтобы придурки и рекламщики не лезли. Там почитаешь, фотки посмотришь.

Я подумала, что группа меня ни к чему не обязывает, концерт тоже.

– Ладно. ВКонтакте я Лора Тарасова. А вообще Глория.

– Погодь, сейчас тебя найду и зафренжу. Доставай телефон. Я Варя Серова. ВКонтакте Варвара Христианская. Так… ищу… Твоя страничка? Фотка – вау!

– Это из портфолио для кино.

Аватара у меня сириосли красивая. Я там парю над игрушечным деревянным городом в тёмно-синем платье. Ночная фея. Левитацию снимать оказалось довольно сложно. Меня подвешивали на тросах, подо мной включали на полную мощность вентиляторы, чтобы волосы и платье развевались. Потом фотошопили, конечно. На выходе – сказка!

– Добавь меня.

– Добавила. Ок.

– Сейчас в группу приглашу. Принимай!

– Приняла. Спасибо.

– Я тебе в личку свой телефон скину, а ты мне свой кидай. Встречу. Мы в переулке служим – чтобы не потерялась.

Песня закончилась. Парень в деревянных очках достал клетчатый термос. Я заметила на термосе стикер в форме креста «Друзья Духа».

– Привет! Как тебе песня? – спросил гитарист. – Я Рома.

– Алёна, – представилась скрипачка. – Хочешь чай?

– Лора. Глория, – сказала я. – Песня душевная, ламповая такая музыка.

– Ярик, – протянул мне руку виолончелист.

Я пожала её.

– Ваня, – представился наконец вокалист, отхлебнув чай из крышки термоса. – Будешь? Не стесняйся.

Я не очень хотела чай, но отказываться было неудобно.

– Лора, ты в Бога веришь? – спросила Алёна.

– Ну вроде да. Не так чтоб очень, но верю, что Он существует. Меня в детстве даже крестили.

– В РПЦ, конечно? Ну ничего. Хотя у нас более благодатное крещение – Святым Духом, без посредников.

– А кто у вас песни сочиняет? – сменила тему я.

– Пастор в основном, – ответил вокалист Ваня. – Но некоторые переводные с английского. Наша церковь действует по всему миру. Есть молодёжные общины в США, Китае, Германии, Англии, Мексике, Австралии…

– Вы не сектанты? – Я решила задать вопрос в лоб.

Все рассмеялись.

– Нет, конечно! – ответил Ярик. – Мы что, похожи на чокнутых или зомби? Мы неопротестанты. Не веришь – приходи, сама посмотри. Кстати, у нас в церкви есть один парень, бывший наркоман, ему вера в Иисуса помогла вылезти.

– А ты где учишься? – спросил Рома.

– Тут рядом. В ГИТИСе, то есть в РУТИ.

– Офигеть! На каком факультете? А сколько тебе лет?

– На актёрском. Курс Егора Ползухина. Мне пятнадцать. Ну, почти шестнадцать. В начале ноября будет.

– А как ты в пятнадцать поступила?

– Экстерном сдала экзамены. Считайте, в девятом классе ЕГЭ сдала. Чем ты моложе, тем больше шансов поступить. После двадцати вообще мало кого берут – старьё.

– Круто! – восхитился вокалист Ваня. – А я во МГЛе^[2] учусь, на втором курсе. Переводчик английского.

Все рассказали, где учатся. Только Варя училась в десятом, остальные студенты. Скрипачка Алёна заканчивала Гнесинку, училище. Нормально так!

– Я тебя, кажется, где-то видела… Ты в кино снималась? – спросила Варя.

– Ну да. Много где снималась. В сериале видела, наверное, – «Семейка млекопитающих». Но сейчас нам мастер сниматься запрещает. До третьего курса. Иначе выгонит. Ну, чтобы технику нам не испортили.

Все вдруг вспомнили сериал и стали мной восхищаться. Потом кто-то достал молочные шоколадки с корицей, и мы пили по очереди чай. Тёплое дыхание мяты, мелиссы и лимона пробиралось под кожу, и мне казалось, что я уже сто лет знаю эту компанию. Интересно, понравилась ли я Ване? И что он делал на прослушивании в театральном? Это наверняка был он!

После чая компания заиграла рокопопсовую песню «Помнишь, нас учили быть птицами». Я знала слова и стала подпевать, Ваня жестом подозвал меня, и мы начали петь в один микрофон. Облачка пара из наших глоток соединялись в одно. Перед Достоевским собиралась толпа зрителей. Нам даже аплодировали!

– А из тебя вышла бы мегапроповедница! – сказал Ваня.

– Мне казалось, в церкви только мужики проповедуют, – удивилась я.

– У нас все проповедуют и многие пророчествуют. Есть пасторы-женщины и даже епископы-женщины. Весной к нам приезжала Ольга Андреевна Маклакова, епископ. Она сейчас в Мюнхене живёт и служит.

– Ладно, мне домой пора, – сказала я. Чтобы не думали, что я приставучая или запала на Ваню.

Все попрощались.

– Воскресенье в одиннадцать. В центре зала на «Третьяковской» оранжевой, – напомнила Варя.

Они сделали мой вечер! Если бы я тогда знала…

Я спустилась в метро, напевая «Птиц». Под ногами валялись листовки, которые человекообразные свиньи выбрасывали за ненадобностью прямо под ноги. Помойка? Не, не слышали.

Глава 3

Пока ехала в метро, читала паблик церкви. Вроде всё нормально, интересно. Денег не просят. Котят в жертву не приносят. Контент примерно такой… Вебинары с пасторами: «Инструменты Божьего царства», «Алгоритм взаимодействия с духовным миром», «Продуктивная молитва и дары откровения», «Как получить эффективный прорыв в сфере здоровья, исцеления и чудес».

Объявления о «Пророческом уик-энде» (пока не разобралась, что это такое):

«4 и 5 мая 2019 года состоится выездной интенсив на природе «Angel drive». Вы сможете:

• зажечься Божьим посещением и помазаться Духом Святым (смайл «молитва»);

• погрузиться в атмосферу чудес и пророческого помазания (смайл с нимбом);

• узнать новые практики спасения (смайл «аплодисменты»);

• найти новых друзей (смайл «семья»);

• услышать новые песни группы «Fire Generation», петь и танцевать с нами (смайлы «огонь», «ноты» и «танец»);

• и, конечно, пикник! Шашлыки, фрукты, витаминные смузи и домашний хлеб (смайлы «шашлык», «хлеб» и «сок»)…

МЕРОПРИЯТИЕ И ПИТАНИЕ – БЕСПЛАТНО! Вы оплачиваете только проезд (смайл «поезд»)».

В видосах я нашла композиции группы «Fire Generation» (это оказались мои новые знакомые) «Иисус – мой приятель» и «В гостях у Иисуса».

На фотках – фотошопные коллажи (Христос сидит на вершине бизнес-центра и смотрит вниз, на офисный планктон, спешащий домой с работы; Христос едет в метро в час пик, но никто не уступает Ему место), фотки пасторов на фоне неоновых ярких крестов или на сцене в свете софитов, один из пасторов с синими дредами и зелёной бородой – прикольно! Цитаты из Евангелия (погуглила: настоящие). Молитвы в прямом эфире. Свидетельства (почему-то большинство о карьере): «Моей жене Светлане после семейной молитвы было пророческое откровение. Она давно пыталась понять, где её дело. Перепробовала многое, но неуспешно. Наконец она увидела себя с лампой для сушки гель-лака. Сейчас она окончила курсы и успешно работает в сфере наращивания ресниц и маникюра. Очень хорошо зарабатывает! Скоро открывается её салон. Слава Иисусу, другу нашему!»

Меня немного позабавили эти панибратские отношения с Богом. «Слушай, друг Иисус, давай ты мне должность главного бровиста салона красоты, а я тебе песню спою». Но ведь это протестанты, у них, кажется, всегда обходится без лишних формальностей. Зато всё гораздо понятнее. В общем, я решила сходить. Если мне даже что-то не понравится, я наверняка запасусь наблюдениями для этюдов о людях. Они, правда, только во втором семестре. В первом мы показываем предметы и животных.

Глава 4

Впереди были пятница и суббота. В пятницу мы наконец показали «Комарих». Я испытала такое облегчение, что сожрала в столовке три шоколадки. В пятницу ещё был ненавистный движок^[3]. Движок и танцы у нас в соседнем здании со странным названием ТИР. Без понятия, почему оно так называется, вроде в нём сроду не стреляли, наверное, аббревиатура.

Не понимаю, почему я такая неуклюжая, – наверное, потому что боюсь рисковать. Ну вот что сложного в стойке на плече? Вроде бы ничего. Но когда эту дурацкую стойку нужно делать на спине Симчука, или Арцыбашева, или кого угодно другого – накатывает стрём. Они ведь могут подставить, и я сверну себе шею. Нет, конечно, до такой подлянки пока никто не додумался – too much – их ведь тоже не похвалят за неправильное выполнение, да и препод следит… но чисто психологически тревожно. И вот эти перевороты через голову… Встали спиной к спине, держимся за руки, потом тебя берут и переворачивают. Я чуть не пролысела, когда меня впервые бодро перебросил Антон Чикин, наш герой-любовник. Все, конечно, поняли, что я дрейфую, на движке я слабое звено в пищевой цепочке, и поехало. Никто не хочет выполнять упражнения в паре со мной. И такие рожи делают, когда приходится со мной возиться! Симчук вообще сказал преподу: «Владимир Юрьевич, можно мне только не с Тарасовой?» Я взбесилась!

Вообще-то я не самая позорница: и упражнения по одиночной акробатике, и жонглирование у меня норм! Кувырок через стол, баланс и падение на стуле, стойка на руках – всё получается. Только не парная акробатика!

«Тарасова, вы актриса, – говорит Весов (тот самый Владимир Юрьевич), – вам нужно учиться взаимодействию с партнёрами. На сцене вы практически никогда не будете одна». «Тарасова-суперстар!» – сказала на это наша комедийная надежда Соня Хайкина. Она реально смешная, когда на сцене, но в жизни весьма токсичный персонаж. На себя бы лучше посмотрела! Ей Ползухин, мастер, каждую неделю напоминает: «Хайкина, на кефир! Вы опять не худеете! На что вы рассчитываете тогда? На какие роли? Колобка в крыжопольском ТЮЗе играть хотите?»

«На кефир» – это одно из любимых выражений Ползухина. У нас уже человек семь ходит с утра до вечера с этим однопроцентным кефиром и сканирует столовку шакальим взглядом. Зачем они вообще в столовку спускаются? Хайкина, несмотря на лишний вес, упёртая, как мамонт. Сегодня она в хлам разбила коленки и локти, когда пыталась сделать переброс через стол. Ей уже орут: «Хватит, Хайкина, хватит, получится позже!», но она долбится и долбится, наконец перевалилась, но после этого Весов отправил её в травмпункт. «Без справки от травматолога на следующее занятие не пущу», – сказал.

К счастью, на танцах надо мной не глумятся. Просто танцы не столь опасны, как движок, и на них я пытаюсь наверстать упущенное. Завоевать доверие стаи. У нас каждый изо дня в день должен завоёвывать доверие курса. Как назло, на танцах я середнячок. Я лезу из кожи вон и даже на переменах повторяю все эти пасодобли и польки (здесь танцами в коридоре никого не удивишь), но выбиться в лучшие не получается: на курсе у нас две девчонки окончили хореографическое училище, один парень танцевал в народном ансамбле и ещё двое парней были призёрами международных чемпионатов по бальным танцам.

В субботу мы освободились рано, в пять вечера. Теперь можно было подготовиться к посещению церкви: нашла дома детскую Библию, которую читала лет в десять (взрослую всё равно за день не осилю). Меня все зафрендили ВКонтакте. Варя и Ваня сразу написали. Варя поинтересовалась, как мне паблик, читала ли я Новый Завет и какую музыку люблю. А у Вани я спросила, поступал ли он летом. И он сразу признался, что было дело! Но не прошёл. В Щуке слетел с конкурса^[4], у Ползухина – с третьего тура. А я ведь не ошиблась! Офигеть, мы могли бы учиться вместе, но не судьба. Он стал вспоминать странных чубриков, которые попадали в его десятку: волосатого парня, который поступает уже пятнадцать лет, сейчас ему уже тридцать три, но он не сдаётся. За эти годы его успели узнать все мастера всех вузов, некоторые даже по три раза. Он брал измором. Ваня говорит, в этом году волосатый всё же поступил в Школу-студию МХАТ. Видимо, там поняли, что лучше потерпеть его четыре года на курсе, чем ещё сорок лет видеть в абитуриентах.

Я вспомнила мелкую девчонку с гигантским аккордеоном, которая поступала во МХАТ и тащила свой инструмент по лестнице на четвёртый этаж (лифтом пользоваться можно только преподам). Девчонка нажимала только две клавиши, но офигенски пела какую-то восточную песню. Она говорила, что два года подряд не могла поступить, после очередной неудачи бросила всё и уехала в Палестину волонтёром. Ещё у нас есть на курсе девчонка, которая перед конкурсом побрилась налысо. И надела парик. Во время чтения она эффектно швырнула парик и сверкнула голым черепом. Ползухин решил, что она психичка, но на курс взял. Теперь она обросла ёжиком. Ваня рассказал про девчонку с копытами. Сириосли у неё на ногах и руках были подковы, и она читала тексты, лихо отбивая разные ритмы всеми четырьмя конечностями! Я валялась со смеху.

Я не очень представляла, в чём идти в церковь. Православные должны надевать юбку и платок, а неопротестанты? Судя по фоткам, у них даже пасторы и пасторши одеты как обычно, smart casual. Я надела привычные джинсы и синюю толстовку с логотипом РУТИ на пузе, а на спине – «ползухинцы», название курса по имени мастера. Мы такие толстовки заказали всему курсу в сентябре. Ещё футболки. Конечно, я не сказала маме, куда собралась: она у меня человек далёкий от церкви, верит только в медитацию, переселение душ, карму и чакры… в астрологию ещё, в Рерихов, немного в язычество и позитивное мышление. В общем, она сама точно не знает, во что верит. Я соврала, что мы репетируем.