Пингвин Пигви наконец-то вышел на сушу из бескрайнего Южного океана. Раньше, бывало, наплававшись, он возвращался и выпрыгивал из воды прямо на ледяной берег. Но в этом году лёд растаял: его кромка сдвинулась на изрядное расстояние, даже обнажив каменную скалу ростом с него. Пигви хотел пройти мимо, но вдруг заметил какие-то значки на скале: проявлялась какая-то надпись. Он смахнул снежинки, но текст разобрать не смог: был какой-то непонятный язык. Единственное, что он понял – высеченный на камне семиугольник.

К счастью, мимо пролетала полярная крачка Рина.

– Ринка, давай сюда! – позвал её Пигви.

– Загораешь на скале? – спросила она.

– Помоги прочесть – не пойму.

– Интересно, что тут нацарапано? – Крачка стала читать:

«Если ты видишь эту скалу,
льды Белой Земли скоро исчезнут».

– Как же без снега, – забеспокоился Пигви, – безо льда? Мы ж тогда не сможем ни плавать на льдинах, ни нырять с них. Их просто не будет?!

Рина продолжила:

«Спасут Белый Материк жёлтый георгин, зелёные коготки и белая ромашка, прибывшие по воде. Они приложат к скале ледяной Кристалл семи граней и цветов, подаренный пятнистым единорогом».

– А вот и семигранная выемка, – показал Пигви на знак под надписью.

– Да, прикладывать сюда, – согласилась Рина.

Показались два пингвина.

– Скорей сюда! – махнул им Пигви.

По снегу на брюхе подкатили Виг и Пинби.

– Смотрите, – показала крачка, – это древнее предание.

– И если ему верить, – нахмурился Пигви, – скоро тут будут тропики.

– И мы не сможем кататься на брюхе?! – ужаснулся Пинби.

– Мы погибнем от жары?! – округлил глаза Виг.

На шум слетелись чайки, поморники, буревестники и даже три снежных альбатроса: открылся настоящий птичий базар. Перебивая друг друга, все строили самые немыслимые догадки.

– Когда это написано?

– Неизвестно.

– Может, это чья-то шутка? Мало ли что в древности писали.

– Этой надписи вчера не было.

– В нашем полярном кругу никто не видел эту скалу.

– Вчера она ещё под снегом была.

– А кто это написал?

– Теперь уж не узнаем.

– Значит, это было давно.

– Вдруг всё правда, что написано?

– Нужно найти этих георгинов! Кстати, кто это?

– Может, наша дальняя родня? Уж больно похоже звучит георгин и пингвин.

Подобрался морской слон по имени Ластыч.

– Что случилось, пернатые? – спросил он, но, глядя на скалу, озадаченно профырчал хоботом: – Я слышал об этом предании. Но наше племя слонов считало, что это пустая легенда. И где они только водятся, эти коготки, ромашки?

– Я знаю где! – произнесла Рина. Базар резко смолк.

Рина летала по всему свету и бывала не только здешних широтах, но и в Арктике.

– Я их видела! Это цветы!

– Что?

– Цветы. Они далеко, в Северном Полушарии.

– Ну, нам туда не добраться, – признался Пинби. – Любой айсберг растает, если плыть на нём.

– Тем цветам нужно сообщить про нас, – зашлёпал крыльями Виг.

– Я могу с ними встретиться, – стала искать выход Рина.

– Тогда неси их сюда!

– Но я не знаю, сколько на это уйдёт времени. А снега на глазах отступают. Успею ли найти их?

– Скажи им, чтоб скорей сюда плыли!

– Теперь нельзя медлить.

– Нужно цветам письмо написать, – предложил Пинби.

– Я на словах всё передам, – заторопилась в полёт крачка.

– И пусть они поспешат! – поёжился Виг от воображаемой жары. И остальные тоже передёрнулись, стряхнув горячие мурашки.

– Дорога долгая, – стала считать крачка, – на всё про всё не один месяц уйдёт. А цветы ведь должны прибыть сюда по воде, как сказано в предании. И доберутся ли они сюда?

– Долетишь до цветов, а всё остальное только от них будет зависеть, – заключил Ластыч.

– Давайте скалу осмотрим, – предложил Виг. – Может, ещё тут что написано.

Расчистили всю поверхность, но ни знаков, ни букв не обнаружили.

– Кто-то специально постарался, – проворчал Пинби, – такое путаное предание написал.

– Чтоб труднее выполнять было! – поддакнул Виг.

Базар не стихал. Обсуждали судьбу льдов и материка: что будет со всеми, кто тут живёт, волновались за крачку и за неизвестные цветы.

– Ну что ж, я готова к ним лететь.

– А как они выглядят?

– Они красивые. Тут таких не водится.

– Значит, красота спасёт Антарктиду, – заключил Ластыч.

– Добралась бы сюда эта красота, – пожелал Пигви.

– До свидания, друзья! – попрощалась крачка.

– До встречи, Рина!

– Путь не близкий, – ответила та. – А я, если вернусь, то лишь через год.

– За год тут всякое может произойти.

– Я сделаю всё, чтоб мне было к кому возвращаться.

– Счастливого пути!

Рина поднялась в небо и полетела над волнами беспокойного океана. Путь лежал далеко на север.

Глава 2
На реке Окаванго

Крачка полетела без всякого компаса. Но у неё были разные ориентиры. Здесь над Южным океаном ветер дул с востока, и, чтоб лететь на север, она подставляла ветру правое крыло. Дорога предстояла долгая. Ей нужно было добраться до далёкой реки, на которой стоял город с названием Северная Венеция.

Год назад, пролетая над Балтийским морем, она познакомилась с чайкой Эльмирой. И та её пригласила в свой город. Рина согласилась. И когда они долетели, чайка водила её по городу воздушными тропами. Они носились вдоль рек и каналов, посещали всякие заметные места. Садились на крыши дворцов и соборов, на широкие площади и тонкие перила мостов. А в одном саду они задержались. Вперемешку с деревьями и кустами там росли цветы. Она с ними познакомилась: то были высокий жёлтый георгин, скромные коготки и белая ромашка. Разговорившись, цветы предложили птицам сыграть в их любимую игру «Я садовником родился». Чайка в игре была розой, а она, Рина, гладиолусом. Георгин в роли садовника начал игру:

– Я садовником родился,
Не на шутку рассердился,
Все цветы мне надоели,
Кроме розы.

Славно и весело поиграли: все цветы признались друг другу и садовнику в любви. Потом, по возвращении в Антарктиду, этой игре Рина научила пингвинов. Им, чёрно-белым, забавно было представлять себя цветными.

А сейчас она спешила в тот дивный сад, к тем цветам за большой помощью. Жаль, в этот раз будет не до игр. Обычно её маршрут пролегал вдоль Атлантики, но сейчас Рина полетела коротким путём через Африку. Долетев до Чёрного материка, большую остановку она наметила на реке Окаванго. Вокруг реки на многие километры простирались песчаные дюны. Крачка приводнилась и начала охоту, то есть, рыбную ловлю. Хорошо подкрепившись, она вышла отдохнуть на песчаный берег.

– Куда летим? – спросил её кто-то. Крачка обернулась. – Я ибис Кова, – представилась длинноногая птица.

– А я полярная крачка Рина.

– Здравствуй, залётная. Не перегрелась?

– Здравствуй, заботливый. Я лечу в северный сад к георгину, коготкам и ромашке.

– Далековато.

– Да. Но мне к ним очень нужно.

– А зачем эти цветы знатной полярнице?

– Эти цветы должны принести семигранный Кристалл к Южной скале. А иначе, там снег растает.

Рина рассказала ибису всё подробно. Но лучше бы она этого не делала. Потому что шелестящие тростники имели уши.

– Опасная у тебя дорога! – восхитился птицей Кова.

– Для меня привычная. Я не раз летала туда и обратно. Правда, через Африку впервые. Всё больше по океанам.

Они с ибисом «почирикали» ещё о том, о сём,

– Ну мне пора, – собралась крачка в полёт.

Ибис тюкнул воду – в клюве его затрепыхалась крохотная рыбка.

– Угостись на дорожку, – сказал он. – Большую не предлагаю, а то, не взлетишь.

– Спасибо, ибчик. – Рина приняла угощенье и поднялась в небо. – Счастливо оставаться!

– До свиданья!

Крачка стала удаляться от реки. Внизу к Кове тут же подбежали дрофа и птица-секретарь, подлетели зимородки.

– С кем это ты тут пикник устроил? – заинтересовались они.

– Это крачка – летит к северным цветам. К Южной скале нужно приложить льдинку – семигранную, – важно сказал ибис.

– А что это?

И Кова ответил им пингвиньей загадкой, услышанной в беседе от крачки:

– Льдинка – это стёклышко плавучее, в море нетонучее.

– А-а, – закивали птицы. И, глянув в небо, уважительно проводили глазами редкую гостью.

Глава 3
На озере Виктория

Преодолев ещё пару тысяч миль над Африкой, крачка снова собралась отдохнуть. Впереди показалась большая вода, но это был не океан, а озеро с названием Виктория. Подлетев к нему, она и тут стала ловить рыбу. Подкрепившись, села и тихо закачалась на волнах. Вокруг плавал папирус: его стебли слипались в плотики. Таких островков вокруг плавала целая эскадра. Над водой кроме стрекоз и мошкары летало множество птиц.

– Откуда такую белокрылую к нам занесло? – Рядом приводнилась большеклювая белая птица. Рина таких много повсюду встречала. Про них ещё говорят «что за грущик – вот вопрос – на носу мешок понёс?».

– Я пеликан Туку, – представился клювастый. – А ты кто и откуда?

– Я крачка с Крайнего Юга. Зовут Рина.

– Полетели, я тебе остров тут покажу, – кивнул на ближний берег Туку. – Там интересные места. И цветы растут и кустарники цветут.

– Сейчас не могу. А далеко до экватора?

– Ты уже на нём, считай.

– Это хорошо: полдороги позади, – оценила крачка пройденное.

– Докуда полдороги?

И Рина рассказала про пингвинов, про скалу с надписью, про цветы. Но лучше бы она этого не делала, потому что рядом на тростнике тихо проплывала летучая сколопендра.

– Мне нужно спешить, – закончила свой рассказ Рина.

– Да-а, дела-а, – протянул Туку. – Прилетай к нам ещё.

– Постараюсь. Но сначала пусть скалу снегопад накроет, и метель её занесёт.

Туку, как фокусник, вытащил лапу из воды. В ней трепыхалась небольшая рыбёшка.

– Это тебе на дорожку. – Он положил добычу на плавающий тростник.

Рина не стала ждать, когда подарок соскользнёт в озеро.

– Спасибо, – склюнула она рыбку. – До свиданья!

– Счастливо! – крикнул ей Туку.

Крачка поднялась в небо. И тут же пеликана окружили любопытные гуси и утки.

– С кем это ты тут носом крутил?

– Это полярная крачка. – И он рассказал всё, что услышал от далёкой гостьи. – … И вот георгин, коготки и ромашка должны доставить к скале семигранную льдинку.

– А что это такое?

– Как говорят пингвины, – ответил им Туку, – льдинка, она не горит ни в огне, не найдёшь её и на дне.

– Диковинно!

– На тростник совсем непохожа.

– А пингвины кто такие?

– Это птицы – белые манишки, чёрные покрышки.

– Экзотично. На фламинго совсем непохожи.

Птицы, подняв клювы, с почтением проводили взглядом крачку, так много знавшую про льдинки и про пингвинов.

Глава 4
На нильских болотах

Рина снова взяла курс на север. Пересекла экватор. Летела и днём, и ночью, под солнцем и под звёздами. Созвездие Южный Крест уже невозможно было увидеть: оно осталось в Южном полушарии. Внизу мелькала зелень джунглей, просторы саванны, извилистые водоёмы.

Для очередной посадки она выбрала самую длинную реку – полноводный Нил¹. Его русло совпадало с маршрутом птицы. Пролетев над рекой несколько десятков миль, она решила сделать большой привал. Но, заметив местных крокодилов, свернула в болотистые заросли. Тут на мелководье тоже водилась рыба. Насытившись ею, Рина села на кочку отдохнуть.

– Я гостям безумно рад! – высунулась из тростников большая голова.

Крачка немедля бы упорхнула, если б голова была не птичья.

– Здравствуй, незнакомка, – голова раздвинула заросли и вышла к ней на ходулях. – Я китоглав Китя, папирусный король.

– Здравствуй, Китя. Я крачка Рина, полярница.

– Я живу здесь, среди осоки, чьи листья высоки. А ты где живёшь?

– А я в высоких широтах, там нет таких широкоротых.

– А это на севере или на юге?

– И там, и там.

– Удивительно! А ты останешься здесь? Я тебе тростники окрестные покажу.

– Нет, мне нужно найти северные цветы.

– Да, – вздохнул Китя, – тут северных не найти, как ни лазай. А зачем они тебе?

И крачка рассказала про льдинку и про единорога. Но лучше бы она этого не делала, потому что за стеблями тростников скрывалась совсем не болотная птица.

– Ты меня поразила! – закачался на ходулях Китя. – Такая задача не каждому по клюву.

– Ну мне пора, – засобиралась Рина.

– Конечно-конечно, – завертел головой король тростников и плюхнул крючковатый клюв в воду. Достал рыбку и положил на кочку. – Это тебе на дорожку.

Рина не отказалась. И, угостившись, попрощалась.

– До свидания! – прокричала она, поднимаясь над болотом.

– Счастливо добраться до северных цветов! – помахал ей крылом Китя. – Залетай как-нибудь!

К нему тут же подлетели и встали на ходули красноклювый ябиру и египетская цапля.

– Кто это тут был?

– Полярная крачка.

– Вот это да! Откуда она тут?

И Китя пересказал только что услышанную историю про цветы, про единорога, про льдинку.

– А что это такое? – спросила цапля.

– Про льдинку говорят, – ответил китоглав загадкой, – помещается в теплицу – превращается в водицу.

– У нас тут сплошная теплица, – заметила египттянка.

– И немудрено, что льдинок нет, – заключил ябиру.

Тут Китя совсем сразил друзей своей подкованностью.

– Видите белые облака?

– Ну. Летят.

– А в Антарктиде такие облака лежат прямо на земле. И по ним можно ходить, но в валенках или на лыжах, – описал Китя снег.

Водные лыжи цапле и ябиру встречались тут.

– А что такое валенки? – поинтересовались птицы.

– Это платформа шерстяная, к ходулям приставная, – объяснил Китя на птичьем языке.

– Обувка такая?

– Да. Но нам носить её не грозит: размеров не найти.

– По мне так лучше шлёпанцы или босоножки, – дрыгнула ногой цапля, а не эти валенки.

– А я сандалии люблю, – признался ябиру, – по праздникам надеваю.

– А крачка в валенках прилетала?

– Нет, – ответил Китя, – в Антарктиде оставила, чтоб лететь не мешали.

Все трое посмотрели в небо, где среди облаков исчезала отважная птица, летящая на босу ногу.

Глава 5
Северная Венеция

Крачка не раз ещё останавливалась на встречавшихся в пути водоёмах. Наконец она добралась до цели: влетела в черту заветного города и закружилась над рекой. Река, в сравнении с Нилом, была неширокой, но и тут было хорошее место для отдыха. Перекусив местной рыбкой, полярница села на гранитную набережную. К ней тут же подлетел голубь.

– Привет, – проворковал он.

– Привет.

– Меня зовут Сизя. А ты Рина?

– Рина, – удивилась та.

– Я тебя помню, ты в прошлый год прилетала. Вы с чайкой Эльмирой по городу рассекали. Опять к ней в гости?

– Я хотела бы с ней встретиться, но сейчас мне в сад нужно. Я важным цветам должна передать особое задание.

– Тебе в Летний сад, что ли?

– Нет.

– В Александровский?

– Нет, в Ботанический?

– А, знаю.

– Покажи, где он, а то, я подзабыла.

– С удовольствием провожу. Там красивые и редкие цветы. Со всего света.

– Веди меня, мой невский лоцман! – улыбнулась крачка.

– Полетели!

И они снялись с места навстречу заветным цветам.

– Ты помнишь, где они? – залетая в Ботанический сад, спросил Сизя.

– Помню, вон там, – показала Рина клювом.

Птицы поменялись местами: теперь крачка повела голубя. Деревья за год прибавили листвы: распушились, и сверху обзор стал трудней. Сделав над садом круг, Рина увидела цветы, к которым отмахала полземли.

– Вот где этот цветок! – обрадовалась она.

Обе птицы сели на траву.

– Вы ко мне? – спросил их георгин.

– Или ко мне? – поинтересовался гладиолус.

– Неужели ко мне? – покачалась роза.

Крачка стушевалась: место, вроде, то, но что-то не так.

– Я Сизя, – представился голубь.

– Видали, – сказал георгин.

– А я крачка Рина.

– Не видали, – признался гладиолус.

– Как же? Я год назад была тут: георгина помню – Георгием звать.

– Верно! – отозвался тот. – Или просто Гоша. И я тебя вспомнил! Извини, что не сразу: память за зиму приморозилась.

Другие цветы тоже представились.

– Я гладиолус Густав.

– А я роза Роза.

– Как вы тут: гусеницы не одолевают? – поинтересовался Сизя.

– Ползают, но мы не пропадаем, – отчитался Георгоша.

– Зато бабочкам рады, – кивнула Роза на пролетавшего махаона.

– И птичкам, – показал радушие Густав.

– У меня к георгину дело, – начала Рина.

– Сыграть в «Я садовником родился»?

– Игры потом. Дело важное: ты должен спасти целую часть света, Антарктиду.

Цветы перестали качаться, шмели и пчёлы прекратили жужжать. И крачка поведала про семигранную льдинку, про скалу и пятнистого единорога. Цветы мало чего понимали и лишь ахали и качали головами.

– Нет, я так не смогу, – признался Густав.

– И я тоже, – вздохнула Роза.

– Неужели я должен спасти Антарктиду? – засомневался георгин.

– Да, – подтвердил голубь. – Ведь так сказано в наскальном предании.

– Но тебе должны помочь белая ромашка и зелёные коготки. Они с тобой тут прошлый год росли.

– Переехали, – ответил георгин.

– Коготки тут недалеко, – сказала Роза. – Только у них лепестки оранжевые.

– Так семена, пока не поспеют, у них зелёные, – уточнил Густав.

– Ромашку легко найти.

– А потом нам ещё единорога искать? – задумался Георгоша.

– Я знаю, где он! – обнадёжила его Роза и рассказала:

– Где исток живой воды,
Где цветущие сады,
Белогрив и быстроног
Там живёт единорог.
Кто его коснётся гривы,
Будет сказочно счастливый.

– Почти как у нас в саду, – отметил гладиолус. – Но единорога тут нет.

Крачка задумалась.

– Нужно лететь в сказочные леса, – заключил Сизя. – Найдём единорога: позовём сюда!

– Но, если он сюда и прискачет, – задумался Густав, – георгин Георгий всё равно не сможет сдвинуться с места.

– Каждый цветок нужно выкапывать и с землёй отправлять, – объяснила Роза. – Да ещё по воде! Это невозможно.

– Такого я не учла, – огорчилась Рина. – Неужели я зря сюда летела?

– Это что же тогда, Антарктида обесснежится? – встревожился Сизя.

– И льда не станет, – опустила голову крачка. Ведь она сама вызвалась лететь сюда, обещая призвать цветы к путешествию на юг. Только так можно было спасти Антарктиду, если скала не врала. Но лучше бы врала, а предание оказалось бы пустой писаниной. Но если всё это правда, то снег скоро сойдёт с Белого Материка. Нет, не бывать этому.

Все смотрели на крачку. Но чем больше она размышляла, тем больше путались мысли. Кто же должен привезти к скале семигранный Кристалл?

– А может, в предании был не жёлтый георгин, а жёлтый попугай? – предположил Сизя.

– Или жёлтый месяц? – подсказала роза.

– Или жёлтый медальон? – произнёс гладиолус.

– Стойте! – воскликнул голубь.

– Да мы стоим, – напомнил Густав Сизе.

– Рина, хорошо, что ты меня встретила! – просиял голубь. – Я знаю ещё одного жёлтого георгина! Он нам и нужен!

– Кто это?

– Где он?

– У меня есть брат? – удивился Георгоша.

– Недавно я был в игрушечном магазине, – продолжил Сизя, – я игрушки люблю. Облетел все стеллажи, обскакал все полки! Там был жёлтый барсук Гоша, то есть, Георгий.

– А вдруг это не он?

– Так ли, нет ли, узнаем, когда с ним не встретимся.

– Где тот магазин? – спросила крачка.

– Летите скорее туда! – вскинула листья Роза.

– Мы бы тоже слетали, – сказал Густав.

– Спасибо, что надоумили! – заторопился в полёт голубь. – Счастливо! Цветите и пахните!

– До свиданья, цветы! – попрощалась крачка. – Передайте ромашке и коготкам историю про них – всё же в легенду попали.

– За мной! – скомандовал Сизя и подхватил крачку в небо.

– Привет моему брату! – крикнул вослед георгин.

Цветы остались в саду: им было о чём поделиться с другими клумбами и альпийскими горками.

Глава 6
Полёт над крышами

Голубь и крачка поднялись над городом. Полетели прямым воздушным путём к заветному магазину. Под ними мелькали площади и улицы, проспекты с быстрыми машинами, крыши с тупыми вершинами.

– Видишь, кошки гуляют, – показал Сизя на одну из крыш.

– На охоту вышли? – спросила Рина.

– Нет, тут они не страшные. – Голубь был рад рассказать про жизнь города. – Их даже воробьи не боятся, – посмеялся Сизя.

– А что же они тут расходились?

– Руферы: ищут острых ощущений. У них, видите ли, дух захватывает. Врут. Я всю жизнь на крышах – дух спокоен. Просто все эти коты – повёрнутые.

– Почему?

– Я тут кота Ваську подслушал. Тот походил по кровле, грохоча, потом сел и замяукал. Я даже вот запомнил:

– Ненаглядная кисуля,
Жду тебя, мечты рисуя.
Здесь у крыши на краю
Сладко будет, как в раю:
Рыбка, косточка, колбаска —
Чем не счастье, чем не сказка?!

– Красиво! – восхитилась крачка.

– А потом к нему кошка подошла. Ну и стали оба мурлыкать, а до меня дела никакого.

Крачка с интересом слушала местные истории. Тем более что чайка Эльмира год назад такого не рассказывала. Видимо, у каждой птицы свой город: свои пристрастия. Но, как бы ни было тут увлекательно, Рина всегда помнила, что семигранную льдинку нужно доставить к Южной скале.

– Далеко до магазина? – спросила она.

– Скоро будем, – ответил Сизя. – А вон на той крыше я кота Мурзика встречал. – И голубь не преминул озвучить Мурзиковы вздохи:

– В небе полная луна,
В сердце тёплая волна.
Так и тянет в полнолунье
На томленье, на раздумье.
Мы с тобою, киска, рядом
Посидим под звездопадом.
Я с собой принёс сметанки —
Можно прямо есть из банки.

– Настоящая серенада! Я такие на испанских берегах слышала.

– Наш Мурмур – трубадур, – признал кошачьи таланты голубь. – Осторожно! На провода не нарвись!

– И тебя кошки не заметили?

– Я же говорю, дела нет.

Пролетели ещё немного, сели на крышу. Тут меж антенн сидел рыжий кот.

– Это Рыжик, – прошептал Сизя. – Вот послушай.

Рыжик замяукал:

– Месяц ходит выше крыш.
Мурка, ты меня услышь!
Прислонившийся к трубе
Я вздыхаю о тебе.
Моё сердце всё в огне —
Жду, когда придёшь ко мне.
Сядем рядом помурлычем —
Наше счастье увеличим!

– Слыхала? – кивнул голубь.

– Очень красивое признание в чувствах, – кивнула Рина. – Таланты твои коты!

– Они, конечно, не мои, – заметил Сизя, – но встречаемся часто. Гляди, Мурка появилась.

Навстречу Рыжику, нежно урча, мягко шагала его дымчатая подруга.

– Я теперь всё о кошках знаю, – сказала полярница. Путь над крышами ей показался длинней, чем над Африкой. – Летим скорей дальше!

– Тише, – ответил Сизя, – не спугни парочку. Мы на месте. Магазин под нами: «Солнечный барсук» называется.

– Ой хорошо! – вздохнула Рина. – А здесь что – вольер барсука?

– Просто так назвали.

– А чего ж так назвали?

– Вот и я говорю, назвали б лучше «Сизокрылый лётчик».

Крачка рассмеялась.

– А что, мы птицы хоть куда! – выгнул грудь колесом Сизя. – Если крыльями крепки, значит, это голубки. – Спутница не переставала улыбаться. – Но игрушки в магазине классные! – продолжил голубь. – Прям, сумасшедшие!

– Почему сумасшедшие?

– Они там на великах по залу катаются.

– А ты не катался?

– Катался.

– Тоже сумасшедший?

– Ко мне это не относится: я вовремя останавливаюсь. А они, пока не упадут. Лучше б на дельтапланах летали.

– А когда ты в последний раз тут был? – Рина робела залетать в закрытое пространство.

– Неделя не прошла. Помню, прилетаю и прямо на праздник. У барсука День рожденья! Обезьянка Шимка его поздравляет. Подарок вручает, открытку читает:

«Гоша, Гоша-георгин
В мире ты такой один.
Если ты встаёшь в витрину —
Все глядят, как на картину.
Самый радостный барсук
И товарищ всем и друг».

– Весело! – отозвалась крачка.

– А кукла Вика ему романс исполнила. – И голубь, как мог, спел по-кукольному, приложив крылья к сердцу:

– Расцветают в саду георгины,
Солнце светит с небесной вершины,
И слетаются на лепестки
Пчёлки, бабочки, мушки, шмельки.

– Здорово поёшь, – похвалила Рина.

– И тортик стоял праздничный, – продолжил голубь, – с цветочком из крема. Я поклевал вместе со всеми. И барсук сиял весь, как тот цветок.

– Как георгин?

– Конечно! Ну как, готова?

– А вдруг там никого не будет?

– Будет. Они там к велогонке готовятся.

– А, – успокоилась птица.

– Слушай меня, – голубь подвёл гостью на край крыши. – Под нами главный вход. Двери откроются – ныряем в них. Летим под потолком и – к игрушкам, там на входе надпись «Солнечный барсук».

– Ясно, – собиралась с духом Рина.

– Там у белки Стешки съедим мягкие орешки и станем тоже игрушками – для маскировки. Я всегда так делал.

– А кто такая белка?

– Рыжая тужурка двигается юрко.

– Понятно. А как нам обратно – в настоящих?

– Как обычно: упадём с верхней полки. Головой об пол – и мы нормальные птицы.

– И много там ненастоящих игрушек?

– Как тебе сказать, – задумался Сизя. – Но лучше у Стешки спросить.

– А игрушки могут стать живыми птицами или зверями?

– Нет. Они ведь на фабрике сделаны, а не на природе. Ну, готова?

– А нас не поймают?

– Покупателям мы до лампочки.

– А вдруг не получится, – дрейфила крачка перед тесным помещением и скопищем людей. Ведь там далеко во льдах и было-то всего по одному человеку на тысячу миль. А тут…

– Прошмыгнём незамеченными!

– У меня что-то дух захватывает.

– Не будь кошкой, – устыдил её Сизя. – Смелее за мной!

Он сорвался с крыши. Крачка следом.

1. Нил – река в Африке, спорящая с Амазонкой за звание самой длинной реки.