Загадки Шерлока Холмса. Из записок доктора Ватсона

© Вадим Деружинский, 2019

ISBN 978-5-4496-4274-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЗАГАДКИ ШЕРЛОКА ХОЛМСА
из записок доктора Ватсона
(со слов доктора Ватсона истории изложил Вадим Деружинский)

Перед вами, уважаемый читатель, необычная книга – книга-загадка. Тут собраны 24 загадочные истории о расследованиях Шерлока Холмса, о делах, как он говорил, «на одну трубку». Читателю даётся возможность посоревноваться в дедукции с великим детективом: каждый рассказ состоит из двух частей – в первой излагаются факты, во второй – разгадка. Но не спешите заглядывать в ответ; как говорил Холмс, напрягите свои извилины…

Иллюстрации друга Артура Конан-Дойла, английского художника СИДНИ ЭДВАРДА ПЭДЖЕТА (1860 – 1908). Обложка – Андрей Ладыженко.

© Вадим Деружинский, 2019

«Просматривая свои записки, я часто натыкаюсь на случаи, где Холмс, блистая своим талантом, мгновенно разрешал загадки, неизменно ставившие меня в тупик. Применяя свой великолепный метод дедукции, он с такой лёгкостью находил ответ, что я зачастую сомневался: уж не шутит ли надо мною мой друг. Но стоило ему раскрыть весь ход своих рассуждений, как я сразу испытывал досаду, что не смог увидеть очевидное и прийти к простым, но закономерным логическим выводам.

Вспоминая некоторые из таких случаев, где дедукция Холмса одержала блистательную и мгновенную победу, я предлагаю читателю испытать свою логику и наблюдательность и самому открыть мучительную тайну так, как умел это делать великий Холмс».

Доктор Дж. Ватсон

Великий Шерлок Холмс

1. Ночь Шерлока Холмса

– Вот и покойник, – сказал нам с Холмсом инспектор Лестрейд, когда мы спускались к берегу реки. Была ясная июльская ночь, на безоблачном небе висела ярко-свинцовая полная Луна, освещавшая всё вокруг своим призрачным, ртутным светом. Над рекой клубился туман и выползал на сырые берега, отчего река казалась шире, а даль мутнее. У воды нас ждали два констебля и судебный медик, у их ног темнело недавно вытащенное из реки тело утопленника.

Собственно говоря, в Лидзе мы с Холмсом и Лестрейдом оказались по другому поводу – мы занимались расследованием крупных махинаций «Бэнк оф Нью-Йорк». На вокзале нас встретил инспектор местной полиции Шерман, он же и рассказал нам о том, что только что на берегу реки обнаружили труп неизвестного мужчины. Несмотря на ночь, неугомонный Лестрейд уговорил нас с Холмсом взглянуть на тело – он как всегда был уверен, что без его ценной помощи местная полиция ничего не сможет сделать.

– Ага, – Лестрейд присел на корточки возле тела утопленника и тут же, отвернув голову, закрыл ладонью нос. – Ух… крепкий душок. Сколько же он в воде пролежал?

– Около двух недель, – ответил судебный медик. – Немало, в общем-то.

Я предпочел остаться в стороне, а Холмс, встав рядом с Лестрейдом, склонился над трупом.

– Действительно, две недели, – сказал он, осмотрев тело, освещенное керосиновыми фонариками констеблей. – Будьте добры, посветите-ка ещё раз ему в лицо… Вот так. Что вы об этом думаете? – спросил Холмс судебного медика, указав на рану на голове трупа.

– Это? Удар каким-то тупым предметом. Скорее всего, камнем. Причем этот удар, вероятно, и стал причиной смерти. И уж затем тело бросили в реку.

– Я сразу понял, что это убийство, – вставил Лестрейд. – У меня нюх на эти дела. – Всё так же прикрывая нос, он отодвинулся от тела подальше.

Из-за спины Лестрейда я смог рассмотреть лежащее на траве тело. Это был мужчина лет сорока, в мокром в тине расстёгнутом пиджаке, в тёмных брюках и некогда белой сорочке, которая сейчас имела тот же цвет, что и его лицо – грязно-серый. Вид покойника показался мне жутковатым, и я отвернулся.

Раздались шаги: к нам спускался со стороны дороги инспектор Шерман.

– Кое-что проясняется, – сказал он. – Мне доложили первые результаты. Похоже, тело принадлежит Эдварду Кельвину, инженеру текстильной фабрики в Лидзе. Он исчез две недели тому назад. Родственники заявили об его исчезновении, но мы ничем не могли помочь. Кельвин ездил в Лондон, где продал доставшийся ему в наследство дом. Две недели тому назад он должен был вернуться с деньгами обратно. Видели, как он выехал из Лондона, видели, как он сходил с поезда в Лидзе. После этого он пропал. Вот, оказывается, что с ним случилось…

– Вы обыскали труп? – спросил Холмс?

– Разумеется, – ответил инспектор Шерман. – Денег у него мы не нашли, хотя при нём должна была быть крупная сумма. Все карманы пусты, вывернуты, нет вообще ничего. Судя по всему, из-за денег его и убили.

– Найти бы этого негодяя! – подал голос Лестрейд. – Ух, что бы я с ним сделал!..

– Посветите-ка сюда, – обратился к констеблям Холмс.

Лучи фонариков осветили левую руку покойного. Пальцы на ней были крепко сжаты. Холмс, присев возле трупа на корточки, осторожно разжал ладонь убитого.

– Что это? – удивился инспектор Шерман.

– Тина какая-то, – высказал мнение Лестрейд.

Склонившись над телом, мы рассматривали пучок мокрой травы в ладони трупа.

– Это не может быть тиной, – возразил Холмс. – Кельвин оказался в воде уже после того, как был убит.

– Хм, фыркнул Лестрейд. – А что же это по-вашему?

Холмс вытащил из кармана пинцет и, взяв им мокрый комок, поднёс его к глазам. Другой рукой он достал лупу, через которую стал рассматривать находку.

– Это клевер.

Холмс аккуратно вернул комок травы в ладонь убитого, спрятал пинцет и лупу обратно в карман и повернулся к инспектору Шерману.

– А теперь вспоминайте, где здесь поблизости – выше по течению реки – есть поле, на котором растёт клевер?

Инспектор Шерман на минуту задумался.

– Нигде в округе клевер не растет. За исключением одного места…

Единственное место, где поблизости рос клевер, находилось выше по течению реки, в миле от нас.

– Здесь всё и произошло, – сказал, оглядываясь, Холмс, когда мы через полчаса оказались на поросшем клевером лугу. – Кельвина убили, ограбили и бросили в реку. А кто там живет? – он показал на одиноко стоящий неподалеку дом.

Инспектор Шерман задал этот же вопрос местному констеблю.

– Это дом Майкла Портера, владельца сети галантерейных магазинов, – ответил констебль. Дела у него идут неважно, он почти разорён. Во всяком случае, этот дом давно заложен.

– Фамилия Портер мне что-то напоминает… – задумался инспектор Шерман. – Вспомнил! Майкл Портер – это именно тот человек, который ехал из Лондона в одном купе с Кельвином. Вот так совпадение!

– Давайте-ка побеседуем с этим Портером, – предложил Лестрейд. – Чую, он замешан в этом деле.

– Удобно ли? – спросил я. – Час ночи всё-таки…

Лестрейд и Шерман расхохотались.

– Именно ночью охотник и ловит свою добычу, – хлопнул меня по плечу Лестрейд. – Со сна труднее врать и отпираться.

* * *

Мистер Портер казался невозмутимым.

– Да, я ехал в одном купе с вашим Кельвином. Раньше я его никогда не видел и знаком с ним не был. Насчёт того, что у него была с собой крупная сумма, ничего определенного сказать не могу. Кажется, он что-то рассказывал о том, что продал недвижимость в Лондоне… Но я слушал его невнимательно. В Лидзе мы сошли с поезда и зашли в кафе, оно находится неподалёку от моего дома. Немного посидели. И после разошлись. Я пошёл домой, а мой попутчик отправился, как я думаю, к себе.

– У нас есть сведения, – грубоватым голосом сказал Лестрейд, – что инженер Кельвин был убит возле вашего дома.

– Что вы говорите? – изумился Портер. Он посмотрел в окно, за которым полная Луна освещала луг с клевером и берег реки. – Ах да, припоминаю… Я как раз заходил в свой дом, когда с того конца луга – туда и пошёл Кельвин – я услышал шум и какие-то крики. А затем увидел бегущего оттуда высокого мужчину в синем плаще, в светло-серой шляпе и в роговых очках. Он бежал и всё время воровато оглядывался. Так это, оказывается, и был убийца! Вот кого вам надо искать!

– Вы точно помните все подробности? – спросил Портера Холмс.

– Разумеется, разве при полнолунии можно чего-нибудь не заметить?

Закончив допрос свидетеля, Лестрейд и Шерман отвели нас с Холмсом в сторону посовещаться.

– Что будем делать, джентльмены? – спросил нас инспектор Шерман. – Какие будут мнения?

– Чувствую, мы напали на след убийцы, – Лестрейд ударил кулаком по ладони другой руки. – Надо искать убийцу – человека в синем плаще. Судя по тому, как уверенно держался Портер, он говорил правду.

Холмс скептически покачал головой.

– Джентльмены, этот Портер нас только что пытался одурачить. А кое-кто, – он взглянул на Лестрейда, – ему взял и поверил.

– Чем же это он меня одурачил? – обиделся Лестрейд.

Мы удивлённо смотрели на Холмса.

ОТВЕТ:

– Гляньте-ка в окно, – сказал нам Холмс. – Видите Луну? Сегодня, обращаю ваше внимание, полнолуние. Наш Портер в астрономии не силён: он не нашёл бы полной Луны на небе две недели назад – тогда было новолуние. Напомню, что интервал между полнолуниями составляет в среднем почти 30 суток, а 15 суток назад было новолуние, при котором Луна не видна на ночном небе, поскольку она в это время очень близка к Солнцу на небесной сфере и при этом повёрнута к нам ночной стороной. Поэтому Портер никак не мог видеть в такой темноте бегущего высокого мужчину в синем плаще, в светло-серой шляпе, да ещё и в роговых очках.

– А ведь верно, – почесал затылок Лестрейд. – Я тоже об этом сразу подумал. Ну что вы ещё ждёте, – повернулся он к инспектору Шерману, – арестуйте же скорее этого негодяя.

Когда мы остались втроем, Лестрейд сказал с недовольной гримасой нам с Холмсом:

– Какие они всё-таки тупые, эти местные полицейские…

2. Глаз мертвеца

Зимним вечером 1896 года, когда мы с Холмсом, сытно отужинав у себя на Бейкер-стрит, вели ленивую беседу и листали газеты, в комнату вошла миссис Хадсон.

– Мистер Холмс, вам записка от инспектора Лестрейда.

– Очень интересно, – оживился мой друг. – Ну-ка…

Он развернул лист и прочёл вслух:

«Дорогой мистер Холмс, тут как раз подвернулось дело, в котором Вы можете продемонстрировать Ваш, так сказать, «дедуктивный метод». Осмелюсь напомнить Вам, что в прошлую среду у нас с Вами состоялся спор относительно того, что Вы готовы разгадать любое дело, если будете принимать участие в его расследовании с самого начала. Напоминаю Вам, что мы заключили пари на 50 фунтов. Впрочем, если Вы полагаете, что заключили это пари опрометчиво, то я с превеликим удовольствием приму Ваши извинения – вместе с признанием несостоятельности Вашего «метода». Если же Вы по-прежнему упорствуете в Вашей точке зрения, то жду Вас немедленно на Торнфорд-роуд, 6, где час назад было совершено убийство.

Инспектор Лестрейд.

PS. Захватите 50 фунтов».

– Ха-ха! – Холмс радостно потер ладони. – Ну что, Ватсон, принимаем вызов?

– Без всяких сомнений! – воскликнул я.

…На Торнфорд-роуд нас встретил Лестрейд.

– Ага, мистер Холмс! – обрадовался он. – Вы всё-таки приехали. А ведь вы игрок, мистер Холмс. Азартный игрок… – и он погрозил сыщику пальцем.

Пока мы шли к дому, инспектор кратко ввёл нас в курс дела:

– Убит Эндрю Рэффит, известный промышленник. Мотив убийства известен: было похищено его недавнее приобретение – алмаз «Юнона». Мистер Рэффит в своём кабинете любовался им в одиночестве каждый вечер около часу (скажу вам, джентльмены, честно, таких чудачеств я не понимаю). Сегодня вечером, когда магнат снова любовался алмазом, в доме было ещё двое: слуга Прис и секретарь Адамс. Кто-то из них и убил мистера Рэффита. Больше некому.

Насколько я понимаю, дело было так. Рэффит сидел за столом в своём кабинете спиной к входной двери. Убийца подошёл сзади и вонзил в темечко магната кортик. Затем забрал алмаз. Но нам, не без гордости скажу, удалось спутать планы убийцы. Правда, произошло это по чистой случайности… Констебль случайно опрокинул хрустальную вазу с цветами, стоящую в кабинете убитого. Она упала на ковер, разбилась – и на полу покатился алмаз. О-о, этот убийца очень хитёр! Он не стал брать алмаз с собой, а спрятал его в вазе – в воде алмаз невидим. Потом, когда шум уляжется, убийца намеревался спокойно, без суеты и без риска забрать алмаз. Но ничего у него не вышло. А алмаз – вот он!

Инспектор показал нам «Юнону» – действительно чудесный камень, красивее которого я ещё видел.

– Итак, – продолжил Лестрейд, – у нас есть алмаз, и у нас есть двое подозреваемых. Каждый из них видел, как другой заходил в кабинет мистера Рэффита. Вначале в кабинет вошел слуга Прис – чтобы передать хозяину вечернюю почту. Через двадцать минут в кабинет Рэффита вошёл секретарь Адамс. Он передал слуге просьбу мистера Рэффита погасить свет в кабинете через десять минут – промышленник любил разглядывать алмаз в сумерках. Адамс утверждает, что оставил мистера Рэффита в полном здравии. Через десять минут Прис погасил верхний свет в кабинете – выключатель находится снаружи кабинета, и слуге для этого не пришлось входить к мистеру Рэффиту. И, наконец, ещё через двадцать минут в полутёмный кабинет снова вошёл слуга Прис. Он обнаружил, как он утверждает, своего хозяина мёртвым. Мистер Рэффит сидел в темноте в своём кресле с блестящими в сумраке мёртвыми открытыми глазами и с торчащей из макушки рукояткой кортика. Вот такой вот расклад.

Вопрос в том, кто из двух лжёт, а кто говорит правду. Либо Адамс убил мистера Рэффита, когда заходил к нему в кабинет, либо это сделал позже слуга Прис – когда слуга вошёл в кабинет во второй раз.

– Вот, мистер Холмс, и попытаетесь-ка продемонстрировать нам свою «дедукцию», – зло подытожил инспектор Лестрейд, когда мы подошли к двери в кабинет Рэффита. – А поскольку алмаз уже найден, а подозреваемых всего двое, то, я думаю, будет справедливо несколько ужесточить требования нашего пари: даю вам на поиск убийцы полчаса. То есть тридцать минут. Согласны?

И он подтолкнул приоткрытую дверь в кабинет. Та, тягуче и жутко скрипя, медленно открылась, показав темную внутренность кабинета и сумрачную фигуру мертвеца за столом. Специально для нас инспектор воссоздал всё так, как оно было до появления полиции.

– Тридцать минут – это абсурдно, – покачал головой Холмс. – Совершенно абсурдно.

Лицо Лестрейда расплылось в злорадной улыбке.

– Что, мистер Холмс? Неприемлемые условия?

– Абсолютно неприемлемые… Мне вполне хватит и одной минуты!

Он щёлкнул пальцами констеблю, дав знаком команду зажечь в кабинете свет, и, потеснив опешившего от удивления инспектора, быстро прошёл в кабинет к столу убитого.

Когда в кабинете стало светло, Холмс склонился к лицу мертвеца. Я увидел, что он смотрит в его глаза.

– Что это вы там делаете, мистер Холмс? – засуетился вокруг моего друга Лестрейд. Становясь на носки, он заглядывал за плечо Холмса. – Что там такое?

– Я смотрю в глаза убитого, – глухо отозвался Холмс. Не прошло и минуты, как он выпрямился и повернулся к инспектору. – Давайте сюда ваши 50 фунтов. Я выиграл это пари.

– Как это… – растерялся Лестрейд. – Почему это выиграли? Вы что, знаете убийцу?

– Теперь знаю. Я увидел его в глазах мертвеца, – сказал Холмс и стал набивать свою трубку.

Лестрейд растерянно заморгал. Потом, казалось, понял смысл услышанного и, засмеявшись, погрозил сыщику пальцем:

– Ха-ха! Знаю я вас, мистер Холмс! Вы, наверно, имеете в виду эту выдумку о том, что в глазах жертвы запечатлевается лицо убийцы. Как на фотографии. Я знаю эти фокусы, ха-ха. Чушь всё это!

– Вы говорите о затвердении роговицы, которая должна «отпечатать» лик преступника? Это ерунда, никакие опыты это не подтверждают. Тут вы, конечно, правы. Хотя, замечу, что, если бы этот метод «фотографии глаза» и существовал, вы бы всё равно не смогли увидеть в глазах мистера Рэффита лицо его убийцы. По той простой причине, что Рэффит своего убийцы не видел сам, – Холмс зажал зубами прикуренную трубку и выдохнул клубы дыма. – Я имею в виду совсем другое. Посмотрите сами в глаза убитого. Вы прочтёте в них имя убийцы…

Недоверчиво глянув на Холмса, инспектор наклонился над лицом мертвеца и стал вглядываться в его глаза. Прошла минута.

– Ничего тут не написано, – сказал, наконец, он.

– Вот в этом и есть мой метод дедукции, – пожал плечами Холмс. – Я вижу то, чего не видите вы…

Признаюсь, я тоже вместе с инспектором Лестрейдом долго всматривался в мёртвые глаза мистера Рэффита, но ничего в них не увидел. В какой-то момент мне показалось, что в широко раскрытом зрачке мёртвого глаза я различил туманные контуры какой-то мужской головы – чей-то лоб, нос, короткие волосы и безумное выражение лица… Но в ту же секунду видение пропало. Мне вдруг стало жутко, по спине пробежал холодок страха…

Что же имел в виду Холмс?..

ОТВЕТ:

– Речь, конечно, не идёт о «посмертной фотографии лица убийцы в глазах жертвы». Наука это отвергает. Как отвергают это и мои многолетние наблюдения, – рассказывал Холмс. – Я имел в виду нечто другое.

Главным моментом этого дела, как я понимаю, является то обстоятельство, что секретарь Адамс заходил в кабинет мистера Рэффита тогда, когда горел свет, а слуга Прис вошёл в кабинет, когда свет был потушен. Когда именно был убит Рэффит? В темноте или при свете? Что на это может указывать?

Из того, что могло реагировать на свет в кабинете мистера Рэффита, мы можем определить только один предмет. Этим предметом являются сами глаза мистера Рэффита – его зрачки. Поскольку смерть промышленника наступила мгновенно от ранения в мозг, я предполагал, что его расширенные зрачки будут свидетельствовать о том, что смерть наступила в темноте, а суженные зрачки скажут о том, что убийство произошло при ярком свете.

Зрачки у мистера Рэффита оказались широко раскрытыми. Заглянув в них, я сразу узнал, что убийство было совершено в темноте – слугою Присом.

Вот, собственно, и всё, дорогой инспектор Лестрейд.

Лестрейд хмуро разглядывал ногти на пальцах и упрямо молчал…

…Когда мы выходили из дома, Холмс вдруг хохотнул и толкнул меня в бок своим тонким длинным пальцем:

– Учитесь, Ватсон, зарабатывать деньги: 50 фунтов за минуту работы!

3. Мистические убийства

– А знаете, мистер Холмс, порой происходят очень странные, я бы сказал – мистические убийства, – произнёс Лестрейд, и в голосе его определённо чувствовалось некое уважение к таинственности того, о чём он говорил.

Мы – я, мой друг Холмс и инспектор Лестрейд – коротали вечер в нашей квартире на Бейкер-стрит, сидя в удобных креслах у камина. За тёмным окном стучал вечерний лондонский дождь, барабаня по стеклу тяжелыми каплями, и было чрезвычайно приятно и уютно сидеть вот так вот – в полумраке тёплой комнаты, у каминного огня – и вспоминать, попивая бренди, давно забытые истории.

Холмс пыхнул трубкой и, всё так же глядя в огонь камина, спросил:

– Правильно ли я вас понял, мой друг? Вы говорите о мистических убийствах?

– Именно так, – кивнул Лестрейд. – В моей практике несколько раз встречались случаи, которые вряд ли можно объяснить рационально, не привлекая к тому какие-то сверхъестественные силы.

– Очень любопытно, – оживился Холмс. – Что вы имеете в виду?

– Да вот, скажем… скажем, история, случившаяся здесь, на Бейкер-стрит. Вы о ней вряд ли слышали, она произошла задолго до того, как вы тут поселились. Лет двадцать… или даже двадцать пять назад. История о странной череде смертей… – и Лестрейд на минуту задумался, погрузившись в воспоминания.

– Представьте себе, дорогой Холмс и вы, мистер Ватсон, – продолжил он, потирая указательным пальцем переносицу, – как тринадцатого числа некий почтенный джентльмен выходит из дому на улицу – и ему на голову падает… кирпич. Редкая трагическая случайность, не правда ли? Однако проходит месяц, и опять-таки тринадцатого числа другой человек выходит из подъезда этого же дома, и ему на голову тоже падает кирпич – и тоже его убивает. Что скажете?

– Совершенно невероятно! – ответил я. – Либо это действительно нелепое совпадение, либо… – я замялся.

– Либо это выдумки, – продолжил мою фразу Холмс. – Уж не разыгрываете ли вы нас, инспектор?

– Боже мой, конечно нет! Подробности этого странного дела можно найти в подшивках газет того времени. Разговоров, скажу вам, было много. Многие газеты тогда пестрели заголовками мистического толка. А дело вёл, между прочим, я.

– Вот как! – Холмс повернулся к Лестрейду. – И каковы были итоги?

– Собственно… Никаких итогов и не было. Сочли случившееся несчастным случаем. И всё.

– Если вам не трудно, инспектор, расскажите подробнее. История представляется весьма странной.

– Вот именно, мистер Холмс. Очень странной. Первым погиб некий Уолтер Томсон, если не ошибаюсь, сотрудник журнала Географического общества. Его тело обнаружил констебль через несколько часов после смерти. Как выяснилось, на крыше четырёхэтажного дома 169 проводились ремонтные работы, и там были сложены кирпичи. Вечером пошёл ливень, и потоком дождя с крыши смыло несколько кирпичей – один из них угодил Томсону прямо по макушке. Дело было, как я уже говорил, тринадцатого числа. Поговаривали, что тут замешано некое проклятие и потусторонние силы, ибо этот дом был только что построен на том самом месте, где раньше казнили преступников.

Однако официально смерть несчастного сочли случайностью. Ремонтные работы на крыше было решено ускорить и проводить их с усиленным соблюдением мер безопасности.

Ровно через месяц, снова тринадцатого числа и снова в такой же дождливый вечер из этого дома вышел другой его жилец, отставной полковник Чейси. Он отправлялся в клуб, и его провожала на пороге молодая жена Роза Чейси. По её словам, в тот момент, когда полковник начал уходить от подъезда, в груду кирпичей на крыше дома ударила сильная молния, один кирпич взлетел в небо и, описав в воздухе дугу, упал прямо на голову её супруга. Удар оказался таким сильным, что дужка очков (оправа была металлической) вдавилась в череп у правого уха, как нож в масло.

Происшедшее вызвало среди жильцов дома настоящую панику: проклятие, как считали, убивает тех, кто поселился на этом гиблом месте. Страсти подогрели и газеты, видевшие в случившемся дьявольские козни и мистику. Не скрою, и я думал о чём-то подобном, хотя таких смертей больше здесь не происходило. Молния, знаете ли, действительно может швырять предметы на большие расстояния. Моя тетушка, например, видела, как молния ударила в столб, и кусок столба отлетел на добрую сотню ярдов… В этом деле получалось, что полковника убила именно молния. А молнию, – закончил свой рассказ инспектор, – в тюремную камеру не посадишь.

И Лестрейд замолчал, задумчиво глядя на всполохи огня в камине. Сухие полена трещали в огне, барабанил за окном дождь, мы молчали, и я вдруг с ужасом представил себе, что здесь, на этой улице меня так же необъяснимо может ожидать смерть с неба – в такой же дождливый вечер… Я вздрогнул – меня напугал сухой холодный голос Холмса, прервавший тишину в комнате.

– В тюремную камеру, как вы верно заметили, Лестрейд, молнию не посадишь. Зато в ней должен был сидеть убийца. Однако убийца разгуливает на свободе.

– Я не понимаю вас, мистер Холмс, – встрепенулся инспектор, – неужели вы хотите сказать…

– Да. И вы должны были это понять. Полковник Чейси был убит. Подло убит. Без всякой мистики, которая вам – да и всем остальным – помешала увидеть истину. Неужели вы этого не видите? В деле, рассказанном вами, есть три обстоятельства, на которые трудно не обратить внимание. Подумайте сами.

ОТВЕТ:

– Во-первых, – холодно сказал Холмс, выбивая свою трубку, – молодая супруга полковника Чейси, выйдя на порог дома, никак не могла видеть то, как по крыше якобы ударяет молния. Не могла она со своего места видеть и того, как молния бьёт по кирпичу, поднимает его в воздух и кидает во тьме на голову Чейси. Всё это – выдумка.

Такой же выдумкой является и то, что молния вообще способна ударить по кирпичам или чему-либо другому, находящемуся на крыше. Согласно предписаниям властей, на каждом доме в Лондоне давно установлены громоотводы – туда молния и попадает.

Наконец, хочу обратить ваше внимание на то, что дужка металлической оправы очков вдавилась, согласно ваши словам, Лестрейд, в череп полковника у правого уха. То есть, удар пришёлся не по макушке, как того следовало ожидать, и не по затылку, что могло произойти, если бы жертва в момент удара смотрела себе под ноги. Удар кирпичом пришёлся по уху. Вряд ли полковник стал бы подставлять под дождь своё ухо – это абсолютная нелепость. Совершенно очевидно, что Чейси, заслышав за спиной необычный шум, стал поворачивать назад голову – в этот момент на него и обрушился удар. Кирпич ударил не сверху, а сзади. А что, кстати, с его бывшей супругой?

– Получила большую страховку и через несколько месяцев вышла замуж за молодого коммерсанта, – ответил покрасневший инспектор. – Я и не мог подумать, что она…

– Скорее всего, это была не она, а её кавалер. Видя мистические разговоры вокруг несчастного случая, происшедшего здесь недавно, парочка замыслила совершить убийство, надеясь, что его странность напрочь отведёт какие-либо подозрения, – Холмс укоризненно посмотрел на Лестрейда. – Самое мистическое в этом деле заключается как раз в том, дорогой инспектор, что полицию так легко провести вокруг пальца.

И он показал инспектору свой худой длинный палец сыщика.