Блеск тела

6. Так что же здесь случилось (ретроспектива)

Тремя часами ранее Манчестер с Дуремаром были ещё живы, зорко наблюдали из кустов сирени за домиком сторожа у ворот особняка Фруткова и слушали лай здоровенного пса, бегающего взад-вперёд за оградой.

Страна затухала. Вечер вступал в свои права. Но, как известно, права неотделимы от обязанностей. Обязанностями июльского вечера были прохлада и сумерки, поэтому воздух постепенно становился холоднее, а паутина улиц огромного города темнее. С Финского залива, как обычно, мерзко сквозило. Звёзды сверху равнодушно смотрели на земных обитателей, устраивающихся на ночлег. Однако не все собирались замереть в постели. Из красивых чугунных ворот выкатился огромный шикарный «бентли» и почти бесшумно исчез в темноте. Хозяева особняка отправились развлекаться. Жулики решили, что скоро можно будет приступать к работе.

– Подождём ещё десять минут. Пусть отъедут подальше, – тихо сказал Манчестер Дуремару. Тот согласно кивнул. На лице Дуремара навсегда застыло выражение лёгкой растерянности, как у близорукого, потерявшего свои очки.

– Откуда ты узнал про этот брюлик? – спросил Дуремар от скуки и потому, что нельзя было курить.

– Работаем по клёвой наводке, кореш, – со значением ответил Манчестер, не сводя глаз с ворот. – Одна мазиха поведала.

– А это не палево?

Манчестер повернулся к другу.

– Слушай, Дуремар, одна голова хорошо, а две некрасиво. Давай, не думай слишком много. Делай, что я тебе говорю и завтра мы с тобой будем, несмотря на олимпийскую стройку, валяться на горячем песочке в Сочи. С вином, кином и домином! Прикинь, выхлоп с этого дела – пять тысяч зелёных на рыло. Тебе мало? Тогда иди – выставляй хаты пенсионерок. Может, больше наскребёшь.

Дуремар пожал плечами.

– Но я же не против. Только как-то странно всё.

– Да не переживай ты так! Всё будет пучком. Полчаса озноба и мы в шоколаде.

Кореш кивнул.

– Ладно, проверим твой фарт, Манчестер.

– Тогда, займись собачкой, а я пока на стрёме постою.

Дуремар вынул из кармана вкусно пахнущий пакет с жареным мясом и пошёл к ограде. Отойдя подальше от домика сторожа, он тихо свистнул. Чуткий пёс мгновенно примчался, взлаивая от возбуждения. Недолго думая, Дуремар сунул ему пакет сквозь прутья ограды. Пёс начал жадно жрать.

Тем временем Манчестер наблюдал в маленький театральный бинокль, как пожилой сторож пьёт чай, сидя за столом в своём домике. Большое окно без занавески совершенно не скрывало его мирной деятельности. Вскоре сторож опустил голову на руки и задремал. Собака, шатаясь, уползла в конуру. Манчестер понял: пора наносить ущерб. Он выбрался из кустов и в сопровождении верного Дуремара двинулся вдоль ограды. Выбрав подходящее место, оба жулика перелезли в сад, окружающий особняк. Неслышно ступая, они подобрались к двери. Манчестер достал отмычку, смазанную свечным стеарином, чтобы не поцарапать замок, капнул масла в замочную скважину и немного поколдовал. Дуремар подсвечивал ему фонариком. Вокруг стояла тишина. Только где-то далеко-далеко отсюда нестройно пели пьяные да из конуры доносился храп собаки.

Стараясь не скрипеть, Манчестер отворил дверь.

– Вуаля! – гордо сказал он почему-то по-французски. Манчестер не знал французского, как, впрочем, и всех других языков, кроме родного русского и нескольких циничных татарских ругательств. Он был родом из Бугульмы.

Жулики осторожно поднялись на второй этаж. Вошли в кабинет и остановились перед бронированной дверцей, встроенного в стену сейфа. Дуремар осветил фонариком объект приложения усилий. Сейф выглядел грозно.

– Попытаешься? – спросил друга Манчестер. Дуремар передал ему фонарик и принялся за дело. В общем-то, он не был таким уж жопоруким и в своих кругах пользовался определённым авторитетом, несмотря на дурацкое погоняло и вечно растерянное выражение лица. Дуремар мог бы даже стать одним из лидеров преступного мира, но он курил. А, как известно, настоящий вождь не должен курить, должен быть харизматичным вегетарианцем и любить морковные котлеты.

В напряжённом труде и превозмогании прошло около получаса. Наконец, сейф щёлкнул, капитулируя, и позволил себя открыть. Сигнализация промолчала.

– Храните деньги в сливных бачках! – негромко объявил Дуремар.

– Ну, ты и крутой перец! – восхитился другом Манчестер, перебирая бархатные коробочки. – А вот то, что нам нужно. Какая прелесть!

Он достал из сейфа коробочку с надписью «Сверкающий Могадишо» на крышке и открыл.

– Дай мне посмотреть, – протянул руку к бриллианту Дуремар.

Манчестер отдал ему коробочку.

– Смотри, а я пока своей мазихе позвоню, скажу, что дело сделано.

Пока Манчестер разговаривал по телефону, Дуремар любовался «Сверкающим Могадишо». Он направлял свет фонарика на камень с разных сторон, и бриллиант превращался в маленькую звёздочку, переливающуюся огнём, загадочную, даже пугающую, но неотразимо желанную.

– Этот брюлик стоит, наверно, целый миллион, – восторженно произнёс Дуремар, когда Манчестер, наговорившись, выключил мобильник.

Манчестер перебил друга:

– Какой миллион, кореш? Откуда такие нереальные цифры? При чём тут астрономия? Давай, делаем цап-царап и валим отсюда.

Дуремар пробормотал по инерции, уже к чему-то прислушиваясь:

– Ты прав, пора домой, пока ветер без сучков.

Мгновение спустя, Манчестер тоже услышал неясный шорох, привлёкший внимание Дуремара. Кто-то почти неслышно поднимался по лестнице. Это было плохо для их бизнеса. Не сговариваясь, жулики бросились к единственному месту в комнате, которое могло защитить их от нескромного взгляда – за большой шкаф, набитый папками и деловыми бумагами. Там они замерли в темноте, плотно прижавшись друг к другу.

Манчестер почувствовал, как Дуремар вложил ему в руку коробочку с бриллиантом. Однако Манчестер был опытным каторжанином, поэтому вернул добычу Дуремару, прошептав ему едва слышно: «На, спрячь». Но тот снова сунул коробочку Манчестеру. И тут же получил её обратно. Так бы они и дальше передавали друг другу проклятый бриллиант, ставший неопровержимой уликой их преступления, если бы в комнате не загорелся свет.

В дверях стояли двое – мелкие чипиздрики нездешнего облика. Один мужского пола, другой женского. Одинаково бесстрастные узкоглазые лица, кожа цвета мясной подливки, вихрастые иссиня-чёрные волосы. Чипиздрики были одеты в дешёвые спортивные костюмы. Пришельцев можно было различить по росту и по тому, что «она» держала оружие современного пролетариата – бейсбольную биту, а «он» сжимал в руках пистолет размером с утюг. Правда, оставалась ещё надежда, что это муляж. Чипиздрики не были похожи на представителей закона, скорее на ребят с чистой головой, холодными руками и горячим паяльником. Личная охрана буржуина?

Манчестер заметил, что Дуремар уронил на пол проклятую коробочку и запнул её под шкаф. Ему стало очень страшно. Вот такая ситуация у них с Дуремаром и называлась «попадос».

Чипиздрики моментально просканировали комнату своими прищуренными глазками. Разумеется, они тут же догадались, где прячутся жулики. «Он» подошел ближе к шкафу и направил на них пистолет. «Она» протянула руку к Дуремару. Мол, «давай сюда». В ответ Дуремар необдуманно показал ей средний палец. Не нужно было быть сурдопереводчиком, чтобы понять настолько прозрачный ответ. «Она» поняла и в доказательство огрела Дуремара битой. Удар пришёлся в левое плечо. Дуремар взвыл от боли. Его рука повисла, как дохлая змея.

Манчестер понял, что разговора с этой нерусью не получается. Пора было уходить. По-английски, не прощаясь. Однако, мешало одно громадное «но». У жуликов не было пресловутого плана «Б» на случай неудачи. Про чипиздриков их никто не предупредил. Приходилось импровизировать на ходу. Манчестер собрался срочно что-нибудь придумать, но не успел. Здоровой рукой Дуремар вытащил из кармана маленький блестящий пистолет-зажигалку и направил его на чипиздрика мужского пола. Конечно, это была ошибка, но трудно сохранить равновесие духа, когда ты до смерти напуган.

Впрочем, зажигалка сыграла свою пламенную роль. Чипиздрик-«он» гортанно вскрикнул и нырнул под письменный стол. Чипиздрик-«она» среагировала одновременно с сородичем. «Она» отчаянно отпрыгнула назад, но биту не бросила.

– Атас, Манчестер! – крикнул Дуремар другу. Он подбежал к окну, распахнул его, но тут «он» начал стрелять из-под стола. У чипиздрика в руках оказался не муляж оружия, а самый настоящий пистолет. Первая пуля попала Дуремару в спину. Кусочек свинца перебил ему позвоночный столб. Ноги перестали слушаться старого жулика, подломились, и он тяжело упал возле окна, выронив свою дурацкую зажигалку. Вторая пуля угодила Дуремару в левый бок. Она вошла в сердце и мгновенно убила его.

Все эти события произошли так быстро, что Манчестер успел сделать всего лишь один шаг к двери, а Дуремар уже лежал мёртвым. Густая тёмно-красная кровь жирным потоком вытекала из него на пол. Манчестер замер на месте, не в силах пошевелиться. «Он» наставил на него дуло своего кошмарного пистолета, такое же тёмное и равнодушное, как лицо убийцы. Чипиздрик-«она» подошла ближе к Манчестеру; всё так же протянула руку: «давай сюда». Манчестер понял, что сейчас умрёт. Теперь он знал, как выглядит его смерть. Всей душой, всеми силами ещё живого тела Манчестер воспротивился своей участи. Он повернулся к убийце и в ярости закричал, что было сил, глупые, случайные слова, первыми пришедшие на ум:

– Грёбаные гастарбайтеры! Слава России!

Манчестер почувствовал, как грудь его прожигает раскалённое сверло. Один раз, второй… От нестерпимой боли всё вокруг расплылось и потемнело. Вдруг он обнаружил, что лежит на диване. Кореш Дуремар смотрит на него с пола стеклянными глазами. В меркнущем мозгу Манчестера ещё успела появиться дурацкая фраза, невесть как застрявшая в его памяти: «Русские своих не бросают!» Он непроизвольно вздрогнул несколько раз и умер. Его неполучившаяся жизнь закончилась.

Чипиздрики принялись искать…

7. На следующее утро

Несмотря на вечернюю трагедию, равнодушный вторник всё равно наступил ровно в полночь. Утро тоже не подвело – прохладное питерское солнце осветило небосвод в урочное время. В общем, жизнь шла своим чередом. Два мёртвых терпигорца зябли на холодных железных столах в морге и ждали своих вивисекторов. Майор Траулько сидела в управлении полиции за столом с печеньем, конфетами и чаем и красила слипающиеся от недосыпа глаза.

Точно в шесть часов мобильник Траулько задёргался в припадке трудолюбия. Совсем не вовремя. Видимо руководство тоже провело бессонную ночь и ему не терпелось. Траулько сдержанно доложила, что её подручные облажались.

– Ну, найди новых, – равнодушно предложило руководство.

– Проблема в том, что никто не знает, где теперь бриллиант, – нервно сказала Траулько, обрезая маникюрными ножничками заусенцы на пальцах.

– Может быть, камень забрали убийцы? – предположило руководство.

– Скорее всего, так. Наши ребята нашли под шкафом пустую коробочку из-под «Сверкающего Могадишо». Мне Манчестер успел сказать, что камешек у него.

– А что он ещё тебе сказал? – поинтересовалось руководство.

– Да, в общем-то, больше ничего. Нет, вспомнила! Манчестер сказал: «Главное, по дороге со страху не обосраться». Что-то типа того.

– Это ключевая фраза! Тонкий намёк! – оживилось руководство. – Теперь всё ясно. Что же ты сразу-то не сказала?

– И что в ней ключ? Какое слово?

– Сама подумай, майор! Почему он боялся, извини за мой бурятский, обосраться?

– Манчестер мог бояться от страха. Он вообще был не герой. Или съел что-нибудь не то? – неуверенно предположила Траулько.

– Именно! Съел! Он спрятал «Сверкающий Могадишо» в желудке! Проглотил, как нигерийский наркокурьер. Знаем мы такие трюки!

– И что мне теперь делать? – растерялась Траулько. – Когда начнут проводить вскрытие, то бриллиант обязательно найдут.

Руководство на минуту задумалось.

– В общем, так. Если хочешь получить повышение, остальные сорок тысяч и мою крепкую мужскую дружбу, отправь тело с бриллиантом мне в Москву. Я думаю, это будет самым надёжным вариантом. Незачем заранее доставать из уголовного брюха мой «Сверкающий Могадишо». Пусть труп послужит сейфом, ха-ха! Короче, майор, жду бриллиант не позднее понедельника.

– Будет сделано, – пообещала Траулько. Она уже собиралась закончить разговор, но руководство вдруг спросило с подозрением:

– Надеюсь, Фрутков, этот жадный урод, зачатый пьяным свекловодом, ни о чём не догадывается?

– Я думаю, нет, – покривила душой Траулько.

– Ну, хорошо. Тогда действуй, майор!

Отдав цэу², руководство занялось своими руководящими заботами, а Траулько своими мелкими.

На утренней оперативке подполковник Пучегоров, грозно окаменев лицом, попросил Траулько поработать до вечера – коллега, который должен был её заменить на дежурстве, приболел. Или ушёл в очередной запой, что тоже было вполне вероятно. Как известно, просьба начальника – это вежливый приказ, поэтому Траулько, с показным энтузиазмом, согласилась, ехидно гаркнув про себя: «Яволь, мой фюрер!»

– Я понимаю, Ольга Владимировна, что вы устали, что у вас семья, что вы женщина, но настоящих женщин в полиции нет. Есть сотрудники. Добросовестные и… остальные. Полиция – это ежедневный тяжёлый труд! Не стоит забывать, товарищи офицеры, что именно труд из обезьяны сделал человека, хотя из коня – транспорт. Но тут уж кому как повезло, – веско произнёс Пучегоров, глубокомысленно оглядывая своих подчиненных. На лице подполковника глубокомыслие было написано постоянно, но только на лице. Внутрь оно не проникало. Заместитель Пучегорова, похожий на отвлечённую идею, прилежно пошелестел служебными документами. Остальные не реагировали никак.

Если честно, Траулько и сама не собиралась домой. Она только разрешила себе поспать часик на узком диванчике в кабинете, а потом снова окунулась в рискованные будни борцов с преступностью. Разумеется, первым делом она достала свою косметичку и начала приводить себя в порядок, тихонько напевая: «Наша служба и опасна, и трудна…» Всего через час Траулько выглядела вполне прилично. Она улыбнулась себе в зеркальце своей самой очаровательной улыбкой. «Красавица – это образ жизни!» Теперь можно было заняться поручением руководства. Траулько ни в коем случае не могла упустить обещанные деньги. Она не хотела, чтобы все дети ели сладкую вату, а её – обычную. Траулько достала из сумочки незаработанную пачку долларов, положила перед собой и, глядя на купюры, горячо попросила Господа, если он есть, встать на её сторону баррикады.

И Господь не подвёл. Едва Траулько успела спрятать деньги в сейф, как кагтавый сержант Соскин с гитлеровскими усиками, привёл молодого человека – невысокого, приятной полноты. Широкое розовощёкое лицо парня исторгало гуманизм. В руках он держал потрёпанные картонки со странными лозунгами: «Я вас люблю!», «Добро пожаловать в наш город!», «Мы вам рады!», «Да здравствует лето!» и прочей ахинеей. Траулько узнала парня. Его уже задерживали пару раз возле вокзалов по жалобам цыган и бомжей, которым он там мешал побираться. Она даже вспомнила прозвище, под которым парень был известен среди привокзального бомонда: «Доброе Утро».

– Ты опять к нам? – гостеприимно встретила задержанного Траулько.

Парень добродушно пожал пухлыми плечами.

– Ага.

Траулько повнимательнее присмотрелась к этому чудаку. Ей пришла в голову закономерная мысль.

– Слушай, Махатма Ганди. У меня к тебе есть предложение, от которого нельзя отказаться. Я вижу, что ты человек широко мыслящий и небогатый.

Это смелое допущение Доброе Утро опровергать не стал. Траулько продолжила, кокетливо улыбаясь:

– Ты можешь оказать мне большую услугу, а я окажу услугу тебе.

– А вы мне какую? – задал вопрос Доброе Утро.

– Я тебя сейчас отпущу без составления протокола, дам возможность заработать большие деньги и оплачу все расходы. Замечательно, не правда ли?

– Сколько денег?

– Тысячу долларов!

Доброе Утро с удивлением посмотрел на щедрого майора.

– А если я не соглашусь?

Траулько сразу потеряла кокетливость.

– Не советую, молодой человек. Я могу тебя задержать за неоднократные нарушения общественного порядка. Закрою в «аквариум» с гопниками и будешь там исполнять танец одинокого листа. Необходимо с тобой разобраться: кто ты, что ты, не экстремист ли ты? Время теперь суровое – предолимпийское! Лучше сделай всё правильно и получишь тысячу долларов.

Доброе Утро вспомнил злого деда Брюсли, свой долг за квартиру, вечно голодного Очкарика. Да и вообще он был отзывчивым челом.

– А что вам от меня нужно?

Траулько объяснила в двух словах. Доброе Утро ошеломлённо посмотрел на красивого майора.

– Как же я его отвезу в Нерезиновку?! Скакну на велосипед?

Траулько опять стала доброжелательной. Как пиранья во время отлива.

– Ну, придумай что-нибудь. У тебя есть друзья с машинами? Попроси их помочь. Или используй телепортацию.

– Друзьям тоже нужно будет заплатить, – здраво заметил Доброе Утро. – Может, сойдёмся на двух тысячах?

Траулько в негодовании откинулась на спинку стула.

– Ты что? Совсем офонарел? Откуда у меня такие деньги? Я же не в ГИБДД служу. Тысяча и ещё пятьсот на бензин.

– А этого хватит до Москвы и обратно? Я не автомобилист, – продолжал сопротивление Доброе Утро.

– Трактор заправить не хватит, а легковушку – вполне. Что ты ломаешься? Хочешь в «аквариум»?

Доброе Утро в «аквариум» не хотел, поэтому через минуту уже писал расписку в получении пятисот долларов и краем уха слушал подробные инструкции Траулько.

Отправив озадаченного Доброе Утро домой, Траулько придирчиво оглядела себя в зеркальце. Потом, нахмурившись, решила внести в макияж новую ноту, но тут не вовремя зазвонил телефон.

– Ну, как наши дела? – грустно спросил Фрутков. – Вы нашли мой «Сверкающий Могадишо»?

– Пока нашли только коробочку из-под него. Но у нас появился шанс вернуть бриллиант. Есть предположение, что он в желудке одного из покойников.

Фрутков оживился.

– У которого?

– Я думаю, у того, что с козлиной бородкой и лысиной. У Манчестера.

Фрутков обрадовано ойкнул.

– Замечательно! Спасибо, дорогой майор. Мои люди сегодня же займутся покойным.

Траулько язвительно спросила, доставая из косметички дневной крем для лица:

– Это будут те же самые ухари, которые вчера устроили бойню в вашем доме?

Фрутков обижено засопел в мобильник:

– Я послал пару надёжных ребят с волыной, чтобы они просто остудили пыл ваших засланцев. К несчастью, ребята немного опоздали, и жулики успели открыть сейф. Началась катавасия, засланцы повели себя некорректно, пришлось их угомонить. Сторож-болван услышал пальбу и вызвал полицию, хотя я его сто раз предупреждал: «Если стреляют, сначала выясни, кто в кого и за что». Иначе можно попутать. Пришлось его выгнать.

Траулько проговорила, втирая крем в щёки:

– Я не хочу знать деталей. Эти дела меня не касаются. Только смотрите, чтобы ваши надёжные ребята и в морг не опоздали. Завтра покойника там уже не будет.

Траулько, как в воду смотрела, но ни она, ни Фрутков об этом ещё не догадывались.

8. В полдень

– Мегапривет, гомик! Уже полдень! Хочеццо фкуснопожрадь!

Очкарик нехотя оторвался от бесплатного руководства «Десять шагов к банкротству» и глянул на друга поверх очков.

– Привет, гомик! Сходи на кухню и приготовь что-нибудь. Через пару минут я тоже подойду.

Доброе Утро был покладистым челом, поэтому в состоянии дежавю отправился на кухню. В кухне сидел дед Брюсли и тренировал левую руку с помощью резинового эспандера. Ещё он пил спорыш, что-то сердито бормоча себе под нос. Доброе Утро помотал головой. Состояние дежавю не проходило. Чтобы изменить тенденцию, он задал риторический вопрос:

– Мегапривет, дед! Как прошло дежурство?

Дед Брюсли печально вздохнул.

– Двояко. Гармония мира была нарушена.

– Это как?

– Господин Фрутков, хозяин особняка, который я охранял, уволил меня сегодня утром.

Доброе Утро удивился, доставая из холодильника кастрюлю со вчерашними щами:

– Почему?

Дед Брюсли переложил эспандер в правую руку.

– Сам толком не знаю. Вчера вечером, пока я дежурил у ворот, в особняк залезли урки. Хозяев не было дома. Они, как раз, отправились в кино. Я услышал в доме стрельбу, крики и вызвал полицию. Сначала приехали какие-то балбесы. Потом ещё и ещё. Полиция, прокуратура, скорая помощь, пожарные. Господин Фрутков с супругой примчался из кино. В особняке оказался открытый сейф, два трупа и вроде пропало что-то неимоверно ценное. Естественно, конец истории был немного предсказуем: хозяин меня уволил. Напоследок даже не предложил: «Забегай!»

Тут дед Брюсли, наконец, заметил, что Доброе Утро ставит кастрюлю на плиту.

– Не трогай чужие щи! Это же Морковка для себя варила!

Доброе Утро отмахнулся.

– Не беспокойтесь, мы одна семья.

Дед Брюсли пожал плечами и вернулся к прежней теме:

– Но я господину Фруткову высказал напоследок всё, что о нём думаю. Мол, ворюга вы. Так ему прямо в лицо и сказал. Кровосос! Ограбили меня, других пенсионеров. Миллионы ведь этот клещ у нас украл!

– А он?

– Он заржал, как жеребец, и спросил, откуда у пенсионеров такие деньги. Твою в колено! Сталина на него нет!

Чтобы успокоиться, побагровевший дед Брюсли сделал большой глоток спорыша. Скривился. Глядя на него с состраданием, Доброе Утро непроизвольно скривился тоже. В кухню протиснулся Очкарик. Он устроил своё длинное тело на табурете у стены, открыл книжку с многообещающим названием «Как сделать водку из чайного листа» и принялся за чтение. Челюсти Очкарика равнодушно жевали мятную жвачку. На запах щей из своей комнаты выглянула Морковка. Она покрутила носом, потом крикнула в кухню:

– А ну признавайтесь, соседи! Кто взял мой обед?

Разливая по тарелкам горячие щи, Доброе Утро весело сказал:

– Обещаю в качестве компенсации завтра испечь пирог с рыбой.

Морковка улыбнулась ему из коридора:

– Лю тя!

Она любила рыбный пирог. Размечтавшись, Морковка опрометчиво достала сигарету из мятой пачки. Дед Брюсли недовольно посмотрел на девушку.

– Алёна, мы договаривались, что ты будешь курить только в своей комнате. Подумай о здоровье. Не замутняй своё ци!

Морковка беспечно махнула рукой с сигаретой.

– Мне можна. Я девачко.

Всё же она спрятала сигарету обратно в пачку. Очкарик вынул изо рта серый комочек жвачки, положил его на стол и начал шумно хлебать щи, не отрываясь от книжки. Доброе Утро тоже энергично заработал ложкой. Дед Брюсли налил себе жасминового чая и нудно забурчал:

– Хотите жить против часовой стрелки – живите. Мне на вашу ориентацию параллельно, трахайтесь хоть с ежами, но за квартиру нужно платить! Не забывайте вовремя отдавать кесарю кесарево, а слесарю слесарево.

Морковка сделала вид, что внезапно оглохла. Очкарик ничего не сказал, потому что читал и не хотел отвлекаться. Рот Доброго Утра был занят капустой. А дед Брюсли продолжал прессовать:

– Вот выгоню вас всех на улицу и что вы будете делать? Клеить объявления на заборах: «Молодая семья, три человека, без детей, снимет квартиру»?

Доброе Утро прессинга не выдержал.

– Через неделю мы заплатим.

Дед Брюсли ехидно сказал:

– Конечно, заплатите, а ещё обезьяны летают. Совет непальских мудрецов: «Никогда не делай сегодня то, что можешь не делать никогда».

– Это как? – не понял Доброе Утро.

– Это означает, что я тебе не верю, Жека, – признался дед Брюсли.

– Честное слово, заплатим!

Очкарик с удивлением посмотрел на друга. Морковка, стоя в коридоре, тоже заинтересовалась. Доброе Утро широко улыбнулся и объявил главное:

– Но для этого мне необходимо съездить в Москву. Туда-сюда. Ну, вы понимаете.

Дед Брюсли кисло сказал:

– Туда-сюда-обратно, тебе и мне приятно? Знаю я ваши извращенские прихваты!

– Это загадка про качели, дед, – возразил Доброе Утро. – Я серьёзно говорю. Мне нужно к следующему понедельнику отвезти в Нерезиновую одну штуку. За это пообещали хорошие деньги. Я даже аванс уже получил. Осталось только найти машину.

– Самосвал подойдёт? – насмешливо спросила Морковка из коридора.

– Нет, конечно. Что-нибудь стремительное и сексуальное, – мечтательно закатил глаза Доброе Утро.

Морковка захихикала:

– Ага, вон «говнолада» деда отвечает самому изысканному вкусу.

Дед Брюсли встрепенулся, как дряхлый кавалерийский «росинант», услышавший звук боевой трубы.

– А что? Да моя «ласточка» любому «мерсу» фору даст! Я недавно перебрал всю ходовую.

– Ваш «боливар» не выдержит даже двоих. Это не машина, а конструктор для самых тупых, – с презрением изрёк Очкарик из-за своей книжки.

Дед Брюсли задохнулся от возмущения. Пока он восстанавливал дыхание жасминовым чаем, Доброе Утро спросил Очкарика:

– Ты поедешь со мной? Мне понадобится помощь. Та штука довольно тяжёлая.

Очкарик отрицательно помотал головой.

– Нет, вряд ли. У меня послезавтра в «кульке» пересдача «хвостов».

Очкарик вообще-то был студентом второго курса культпросветучилища и домоседом.

Дед Брюсли, вернув посредством чая душевное равновесие, снова встрял в разговор:

– А за бензин заплатишь?

– Да, мне дали энную сумму на дорогу.

– А за провоз?

– Двести долларов водителю. И за квартиру отдам долг. Когда вернёмся обратно в Питер.

Дед Брюсли недоверчиво посмотрел в дружелюбное лицо Доброго Утра.

– Ох, что-то я сомневаюсь, Жека! Боюсь я тебя одного отпускать. Уедешь в столицу, и плакали мои денежки.

– У вас Очкарик останется в залоге.

– Да что мне взять с твоего Очкарика? Очки?

Очкарик не реагировал. Он увлечённо читал про водку из чайного листа.

Дед Брюсли печально произнёс:

– Меня с работы уволили, Морковке не платят, а тут ещё ты сбежишь. Как тогда жить? На одну военную пенсию? Я же не маршал.

– Да не сбегу я!

Дед Брюсли принял решение:

– Ты мне не оставил выбора, Жека. Совет непальских мудрецов: «Надейся на Будду, но всегда запирай свою квартиру». Придётся мне везти тебя с твоей штукой в Москву.

Очкарик поднял глаза от книжки.

– А что, у непальских мудрецов были квартиры?

Дед Брюсли пропустил его неуместный вопрос мимо ушей и задал свой:

– У кого в Москве мы остановимся?

Доброе Утро пожал плечами.

– Не знаю. У меня там никого нет.

Морковка, слушавшая их разговор, сказала:

– В Москве живёт моя дальняя родственница – тётя Галечка. Остановитесь у неё. Я могу ей позвонить и договориться.

– Это, наверно, дорого выйдет? – засомневался практичный дед Брюсли.

– Не думаю. У неё большая квартира, а живёт она одна. Пенсионерке любая копейка лишней не будет.

– Отлично, Алёна! – обрадовался Доброе Утро. – Сегодня же обязательно позвони своей родственнице.

Дед Брюсли вслух начал прикидывать:

– Значит так. От Питера до Москвы примерно семьсот километров. Около десяти часов езды. Если вечером выехать, то утром уже будем на Красной площади.

– Нам ещё нужно забрать ту штуку, – напомнил Доброе Утро.

– Тогда, Жека, заканчивай трапезничать; давай собираться. Пакуй баулы – дорога дальняя, – скомандовал дед Брюсли, поднимаясь с места. – Что за штука-то, если не секрет?

– Скоро сами увидите…