Встреча (сборник рассказов)

Встреча

Самолёт приземлился в аэропорту Ираклиона. Уже на выходе из самолета Якоб почувствовал обжигающее солнце, светившее с высоты. За ограждением аэропорта виднелись пологие холмы с пожелтевшей травой и пирамидальными, похожими на тополя, деревьями. Ландшафт напоминал ему природу южного Казахстана, где он родился и прожил большую часть своей жизни. И как-то сразу стало легко на душе. Он никогда не был в Греции, а тут случайно попалась горящая недельная путевка на остров Крит. Одну неделю отпуска они с женой отдыхали на даче. В прошлую субботу были приглашены на юбилей дальней родственницы. Когда пришли бумаги из турбюро стало тревожно на душе. По телевизору показывали бесконечные забастовки в Греции, многотысячные демонстрации и драки ультраправых с полицией. Путёвки так резко подешевели, наверное, потому, что не стало желающих ехать на отдых в эту беспокойную страну.

В Ираклионе на забастовки и на какие-то волнения не было и намёка. Приветливый персонал заученно улыбался гостям, отъезжающие и прилетевшие пассажиры были озабочены традиционными проблемами, мирно беседовали шофера выстроившихся вдоль аэропорта автобусов. Якоб с женой нашли стойку представителя туристической фирмы. Миловидная девушка показала им автобус, который должен был отвезти их в другой город. Они заняли места недалеко от водителя. Надо было ещё ждать несколько минут, пока не придут остальные туристы. Сиденья постепенно заполнились, и машина тронулась с места. Сначала ехали по узким улочкам города, на окраине у шикарного отеля высадили семейную пару, и через десять минут вырулили на автобан. Скорость увеличилась. Водитель включил кондиционер, и в автобусе стало прохладней. Якоб с женой, обменявшись несколькими фразами, откинули сиденья и отдыхали, посматривая иногда в стёкла автобуса. Город остался позади. Справа виднелось синее море. Пологие холмы были засажены оливковыми деревьями и виноградом. Солнце давно перевалило зенит и, когда автобус на извилистой дороге подставлял свой правый бок под его лучи, приходилось недочитанной газетой прикрывать голову, чтобы не получить солнечный удар. Жена, в конце концов, задёрнула занавеску на автобусном окне. Так сделали многие пассажиры, и в салоне стало темнее. Водитель заезжал по дороге в отели и высаживал пассажиров, поэтому дорога до города Рефимно – конечный их пункт – оказалась намного длиннее.

Когда жена задёрнула занавеску, Якоб прикрыл глаза и стал вспоминать юбилей родственницы, на котором они были неделю назад. На самом деле, он не очень-то любил шумные праздники, но почему-то та суббота особенно запала в память. Запомнились не дальние родственники, которых годами не видел, не общие знакомые из прошлой жизни, о которых уже почти забыл. В памяти осталась и тревожила волнительно душу женщина, которая красиво пела знакомые песни. Она пришла вместе с её другом-гитаристом. Мужчина был лет тридцати пяти, высокий и худощавый. Его длинные волосы были небрежно зачёсаны назад, одет он был в простые и поношенные джинсы, клетчатую рубаху и немного узкую в плечах куртку. Женщина же рядом с небрежно одетым, нескладным и долговязым мужчиной выглядела изящно. На ней был чёрный элегантный, подчеркивающий фигуру, костюм, красивое смуглое лицо было обрамлено чёрными вьющимися волосами, собранными сзади в тугой и непослушный хвост. Ей было за тридцать, но выглядела она на восемнадцать. А голос её был бесподобен! Она пела романсы, и когда её идущий из глубины голос с цыганским оттенком брал высокую ноту, у Якоба останавливалось на мгновение дыхание. Он боялся вдохнуть или выдохнуть, чтобы случайно не помешать этому звучащему в многолюдном зале звуку наполнить его дрожащую душу до самого края. Потом были танцы. Через мощные усилители лилась современная музыка. Мужчина умело управлял музыкальной аппаратурой, одна песня сменяла другую, и танцующие не оставляли круг, зараженные весельем и подогретые спиртным. А Якоб нетерпеливо ждал, когда снова будет петь молодая женщина. Но она не подходила к микрофону, сидела в кругу нескольких женщин, видимо знакомых, и о чем-то с ними разговаривала. Якобу хотелось подойти и заговорить с ней, но непонятная робость овладела им. На самом деле, он легко сходился с людьми, и если хотел с кем-нибудь познакомиться, то всегда находил возможность сделать это. А сейчас он не узнавал себя. Женщина чем-то напоминала ему его первую школьную любовь. И тогда – в девятом классе – он, влюблённый в самую первую школьную красавицу, весь год только и делал, что исподтишка наблюдал за ней. Он вспомнил, как уговаривал себя подойти к девушке из параллельного класса, но сделав один шаг в её сторону, чувствовал, как ноги вдруг делались ватными, лёгким не хватало воздуха, горло пересыхало, мысли путались, и он даже про себя не мог выговорить ни одного слова.

Женщина, наконец-то, снова подошла к микрофону, мужчина отключил аппаратуру, взял гитару, и она запела песню, которую Якоб очень любил. В зале было шумно. Подвыпившие гости были заняты своими делами. Кто нашёл собутыльников и усиленно подогревался спиртным, кто, проголодавшись, набирал себе еду у столов с блюдами, кто громко разговаривал с родными или знакомыми, которых долгие годы не видел. Якоб же, присев у края стола, поближе к музыке, завороженно слушал этот дивный голос, впитывал в себя слова песни:

 
«Но мой плот,
Свитый из песен и слов,
Всем моим бедам назло,
Вовсе не так и плох».
 

Он никогда не слышал эту песню в женском исполнении, но голос певицы делал её ещё значимей и родней. Женщина, видимо, почувствовала внимание к ней, и иногда бросала короткий взгляд в его сторону и загадочно улыбалась.

Якоб в тот день так и не познакомился с ней. Уже поздно вечером, когда музыканты уехали, он спросил у юбилярши, кто была эта женщина, которая так красиво пела. Оказывается, эта красивая и притягательная женщина была давно замужем и у неё росли две дочки. Замужем или не замужем – это ничего не меняло. Состояние прикосновения к чему-то прекрасному и возвышенному так и осталось в нём с субботы и тревожило по-прежнему душу. Сейчас, сидя в автобусе, Якоб подумал, что с такой женщиной можно было бы забыть всё на свете. Наверное, из-за таких женщин люди бросают жён и детей, расстаются с благополучной работой, уезжают за ними на край света.

Автобус свернул с автобана и въехал в город. Улица тянулась вдоль моря. Слева бесконечным рядом стояли то отели, то небольшие магазинчики, то рестораны и кафе, а справа синело море, берега которого были заставлены распахнутыми зонтами и расставленными лежанками. В море плескались счастливые отдыхающие. По тротуару не спеша шли легко одетые туристы. Водитель делал частые остановки, и когда дверь открывалась, чтобы выпустить на улицу очередную пару туристов, в охлаждённый кондиционером салон вползало тепло и запах моря. На одной из остановок предложили выйти Якобу с женой и еще одной пожилой паре. Водитель вытащил из багажного отделения вещи и переложил их в рядом стоявшее такси. Автобус уехал дальше, а таксист, когда расселись пассажиры, свернул в ближайший переулок и через несколько минут езды по маленьким извилистым улочкам, они оказались перед небольшим отелем. Туристов уже ждали. Им тут же раздали ключи от номеров, объяснили порядок работы ресторана, и Якоб с женой в сопровождении молодого человека, забравшего у них чемодан и сумку, поднялись на второй этаж. Номер оказался уютным, краска стен не навязчивой, в ванной всё блестело белым чистым кафелем, и из окна открывался вид на море и почти на весь Рефимно. Когда открыли балконную дверь, номер наполнился теплом и йодистым запахом морской воды. Якоб с женой распаковали чемоданы, приняли душ и спустились в ресторан на ужин.

После ужина им нетерпелось осмотреть город, и они прошли к набережной по узкой тропинке, которую им показала молодая гречанка из обслуживающего персонала. Тропинка сокращала вдвое путь в центр города и к берегу моря. Они бродили допоздна по старым улицам незнакомого города и, довольные увиденным и уставшие, вернулись в отель. На летней террасе отеля сидели отдыхающие. Якоб с женой тоже заняли место за свободным столиком, заказали красное вино и сидели с час, почти не разговаривая, любуясь огнями города, мельканием фонарей на яхтах в порту и наслаждаясь морской свежестью.

Утром за завтраком Якоб прислушивался к разговорам, пытаясь услышать знакомую речь. К столу подошли две женщины средних лет. Они вежливо по-немецки поздоровались, оставили тарелочки с набранной едой, принесли по чашечке кофе и сели за стол. Одна из них была выше ростом, тонкая лицом и с короткой стрижкой. Вторая была круглолицая, невысокая и чуть-чуть полноватая. Её длинные волосы были собраны на затылке заколками в аккуратный узел. Намазывая маслом булочку, та, что повыше, спросила по-русски подругу:

– Пойдём сегодня на море, или останемся у бассейна?

– Давай, Эрна, пойдём к морю, но перед этим зайдём в магазин, – так же по-русски ответила другая женщина.

Якоб, довольный тем, что услышал знакомую речь, одобряюще улыбнулся жене, и, повернувшись к рядом сидевшей полноватой женщине, спросил на русском языке:

– Давно вы здесь, в отеле?

Как это обычно бывает, когда встречаются люди, говорящие на одном и том же языке, женщина не удивилась вопросу. Да это и понятно: где только не услышишь русскую речь в этом беспредельно перемешавшемся мире. Она улыбнулась Якобу и ответила:

– Мы здесь уже вторую неделю. А вы вчера прилетели?

– Да. Я Якоб, а это – моя жена Альвина, – представился он.

– Люба, – протянула маленькую ладонь круглолицая женщина.

Женщина повыше, сидевшая напротив и чуть наискосок от Якоба, в свою очередь протянула руку через стол:

– Эрна, – и спросила: – Вы пойдёте с утра к морю?

– Да. Может быть, мы пойдём вместе?

Договорились через час, когда пройдёт утренняя прохлада, встретиться у входа в отель и вместе отправиться на пляж. Завтрак прошёл в оживленной беседе. Они негромко разговаривали между собой на русском языке, и никто не бросал в их сторону беспокойные взляды, никого вокруг не волновала чужая речь.

Море было теплым и ласковым. Якоб любил отдыхать у моря. После переезда в Европу он часто ездил в отпуск то в Хорватию, то в Италию или в Испанию. Отдых на берегу ему нравился больше, чем где-то в горах или в лесу. Они провели целый день на пляже, отвлекаясь только на обед. Их новые знакомые заказали на вторник машину, чтобы осмотреть достопримечательности острова. Договорились, что теперь поедут вчетвером, и Якоб возьмёт на себя половину расходов за аренду машины.

Воскресенье и понедельник прошли быстро. Иногда с женой, иногда с новыми знакомыми, они осматривали город, побывали в старой крепости, обошли почти все маленькие узкие улочки, посидели в кафе на берегу маленькой бухты, где были пришвартованы роскошные яхты. Альвина, задремав под зонтиком на берегу моря и проморгав, когда тень ушла, сожгла себе плечи и руки. Пришлось искать аптеку, чтобы купить мазь от солнечных ожогов.

В понедельник вечером представитель туристической фирмы пригнал арендованную машину. Якоб принял ключи, и во вторник утром они выехали в сторону города Ханья. Город находился в восьмидесяти километрах от Рефимно, но дорога была хорошая. Автобан то тянулся вдоль побережья, то местами уходил в горы. Легкий бриз веял с моря. Когда дорога шла на подъём, к йодистому запаху морской воды примешивался запах леса и горных трав. Вдоль дороги богато цвели орхидеи, выстреливали ввысь островерхие кипарисовые деревья. Якоб вёл машину неторопливо. Времени у них было достаточно, да и ему тоже хотелось что-нибудь увидеть. В одном месте они остановились и со специально построенной для туристов площадки и минут пятнадцать любовались открывшимся видом бескрайнего синего моря и засаженными оливковыми деревьями крутыми берегами.

В Ханье они оставили машину недалеко от центра. Обогнув бухту, вышли к старым улочкам города, где шла оживлённая торговля. На одном из перекрёстков им преградила дорогу молодая девушка и, поздоровавшись по-русски, сунула в руки проспект магазина «Kreta Gold», вход в который находился за её спиной. Золота и драгоценностей им не надо было. Якоб спросил симпатичную девушку, как пройти к городскому рынку, и та любезно показала направление. В благодарность Якоб сфотографировал её у входа в магазин.

На крытом городском рынке они прошлись вдоль рядов с продуктами, заглянули в сувенирные лавки, и свернули в рыбный отдел. Некоторые виды рыб Якоб видел впервые. На одном из прилавков лежал, распластавшись, кальмар. Его пупырчатые конечности нервно двигались, пытаясь зацепиться за скользкую поверхность и сдвинуться с места. Но сил для жизни у него оставалось мало. Перед другим продавцом на столе лежала огромная рыба. Её широкие глаза на тупорылой морде не мигая смотрели на проходящих, и от этого взгляда почему-то становилось стыдно перед этим существом. Налюбовавшись на экзотических рыб, вышли на свежий воздух. По пути к берегу моря неожиданно оказались на площади с огромным храмом посередине. Здесь отдохнули в тени на скамейке, сделав несколько фотографий. Недалеко находился исторический музей. Вход в него стоил недорого и они почти час провели в его прохладных залах, любуясь старинными скульптурами, внимательно разглядывая золотые, серебряные и бронзовые монеты, предметы семейного быта людей живших века и тысячелетия назад. Выйдя из музея, опять окунулись в уличную толчею. Солнце поднялось высоко и становилось жарко. Устав от городской суеты, решили покинуть город. Приближалось время обеда. Ещё вчера парень, который привёл арендованную машину, посоветовал им обедать в горах. Он назвал селение, где в тавернах готовят отличную баранину и подают козий сыр. Решили обедать в той горной деревне.