Я молчал, так как мне было абсолютно нечего возразить моему доброму знакомому.
– Ты уже многое здесь повидал, – сказал он мне, – а значит, немного иначе стал смотреть на некоторые вещи, научился воспринимать их по другому, не идеализируя, или, наоборот, излишне не очерняя.
– Вы правы, – ответил я, прекрасно понимая, что хочет сказать мне этим мой собеседник.
– Вот видишь, – сказал снова солдат, – никогда не стоит сгоряча что – то обещать или решать, – он улыбнулся мне.
– Это точно, – согласился с ним я.
– Хорошо, что рыжеволосая девушка так и не нашла в себе силы выйти из своего вагона, а иначе… Трудно представить, что могло бы быть иначе.
– Да, я бы чувствовал себя, мягко говоря, очень неуютно, – ответил я, – если бы она пострадала из-за меня.
Мы немного помолчали. Я посмотрел в окно и увидел зеленые деревья. Обрадовался, даже улыбнулся. Солдат разгадал причину моей радости и сказал:
– Теперь всегда будет только лето. Зима была только в предыдущем вагоне.
– Странно, но во второй раз, я совсем не почувствовал холода.
– Это по тому, что ты про него просто напросто забыл.
– Верно, – согласился я.
– Просто у тебя были совершенно другие мысли и четкий план, вот и все, у тебя не было времени отвлекаться по пустякам. Это тебе и сослужило хорошую службу.
– Да, но я там не встретил голубоглазого сумасшедшего мужчины, который искал выход в прошлый раз.
– Осторожно с ярлыками, мой друг, – одернул меня солдат.
Я понял, что допустил оплошность и извинился.
– Да, ничего, просто каждый из нас кому – то может показаться сумасшедшим. В том числе и ты, и я.
– Я об этом как – то не подумал, – признался я, – так почему же я его не встретил?
Солдат спокойно смотрел мне в глаза и ничего не отвечал, давая тем самым мне время для размышления.
– Он нашел выход? – робко спросил я.
– Да, мой друг, он сделал это.
– Вот дела, – удивился я, – выходит, что если бы я держался рядом с ним…
– Да, да, – перебил меня солдат, – сейчас бы вы уже сошли с этого поезда, и, кто знает, может быть, даже попали бы, наконец, на свою встречу.
– Вот тебе и на, – произнес я, понимая, как я был не прав, – а ведь я готов был поручиться, что он сумасшедший, я и не думал, что именно он найдет выход.
Солдат покачивал головой и улыбался.
– Ну почему именно ему удалось найти выход? Чем он отличается, в чем его особенность?
– Ничем он не отличается, просто у него было очень большое желание выйти отсюда. А если очень чего – то хочешь и не останавливаешься ни перед чем, то рано или поздно добьешься своей цели. Так получилось и с ним.
– Правда, лучше рано, чем поздно, – заметил я.
Солдат рассмеялся.
– Я опять сказал лишнее? – спросил я.
– Да, нет, просто ты пока еще прошел только два вагона.
– А для того, чтобы найти выход, сколько вагонов надо пройти?
– Я не могу тебе сказать, это очень индивидуально, некоторым достаточно пройти один вагон, а иные могут легко сбиться со счета, так и не получив результата.
Я немного раскис от его слов. Он закурил свою папиросу, предварительно спросив у меня разрешения. Я удивился тому, что он у меня об этом спрашивает, но он объяснил, что не хотел бы доставить мне неудовольствие, так как знает, что я не любитель табачного дыма. На самом же деле, я бы и не подумал об этом на этот раз, как, впрочем, и в прошлый, я уже давно перестал обращать внимание на такие мелочи. И мне, надо признаться, даже самому стало от этого легче.
– Так для чего же мне тогда вообще переходить из вагона в вагон, если выход может оказаться в любом из вагонов?
– Так то оно так, – отвечал мне солдат, – но если ничего не делать, если не делать шаг вперед к тому, чего ты хочешь добиться, то, как же ты тогда думаешь найти выход вообще? Это просто невозможно сделать, если не будешь стремиться к этому. Правда, стремление может проявляться, конечно, по – разному. Могут быть, конечно, и легкие пути к выходу отсюда. Но на самом деле, они могут завести слишком далеко, туда, откуда выхода уже не будет никогда. И поверь мне, снова на слово, не ищи легкого пути выхода из этого поезда. Ты должен делать то, что делаешь – идти вперед, хотя, может быть, тебя напугали трудности, и ты передумал? Тогда нет ничего проще, пройдись по этому вагону, посмотри, я уверен, что здесь тебе будет более комфортно, чем в предыдущих вагонах, кто знает, может быть, ты решишь прекратить свои поиски выхода из этого поезда.
– Если бы вы знали меня раньше или еще лучше, работали вместе со мной, то не подумали бы так обо мне, – не то, чтобы обиженно, но немного с досадой сказал я.
– Прости, это я так, специально, тебя провоцирую, – сказал он, – я немного перегнул палку.
Я вопросительно посмотрел на него. Он говорил так, как будто, действительно, хорошо знает меня.
– Вы не виноваты, просто, откуда вам знать что – то про меня, – сказал я.
– Тут ты не прав, – улыбнувшись, сказал он, – я многое о тебе знаю.
– Неужели? – спросил я.
Он кивнул головой и сказал:
– Даже более, чем ты сам о себе знаешь.
– И что же вы знаете такое, чего я сам не знаю?
Я покачал головой, демонстрируя ему свое удивление. А он, в знак доказательства, начал говорить мне следующее:
– Ну, например, я знаю, что ты редкостный трудоголик. Ты переоцениваешь роль материальных благ в том мире, в котором живешь.
– Вот уж ни сколько, – перебил я его, – я отдаю работе ничуть не больше времени, чем положено!
– Кем положено? – перебил он меня.
Я замялся.
– Тобой самим и положено, – ответил он за меня, – а это не правильно.
– Вы думаете?
– Именно так.
– А мне казалось, что я наоборот слишком мало уделяю времени своей работе.
– Вот видишь, я знаю тебя горазда лучше, чем тебе кажется.
– Ну, с этим я бы поспорил, просто у нас на эти вещи разные взгляды, и все. А что касается материальных ценностей, то я действительно очень стремлюсь к тому, чтобы жить, сильно ни в чем не нуждаясь, но я совсем не богат.
– Несколько домов, в том числе и Европе, – захохотал солдат, – я не говорю про средства, которые у тебя в обороте.
– Откуда вы все это знаете? – не на шутку удивился я, ведь он говорил сущую правду.
– Представляешь сколько голодных детей можно накормить на эти деньги, – продолжал хохотать солдат.
– А при чем тут голодные дети, я тоже занимаюсь благотворительностью, но я должен сколотить капитал, который и мне, наконец, позволит завести детей. И потом, у каждого ребенка, вообще – то должны быть свои родители, если вы, конечно, не имеете в виду детей – сирот, – ответил я, намеренно не сказав ему, (раз он такой всезнающий) что я, как раз, перечисляю часть своих средств в один из детских домов.
– В принципе, тут я с тобой согласен, скажу тебе по секрету, – ответил он, перестав смеяться, – но я тебе этого не говорил.
Я посмотрел на него и, увидев, что он одобрительно улыбается, тоже улыбнулся ему. Словом, мы поняли друг друга. Я уже понимал, что мне, наверное, нет никакого смысла говорить о себе что – то этому человеку, а тем более спорить с ним. Хотя, в начале, мне хотелось поведать ему свою историю о том, что привело меня на эту злополучную станцию. Я хотел рассказать ему о том, что меня сильно подвел мой приятель. Нет, конечно, не друг, а приятель. Слава богу, родители приучили меня с детства не иметь очень близких друзей, да и попросту, стараться не доверять кому бы то ни было самое сокровенное. Я потом не раз убеждался, к счастью, на примере своих знакомых, а не на своем собственном, что больше всего проблем, возьмем, хоть, бизнес, хоть личные отношения, создают как раз – таки эти самые близкие друзья. Я, конечно, не питал иллюзий по поводу отсутствия алчности у моего приятеля, но, как – то не ожидал, что он проявит себя слишком быстро. Тем не менее, это случилось, как раз, когда я меньше всего этого ждал. В общем, так, наверное, бывает всегда. Дело в том, что как –то раз в мое отсутствие, он зашел в мой кабинет, чтобы положить на стол бумаги, и в это самое время, позвонил мой потенциальный партнер. Надо сказать, что звонок этот был крайне важен для меня, так как я давно хотел наладить с ним контакт, что помогло бы получить нам обоим, а в особенности, конечно, мне, немалую прибыль. Но я занял выжидательную позицию, хотя рисковал тем, что он найдет себе другого партнера. Мой же приятель, находясь во время звонка в моем кабинете, снял трубку, а он, надо отметить, был как раз, в курсе этих дел, и представился мной. Далее все очень просто, он договорился о встрече с моим потенциальным партнером, ничего не сказав об этом мне. А далее, он, за приличное вознаграждение, вступил в сговор с моим прямым конкурентом и предложил ему вместо меня выступить в роли партнера человека, от которого мне поступил звонок. Далее ему оставалось подстроить, чтобы я ничего не узнал о встрече и, желательно, находился в то время, на какое она была запланирована, как можно дальше от места ее проведения. При таком раскладе, после небольшого ожидания, мой потенциальный партнер, скорее всего, решил бы, что я передумал, или просто перестал бы меня воспринимать всерьез, и, разумеется, это привело бы к поиску им нового партнера, которого, им бы тут же и представил мой приятель. Именно так он задумал. Для этой цели, ранним утром в день переговоров, он позвонил мне и диким голосом завопил, что попал в аварию, что вот вот потеряет сознание, а у него для меня есть очень важная информация. Он сообщил, что находится за несколько сот километров и все такое. Он успел сказать мне на каком шоссе, с ним случилась беда. Тут связь неожиданно прервалась. Больше дозвониться я до него не мог, как ни старался. Но, так как он сказал, что та информация, которую он должен мне сообщить очень важная, и просил меня приехать как можно скорее, я, не раздумывая, выехал туда, где он, якобы, находился. Только, когда я проехал уже приличное расстояние, и наступило утро, мой секретарь, преданейший человек, только что узнав об этой встрече, позвонила мне. Мой потенциальный партнер решил связаться с моим офисом, чтобы подтвердить состоится ли встреча. Мне повезло, что трубку сняла моя помощница, которая сразу набрала меня, и мне стало все известно, как, к стати и то, что мой приятель, совсем целехонький, с утра крутиться в офисе и находится там до сих пор. Только вот я – то был уже слишком далеко. Я перезвонил в офис своему потенциальному партнеру и, пытаясь спасти ситуацию, попросил о переносе времени встречи. Мне любезно пошли навстречу, и сказали, что руководитель (та самая неизвестная мне дама), которая принимает окончательное решение, как раз сегодня, ну никак не сможет со мной встретиться, так как находится далеко от города, и , к сожалению, не успевает на встречу, что они даже сами хотели звонить мне и просить перенести встречу.
Именно все это я прокручивал в голове, пока солдат с удовольствием, пускал дымок. Мы молчали. Но мне показалось, что он, как – то сочувственно смотрит на меня. Я поднял на него глаза. Он сказал:
– А потом ваш телефон разрядился?
– Да, – мне ничего не оставалось, как ответить ему именно то, что было на самом деле дальше, – разрядился телефон и в автомобиле бензин был на нуле. Я гнал из последних сил, пока, наконец, не заглох мотор. Потом я пошел пешком, не зная куда, пытаясь остановить попутку, но за целый час, не проехала ни одна машина.
– А потом, посреди дороги, появился человек?
– Да, вам же все откуда – то известно, он указал мне направление, и сказал, что если я не буду никуда сворачивать, то скоро попаду прямо на станцию, а от туда, я уже смогу спокойно добраться до города.
– А ты не помнишь, как выглядел этот человек?
– Я не обратил внимание, очень спешил, а он был в темных очках и до самого носа замотан черным шарфом, а вам – то это зачем? – спросил я, – вы ведь итак все знаете.
– Я – то да, а вот если бы ты был, хоть чуточку, внимательнее, то узнал бы в этом человеке вашего покорного слугу, – он кокетливо поклонился и улыбнулся.
– Невероятно, – крикнул я, вспоминая того человека, – и правда, он тоже, кажется, был в шинели, да и когда я вас услышал в поезде, мне показался ваш голос знакомым.
Солдат только покачивал головой.
– Значит, это именно вы, указали мне дорогу к этому злополучному поезду, – сказал я, и немного подумав, добавил, – но почему вы это сделали?
– Что именно, – переспросил меня солдат.
– Как что, – возмутился я, – сделали так, чтобы я очутился на этой станции и в этом поезде.
– Ах, ты об этом, – махнул рукой солдат.
– Об этом, конечно, о чем же еще? – недоумевал я.
– Ну, если тебя интересует причина, по которой я направил тебя на станцию, то другого выхода, с того места, где мы с тобой встретились просто не было.
– Не было?
– Да, не было. А то, что тебе удалось успеть на этот поезд, это уже скорее твоя заслуга, чем моя.
– Моя заслуга? Да вы что, смеетесь надо мной, – разозлился я.
– И не думаю, – спокойно отвечал солдат, – я говорю вполне серьезно, так как, если бы ты не успел на этот поезд, то мог так и остаться на том месте, где мы с тобой встретились.
– Что значит так и остаться, – не унимался я, – я все равно бы дошел до чего – нибудь.
– До чего – нибудь, конечно, но тебе, я полагаю, не безразлично, до чего именно ты дошел бы.
– Конечно, не безразлично, но, по крайней мере, эта станция – худшее из того, до чего бы я мог добраться, не повстречай вас тогда.
Солдат посмотрел на меня сурово и сказал:
– Ты утомил меня своей глупостью, сколько бы я не пытался наставить тебя на путь истинный, вижу, что усилия мои не имеют ни какого смысла. Ты упорно не хочешь слышать то, что я тебе говорю. Долдонишь свое и только. Не все так просто в этом мире и не все так примитивно, как кажется на первый взгляд. И только слепой не может не заметить этого, либо такой твердолобый баран, как ты. Сам не знаю, чего я тебе помогаю, если ты совершенно этого не видишь. Поступай так, как считаешь нужным. А меня ждут другие, те, которым, я нужен сейчас горазда сильнее, чем тебе. Все, прощай, мы вряд ли еще увидимся.
– Постой, – крикнул я ему.
Но он быстро открыл дверь и на ходу спрыгнул с поезда. Я высунулся в окно и посмотрел ему вслед. Он шел напротив меня, по направлению движения поезда. Его шаги были на столько огромны, а походка стремительна, что он совсем не отставал от поезда. Наши взгляды встретились.
– Подумай хорошенько над тем, что я тебе сказал, – сказал он.
Но из – за стука колес, его голоса совсем не было слышно. Но я четко понял его слова, прочитав по губам, хотя раньше мне этого делать, никогда не доводилось.
Я помахал ему рукой. Он помахал мне в ответ. И это означало то, что у меня еще оставался шанс снова повстречаться с ним. Мне не хотелось верить в то, что я вижу его в последний раз. У меня даже стало как – то тревожно на сердце. Но делать было нечего. Я сам виноват, что вынудил его рассердиться на меня. Возможно, я был не прав, но уж такой я есть. Мне часто мешала моя, подчас не оправданная упертость и в бизнесе, да и не только, однако, нередко, она меня и выручала. Поэтому, признаться, я не хотел что –то менять в себе. Меня вполне устраивало, что я в любой ситуации оставался самим собой. А потом, если бы я уж был так плох, то он вряд ли стал бы со мной возиться столько времени. Поэтому, надежда на то, что он вернется, все – таки, меня не покидала. Тем не менее, я принял решение, что перед тем, как делать очередной шаг, в первую очередь, я должен проанализировать все то, что он мне говорил, ну и, соответственно, найти допущенные ошибки. Или, по крайней мере, понять до конца, что же его так огорчило. Я вспомнил, что последними моими словами, перед тем, как он разозлился, были слова о том, что станция – это худшее место из всех, где бы я мог оказаться. Но, убейте меня, я не понимал, что в этих словах такого.
«Ведь где, где, а в этом чертовом поезде, я, совершенно точно, не хотел бы сейчас находиться», – подумал я.
– И правильно, – раздался чей – то голос за моей спиной.
Я отвернулся от окна и оглянулся. На меня смотрели огромные карие глаза высокого мужчины в лиловом плаще.
– О боже, вы так внезапно появились. Откуда вы взялись? – вздрогнув от неожиданности, произнес я.
Мужчина засмеялся:
– Я, как и вы, пассажир этого поезда.
– Ах да, простите, – сказал я, поняв, что не очень любезно начал разговор, – вы что – то сказали?
– Да, я сказал, что, нет ничего более отвратительного, чем путешествовать в этом поезде.
– Но, как вы узнали, что я об этом подумал?
– Вы произнесли это вслух, а я, случайно, услышал, так как находился рядом.
– Чертовщина какая – то, я ничего вслух не говорил, – возражал я.
– Ну как же тогда я вас мог услышать? – он широко улыбнулся.
– Да, действительно, – согласился я.
– А вы знаете, что, на самом деле, не так уж и трудно найти выход из этого поезда, – сказал мужчина в лиловом плаще.
– И вы знаете как?
– Да.
– Ну, разумеется, со мной вы этой информацией не поделитесь, – иронично заметил я.
– Отчего же? – удивился мужчина, – охотно поделюсь.
– Тогда я весь во внимании, – сказал я ему и уставился в его бездонные черные глаза.
– Все очень просто, вы просто можете сойти с этого поезда, если сделаете за кого – нибудь то, что тот сделать должен, но по каким – то причинам, сделать не решается.
– Например, убить «фрица» вместо того солдата? – быстро сообразил я.
– Именно.
– Так я уже один раз убивал его, и что же? – рассмеялся я.
– Да, но тогда вы это сделали это, не зная самого главного.
– Чего же?
– Того, что в случае, если вы примите мое предложение, солдат уже никогда не сможет перебороть свой страх, а значит…
Мужчина замолчал. Он продолжал испытующе смотреть на меня. В его глазах я видел огненные искорки, от которых его взгляд становился еще более проницательным. Я задумался, а потом спросил его о том, значит ли это то, что я смогу выйти из этого поезда только в том случае, если сделаю что – то вместо кого – то, а потом этот кто – то уже никогда не сможет сделать то, что должен. А, следовательно, в какой – то степени, я сделаю не свое дело, в результате чего, причиню страдания другому человеку. Он рассмеялся мне в ответ и заметил, что я слишком все запутал и усложнил. Он предложил назвать это по – другому, а именно, тем, что каждый должен идти к своей цели, так как считает нужным. И, если ему встречается на пути тот, кто слабее его, значит, непременно стоит этим воспользоваться. В противном случае, можно, в конце – концов так разгневать судьбу, что она перестанет тебе преподносить свои подарки, и, тогда ты сам окажешься на месте слабого. Я пытался обдумать его слова, в которых, несомненно, была логика, а он, между тем, продолжал.
– Во – первых, не стоит так все драматизировать, если взять солдата, то он уже, мягко говоря, более полувека не может сделать то, что должен. А во – вторых, не только в этом случае вы можете найти выход из этого поезда, просто это самый короткий путь к выходу. Вот и все, решать вам. Вот только, на мой взгляд, глупо искать для себя сложных дорог, когда простая, находится прямо перед твоим носом.
– А если я соглашусь и убью «фрица», что тогда будет с солдатом?
– Да ничего с ним не будет, – рассмеялся снова мужчина в лиловом плаще, – я заберу его с собой, вот и все.
– Куда же это вы его заберете? – удивился я.
– В компании путешествовать куда приятнее, чем одному, не правда ли? – спросил он, расстегнув свой плащ и поправив галстук, который был чуть светлее его плаща, но идеально гармонировал по тону.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Вот он и составит мне компанию. Не более того. А вы что подумали?
– Ничего.
– Не правда, вы подумали, что я хочу взять его с собой на тот свет, – рассмеялся мужчина, – и почему вы все так боитесь туда попасть, вы и представить себе не можете, что это самое лучшее из всех мест, куда может попасть человек.
Мужчина продолжал смеяться. Потом он успокоился и посмотрел мне в глаза:
– Я серьезно, – сказал он.
– Интересно, – сказал я, – а что тогда мешает солдату сейчас присоединиться к вам по доброй воле, раз там так прекрасно, куда вы хотите его сопроводить?
– Как что? – спросил он изумленно и тот час сам же ответил, – незавершенное дело.
«Бред, какой – то», – подумал я.
А незнакомец между тем продолжал:
– И здесь, тоже, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Здесь тоже существуют свои правила, нарушать которые никому не позволено. И солдат, и я, и ваш знакомый в шинели, должны строго им следовать.
Тут мне неожиданно в голову пришли слова мужчины в шинели о легком пути. Он говорил мне, что этот путь, на самом деле, может завести слишком далеко, откуда выхода уже не будет никогда. А ведь именно он предупреждал меня, чтобы я не искал легкого пути к выходу из этого поезда.
– Спасибо, – сказал я мужчине в лиловом плаще, – но я не буду делать того, о чем вы говорите.
– Как? – изумился он, – вы не хотите сойти с этого поезда.
– Хочу, – ответил я, – но, не любой ценой.
– А с чего вы взяли, что эта слишком большая цена для вас? Какие у вас критерии, – спросил мужчина, – а разве находиться вечно в этом поезде, это не слишком большая цена?
Я уперся, как всегда, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Я понимал, что действую сейчас может быть и не логично, но, мне уже втемяшилось в голову, что я должен поступить именно так, поэтому переубедить меня уже было никому не под силу. Я сказал:
– Я пойду вперед, причем своим путем, и прямо сейчас, не теряя времени. Я сам, а не вместо кого – то. Поэтому, дальнейшее продолжение дискуссии на эту тему, просто не уместно.
– Ну, как знаете, как знаете, – ухмыльнулся мужчина, видимо поняв, что я останусь непреклонен, что бы он не говорил.
Он пошел прочь, сняв свой плащ и небрежно перекинув его через плечо, повернувшись ко мне спиной. Я решил проводить его взглядом. И каково же было мое удивление, когда моему взору предстал его длиннющий хвост, который был украшен бантиком светло – лилового цвета, точно такого же, как и был его галстук. Заканчивался же его хвост пушистой кисточкой. В моих ушах раздалось цоканье. Я пришел в полное изумление, когда понял, что цоканье раздается от копыт, которые ловко переставляет, удаляясь от меня все дальше и дальше мужчины в лиловом плаще. Я в ужасе сильно зажмурился и потряс головой. Потом я открыл глаза и снова взглянул на удаляющуюся фигуру мужчины в лиловом плаще. Его ноги теперь были совершенно нормальными человеческими ногами. И никакого хвоста не было и в помине.
«Привидится же такое», – подумал я. Тут мне снова вспомнились слова моего доброго знакомого, давшего мне шинель. Он говорил, что мы видим то, что хотим видеть. Это значит, что я увидел именно то, о чем мне подумалось, но это совершенно не значит то, что оно так и есть на самом деле. Да, да, именно так он и говорил. А значит, так оно и есть. Это бесспорно. Если развить эту тему дальше, то получается, что я должен немного уметь управлять ситуацией. Раз, встречающиеся мне здесь люди наделены чертами, которые именно я им щедро жалую, то я могу менять эти черты в зависимости от той или иной ситуации. Я подумал, что это будет забавно, и решил, что стоит мне попробовать проделать это в одну из ближайших встреч с кем – то из пребывающих в этом вагоне.
У меня вновь разыгрался аппетит. Я подумал, что очень хотел бы съесть сейчас тарелочку борща.
– Возможно, здесь есть где – нибудь вагон ресторан, – иронично, смеясь над собой, сказал я в пустоту вагонного коридора.
В тот же миг, из первого купе, выглянула девчушка, лет семи, со смешными хвостиками и белыми бантами.
– Ресторан в следующем вагоне, – сказала она мне, показав пальцем по направлению поезда.
– Спасибо, – сказал я.
Она не торопилась скрываться в своем купе, было видно, что она совсем не прочь немного поболтать со мной. Она вышла из купе и стала демонстративно прыгать вокруг меня на одной ноге.
– Ты путешествуешь с родителями? – спросил я ее.
– Нет, только с мамой, – ответила она, – папа будет встречать нас в городе. Он уже давно нас ждет и очень по нам соскучился. Мне он снится каждую ночь.
Девочка перестала прыгать и, подойдя совсем близко ко мне, она заглянула в мои глаза и сказала:
– Только он, почему – то всегда плачет.
Я не знал, что ей ответить. К счастью, она и не ждала от меня никакого ответа. Скорее всего, ей было важно просто сказать мне об этом. Она снова начала прыгать вокруг меня на одной ножке. У меня совершенно выпала из головы затея поэкспериментировать на предмет человеческих черт. Но, даже, если бы мне она и пришла сейчас в голову, я не стал бы никогда ставить свои, пусть и совсем безобидные эксперименты на ребенке.
– А вы путешествуете с семьей? – совсем по – взрослому, вдруг, спросила она у меня.
– Нет, я еду один, – немного застигнутый врасплох ее вопросом, ответил я.
– А дети у вас есть?
– Нет, пока нет, – честно ответил я, но подумав некоторое время, про себя заметил, – «наверное».
– А почему нет, вы что, не любите детей?
– От чего же, люблю. Просто у меня много работы и совершенно нет времени.
Она смотрела на меня непонимающим взглядом. Я подумал, что немного перегнул палку, общаясь с ней, как с совершенно взрослым человеком.
– Работа важнее детей? Вы живете, чтобы работать? Мама читала мне про таких людей, которые много работают… Я сочувствую вам… Я догадалась кто вы. Вы раб.
Я был шокирован ее заключением, и уже хотел было ей возразить. Но, задумавшись, понял, что она права. Ведь я, действительно, все свое свободное время отдаю работе. Абсолютно все. Так чем же я отличаюсь от раба. Если у меня нет времени даже на элементарные вещи, как – то пройтись пешком по парку или полюбоваться красотами природы.
– Еще хуже, – ответил, наконец, я ей.
– Еще хуже? – удивилась она, – почему?
– Раб работает по принуждению, а я делаю это по своей воле.
– А так бывает? – она уставилась на меня своими открытыми голубыми детскими глазками.
– Бывает, – сказал я тихо и легонько погладил ее по голове, – бывает, к сожалению, это бизнес.
– Хорошо, что мой папа не такой, – вздохнула девочка.
– Да, тебе повезло, – сказал я ей, – а чем же занимается твой папа?
– Мной и мамой, – гордо сказала девочка.
– А кто же тогда работает? – спросил я, – на что вы живете?
Девочка пожала плечами:
– Я не знаю, у мамы, тоже, как вы сказали, бизнес, она часто это говорит, но она почти всегда дома. Я и думала, что бизнес, это когда человек очень редко отлучается из дома.
– Ну, это смотря какой бизнес.
– Мама говорит, что главное, это я, а на работу можно тратить полчаса в день, все остальное она называет бесполезным сотрясанием воздуха.
– У твоей мамы есть чувство юмора. А твой папа, чем – то вообще увлекается?
– Он пишет книжки.
– Ну вот, а ты говоришь, что он не работает.
– Он называет это отдыхом, а не работой, и потом, я совсем не вижу, когда он это делает. Мама говорит, что папа любит писать по ночам, когда я уже сплю.
– Тебе, действительно, повезло. Теперь мне понятно, твой папа писатель.
– Да, да, – радостно закричала девочка.
– Мне повезло меньше, меня бог не наградил подобным талантом, поэтому я не смог бы назвать свою работу отдыхом.
– Вам не нравится ваша работа? Но, вы же сказали, что работаете по своему желанию.
– Да, но, как тебе это объяснить, не всегда все в жизни приходится делать по своему желанию. Иногда приходится что – то делать и вопреки ему. И, как правило, большую часть своей жизни нам приходиться делать что – либо вопреки своим желаниям.
– Так часто делать вопреки, что не иметь времени даже на то, чтобы завести детей? – изумленно и снова совершенно по – взрослому спросила она меня, чем, снова поставила в тупик.
Я никогда раньше не задумывался над этим. А ведь она тысячу раз права, неужели моя систематическая изнуряющая работа стоит того, чтобы я отдавал ей всю свою жизнь, тогда ради чего она? Мне, вдруг стало так страшно. Я не знал, что меня ждало дальше, ведь я уже не мальчик. А что у меня есть, кроме работы и кое – каких материальных благ, пусть даже они покажутся кому – то настоящим богатством. Не слишком ли этого мало для человека?
Девчушка же продолжала на меня смотреть, так и не получив никакого ответа.
– Тогда, я не хочу так жить, – сказала она вполне серьезно.
– Ты что? – не говори так, сказал я ей, – я просто жил неправильно. Как только я вернусь домой, я попытаюсь все исправить. И у меня обязательно будет семья и дети. И у тебя все будет хорошо. На самом деле в жизни очень много хорошего, и я буду наверстывать упущенное.
– Правда?
–Да, конечно, – ответил я и, присев на корточки, посадил ее к себе на колени.
– Посмотри, какие у меня часики, – она протянула мне ручку, и я увидел изящные, но совсем не детские часы. Это были золотые часики на тонком браслете с голубым циферблатом и изящной бабочкой внутри.
– Вот, посмотри, – сказала она, – что здесь написано, это папа подарил маме, когда я родилась, с тех пор она с ними не расставалась. Теперь она, наверное, их ищет, переживает, а они у меня.
Я посмотрел на внутреннюю сторону часов и увидел выгравированную надпись: «Моей любимой и единственной в день рождения нашей дочери».
– Хочешь послушать, как они тикают? – спросила она.
– Тикают? – удивился я, не поверив своим ушам, и приложил ухо к циферблату.
Часы, действительно тикали. Это было невероятно, но эти часы не стояли на месте.
– Где твоя мама? – спросил я, в надежде поговорить с взрослым человеком, у которого до сих пор не остановились часы.
Я был уверен, что мне удастся узнать что – то новое.
– Мама еще вчера ушла в вагон ресторан, чтобы принести нам что – нибудь поесть, но до сих пор не вернулась.
– А ты все это время была одна?
– Да, она сказала мне никуда не уходить.
– Ты голодна?
– Нет, я недавно съела целую пачку печенья.
– Хочешь, я пойду сейчас в вагон ресторан и поищу там твою маму?
– Это бесполезно, ее там нет.
– С чего ты это взяла?
– Ко мне недавно приходил мужчина в шинели и сказал, что мама сошла с поезда. Он был очень добрым, сказал, чтобы я не боялась, так как с мамой все хорошо, просто она ко мне не придет, так как находится в другом месте. Он угостил меня печеньем и сказал, что еще заглянет ко мне.
– Как сошла? Без тебя? – спросил я, но, тут же, вспомнил, что это был за поезд.
– Да, – спокойно сказала она, – она теперь встретилась с папой.
– А ты откуда знаешь? – спросил я.
– Я заснула, после того, как она ушла, и мне первый раз, за последнее время, они приснились вместе. Папа был очень рад, но он плакал, правда, на этот раз, скорее от счастья, а мама плакала очень, очень сильно. Они все звали меня к себе. Потом я проснулась и взяла часики. Они стали тикать. А раньше они стояли на месте.
Девочка замолчала. Она рассматривала часики.